Коралловый браслет. Эзотерический роман

– А дальше что? – с напряженным вниманием спросила Селена, увидев, что бабуля замолчала.

– А тут мой отец с братом пришли, в дверях стали шуметь, он тут же – в окно, и след его простыл.

Бабуля улыбнулась.

– Неужели так никто и не узнал ничего?

– Нет, я не сказала. Его бы отец мой убил.

– Да ты что? Только за это? – волнуясь, удивилась Селена.

– Ну, побил бы хорошенько.

Бабуля посмотрела на внучку с присущим ей огоньком в глазах.

– Он у меня сердитый был.

– А ты еще встречалась с тем парнем?

– Да, только недолго. Его молнией убило.

– Как это?

– Он шел по дороге, что рядом с полем, а гроза началась. Его и убило. Жалко, красивый парень был, – опять добавила бабуля, мечтательно задумавшись и глядя куда-то вдаль.

Селена, также замечтавшись, машинально взяла у бабушки крючок и покрутила его в руке.

– Ба, а ты любила его? – в каком-то пространном отключении спросила она.

– Нет, наверно, – печально ответила та. – Но уж больно он мне нравился.

Бабушка вздохнула и посмотрела на внучку.

– А твой Иван, что же, пишет?

– Ой, да я же письмо от него получила, – вспомнила Селена. – В кармане сумки лежит, потом почитаешь.

– Я на карты гадала, что-то у него с тобой встреча никак не выходит.

Бабушка как-то выжидающе посмотрела на внучку.

– Ну что там было? Говори! – волнуясь, нетерпеливо воскликнула Селена.

– Странная карта выходит, даже и не знаю, что это может быть. Наверно, что-то с дорогой.

– Плохое или нет?

– Нет, только почему-то откладывается у него дорога.

– Это не из-за женщины?

– Да нет, там что-то другое.

Селена облегченно вздохнула, подумав, что, вероятно, здесь кроются какие-то трудности рабочего порядка и, может быть, они достаточно скоро уладятся. Бабушка закрыла шкатулку и поставила ее на место.

– Никогда не предугадаешь, как все обернется, – проговорила она, облокотившись одной рукой на спинку кровати. – Когда-то два человека шли по пустыне. Оба хотели пить. У одного была с собой фляжка с водой, но он ее не доставал, прятал. Устали они и присели. Первый и говорит: «Пойду, еще поищу тут рядом что-нибудь, а ты отдохни». Ушел он, а второй взял да и выпил всю воду. В это время подкралась к нему змея и укусила его за руку. Первый человек нашел источник и зовет второго. А тот уже и не откликается. Пришел первый на место, смотрит, а второй лежит, и фляжка рядом с ним. А поодаль змея уползает. Понял тогда первый человек, что товарищ его обманул. Вот так и водится: «Кто думает, что для себя выгоду ищет, тот ее и находит, но с ядом».

Бабушка взглянула на Селену и по-доброму улыбнулась.

– Все будет хорошо, не бойся, – успокоила она ее.

Селена немного помолчала, задумавшись, а затем встала и пошла за журналом. В нем были модные образцы этого года: юбки, кофточки, платья и костюмы. Еще в начале весны они с Веркой случайно встретились в городе, и та подарила ей журнал, сказав при этом, что Селене очень к лицу будут некоторые из последних моделей. Сама Верка всегда выглядела отменно, стараясь одеваться со вкусом и помоднее. У Селены также был хороший вкус от матери, та умела подбирать цвета и сочетать различные нюансы одежды таким образом, чтобы последняя смотрелась на ней изящно и с шармом. Селена часто вспоминала мать, многие из вещей которой сохранились и время от времени попадались ей на глаза. Например, наручные часы, они лежали вместе с другими мелочами у Селены на столе. Или любимая мамина вазочка, которую подарил маме ее брат, та стояла в серванте на связанной Селеной салфетке. Но самыми, наверно, притягивающими взор живыми предметами в квартире были мамины цветы. Горшки с ними стояли и висели повсюду, напоминая о ней постоянно. Мама собирала их давно, каждый цветок был не похож на другие, но все они были по-своему красивы и дарили Селене какую-то незримую энергию любви. Иногда, стоя у окна и смотря на залитую солнечным светом улицу, где проезжали бесконечной чередой туда-сюда снующие машины, Селена переводила взгляд на живые листья маминого цветка, примостившегося на подоконнике, и ей вдруг становилось тепло и как-то радостно. Конечно, смерть матери повлияла на нее удручающе, и даже подчас сводило болью грудь, а на глазах изредка появлялись слезы, но каждый раз мамины цветы оживляли ее, вселяли какую-то тихую и светлую, наполненную свежестью грез музыку надежд и стремлений, радости и покоя одновременно. Часто перед сном она брала в руки лейку и бережно поливала каждый цветок, разговаривая с ним без слов.

Потратив на вязание всего три дня, Селена уже примеряла новую кофточку, стоя перед зеркалом в прихожей. Ее труды увенчались успехом, кофточка удалась на славу. Она была ажурной и подчеркивала изящную талию хозяйки. Любуясь на свое произведение, Селена поворачивалась то так, то эдак, когда вдруг раздался длинный телефонный звонок. Сняв трубку, она услышала знакомый голос, это был Мишка.

– Привет! К тебе можно зайти? Я от тетки, она живет, оказывается, недалеко от тебя. У меня сегодня выходной, я же уже работаю недели три. Ты как, занята или нет?

– Ой, Мишка! Привет! Конечно, заходи, адрес помнишь?

– Да у меня записан, и твой, и Веркин. Я тогда скоро. Жди, хорошо?

– Да, приходи, я жду.

Селена положила трубку и посмотрела в кухонное окно, которое было видно из прихожей. Погода была чудесная, ни облачка в небе.

– Бабушка, к нам сейчас Мишка зайдет, – крикнула она в кухню, где бабуля готовила клецки.

– Да ну? А он разве в городе?

– Он у тетки сейчас живет, уже работу нашел, – ответила Селена, заправляя волосы в заколку так, что на голове у нее образовался закрученный в одну большую корзинку хвостик с торчащим хохолком.

Бабушка, вытерев руки о фартук, прошла в прихожую.

– Ну, ты уже прихорашиваешься, я смотрю. Так он что же, в городе остается?

– Не знаю, ба. Наверно, раз уже работает.

– Ты с ним особенно не гуляй, не кавалер он тебе.

– Это почему, бабушка? – смеясь, спросила Селена.

– Да не твоего он покроя, как ни крути.

Селена, все еще смеясь, поцеловала бабушку и поспешила в комнату прибраться к приходу гостя. Не прошло и получаса, как Мишка, запыхавшийся, счастливый, уже стоял у нее на пороге, держа в руках небольшой букет свежих цветов.

– Вот, нарвал по дороге, – протянул он их ей.

– Спасибо, проходи в комнату, я сейчас.

Селена взяла цветы и направилась в кухню, чтобы налить воды в бутылку.

– Здравствуй, Мишенька, как дела, что нового? – спросила, выходя в коридор, бабушка.

– Здрасте, баба Миля. Работаю вот, уже третью неделю. Устроился в мастерскую по ремонту машин.

– Молодец, а как жизнь в городе?

– Нормально, уже привык.

– Ну, иди, присядь. Ужинать с нами будешь?

– Нет, спасибо, я уже поел.

Он прошел в комнату и, присев на диван, взял в руки журнал, что лежал на столе. Селена поставила цветы на стол и встала у окна. В свете вечернего солнца ее волосы казались золотистыми, а кофточка оттеняла их и загоревшие руки и шею так, что сочетание это было матово-коричневым с примесью чего-то воздушного, нежно-бежевого. Весь облик Селены был наполнен какой-то аурой невысказанности, притягивающей чистоты и нежности. Мишка, забыв про журнал, смотрел на нее, не зная, что сказать.

– Пойдем, пройдемся на улицу, – запинаясь, проговорил он.

– Идем, я сегодня еще и не гуляла, все дома, – ответила она, улыбаясь.

И они в каком-то приподнятом настроении направились к выходу.

– Селена, а ужинать ты потом, что ли, будешь? – крикнула ей уже вдогонку бабушка.

– Да, бабуль, приду, поем, – ответила девушка, сбегая быстро вниз по лестнице.

Вечерний воздух был полон летнего зноя, в воздухе носились комары, чирикали воробьи, привлеченные крошками у булочного ларька, где-то громко лаяла собака. Селена, идя по дорожке рядом с домом, смотрела вокруг, наслаждаясь потоком вечернего света, запахами трав и игрой детворы. Мишка шел рядом, смущенно жуя какую-то травинку и не зная, с чего начать. Наконец, он решился и произнес:

– Я ведь из-за тебя приехал… Выходи за меня.

Он с надеждой посмотрел на Селену, краснея и замедляя шаг. Та, немного смутившись, на некоторое время застыла, глядя на него в недоумении.

– Миш, ну зачем? Если бы я знала, что ты из-за этого в город едешь, я бы тебя сразу отговорила. Я пока не собираюсь замуж выходить, и потом – у меня есть парень.

– И ты его любишь?

Мишка огорченно посмотрел вниз себе под ноги, затем швырнул высоко вверх какой-то камень и засунул одну руку в карман.

– Да, но ты не реагируй так бурно, – сочувственно заулыбалась она. – Мы встречаемся с ним уже давно.

– Я все равно буду ждать, – вдруг как-то упрямо сказал Мишка, зардевшись и сжав губы.

Селене он в этот момент почему-то показался маленьким и смешным ребенком, у которого отняли его любимую игрушку. Она ничего не ответила на его слова, просто молча пошла дальше, о чем-то грустя и улыбаясь одновременно. Мишка пошел вслед за ней, немного неуклюже от смущения передвигая ноги, руки он положил в карманы, а взгляд направил куда-то в сторону, рассматривая играющих в беседке неподалеку детей. Так они дошли до самого сквера. И тут Селена, посмотрев на него, заметила, что из кармана его брюк выглядывает какой-то пакет.

– А это что у тебя? – спросила она с участливым видом.

– Фотки, хотел показать, да что теперь? – ответил он, в отчаянии достав пакет из кармана и замахиваясь, чтобы кинуть его.

– Постой, да ты что? Ну-ка покажи! – схватила она его за руку.

Выхватив пакет, Селена открыла его. Там было несколько фотографий, сделанных еще во время встречи у деревни, на реке. Она вспомнила, как Артемка несколько раз щелкнул их, когда они играли в воде, а затем еще раз, когда она кидала в воду камешки с девочками. Снимки были удачными, Селена на них смеялась и была очень красивой. На последней фотографии Мишка тоже был в кадре, он с завороженным лицом наблюдал, как Селена замахивается, чтобы бросить очередной камень.

– Можно, я оставлю это себе? – спросила она с нескрываемым интересом.

– Бери, – как-то вдруг успокоившись, произнес Мишка.

Он поднял с земли маленький прутик и, держа его в руке, начал насвистывать что-то себе под нос. Обратная дорога к дому была уже более легкой и приятной для обоих. У ее подъезда они попрощались, как старые друзья, и Селена, взбежав на крыльцо, махнула, улыбнувшись, ему пакетом. Мишка смотрел на нее, пока она не скрылась, затем, медленно развернувшись, пошел по направлению к проспекту, за угол дома, крутя в руках прутик и в какой-то отрешенности глядя по сторонам.

Положив дома на стол пакет, Селена заметила, что бабушка стоит у дивана с подушечкой в руках и смотрит на нее глазами, полными искреннего участия и понимания.

– Бабуль, ну все-то ты у меня знаешь, – засмеялась внучка.

– Как же не знать, если у тебя все на лице написано.

Селена смущенно прошла к окну и, стоя у него, еще долго наблюдала за потоком машин внизу. У нее почему-то было такое странное ощущение, будто она парит где-то в воздухе, там над домами, смотря на разноцветные линии и формы, блуждающие в океане вечернего города.

Следующие два дня Селена провела на даче, работая в огороде. Возвратившись, она застала бабушку в постели, та лежала бледная и слабая. Увидев внучку, бабуля рукой подозвала ее к себе. Селена подошла к ней, присев на краешек кровати.

– Что с тобой, ба?

– С давлением что-то… Не жилец я больше, – как-то тихо сказала бабушка, пытаясь улыбнуться.

– Сейчас я тебе салатик свежий приготовлю, нарвала на даче, – показала ей Селена мешочки с зеленью.

– Ну, иди, я полежу, – слабо отозвалась бабуля, посмотрев на внучку добрыми глазами.

Селена, быстро встав, прошла на кухню и, помыв руки, а потом – зелень и редис, стала крошить последнее в салат, перемешивая все со сметаной и солью. Затем, отрезав купленного по дороге свежего хлеба, она взяла его и миску с салатом, и понесла это в бабушкину комнату. Бабуля, немного приподнявшись, начала есть, слабо держа ложку, но уже слегка порозовевшая. Селена наблюдала за ней с нежной улыбкой на лице. Через пару часов бабушка уже сидела в кресле и смотрела, как внучка наводит везде порядок: моет, убирает, пылесосит ковер. Проветрив хорошенько комнаты, Селена поела и зашла к бабуле, узнать, как ее дела. Та, достав из-под кровати чемодан, рассматривала старые фотографии.

– Вот твоя мама, маленькая, такая же, как ты в детстве, – сказала она присевшей рядом внучке.

Селена видела эту фотографию уже давно и сейчас с интересом смотрела на нее вновь.

– Когда я уйду, похорони меня рядом с матерью, – попросила вдруг бабушка.

– Ба, ну чего ты? Поживи еще, – взбодрила ее Селена. – Я же рядом с тобой.

– Моя песенка спета, уже скоро, – сказала та, покачивая головой. – Однажды могильщика спросили: «Зачем ты роешь землю? Ведь ты еще молод, можешь радоваться жизни, работая кем-то другим?» На что он ответил: «Моя работа не мешает мне радоваться жизни. Я даже получаю то, что так часто не хватает обычным людям: взгляда на жизнь со стороны. Так, что – помни о смерти, дружок».

Бабушка, облокотившись рукой о кровать, задумалась, глядя в окно. Селена, просмотрев альбом, отдала его ей и спросила:

– Ба, а что значит «помнить о смерти»?

– Это значит помнить, что наша жизнь всего лишь часть большой жизни, которая строится по нашим поступкам в настоящем.

– Но ведь невозможно поступать только правильно?

– А ты слушай свое сердце, как оно тебе скажет – так и делай.

Бабушка улыбнулась, и Селене стало легко на душе. Девушка еще долго в этот вечер находилась в состоянии какой-то тихой радости и покоя.

Лето прошло быстро и незаметно. Селена время от времени ездила на дачу, писала письма Ивану, смотрела за бабушкой. Той часто нездоровилось, и к осени бабуля все чаще и чаще стала лежать. В сентябре Селена начала учиться и работать, и ей нередко приходилось полагаться только на медсестру. Однажды, в холодный осенний день Селена пришла домой раньше, чем обычно. Максима забрали в гости, и ее отпустили. В квартире стояла необычная тишина. Она прошла в бабушкину комнату и увидела ту, лежащую в кровати с неподвижным и бледным лицом. Что-то подсказало о странности происходящего. Она взяла бабушкину руку, чтобы прощупать пульс, но пульса не было. Бабуля была мертва. Не веря своим глазам, девушка вызвала скорую помощь. Пока та не приехала, Селена стояла у бабушкиной кровати и смотрела в окно, не понимая, что происходит. Ей казалось, что бабушка жива и говорит с ней, успокаивает ее. Даже когда факт смерти подтвердился, Селена еще долго не могла опомниться. Ночью ей не спалось, перед глазами проносились картины разных эпизодов жизни, где была бабушка, живая и иногда даже веселая. Под утро девушка увидела сон, в котором бабушка говорит с ней, а потом уплывает куда-то на лодке, ласково провожая ее взглядом.

На похороны приехал дядя с женой. Селена послала ему телеграмму утром, после случившегося. Тетя опять охала и причитала, заботясь обо всем на свете. Тут же была и соседка с их этажа, та глядела на бабушку молча, в каком-то легком оцепенении, качая головой и думая о чем-то своем. На кладбище они приехали в полдень, третьего дня, когда солнце светило ярко и крепко, одаривая всех долгожданным теплом после нескольких дней похолодания. Березка рядом с могилой матери уже вся пожелтела, и ее листики дрожали на легком ветру, готовые уже скоро облететь. Селена стояла рядом с дядей, грустная и вся какая-то незащищенная. Когда гроб опускали, слезы вдруг полились из ее глаз, и она глотала их, смотря на крышку в пространном забытьи. Дядя обнял ее одной рукой и стоял, глядя вперед неподвижно. Возвращаясь к автобусу, он неожиданно сказал, посмотрев на Селену как-то по-детски беспомощно:

– Николай-то уже развелся со своей…

Селена взглянула на него, удивленная. Обратно все ехали молча, думая о чем-то и иногда посматривая в оконное стекло. Вечером того же дня дядя с женой уехали в Самару.

Все последующие дни Селена ходила на занятия молчаливая и задумчивая. Юля, подруга по институту, пыталась все как-то утешить и отвлечь ее, но все безуспешно. Максим тоже притих, видя, что его старшей подруге не по себе. От Ивана писем не было уже месяц, и Селена не знала, что с ним. На девятый день после смерти бабушки она решила съездить на кладбище. Осень раскрасила все в яркие желто-оранжевые цвета, а ветер, играя с листьями, подбрасывал их вверх, кружа и неся куда-то вдоль дороги. Селена шла рядом с могилами, и какое-то странное чувство одолевало ее. Будто слышала она знакомые голоса, зовущие ее к надгробью, ласковые и теплые. Дойдя до нужного места, она положила цветы сначала на могилу бабушке, затем маме. Стоя так в задумчивости, она вдруг заметила, как маленькая серая птичка присела на бабушкин крест и смотрит на нее. «Не грусти, – будто молча сказала птичка, – ведь смерть – это новая жизнь, начало пути. А разве это не прекрасно? И твой путь тоже только начинается…» Селена ощутила что-то наподобие горячего жжения в груди, затем комок подступил к горлу, и на глазах у нее появились слезы, но это были уже не слезы скорби, а слезы какой-то радости. «Бабушка, мама, – проговорила она вполголоса. – Я не буду больше, я знаю…» Птичка, еще раз будто посмотрев на нее, вспорхнула и полетела в сторону рощи, что виднелась за кладбищем. Селена почувствовала непонятную легкость в дыхании, глаза ее устремились куда-то вдаль, а руки, чуть дотрагиваясь прежде до лица, сложились вместе ладонью одна в другую. «Спасибо вам за все», – чуть слышно прошептала она и улыбнулась. Обратная дорога была для нее каким-то полетом, она не помнила, как доехала, как вошла в квартиру, как зачем-то пошла в комнату бабушки, достав из-под кровати старый чемодан. Что она искала в нем, ей и самой было неведомо. Только что-то говорило ей – это здесь. Наконец она вынула откуда-то снизу небольшую шкатулку, в которой лежали мамины украшения. Там среди них был голубой коралловый браслет – подарок бабушки маме в день, когда родилась Селена. Она взяла его в руки и зачем-то надела, любуясь на него. «Странно, – подумала она. – А ведь он мне идет». Затем она в какой-то мечтательной отрешенности начала машинально перебирать другие вещи в чемодане. Но, не окончив начатое, вышла и отправилась на кухню перекусить. Чувство необычности происходящего не давало ей покоя. Что-то светлое и доброе происходило в ее душе. Зайдя через некоторое время опять в бабушкину комнату, она постояла немного рядом с чемоданом, задумавшись, а затем открыла балкон и вышла на свежий воздух. Уже начинало темнеть. В небе появились первые звездочки. Вечерние огни города казались сказочными и волнующими. Где-то далеко слышались голоса, смех и лай собаки. Уставшая за день, Селена ушла с балкона и начала готовиться ко сну. Наконец она легла и, уткнувшись в подушку, еще поворочалась некоторое время, а затем притихла. Лежа вот так, в какой-то бессознательной ясности, ей вдруг захотелось опять встать и подойти к окну. Отдернув занавеску, Селена вдруг увидела висевшую над городом большую полную луну. Та была так хорошо видна, что девушке представилось, будто она рядом. Луна смотрела на нее немного печальным, но добрым взглядом. Селена улыбнулась ей и, постояв у окна еще минуты две, отправилась спать. Лежа в постели, она вспомнила, что забыла снять браслет. Но мысли об этом тут же уплыли куда-то, а в голове возникла фраза, сказанная бабушкой: «Помни о смерти, дружок». Затем все пропало, и она провалилась в сон, полная неясных надежд и стремлений.

Глава 5. Отважные

Однажды, проснувшись солнечным октябрьским утром, Селена почувствовала непонятную тоску, которая охватила ее всю, с головы до ног, ей куда-то хотелось бежать, крича и ломая все на ходу. «Нет, так больше невозможно, – подумала она. – Надо что-то делать». От Ивана писем не было, и она сходила с ума, не зная, как ей быть. «Может, его отец знает хоть что-то», – возникла у нее мысль. Селена тут же прошла босиком в коридор к телефону и набрала знакомый номер. Трубку подняла жена отца, удивившись столь раннему звонку.

– Толя, тебя, – сказала она с интригующими нотками в голосе.

Через минуту низкий баритон произнес:

– Слушаю.

– Здравствуйте, это Селена. Извините за беспокойство, но я уже больше месяца не получаю от Ивана писем, не знаю, что и думать. Может, что-то случилось?

– Не знаю. Он звонил последний раз в начале сентября, говорил, что в связи с какими-то задержками, возможно, приедет позже.

– А когда точнее, не сказал?

– Это уже одному Богу известно. Но будем надеяться, что объявится в ближайшее время.

– Если он позвонит вам, будьте добры, перезвоните мне, пожалуйста.

– Ну, что ж, хорошо, какой у вас номер?

Селена быстро назвала цифры и повторила их еще раз, на всякий случай, проговорив в конце:

– Большое спасибо, до свидания.

Положив трубку, девушка задумалась. «Бабушка была права, что-то там не так», – возникло в ее мыслях. Собираясь на занятия в институт, она положила в сумку записную книжку с номерами телефонов работы дяди Ивана, надеясь позвонить в перерыве кому-нибудь из начальства и разузнать все подробнее. Селена знала только, что группа, в которой был Иван, отправилась на север Индии и остановилась где-то недалеко от Гималайских гор. «Почему он не позвонил мне? Скорее всего, там, где они сейчас, нет поблизости телефонов», – думала она. На первую пару занятий ей можно не идти. Сегодня у них должен быть зачет по лабораторной работе, которую она сдала ранее и в отличие от других получила неплохую оценку. «Но ведь отцу он откуда-то позвонил», – размышляла Селена, готовя себе на завтрак яичницу с вермишелью. Иван был в натянутых отношениях со своим отцом, который жил с новой, уже не первой женой и с сыном от первого брака разговаривал только в пределах необходимости. Воспитывала внука лет до тринадцати бабушка, мать отца. Она умерла, так и не дождавшись совершеннолетия Ивана. Внук жил после с отцом в одной квартире, но, по сути, отдельно и самостоятельно. Большую часть времени Иван проводил со своим дядей – братом матери, у них были общие интересы и дела, а также чем-то схожие характеры. Мать Ивана ушла от мужа, когда ребенку было четыре года, оставив сына на попечение бабушки. Отец обеспечивал его всем необходимым и считал на этом свою воспитательную функцию исчерпанной. «Конечно, он должен был позвонить отцу. Но ведь меня он ни о чем не предупредил? Или не хотел волновать?» – подумала Селена и положила в сумку еще две тетради, а также свой альбом для рисования, который она обещала показать Максиму. В нем были не только пейзажи и портреты, зарисовки и веселые картинки, но и рисунки с животными. Когда-то она ходила в изостудию, и ее работы даже брали на выставки. Последнее время Селена с Максимом стали близкими друзьями, и она ему кое-что рассказала про Ивана. Мальчик слушал с интересом, особенно когда она описывала маленькую обезьянку, живущую вместе с людьми в палатке.

– Я бы тоже стал жить вместе с ней, – уверенно заключил он, о чем-то задумавшись. – Но у меня даже нет собаки…

Отец Максима, видя, что сын наконец стал учиться, довольно хлопал его по плечу, говоря:

– Ну что, друг, тебе положен подарок.

Максим при этом обиженно кривил лицо, отвечая:

– Все равно вы мне собаку не купите, а я не хочу больше ничего.

– Ну, это, брат, не ко мне… – добавлял отец.

К матери Максим даже и не пытался обратиться, у нее были свои интересы, которые она ставила выше всего. Максим был для нее красивой игрушкой, которую можно было показать гостям. На этом ее материнство заканчивалось, за исключением, правда, какой-то искусственной заботы о сыне, вроде элитной школы и хорошей одежды, которая в большинстве своем валялась в шкафу, надоевшая и забытая. Максим любил надевать майки и хлопчатобумажные байки, другую одежду, например, пиджаки, свитера, жакеты и т. д. он старался убрать куда-нибудь подальше. Брюки у него также были любимые только одни, и он носил их поочередно с джинсами постоянно. Конечно, это был капризный ребенок, но что-то цельное, характерное прослеживалось в нем безусловно, и это было неплохо. Вся комната Максима была завалена игрушками и разными дорогими штучками, которые быстро ему надоедали. С Селеной же мальчик научился быть терпимее и слушал ее как друга и старшую сестру.

На одной из перемен в институте она сбежала вниз в фойе и, набрав номер работы дяди Ивана, попыталась что-нибудь узнать. Однако ей сказали мало чего вразумительного, кроме лишь того, что группа, скорее всего, задержится на неопределенный срок из-за непредвиденных обстоятельств и некоторых рабочих неувязок. Почему срок был не определен, Селена не спросила, так как разговаривал с ней человек явно неуважительно и сухо, шелестя какими-то бумагами и бубня что-то себе под нос.

Она стала ждать и надеяться, что Иван все же позвонит либо напишет ей обо всем в письме. И, спустя неделю, действительно раздался звонок. В трубке что-то пищало, но голос Ивана она узнала сразу.