Чудная Деревня. 1. Начало. 2. Скользкие вершины. 3. Русалочье озеро

– Походи пока в них Елена, они единственные подошли тебе по размеру, я их у соседей взяла они у них не последние, не переживай. – Вот скоро дорога просохнет и сразу съезжу в город, а то не дело это что тебе толком переодеться не во что.

Работы у нас было много, но вся она была мне знакома. На мне, как и раньше была влажная уборка в доме, мытье посуды. Вернее, я и раньше носила воду, но из колонки и своей бани у нас с бабушкой не было мылись мы у соседей и я им только помогала. Дом был огромен, но мебели в нем немного, и я очень быстро ежедневно протирала везде пыль, а для воды стояла бочка у двери вот я ее и наливала каждое утро полной. В бане в крышу был вдет бак с лейкой и наливать бак надо было часто. Почти через день таскала в бак воду ведрами из колодца, а входило в него много, точно больше десяти больших ведер. Баню топили по субботам, а ополаскивались под душем каждый день. Вода в баке еще толком не прогревалась и была прохладной, но хоть не ледяной как в колодце. Каждый день вечером я ныряла под душ сжавшись в комочек, но быстро привыкла и уже не боялась холодной воды. Зато и чувствовать стала себя намного лучше, бодрее, а иначе как, – вся основная работа с ранней весны в деревне на улице. К вечеру мы с Любавой были уже грязными, а вечером в дом приятно было заходить чистыми и свежими. Баня была просторная с большим предбанником. В бане каждый день мы помывшись сами заодно на руках простирывали повседневную одежду и мыли грязную обувь.

Потихоньку я втягивалась в новую для меня жизнь, хотя сначала было очень тяжело, большой дом и хлопот больше и все своими руками. Столько я никогда не ходила ногами как здесь, а от тяжелых ведер с водой долго ныли руки и плечи. Колодец был мне непривычен, у бабушки в деревне я таскала воду с колонки и это было проще. Здесь у Любавы я даже не считала сколько раз в день я крутила ручку колодца наполняя и поднимая ведро. А еще ведро нужно перелить в другое и отнести или в баню, или в дом. Все хозяйственные постройки были за чертой Чудной деревеньки и курятник Любавы тоже. Но там она хозяйничала сама, с вечера она запаривала и оставляла на печке чугунок с зерном. Утром с чугунком она уходила в курятник и занималась курами и собирала яйца. Только полностью сошел снег и зазеленела трава мы стали ходить к лесу на холмы, собирать травы.

– Потом далеко ходить будем, – говорила Любава, – а пока все необходимое здесь рядом растет, да и тебе нужно научиться еще по лесу ходить и знать, как брать травы правильно. – Сбор растений – это тоже наука сложная.

А пока собирали травы рядом с деревенькой. Еще мы попутно собирали хворост, любые сухие ветки что нам попадались мы собирали и увязывали. За лето его тоже надо было насобирать столько, чтобы хватило на всю зиму отапливать печи, а у нас их вон сколько. Две печки в доме, еще в бане и гостевом домике. У курей и то небольшая печурка, так что дрова мы собирали постоянно. Утром мы вставали очень рано и завтракали не торопясь. Любава уходила кормила курей, я быстро протирала полы и таскала воду. Затем мы, взяв с собой холщевые само шитые рюкзачки в них клали несколько тряпиц чистых и веревочки перевязывать пучки, уходили на сбор трав и корений. Мы поднимались на опушку, и Любава показав на какой ни будь кустик подробно мне объясняла, как это растение называется и как его взять, от каких болезней использовать можно. Одних корней лопуха апрельского мы каждый день приносили огромными связками. Вроде совсем простое растение сорняк, а идет во многие настойки, объясняла Любава. Пока его выкопаешь, умаешься, корень растет глубоко. А еще корень лопуха очень хрупкий чуть поленишься плохо его подкопаешь, надавишь, он тут же ломается и теряет свою ценность. А от молодой жгучей крапивы не спасали даже плотные рукавицы, она жалила очень больно – жгуче, как бы аккуратно я ее не собирала. Кроме трав собирали набухшие почки с деревьев,– ольха, сирень и липа к вечеру я их просто не различала и путалась. Путалась и от обилия названий деревьев и нескольких мешочках в которые все нужно было разложить правильно, казалось я это никогда не смогу все запомнить и освоить. Любава не ругалась заметив, что я устала тихонько переключала меня на другую работу, обычно на сбор хвороста, здесь особого внимания и ловкости не требовалось. Любава строго следила, куда и что я ложу, постоянно напоминая названия, но пока в моей голове была каша и я помогала на подхвате. Травы, собранные нами за день мы перебирали в небольшом домике за баней, тут же их и развешивали на веревки, натянутые под потолком. Домик был, что-то вроде летней кухни, сруб собран из бревен с парой небольших окон в нем маленькая печь, что б в холодные дни можно было подтапливать комнату, стол и умывальник. Большая часть комнаты была завалена соломой.

Любава усаживала меня рядом перебирать травы успевала и следить за мной и рассказывать. – Здесь летом живут те, кто лечиться приходит. – На сено кину матрацы и ночевать здесь хорошо, легко дышится. – А, травы как подсохнут, и мы здесь же их переработаем, вот этот пучок Елена перевязывай да вон туда вешай. – Летом травы накошу и свежее сено постелем, а пока и это хорошо.

Там же в гостевом домике мы и обедали, чтоб в дом днем грязь не тащить, а потом работа в саду – огороде. Огородик у Любавы был небольшой в основном с лечебными травами,– базилик и шалфей, череда и эхинацея и еще множество других, которые я пока еще не знала, но сорняков на грядках не было. Каждый день мы выщипывали и рыхлили землю между растениями, чистота и порядок на грядах всегда были идеальными.

Любава очень гордилась своими посадками говорила,– собрать и приживить все, что у нее растет было сложно и это необходимо беречь, так как все растения мы будем использовать в работе.

Вечером, ополоснувшись в бане, перестирав вещи и развесив их там же рядом, так чтоб их не было видно с улицы, шли в дом. Прошка к этому времени топил печь и ставил воду в кастрюле под суп, притаскивал из подполья нужные продукты. Любава быстро готовила еду на вечер и утро, пища простая и почти такая же к какой я привыкла живя у бабушки, супы в основном овощные, маринованная капуста и грибы, картошка. А по субботам мы не ходили в лес, Любава целый день занималась выпечкой хлеба и пирогов на неделю. Пироги у нее получались замечательные и все разные,– с капустой, грибами и конечно сладкие с ягодой. Я же таскала в баню воду и протапливала ее, мыла скобля ножом полки, чтоб мы вечером могли хорошо помыться и попариться. Поужинав и убрав все со стола делали основы под зелья, настойки и мази. Любава подробно показывала, как правильно растереть и смешать травы. На каждое зелье свой наговор, его надо было выучить и правильно произносить.

– Если я буду читать неправильно, – объясняла Любава,– наговор потеряет силу, и вся работа насмарку. – И в каждый наговор нужно было добавить силу, а иначе это будут просто слова. – Нужна постоянная концентрация и голова твоя Елена, должна быть свободной от посторонних мыслей. – Читай и направляй посыл силы в то, что делаешь.

– Но как это сделать,– спорила я,– ведь я не чувствую свою силу что бы куда то посылать.

– Встань прямо и положи ладонь выше живота под грудь,– учила она. –Здесь у всех нас искра дара и ты почувствуй ее, от нее идет тепло.

Я удивилась сделав так как она велела ладонь ощутимо нагрелась, приоткрыв глаз я увидела даже красный отсвет и тут же сбилась потеряв концентрацию.

Любава погладила меня по голове,– у тебя получается давай заново, не торопись, почувствовала жар разгони его медленно по телу и по рукам. -Так чтобы твой жар оказался у тебя на кончиках пальцев. – Получилось вот умница, а теперь придержи свой огонь и читай наговор, а с последними словами огонь твой должен перейти в отвар, все просто.

Просто не было, сначала почувствуй, удержи и отдай только в нужный момент, я сбивалась часто, а еще слова наговоров смешили меня.

– На море, на Окияне, на острове Буяне – стоял камень Алатырь…

Но Любава очень терпеливо одергивала меня и начинала все заново. Любава силы была невеликой, а у меня ее вроде было много, – но пока полноценно она мне не подчинялась. Тренировались мы на простых совсем травах и сборах. Снадобья со сложным составом Любава делала сама вкладывая все свое умение в готовящийся отвар. Я наблюдала со стороны за ее работой, вроде вот- вот все понятно, кажется и я так смогу. Но пока не чувствовала свою силу полноценно и не могла ее вложить в готовящиеся зелья.

– Ничего,– говорила Любава, – ты будешь хорошо лечить, ты сможешь. – И сила твоя разовьётся, только надо не лениться, пока все учи и запоминай, что я делаю. – Сразу ни у кого ничего не получается, но стараться надо. – Ты еще в наговорах путаешься, а так не должно быть. – Не переживай, у тебя память хорошая учишься ты тоже быстро … много для тебя нового, а привыкнешь и дело пойдет.

И правда, первые сваренные мной зелья были обычными настойками без капли магии, вроде вот есть огонь, но он рассеивался, долго я не могла удержать его. Концентрация и внимательность и все ведь понятно и просто, но… Но постоянные тренировки и вот крохотные искорки собрались от плеча в тонкий ручеек и потянулись ниточкой к пальцам, а я уже эту ниточку отправляю в отвар. Доходило не все, но уже получалось. Вернее сказать, мы делали (пока у нас не было больных) заготовки для отваров и мазей. Травяные сборы, которые потом пойдут в состав определенного зелья. А когда уж заканчивали всю работу садились пить чай. И я очень полюбила эти посиделки втроем. Любава всегда очень красиво накрывала на стол, и посуда у нее была вся белоснежная, красивая, сначала я думала это один большой сервиз.

Но Любава посмеялась, когда я ее спросила где же она ухитрилась купить такой огромный сервиз и сказала, – я часто бью посуду, ни один сервиз так долго не продержится. -Вот и покупаю разную посуду, но в одном стиле, подбираю все белое без рисунка.

Под крыльцом стоял большой ящик с аптечными пузырьками. От маленьких на пятьдесят миллилитров до литровых со стеклянными крышками, я приносила пузырьки домой тщательно мыла их и просушивала в печи на листе. Готовый отвар заготовку мы вливали в пузырек подходящий по размеру. Название отвара подписывали на заранее нарезанные бумажки и намертво приклеивали к пузырьку. Полки с настойками занимали одну стену в Любавиной половине комнаты. Они были плотно занавешены темной тканью, чтоб на них не падал солнечный свет, так как некоторые отвары на свету разрушались. Я понимала, мои отвары несовершенны, и Любава просто не хочет расстраивать меня и еще приучает к работе и порядку. Любава часто на вечерних посиделках рассказала мне о том, что мне было интересно, начала она рассказы с того, что мы уже не совсем люди, а дети Ночи. – Луна наше солнце, и она свидетель наших поступков и клятв. – Пусть тебя не пугает что ты не человек, мы живем с людьми в ладу и помогаем им, и то что мы живет дольше них не значит, что мы будем относится свысока. – Многим из нас кажется, мы лучше, но поверь это не так. – Они нам тоже нужны, так что пока просто думай, смотри, запоминай.

А Прошка поглядывая на меня, как я удивляюсь ее словам покачивал головой, – что, да так оно и есть, а ты слушай, да все запоминай.

–Ты Елена теперь будешь жить гораздо дольше обычного человека,– продолжала певуче говорить Любава,– это ни плохо и ни хорошо это просто другая жизнь. – И ее надо принять как данность и научиться быть скрытной, незаметной. – Только совсем дурные из детей Ночи хотят внимания к себе и лезут к власти и всегда это плохо кончается для них – Людям не понравиться, что ты или я отличаемся от них и на нас объявят охоту, а убивать они умеют и хоть мы живучи, но люди всегда могут обратиться за помощью к охотникам. – Охотники живут на грани света и тьмы, они не люди, но и не считают нас ровней себе и умеют убивать даже самых сильных из нас. – Всегда нужно их опасаться. – Пугаться тебе не нужно, я только так обще тебе рассказываю, что бы ты просто понимала кто мы и с чем можешь столкнутся. – Учится тебе еще только предстоит, и ты все усвоишь постепенно. – Общаться с нечистью ты будешь теперь чаще чем с людьми и тоже здесь важно помнить определенные правила. – Важно держать слово, если что пообещала, то хоть умри, но сделай, ибо если нарушишь слово, то веры тебе уже никогда не будет. – У каждой нечисти свои возможности общения и обманув одного из них, другой даже в совсем чужой стране, не поверит тебе. – Главное уметь молчать и больше слушать, особенно когда ты неопытная и чего-то не понимаешь, а спросить не у кого или нельзя. – И в этих отношениях важно соблюдать Покон, это свод правил между нами и нечистью и нарушать его нельзя. – Учись, слушай и запоминай все, – поучала она меня,– я тоже когда-то попала в этот дом девчонкой маленькой совсем. – Мы семьей близ Морши жили родители мои умерли, уж я и не знаю от чего, а родственников больше у меня не было. – Я в чужой семье приживалкой работницей жила, ох, как мне тяжко было и вспоминать не хочу. – Моя наставница себе искала как раз себе помощницу ученицу, да ей и сказал кто – то про меня сиротку ненужную. – Она пришла в дом, где я жила глянула на меня так внимательно, да молча за руку меня взяла и увела сюда. – Катериной звали ее, она уж в возрасте была и ей нужно было силу и знания передать и стала она мне ближе всех родных и заменила мне мать. – Обычно знахарки дочкам своим передают знания и силу в наследство. – А, вот у Катерины детей не было, но она меня вырастила. – И меня бог ребенком не наградил своим, зато вот тебя взяла, знать судьба наша такая.

Дороги просохли, и Любава рано утром ушла из дома сказав, что съездит в город. Пока она меня не берет с собой дорога длинная. Сначала из дома пешком идти до деревушки Баево, а там уже на рейсовом автобусе до Морши, и она вернется только к вечеру. Я даже поежилась представив дорогу, такие расстояния ходить я еще не умела. Первый раз Любава оставила меня самостоятельно на хозяйстве, я всю работу сделала как обычно хотя она и говорила я могу отдохнуть без нее. Я уже втянулась в нашу жизнь и лентяйничать мне и в голову не пришло. Тем более за работой вдруг поймала себя на мысли, что уже считаю Любавин дом своим. Мне здесь нравилось жить, и я за такой короткий срок привыкла и к Любаве и Прошке и стала считать их семьей. Такое чувство, что я все эти годы жила где – то далеко и вот вернулась домой. К тому же было любопытно, что мне привезет Любава и обновок хотелось у меня никогда не было много вещей. Бабушка могла мне покупать вещи только по необходимости, и я никогда не капризничала и с благодарностью принимала все, что она брала для меня. Тем более понимая, что только она заботиться обо мне, а случись что с ней, и я бы никому больше и не была нужна. Последние пару лет я глядя на бабушку очень боялась, она умрет, а меня отправят в детский дом, уж я наслушалась про это заведение страшных слухов. Бабушку я любила и старалась взять на себя тяжелую работу в доме, чтоб ей легче было, и хоть мне было стыдно за свои мысли была очень рада, что попала к Любаве остаться одной мне было бы куда страшнее. А Любава часто говорила теперь у меня будет другая жизнь и одеваться я должна теперь хорошо. Мне было приятно слушать ее и интересно, что она купит для меня. Моей фантазии не хватало представить, что купит мне Любава, я заметила у нее только хорошие качественные вещи совсем непохожие на те, которые продают в магазине в селе и … оставалось только ждать ее. А пока я ждала Любаву незаметно привычно все переделала в доме и даже успела приготовить еду подумав, Любава вернется уставшей и ей точно будет не до готовки. У бабушки я уже готовила постоянно, а здесь готовила только Любава, и я немного переживала понравиться ли ей моя стряпня. Уже стемнело, когда Любава с огромным рюкзаком и туго набитыми сумками вернулась домой видно, что она уставшая сильно, но радостная.

– Накрывай на стол Елена и пока не открывай сумки без меня. – Я такая пыльная, быстро обмоюсь, поем и мы все посмотрим вместе, – проговорила она быстро и убежала в баню.

Мы с Прошкой быстро накрыли на стол и сидели молча глядя на входную дверь ожидая Любаву,– его почему-то любопытство мучило больше чем меня. Любава не долго пытала нас ожиданием, и я поразилась сколько же в ней энергии, весь день на ногах и до дома притащила из такой дали рюкзак с нее ростом. Зайдя и поглядев на накрытый стол сказала немного виновато глядя на нас.

– Я такая голодная, столько магазинов оббежала и так домой торопилась, что не стала там кушать. – Вы еще потерпите, я быстро поем и все что купила вам покажу, а то так пахнет вкусно у меня терпения нет.

Моя готовка Любаве понравилась, и она меня похвалила, мне стало неловко за что это же обычное дело.

– Любава погладила меня по голове,– ты так переживаешь, когда я тебя хвалю, а я чувствую себя так как будто ударила тебя. – Знаю, бабушка была строга к тебе, но не нужно так зажиматься и стеснятся, нам обеим нужно привыкнуть друг к другу. – Вижу, ты многое умеешь Елена и не капризничаешь, я трудно схожусь с людьми, но с тобой мне легко хочу, что б и тебе было также хорошо со мной. – А теперь давайте покупки смотреть очень надеюсь, тебе все понравиться, я очень старалась тебе угодить.

Сказать, что мне понравились покупки – это разговор ни о чем, у меня никогда не было столько вещей, да еще таких. Я теребила купленные вещи и понимала, наши модницы в селе так не одевались даже привозя вещи из города. Они их в лучшем случае брали на рынке, а то что мне набрала Любава было дорогим и качественным, и совсем не ярким, а каким-то приятным глазу и к коже, но…я даже описать свои эмоции не могла. Любава только обуви взяла пять пар, и я растеряно смотрела на них не понимая, как их можно столько износить за лето и зачем мне столько. Для меня это было просто запредельно мне бабушка и одну то пару обуви с трудом на сезон покупала, а тут три пары разных кроссовок и две пары симпатичных босоножек.

– Я же столько не сношу это очень много,– растеряно забормотала я невольно пятясь в сторону,– и столько денег вы на них потратили, я же не смогу отработать.

Любава засмеялась и обняла меня,– ты чего так напугалась летом мы с тобой столько ходить будем все износишь, а нет так ничего страшного пусть больше будет. – Мне не на кого деньги тратить, а такой безделицей я тебя всегда порадовать могу, вот тоже мне отрабатывать она будет. – Я тебя Елена взяла на обучение и должна по Покону о тебе заботится, кормить и одевать, да мне и приятно это делать так что привыкай и к хорошему.

А еще Любава купила мне брюки, джинсы, блузки и водолазки, мягкую удобную джинсовую курточку с капюшоном, а футболок сколько. Только я вроде как все перещупала и поверила, что все это мое Любава открыла пакет с бельем, я снова просто онемела,– трусики простые и кружевные, ночная сорочка и пижама, все вещи необычные, красивые.

Увидев, как я растеряна Любава стала успокаивать меня,– Елена, не переживай. – Я знаю, тебе бабушка не могла ничего такого покупать, но я то могу и хочу. – Мне нравиться, что ты будешь хорошо одета, я ведь теперь о тебе забочусь и мне приятно это делать. – Не раскисай и вон тот еще пакет принеси мне, я ткань взяла и надо срочно сшить нам с тобой удобную одежду для леса.

В небольшом пакете лежала плотно свернутая тонкая плотная натуральная ткань темно серого цвета. Любава покрутила ее в руках и убрав быстро все со стола и разложив на нем ткань стала большими, портновскими ножницами быстро кроить. Я поражалась уменью Любавы быстро почти без примерки и выкроек, кроить и шить вживую. В комнате Любавы вдоль стены стоял огромный сундук примерно метр на два в нем под крышкой было три отделения. Откинув тяжелую резную крышу сундука я достала ручную швейную машинку. В двух других отделениях сундука хранились нитки, обрезки ткани и кожи.

Сундук Любавы был старинным, она еще в первые дни показав на него засмеялась и сказала,– когда-то я на нем спала и если бы Андрей не сделал второй этаж ты бы тоже, как и все ученицы в этом доме спала бы на нем. – Так то он удобный, но жестковат, да и лучше, что у тебя есть своя комната.

За два вечера она сшила нам по два комплекта брюки шаровары и рубахи, все это на глазок. Просторные длинные рубахи без пуговиц одевались через голову они были с большими разрезами на боках, чтоб было удобно ходить. На рубахах она нашила множество карманов. К этим вещам Любава еще порывшись в сундуке достала пару безрукавок, перешитых из старых курток и тоже с множеством карманов.

– Ну вот,– довольно пробормотала она примеряя готовый костюм на меня,– и не маркое и удобное и стирается легко. – Я всегда себе такие вещи шью на лето по лесу ходить, одежда должна быть свободной и натуральной и тело закрытое, чтоб ни царапин или клещей не насобирать, в синтетике много не набегаешься и коже плохо.

Костюмы, пошитые Любавой и правда были очень удобные и приятные к телу. Мне было в диковинку, что ходить в лес шьют одежду и с нетерпением ждала, когда же мы пойдем. Когда лес зазеленел весь Любава сказала мне.

– Пора тебе с лесным Хозяином знакомиться, зимой он спит и когда, просыпается очень первые дни сердит. – Пока весь лес не проверит и порядок не наведет ходить к нему не нужно.

А лесной Хозяин – это кто? – поинтересовалась я осторожно.

– Леший это, – влез в разговор Прошка,– к нему всегда с уважением надо. – А, то будет кружить по лесу, а то и в чащу глухую заведет, так что не выберешься. – Или вообще не пустит или еще как напакостит. – К Хозяину лесному с почтеньем завсегда надо обращаться. – И главное он хлеб наш любит, ему ж его где в лесу взять,– наставительно рассказывал мне Прошка,– а наш так особенно.

Хлеб Любава пекла в русской печке, очень вкусный, а еще пироги с грибами и ягодами и хранились они в подполе. Хлеб и пироги Любава пекла с расчётом на всю неделю. Караваи же всю неделю лежали на полке у печи под тонким полотенцем и никогда не сохли и не портились.

На следующие утро мы пошли не как обычно по опушку, а выйдя за сад пошли по тонкой еле заметной тропинке в лес. Пройдя немного – вышли с Любавой на небольшую полянку. Любава достала хлеб положила его на пенек и поклонилась.

– Здрав будь лесной Хозяин!

Я тоже поклонилась за Любавой вполглаза осматриваясь вокруг.

– И вам здравствуйте!

И – за дерева вышел забавный старичок. В серых стоптанных валенках, фуфайке и старенькой кривобокой ушанке. Вышел это я образно, он как-то материализовался без шороха и шевеления листвы. Я ожидала его появления и все равно немного охнула.

– Как отдыхалось и все ли в порядке у тебя, – продолжала разговор Любава.

– Да вроде нормально все,– отозвался дед,– а кто это с тобой Любава? – Что – то я не знаю девчонку, что с тобою.

Он бесцеремонно обошел меня со всех сторон насмешливо разглядывая.

– Вот Елену привела с тобой познакомиться, ученица моя она теперь.

–Ох, ты ж как, меня зовут, Архип Пантелеевич,– обратился он ко мне. – Никак ты из чародейских совсем еще древних кровей из рода, который от вроде как от Лады берегини пошел. Он внимательно поглядел на меня,– я думал вас всех уничтожили. – Уж давненько мне твои сестры не попадались. – Ан – нет, жива еще кровь Лады, не тушуйся девонька. – Просто уж не думал, что увижу в своем то лесу, значит – не всех волшебниц посекли, а я и рад этому, дочери в роду Лады все хорошие были и Покон чтили.

– А, за что тогда выбили их? – спросила я,– раз они такие хорошие были.

Старик нахмурился, – а за компанию у чародеев сила большая – особенно в злых руках. – Змеевичи, Кащеевичи разные – все они древних родов и лютые они всегда были и есть до сих пор. – Мы все в общем боялись чародеев, волшебников ли без разницы сильно и за их скверный характер и убивали их при первой возможности, не разбираясь что мы, что люди. – Чародеям доступно больше чем кому-либо, и сила эта зависть побуждает, от того и тебя здесь прячут, скрывают. – Чародеи уж больно живучи, как их не истребляй, а вы волшебницы – дочери Лады должны равновесие блюсти.

– А между нами какая разница? – снова влезла я в его слова.

Мне стало обидно, раз дети Лады вроде к которым я отношусь были хорошими, а повыбили нас за компанию с плохими, так на всякий случай вроде.

– Ну да ладно, часто видеться будем – наговоримся еще, – с этими словами старичок быстро исчез, растворился, как и не было его не став отвечать на мой вопрос.

Любава была огорчена, что я ввязалась в спор с лесным Хозяином. Но ругаться не стала и только помотав головой приложила палец к губам чтоб я лишнего в лесу не болтала. Я и сама удивилась про себя и что меня так задело в словах Лешего, зачем я стала с ним спорить, тем более и не поняла толком кто такая Лада. Первый день Любава показала мне где растут ее делянки, так она называла обычные лесные травы кучно растущие в лесу. Она присматривала за ними и убирала сорняки.

– Видишь тут у меня лопухи обычные, я беру старые, а молодую поросль оставляю на размножение. – А здесь вот клевер хороший, ниже спустимся там клубника растет.