Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона

Я почувствовал себя виноватым. Маленькая тварь все это время поддерживала во мне жизнь, а я спустил на нее всех собак…

– Да ничего, я все понимаю…

– Ты и мысли мои читаешь?

– Ну я все-таки у тебя в мозгах сижу… – обиженно пробурчал Рабан. – Ты мои тоже, кстати, как, по-твоему, я с тобой разговариваю? Точнее, у меня это не совсем мысли… потом объясню. Понимаешь, сначала я никак не мог до тебя докричаться – у тебя телепатический центр вообще неразвит, пришлось все с нуля строить. Сначала я с тобой во сне разговаривал, пытался приучить к себе. Нельзя было сразу рассказать, кто я такой, боялся сильно… Потому и в сон тебя погружал…

– Так это тоже ты?! – снова вспылил я. – Зачем?!

– Да ради тебя же, идиот! – возмутился Рабан. – Ты же недоделанный, бракованный! Эти гении безмозглые сделали тебя вообще неспособным ко сну!

– И в чем подвох? – настороженно спросил я.

– А подвох в том, что пока ты не спишь, в тебе накапливается усталость. Она давит на организм, давит, но избавиться от нее ты не можешь – самостоятельно заснуть не получается! Пять-шесть дней такой жизни, и ты просто откинешь копыта! И я тоже… Вот и пришлось тебя усыплять… Но я старался выбирать такие моменты, когда ты был в безопасности! Если бы произошло что-то важное, я бы тебя тут же разбудил! Кстати, мне и дальше придется это делать – иначе нам обоим каюк.

– Ладно, убедил, – проворчал я. – Польза от тебя есть. Но я так и не услышал, кто ты вообще такой и откуда взялся. Ты еще один эксперимент «Урана»?

– Как же! Я их жертва… Я и мой предыдущий владелец. Его они убили, а меня… тоже хотели убить, но потом передумали. А откуда взялся… Ты что-нибудь слышал о параллельных мирах?

– Угу. Так ты пришелец? Почему-то меня это уже не удивляет…

– Я керанке. Моя раса живет в одном из параллельных миров… довольно далеком. Там, откуда я явился, люди и керанке живут в симбиозе. У каждого… почти у каждого человека есть свой керанке.

– И люди не возражают? – недоверчиво уточнил я.

– Да ты что! – фыркнул Рабан. – В моем мире не иметь керанке – все равно что быть калекой! Это взаимовыгодное сотрудничество. Мы не можем жить вне человеческого мозга, после смерти владельца мы тоже очень быстро умираем. Но мы платим за жилье! Мы лечим болезни, защищаем от ядов, чистим организм от всякой дряни вроде шлаков и токсинов, предупреждаем об опасности… Мы даже продлеваем жизнь!

– И надолго? – заинтересовался я.

– Порядочно. Наши владельцы стареют в несколько раз медленнее, чем люди без керанке. По-моему, выгодно. Во всяком случае, никто не возражает.

– Угу. Допустим. И как же вы попадаете внутрь?

– Это еще в зародышевой стадии… – неохотно сообщил Рабан. – У нас есть несколько маток – они откладывают яйца. Когда женщина в моем мире чувствует, что ждет ребенка, она идет к матке, берет у нее такое яйцо и проглатывает. Желудочный сок действует на яйцо стимулирующе – из него вылупляется личинка. Личинка неразумна, но очень подвижна. Она инстинктивно находит в материнском чреве зародыш и внедряется в него. Там личинка очень быстро превращается в полноценного керанке.

– Угу. А что будет, если родятся близнецы?

– Вот это очень нежелательно, – вздохнул Рабан. – Сам понимаешь, личинка не может раздвоиться, она выбирает кого-то одного. А второй всю жизнь считается неполноценным. В нашем мире близнецы обычно ненавидят друг друга – тот, что остался без керанке, всегда завидует другому.

– Подожди, а почему тогда не проглатывать сразу два яйца? На всякий случай?

– Да ты что! – презрительно фыркнул Рабан. – Разве матка отдаст одной женщине сразу два яйца? Ведь если у нее только один ребенок, второй керанке просто погибнет!

– Ну и что?

– Как тебе не стыдно! – обиделся мой паразит. – Мы же разумные! Что, по-твоему, матка нас рожает, что ли… хотя погоди, неудачное сравнение…

– Ладно, проехали. Дуй дальше.

– Мы взрослеем вместе – мы и наши владельцы. Растет ребенок, растет и керанке внутри него. Мы всю жизнь вместе, мы никогда не расстаемся. Керанке никогда не меняют своих владельцев – взрослый керенке не способен передвигаться. Сами по себе мы слепы и глухи, мы прикованы к одной точке. Я вижу только то, что видишь ты, и слышу то, что слышишь ты. Я даже вкус пищи ощущаю одновременно с тобой!

– Угу. В принципе, я все понял, но ты так и не рассказал, как очутился здесь. Насколько я знаю, у нас в России никаких керанке нет. Или я что-то пропустил, пока сидел в банке?

– Это дальше. Видишь ли, мне повезло с владельцем. Мой ребенок вырос и превратился в странствующего энгаха – путешественника по мирам. Конечно, это произошло не вдруг. В наш мир забрел другой такой энгах – тоже откуда-то издалека – и взял моего владельца в ученики. Он обучил его Слову – особой комбинации ультрасигналов, с помощью которой можно переходить в соседние миры.

– Пока что слежу за мыслью. Дальше.

– Дальше… Дальше мы странствовали по измерениям. Очень долго, несколько веков… Я и мой владелец, мы ведь были неразделимы. Мой владелец состарился в странствиях, хотя я и поддерживал его сколько мог. И в конце концов мы оказались здесь. Один очень важный человек из соседнего измерения прознал о проекте «Зомби» и очень им заинтересовался. Вот он и отправил моего владельца разузнать как можно больше и, если получится, купить технологию. Или украсть.

– Ну вот и первая связь, – удовлетворенно заметил я. – Так твой владелец что – был вором?

– Нет! – возмутился Рабан. – Он был… ну, специалистом широкого профиля. Для энгахов всегда много работы – мы торговали, возили почту из мира в мир, иногда переводили людей, ну а иногда и кое-чего посложнее… Ну, ты понимаешь.

– Кое-что понимаю. А как это все связывается со мной?

– Через профессора Краевского… Скотина!

– Я?!

– Да не ты, а он! Мой владелец… да, кстати, его звали Волдрес… так вот, он не нашел ничего лучше, как заявиться к этому ублюдку и прямо предложить продать секрет проекта. Нашел, с кем вести дела! Я его отговаривал, к слову. Профессор Краевский – очень любознательный человек. И очень беспринципный. Узнав, что мой владелец не уроженец этого мира, он тут же решил узнать, что у него внутри.

– Как? – не сообразил я.

– А как это обычно делается? – горько усмехнулся Рабан. – Подсыпал какую-то дрянь в угощение, усыпил, а потом… Профессор – известный вивисектор. Если бы он дал нам хоть пару минут, Волдрес ускользнул бы в другой мир, но он же не ожидал такого подвоха… А я не мог сделать это вместо него – у меня же не было контроля над языком! А потом было уже поздно… Краевский разрезал Волдреса на кусочки, ничего интересного не нашел и обратился к мозгу. Про меня он, конечно, ничего не знал, и очень удивился, когда отыскал в самой глубине.

– А почему же он не вивисектировал и тебя?

– Краевский – очень умный человек, этого у него не отнять. Он довольно долго изучал мозг Волдреса прежде, чем окончательно его разобрать, и заметил странную вещь – его мозг жил! Жил сам по себе, без всяких подпитывающих устройств, без техники, без всего! Конечно, это была моя заслуга – я не хотел умирать и делал все, что мог, чтобы поддержать останки своего владельца в живом состоянии.

– И он догадался, что это ты?

– Естественно! Видишь ли, мозг жил до последнего. Он срезал три четверти массы, а Волдрес все еще был жив. Но вот когда он докопался до меня и извлек меня из убежища, Волдрес окончательно… Тут и дурак бы догадался.

– Откуда ты обо всем этом знаешь – ты же слепой? – заметил несообразность я.

– Но я же чувствовал, как он кромсает мой дом! Боль я тоже чувствую одновременно с владельцем! В общем, когда он меня оттуда вытащил, я очень быстро стал умирать. Я ведь все-таки живой… Наверное, ему стало интересно, что я такое, и он посадил меня на другой мозг. Твой. Конечно, я тут же закопался поглубже!

– Вот оно что… – мрачно подытожил я.

– Для начала, скажи спасибо, – обиженно пробурчал Рабан. – Скорее всего, твой мозг тоже предназначался для вивисектирования, ты был уже практически мертв. А я тебя оживил. Наверное, профессор Краевский уже тогда пытался решить проблему с яцхеном и тем, как он отторгает все мозги, и он решил попробовать нас с тобой в комплекте… Ну, дальше ты знаешь. Нас пересадили в это тело, и мы два года сидели в репликаторе, пока процесс не завершился. А потом ты очнулся, и я начал устанавливать с тобой контакт. За пять дней управился, в принципе неплохой результат…

– Выходит, если бы не ты…

– Ты был бы материалом под микроскопом, – ехидно согласился Рабан. – Я тебе жизнь спас, неблагодарный! Причем неоднократно…

– Это не значит, что мне нравится твое присутствие. Голос в голове – это шизофрения.

– Раньше ты был не против, – обиженно буркнул паразит.

– Во сне – дело другое. Мало ли какая ерунда может присниться? Впрочем, я так понял, от тебя мне не избавиться?

– Если только ты не самоубийца. Надеюсь, в аду тебя будет утешать сознание того, что я погиб одновременно с тобой.

– А с чего это ты взял, что я попаду в ад? – Теперь уже обиделся я.

– А рая ты не заслужил. Чересчур уж много у тебя грехов…

– Да, кстати. По-моему, ты забыл сообщить, кем же я все-таки был до того, как попал к Краевскому. А?

– Да откуда же я знаю?! – взмолился Рабан. – Ну сам посуди! Я тебя впервые увидел уже в виде куска мяса весом в полкило. Да и не увидел, строго говоря… Я и сейчас-то тебя не вижу!

– А откуда же ты тогда знаешь, что я был очень уравновешенным и хладнокровным?

– Ну, это я в мозгу разглядел. Черты характера очень легко прочитываются. А вот прошлое… Думаешь, Краевский мне докладывал, куда он меня сажает? Да он даже не знал, что я разумный, а то бы мы так легко не расстались! Вообще удивляюсь, что он меня не расчленил, очень уж, видно, дорожил твоим проектом…

– Хорошо, а что насчет психических отклонений? Почему не сказал, что у меня лунатизм и легкая шизофрения?

– Потому что ничего этого тут нет! – категорично заявил Рабан. – Ты уж мне поверь – я же прямо посреди твоих мозгов сижу! Если бы у тебя была хоть какая-нибудь фобия, я бы сразу заметил. А тут нет ничего – отличный разум, целенький. Напутали те ученые умники что-то в своих бумагах…

– Угу. Ладно, замяли. И тут тупик… Придется все-таки искать Краевского – он-то должен что-то знать. Может, Палач уже там… Полечу…

– По-моему, у тебя крылья еще не работают, – услужливо подсказал Рабан. – Извини, я помогал, сколько мог, но уж очень тебя покалечило…

Я на пробу взмахнул крыльями. Махать-то они махали, но как-то неуверенно, безжизненно как-то. Нет, рисковать не стоит. Почему-то мне кажется, что если я сейчас поднимусь в воздух, то тут же и брякнусь. Лучше подождать еще пару часиков, пусть окончательно подживут.

Та-ак, а вот, кажется, и занятие появилось, чтобы я не слишком скучал, пока заживают крылья. Прямо на шпалах стоял Серый Плащ. Стоял и тупо пялился на меня сквозь свои стекляшки.

– Скажи-ка, шизофрения, а вот его ты видишь? – вполголоса поинтересовался я у Рабана.

– Конечно! – подтвердил тот. Я облегченно вздохнул – все-таки не галлюцинация. – Я же все-таки через твои глаза на мир смотрю – вот и вижу. А больше, похоже, его никто не видит.

– Почему? Что он такое?

– А я знаю, что ли? – искренне удивился такому вопросу Рабан. – Ровно столько же, сколько и ты – какой-то странный типус, все время идет за тобой по пятам…

– Может, он тоже энгах? – предположил я. – Исчезать он умеет здорово…

– Ничего подобного, – решительно отверг эту мысль Рабан. – Энгаха я всегда отличу. Да мы и не умеем так быстро ускользать – хоть какое-то время нам нужно. Нет, по-моему, это как-то связано с твоей прошлой жизнью – мы с Волдресом с ним точно не встречались.

– Угу. В общем счете, все упирается в восстановление памяти – надо срочно вспоминать, кем я был, может узнаю, как от этого гада отвязаться… А то еще угробит он меня, чего доброго. Слушай, ты же сидишь у меня в мозгах, покопайся там, а? – с интересом предложил я, усаживаясь поудобнее. – Может, отроешь где-нибудь в памяти чего полезное?

– А чем я, по-твоему, все эти годы занимался? Дохлый номер. Все гладко и стерильно, как у новорожденного. Некоторые чародеи, правда, умеют восстанавливать память, но это не ко мне…

– Угу. То есть? – не понял я. – В каком это смысле – чародеи?

– Ну, миров в Метавселенной полно, во многих есть чародеи. Или еще кто… – философски заметил Рабан.

– Угу. Ну да, чему тут удивляться? Я уже видел ходячих мертвецов, безумного робота и свое отражение в зеркале. Почему бы и колдунам не существовать?

– Да колдовать-то многие могут, не только волшебники.

– И ты?

– Не, ну я-то нет… Волдрес же энгахом был, а не магом, энгахи только и могут, что между мирами переходить. Это я от него перенял, конечно, раз тыщу, наверное, слышал, как он это делает, но для этого нужно что-то, чтобы звуки издавать. Рот, например.

– У меня есть рот.

– У тебя есть, а у меня-то нет… – вздохнул Рабан. – Я же не могу твоим воспользоваться… хотя, погоди-ка… У тебя другая система, связки по-другому устроены, дыхательной системы вообще нет… Вряд ли, конечно…

– Ты попробуй, – гостеприимно предложил я. – Что от меня требуется?

– Просто не мешать… – пробормотал Рабан и затих.

Я терпеливо ждал. Дождь, тихо моросящий все это время, усилился еще больше. Теперь меня по макушке лупил настоящий ливень. Я решил воспользоваться халявной водичкой, лег на спину и раскрыл пасть пошире. К тому же этот душ избавил меня от грязи – до этого я с ног до головы был покрыт собственной кровью. От одежды тоже остались одни воспоминания – полторы штанины и безрукавка, в которую превратился комбинезон. Куда подевался мой любимый плащ, я даже не пытался угадывать.

Как только я напился, вновь повторилось то, что произошло тогда на полянке – я обмочился. Я стыдливо отвернулся, от души надеясь, что если я этого не увижу, то и Рабан этого не увидит. Штаны у меня и так были мокрыми, а теперь промокли еще сильнее – снять их я, разумеется, не успел. Впрочем, какая разница? Если вкус у меня все-таки объявился, то осязание так и осталось в зачаточном состоянии, так что мне все равно.

– Нет, не получается, – наконец объявил Рабан. – Извини, ну не могу я тебя контролировать! Даже чуть-чуть…

– Ну, меня это и не огорчает… А ты точно уверен, что в твоем мире мне смогут вернуть память?

– В моем родном? Вот это вряд ли! Мой мир беден на волшебников – их там ненамного больше, чем здесь. Но ведь есть и другие миры – их тьма-тьмущая! При желании можно найти все, что угодно.

– Это радует… – задумчиво кивнул я. – Говоришь, чтобы путешествовать, тебе нужно сказать волшебное слово?

– Это не совсем слово… но да, правильно. Но я же не могу его сказать!

– Угу. Только я вот чего не понимаю – почему же тогда я тебя слышу, если ты не можешь говорить? И не надо мне врать про телепатию и прочую хренотень – я тебя ушами слышу, как будто из наушников.

– Правильно! – довольно согласился Рабан. – Это потому, что я подключился прямо к твоему слуховому нерву! Я же сказал – телепатический центр у тебя неразвит. Ну просто совсем плохой. Я пытался его построить, но так ничего и не вышло – во сне еще кое-как, а наяву… Вот и пришлось прямо к нерву – слух у тебя, наоборот, отличный. Ты не волнуйся – кроме тебя меня никто не услышит.

– Угу. Но если я тебя слышу… значит, ты говоришь.

– Да нет!..

– Подожди, – остановил я его. – Кому вообще нужно слышать это волшебное слово? Почему его обязательно произносить вслух? Я услышу. Ты услышишь. Больше никто не услышит, но его бы и так больше никто не услышал!

– Ты меня запутал… – недоуменно пробурчал Рабан. – Чепуха какая-то…

– Но хуже-то не будет! Попробуй так – я хоть послушаю, на что это похоже. Заодно проверишь, не забыл ли.

– Я не могу забыть, у меня абсолютная память. У всех керанке абсолютная память. Попробовать, говоришь… попробовать можно, ладно…

Рабан на несколько минут замолчал, видимо, все-таки что-то подзабывший. Времени ведь прошло немало… Потом он таки собрался с мыслями и забормотал нараспев довольно странную скороговорку:

– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Он пропел последнюю «алаассу», и мир вокруг начал стремительно меняться. Какое-то мгновение я присутствовал сразу в двух, но потом лес, железнодорожное полотно и неподвижно стоящий поодаль Серый Плащ окончательно растворились, и я оказался в другом мире – посреди голой степи.

Я затравленно озирался по сторонам, а в уши исступленно вопил Рабан:

– Получилось! Получилось! У меня получилось! Я сам, сам, сам сумел! Я один, без Волдреса! Получи-и-и-илось!!!

Глава 10

– Угу. Отлично, у тебя получилось, – согласился я, когда первый шок прошел. – И что дальше? Обратно тоже сможешь?

– А то! – весело хихикнул Рабан. – Теперь-то я знаю, как… В общем, жду указаний, патрон!

– Патрон? – удивился я. – Почему патрон?

– Если хочешь, будешь шефом. Или боссом. Или начальником. Или сэром. Мне все равно, как тебя называть, хоть ваше величество.

– Называй по имени.

– А у тебя нет имени! – радостно сообщил Рабан из глубины моего мозга. – Яшка – это не твое имя, это кличка, которую придумали Ямщиков и остальные. Яцхен – название вида. Мне можешь не врать – настоящего имени у тебя нет. Его, конечно, можно выдумать… но я не советую.

– Почему?

– Такое имя не станет именем. Имя – вещь серьезная, нельзя брать первое попавшееся.

– Ладно, хватит этой мистики… Патрон так патрон… да, кстати, а как ты выглядишь?

– Да как тебе сказать… – замялся Рабан. – Сам себя я, если честно, никогда не видел… Вообще, мы, керанке, коричневого цвета и очень маленькие. Ну, примерно с фалангу мизинца. Наверное, я похож на маленький шматок гнилого мяса… фу, самому противно стало… А тебе-то какая разница?

– Совершенно никакой. Ладно, замяли. А мы вообще где?

Я осторожно обернулся вокруг своей оси, стараясь не задевать крылья – они пока еще не ожили. Что ж, это явно не родной Красноярский край – там не бывает таких степей. Совершенно голая равнина, трава высокая, как в африканской саванне, и ни единого деревца. Хотя нет, вру, примерно в километре все же виднеется одинокая чинара. Или еще какая-то зелень – в ботанике я слабоват.

– Дай-ка припомнить… – пробормотал Рабан. Он явно осматривал пейзаж одновременно со мной – сквозь мои же глаза. – Да, правильно. Мы с Волдресом посещали этот мир лет тридцать назад. Местные называют его Пустынь. Он ужасно скучный – я его за то и выбрал.

– То есть?

– Ну, чем скучнее, тем безопаснее, не так ли? В этих широтах тут вообще никого не встретишь – абсолютное безлюдье. Да и в других тоже… В этом мире нет морей, да и реки великая редкость. Сплошные степи и пустыни – леса только на северном полюсе, там есть несколько крупных озер. Климат теплый, год короче земного дней на пятьдесят, лун нет.

– А население?

– Люди, конечно… Почти половина ближайших к Земле миров населена людьми… вы вообще самый распространенный вид в этом секторе. Здесь водятся еще кентавры и та-са-та, но они только в южном полушарии. В основном кочевые племена, скотоводы. Историческая эпоха… каменный век на переходе к медному. За исключением опять же северного полюса, там уже и бронзу начали плавить. Правда, это тридцать лет назад так было… с тех пор могло что-то измениться.

– Угу.

Я уселся прямо на землю, аккуратно отодвинув хвост в сторону, и призадумался. Мысли копошились в утомленной голове растревоженным муравейником – я совершенно не знал, что мне делать, хотя вариантов наклевывалось множество. По-моему, Рабан внимательно следил за моими раздумьями – я буквально ощущал его взволнованное сопение где-то на краю сознания.

– Слушай, объясни вкратце, как твое заклинание работает? – попросил я. – Ты можешь отправить меня куда угодно? В любой мир?

– Размечтался… – вздохнул Рабан. – К сожалению, Слово энгахов позволяет сделать только один шаг. Понимаешь? Всего один шаг – в соседний мир. Направление, конечно, выбираешь сам, тут уж…

– Угу. Налево или направо, вот и весь выбор?

– С каждым миром соседствует еще несколько десятков, – хмыкнул Рабан. – Так что выбор довольно широкий. К тому же потом можно сделать еще шаг, и еще – сколько захочешь. Обычно больше и не требуется – двумя шагами ты можешь попасть в любой из пары тысяч миров второй дальности, а тремя – в один из сотни тысяч третьей! Тебе что, мало ста тысяч миров?

– Более чем достаточно… – выдохнул я. – А что насчет языка? Вот здесь меня, к примеру, поймут, или как?

– Очень правильный вопрос! – оценил Рабан. – Знаешь, Волдрес обратил на это внимание только через пару месяцев после начала ученичества. Да, здесь тебя поймут. Конкретно здесь – в данной местности. Проверить это, конечно, вряд ли удастся… В общем, дело обстоит следующим образом – при магическом перемещении между мирами путешественник автоматически получает знание языка населения той точки, в которую он попадает. Но только той точки! Если, например, мы переместимся во Францию, ты сможешь поговорить с французом, но английского как не знал, так и не будешь знать.

– А если, скажем, в Канаду? – стало интересно мне. – У них два официальных языка, и как раз английский и французский.

– Зависит от того, кто будет преобладать. Неважно. Главное то, что это у тебя сохранится только до следующего перемещения – уйдя из этого мира, ты забудешь местный язык. Хотя нет… нет, я имею в виду, что на самом деле ты его и вовсе не выучишь по-настоящему. Просто будешь понимать местных. Им будет казаться, что ты говоришь на их языке, а тебе – что здесь все говорят по-русски. Понимаешь? Но это только при магическом перемещении! Ну то есть не магическом, а вот вообще… прыжком. Как мы сейчас.

– А что, есть и другие способы?

– Есть, есть… Есть специальная техника, есть дыры между мирами… Ни то, ни другое таких услуг не предоставляет. Да и магия тоже не любая – есть исключения. Понятно?

– Угу. Эй, а почему ты сказал, что это не удастся проверить?

– Ну-у-у, как тебе сказать… – замялся Рабан. – Я же сказал, что тут живут только три разумных вида…

– И что?

– Видишь ли… они почти наверняка отнесутся к тебе примерно так же, как и в твоей родной России – трусливый убежит, храбрый нападет. Такова жизнь, патрон, монстров нигде не любят…

– Понимаю, – помрачнел я.

– Не переживай! – встревожился мой мозговой паразит. – Существует полным-полно миров, где на внешность внимания не обращают. Есть у меня на примете пара классных местечек…

– Угу. Слушай, Рабан, а вы с Волдресом хоть раз встречали кого-нибудь похожего на меня?

– Да полно! Мы, чай, несколько веков по мирам бродили! Ну, врать не буду, точно таких же не видели, а вот похожих… да были, были, не такой уж ты уникальный.

– Угу, – снова повторил я. Вот ведь привязалось дурацкое словечко! – И куда же ты предлагаешь направиться?

– Так ты же патрон, вот и командуй, – ехидно заявил Рабан.

– Как твой патрон, я приказываю тебе предложить хорошую идею, – ни на миг не задумался я. – Внимательно слушаю. И не зли меня – тебе же больно будет.

– Запомнил все-таки… – недовольно пробурчал Рабан. – Ладно. Предлагаю отправиться в Миргород. Хорошее место – мы с Волдресом там часто зависали.

– Миргород?.. Это что, как у Гоголя?

– Нет, он по-другому, конечно, называется… Просто на русский примерно так переводится – Миргород, Город-Между-Мирами, Город-Соединяющий-Миры. Как кому больше нравится. Там вряд ли что-то сильно изменилось – мы всего три года назад там были. Там и специалисты по восстановлению памяти найдутся… Ну что, отправлять?

– Угу. Поглядим на твой Миргород… А это далеко?

– Отсюда – два шага, из твоего мира – три. Так я начинаю?

– Начинай уже! – рассердился я.

– Ну… значит… как же там… Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Вновь в глазах помутилось, пейзажи наложились друг на друга, а потом остался только один. Снежная равнина.

– Это и есть твой Миргород? – невозмутимо осведомился я. Вокруг, куда ни глянь, простирались сугробы. Вдалеке гремел гром. По-видимому, было очень холодно, но этого я, конечно, не чувствовал. – Что-то не похоже на город…

– Я же сказал, нужно два шага, – сердито пробурчал Рабан. – Промежуточная остановка. Сейчас, соберусь с силами, и прыгнем еще раз.

Пока Рабан собирался с силами, я зачерпнул немного снега. Впервые после, так сказать, «второго рождения» я держал в руках снег. На меня нахлынула тоска… сам не понимаю, по чему. По Родине? Я покинул ее всего полчаса назад. По родным и близким? Я их не помню. По русской зиме? То, что меня окружало, было ничуть не хуже. По прежнему телу? Это тут вообще ни при чем…