По секрету всему свету 1 часть

– Тоже очень приятно познакомиться! – скопировала поведение мальчишки я.

Если бы у Андрея был такой же голос, как у Жени, я бы подумала, что он ещё глупый ребёнок. Но уверенный и чёткий тембр делал его взрослым и умным. И если слушать Андрея с закрытыми глазами, то можно подумать, что рядом стоит высокий, накачанный и широкоплечий парень, а не худощавый маленький парнишка.

– Позвольте узнать, чем вы занимаетесь сегодня вечером? – поинтересовался Андрей.

– Чем придётся, – бросила я.

Олеся всё ещё продолжала стоять с поджатыми губами и хотела рассмеяться. Видимо, вся эта ситуация её здорово позабавила.

– Не желаете с нами прогуляться по лесу? – вновь спросил Андрей.

– Мне сегодня некогда, – вдруг выпалила Олеся, которая сделалась до невозможности серьёзной. – Мне нужно вымыть пол в доме и прополоть грядки. А сколько, если не секрет, вам лет? – неожиданно даже для меня спросила подруга.

– Мне четырнадцать, – ответил Андрей.

– А мне двенадцать, – проговорил Женя.

– Надо же, как нам с тобой, Оля! – обрадовалась подруга. – Ей четырнадцать, а мне двенадцать.

– Правда? Удивительное совпадение! – произнёс Андрей. – Так что, не желаете прогуляться?

– Сегодня не желаем, завтра в это же время на этом же месте, – ответила я уверенно.

– Так… а сколько сейчас на наших соломенных? – Андрей отодвинул манжету спортивной кофты и взглянул на блестящие наручные часы, которые казались для его руки, не совсем сформировавшейся, громоздкими и тяжёлыми. – Сейчас три часа дня. Встретимся завтра в это же время! – точно военный, отрапортовал он.

Олеся забежала за ограду.

– Пока! – крикнула я и последовала за подругой.

– До завтра, – произнёс Андрей.

За высоким и сплошным забором из дерева я наконец выдохнула. Общение с мальчишками почему-то напрягло, и мне захотелось поскорее где-нибудь укрыться. А за забором не было видно улицы. И теперь я думала: «Стоит ли завтра идти с ними гулять? Андрей был чуть-чуть ниже меня (мне так показалось), а Женя и вовсе малыш. Разве это парни?! Пожалуй, их предложение мы проигнорируем».

– Сейчас я быстро прополю грядку, и мы попьём чаю, – сказала Олеся, как взрослая.

– Тогда я тебе помогу.

Небольшую грядку с морковкой мы быстро освободили от сорняков и отправились пить чай в летнюю кухню, построенную совсем недавно. Там было чисто, уютно.

– Когда это вы успели сюда перебраться? – поинтересовалась я.

– Вчера вечером. Папка тут кое-что доделал, и мы всё перенесли.

– Здесь здорово! – восхитилась я. – Кругом зелень, как в раю.

– Мне тоже здесь нравится! – улыбнулась подруга.

Она сняла чайник с горячей печки, которая уже не топилась, но держала жар, и разлила кипяток по фарфоровым кружкам. Потом добавила из небольшого чайничка заварку. Всё это она делала очень ловко и быстро. А я наблюдала за ней и думала: «А ведь я старше Олеси, но не такая хозяйственная, как она, и не гостеприимная…» Затем подруга поставила на стол жареные шанежки и банку сгущёнки. Мне, конечно, стало как-то неловко. Я сыпанула в чай три ложки сахару, быстро размешала и принялась его пить.

– А шанежки ешь, они очень вкусные! – проговорила Олеся с набитым ртом.

– Хорошо. – Я тоже взяла стряпню, но не стала её обмакивать в сгущённое молоко.

Ела Олеся очень много, при этом шумно причмокивала, слизывая с пальцев сгущёнку, потом опять макала стряпню в густое сладкое молоко, которое стекало по пальцам. Всё это меня очень забавляло.

Когда Олеся наконец насытилась, то откинулась на спинку стула и погладила свой животик.

– Фу, наелась! Очень вкусно! – выдохнула она. – А что ты так мало съела?

– Я много не ем.

– А я люблю покушать, особенно что-нибудь стряпанное.

«Надо тебе поменьше есть и побольше двигаться», – подумала я и увидела в огороде маму Олеси.

– А тётя Надя дома?

– Да, она и сегодня дома, и завтра тоже.

Мне стало как-то совсем неловко. Тётя Надя смотрела на меня всегда, как и соседка Августина, недоброжелательно и высокомерно. Её взгляд будто говорил: «Вот болтаешься без дела, лентяйка, и дочь мою отрываешь от работы». Она могла пройти мимо меня и не поздороваться. А когда я ей говорила: «Здравствуйте, тёть Надь!», она поднимала голову и проводила взглядом по мне сверху вниз, как бы решая, желать мне сегодня здоровья или нет. Потом брезгливо отвечала: «Здравствуйте!» – и снова опускала свои голубые глаза. Конечно, тётя Надя была очень красивой женщиной, блондинкой. Она следила за собой и приучала к этому дочь. В доме у них было чисто и современно. Но приятная внешность тёти Нади никак не сочеталась с её скверным характером.

– Ты знаешь, Олесь, я, наверно, пойду домой, – вдруг засобиралась я, когда увидела, что тётя Надя медленно приближается к летней кухне. Её пышные, элегантные формы в ситцевом сарафане, казалось, парили в лучах яркого солнца. Соломенная шляпка с большими полями придавала ей вид светской дамы. В ней было что-то сдержанное, аристократическое и в то же время отталкивающее.

– Ну ладно. Пойду телевизор посмотрю, а потом помою пол, – быстро согласилась подруга.

Я вышла на улицу и шмыгнула к воротам, довольная, что не встретилась с хозяйкой дома. Только маленькая собачка Моська несколько раз огрызнулась на меня, так как я потревожила её сладкий сон.

На следующий день около трёх часов дня мы с Олесей решили не показываться на глаза мальчишкам, придумав, как их одурачить. Выйдя через калитку в конце огорода, двинулись в лес одни. Погода стояла чудесная. Весело щебетали птицы, перелетая с дерева на дерево. На сосне долго куковала кукушка. Повсюду жужжали пчёлы да изредка лезли в лицо назойливые комары.

– Они, наверно, сейчас нас ждут возле лавочки, а мы тут! – загалдела подруга. – Здорово мы их обманули!

– Ага, здорово! – отозвалась я.

И мне почему-то стало грустно. Пока мы бежали через огород, а потом к лесу, было весело, а как только оказались дальше, на меня вдруг накатило непонятное чувство разочарования. Захотелось вернуться, показаться на глаза мальчишкам и опять броситься бежать куда-нибудь прочь. Видимо, игра в кошки-мышки мне нравилась.

– Что ты молчишь? – спросила Олеся.

– Да как-то тоскливо. Может, вернёмся?

– Не знаю. Давай вернёмся, – согласилась подруга.

Мы повернули обратно. И тут неожиданно из-за кустов вынырнули мальчишки. Мы с подругой даже вздрогнули.

– Здрасьте! Это как понимать? – начал возмущаться Андрей. – Мы их там ждём, а они тут гуляют.

– Очень интересно! – подтвердил Женя.

– А мы забыли, – не растерялась я.

– Я так и думал, – произнёс Андрей. – Девичья память короткая, – и опять его голос звучал красиво и решительно.

– Пойдём, Оль, домой, – взволнованно проговорила подруга. – А то мама будет ругаться, что я убежала без спроса.

– Давай пройдёмся по лесу, – попросила я шёпотом.

– Ну хорошо, только совсем немножко, – уже громче ответила Олеся.

Мы двинулись вперёд. Мальчишки пошли следом. Одеты они были так, как и вчера. Олеся тоже нечасто меняла наряды. А я привезла с собой весь свой гардероб и почти каждый день переодевалась. Сегодня я была в голубоватом спортивном костюме, который очень мне нравился. Он придавал крепкому телосложению женственность и уверенность. В своём же посёлке я не любила подобные переодевания и частенько ходила в одном и том же. Вообще предпочитала спортивные штаны и спортивную кофту.

Мальчишки начали о чём-то шушукаться, и Женя время от времени тихонько хихикал. А Олеся то поглядывала на меня, то поворачивала голову назад. Она слегка улыбалась и покачивала головой, тем самым говоря: «Ни стыда ни совести – идти сзади и шептаться. Зачем мы только пошли с ними?»

Мне же было совсем не до улыбок, я почувствовала себя неловко, точно являлась предметом этих самых насмешек. Я резко обернулась и сказала мальчишкам:

– Наверно, мы пойдём домой.

– Извините нас, шептаться за вашей спиной – это действительно неприлично, – интеллигентно произнёс Андрей.

– Наконец-то дошло, – вставила подруга. – Пойдём домой, Оль.

– Мы больше не будем, – улыбаясь, громко проговорил Женя и, повернувшись назад, принялся кидать на щебёночную дорожку сосновые шишки, которые успел до этого набрать.

Андрей тоже поднял несколько шишек и тоже стал их кидать, не обращая на нас никакого внимания. Мы с Олесей переглянулись, удивлённые и в то же время разочарованные. Нам показалось, что они над нами просто издеваются.

– Давай убежим, – прошептала я.

– Давай, – отозвалась так же шёпотом подруга.

И мы кинулись в глубину леса. Несколько шагов – и кучка плотно выросших густых молоденьких ёлок скрыла нас в одно мгновение. Однако мы не останавливались, а бежали всё дальше и дальше. Нам стало очень весело. Мы выскочили из леса и поторопились к дому Олеси. И лишь там смогли перевести дух и оглянуться назад. За нами никто не бежал.

– Какие-то дураки! – громко возмутилась подруга.

– И не говори, – подтвердила я. – Детство ещё в голове.

– Точно. Больше с ними не пойдём гулять.

Почти весь день мы просидели в доме у Олеси одни, смотрели телевизор и болтали. Её мама уехала к сестре в гости в соседний посёлок, оставив записку.

На следующий день около десяти часов утра я отправилась за хлебом. О том, к кому приехали мальчишки в гости, узнала от подруги. И, проходя мимо маленького старенького домика, в котором жила бабушка этих мальчиков, я опустила глаза на дорогу. Но взгляд мой всё же скользнул в сторону деревянного забора. Возле ограды никого не было. Я с облегчением выдохнула, почему-то немного разочаровавшись. Конечно, я хотела увидеть мальчиков. Увидеть и быстро куда-нибудь скрыться. У меня появилось огромное желание рассмеяться им с презрением громко в лицо, а затем убежать.

Когда я шла обратно, у ограды по-прежнему было пусто.

«Вдруг они домой уехали? – подумала я. – А может, просто отправились погулять? Интересно, где они? – продолжал меня мучить надоедливый вопрос, и я уже не понимала себя. – Кажется, что это происходит со мной от тоски и безделья. И если я найду, чем себя занять, то это непременно пройдёт».

Потому сегодня решила поработать на огороде. Как только я сообщила об этом бабушке Шуре, она, обычно говорившая: «Что ты, Олечка, отдыхай, я сама всё сделаю. Да и работы там совсем немного», произнесла: – Не откажусь от помощи. Да и грядки уже заросли.

Я поела и вышла в огород. Возле дома росли три старые ранетки. Дальше расположились грядки с овощами, рядом тянулась картошка, высокая и тонкая, слегка заросшая осотом. А в целом всё было чисто и аккуратно. Бабушка моя – настоящая трудяга. Только грядка с морковкой затянулась мокрецом. Я присела и принялась полоть, а мои мысли блуждали по лесу, там, где мы последний раз расстались с мальчишками. Несмотря на то что детство ещё вовсю играло в них и многие выходки казались нелепыми да наивными, меня тянуло к ним. Может, действительно, от безделья.

– Вот она где! – услышала я за своей спиной тихий голос.

Повернула голову и увидела подругу в голубом трикотажном платье. Её лицо сияло.

– Привет! – отозвалась я, стараясь улыбнуться.

– А мне твоя бабушка сказала, что её внучка очень сильно занята. Тебе ещё много полоть?

– Да нет. Я почти закончила.

– Вот здорово! – произнесла Олеся. – Значит, потом погуляем по лесу.

– А что, можно и погулять, – обрадовалась я. – Ты случайно мальчишек не видела?

– Видела. Они у тётки своей, которая за нашим огородом живёт. Я их заметила, когда горох полола.

Что-то ёкнуло внутри, точно Олеся говорила о моём парне. Даже холодок по телу пробежал.

«Да какое мне до них дело, – успокоила я себя. – Пусть себе гуляют, где хотят».

А когда закончила работу, то, выходя за ограду, внимательно посмотрела по сторонам. Тут мой взгляд остановился на Андрее, который сидел на скамейке возле забора тёти Гути, опустив голову, а рядом стоял Женька и чертил правой ногой по земле, при этом что-то внимательно разглядывая у себя под ногами.

Мы с Олесей решили пройти мимо, не обращая на них внимания.

– Здравствуйте, девушки! – громко произнёс Андрей.

– Здрасьте! – ответила я сухо и отвернулась.

Андрей, глядя на нас и понимая, что мы ими больше не интересуемся, решил пойти на уловки: он сделал вид, что что-то поймал и сейчас держит это в ладони.

– Гляди-ка, Жека! Ничего себе… Я и не думал, что поймаю его… Какой он огромный… Кошмар! Девчонки тоже такого не видели!

Олеся попалась, как и Женя. Они подошли поближе и стали внимательно смотреть на его кулак. Я же завернула к Олесиным воротам.

– А я вас обманул, у меня ничего нет! – вдруг прыснул смехом Андрей, глянув на меня.

– Дурак! – прикрикнула на него Олеся и побежала ко мне.

– А что сразу обзываться? – обиделся парнишка. – Я просто хотел с вами пообщаться, прогуляться по лесу.

– Ага, сейчас! Нам и без вас хорошо! – крикнула девчонка.

– А вот нам без вас плохо, – проговорил Андрей. – Давайте дружить.

Мальчишки встали и направились в нашу сторону.

– Ну давайте прогуляемся и поговорим о чём-нибудь, – умоляюще, глядя на меня, сказал Женя.

– Хорошо, давайте погуляем, – согласилась я, наблюдая за подружкой, у которой было недовольное лицо.

– Иди с ними, если хочешь, а я дома останусь, – с обидой в голосе проговорила она.

– Я не пойду без тебя! Ты что такое говоришь? – прошептала я.

– Хорошо, пойдём, только недолго, у меня много дел.

Олеся всегда ссылалась на какие-то домашние дела, хотя последнее время только тем и занималась, что мыла пол и посуду, а в остальное время гуляла со мной или просиживала возле телевизора. Брата Саши постоянно не было дома. Родители с утра до вечера на работе. А она покормит кота и собаку, вымоет пол да посуду – и свободна.

За оградой залаяла собака.

– Моська, это мы! – крикнула хозяйка.

– Пойдёмте в лес и не будем нервировать Моську, – прошептал Андрей.

Мы последовали его совету. Андрей рассказывал о себе и о двоюродном брате Жене. Мы узнали, что живут они в разных городах, но каждое лето проводят вместе. Сюда, к своей бабушке и тётке, приезжали два года назад.

Потом я поведала о себе, и как-то незаметно мы разбрелись по парам: Андрей шёл со мной, а Женя догонял Олесю, которая убежала вперёд.

Тут Андрей остановился, сорвал гвоздичку и, смущаясь, как джентльмен, поднёс её мне. Я даже вздрогнула. Сердце вдруг заколотилось, а тёплая волна прокатилась по телу, когда спутник заглянул мне в глаза. В сумраке леса его загорелое лицо с ямочками на щеках показалось мне привлекательным и даже красивым. Как же я этого не замечала раньше! Его зелёные глаза смотрели на меня ласково и нежно, точно просили о помощи и сострадании.

– Спасибо, – растерянно проговорила я и вдохнула аромат цветка. Мне было очень приятно.

Так мы гуляли около двух часов, я много узнала о незнакомцах, которые ещё несколько часов назад не вызывали у меня доверия.

Когда пришло время прощаться возле бабушкиной калитки, мне стало очень грустно, даже не хотелось идти домой. Однако начиналась гроза. Чёрные тучи заволокли небо. Подул ветер, листва на черёмухах во дворе запрыгала. Я, взволнованная, охваченная каким-то непонятным чувством, но в то же время счастливая, посидела немного на скамейке во дворе и подошла к дому. Высокая ранетка, повисшая над крышей веранды, скинула мне под ноги несколько маленьких зелёных плодов. И тут полил сильный дождь.

«Ох, мальчишки, наверно, не успели ещё добежать до дома! – подумала я. – А как там бабушка Шура, ведь она очень боится грозы и прячется в спальне под подушкой? Её старшую сестру, молодую Дашу, убило молнией на крыльце собственного дома. У Даши остались муж и трёхлетний сынишка. Это было так давно, а баба Шура по-прежнему вспоминает со слезами на глазах сестру, когда начинается гроза».

Я не ошиблась: баба Шура лежала на кровати в спальне молча, положив на голову подушку, и наблюдала за происходящим в маленькую щёлочку. Когда за окном озарялось, она вздрагивала и причитала: «О господи! О господи!» И мне, бесстрашной, относящейся к грозе безразлично, на какое-то время тоже становилось жутковато и очень одиноко.

– О господи, Оля, где тебя носит? Когда начинается гроза, надо бежать домой. Доведёшь ты меня до могилы. Что я матери твоей скажу…

– Но ничего ж не случилось, – отмахнулась я.

– Вот бедную Дашеньку убило грозой… как это страшно, – сказала баба Шура и приподняла край подушки. – Кажись, поутихло, посветлело за окном.

– Так лет пятьдесят уже прошло или больше, а ты всё вспоминаешь и боишься грозы.

– Так она, Дашенька, у меня перед глазами стоит, хоть я её тогда не видела и не хоронила. Она в Саратовской области жила. Мы-то уехали в Сибирь с братом и мамой, а она осталась.

– Баб Шур, расскажи что-нибудь о себе.

– А что говорить-то?

– В каком году ты родилась? Где?

– Родилась-то… 17 мая 1914 года в селе Андреевка Сердобского уезда Саратовской губернии… Тятенька Платон Кузин был беден. Умер он, царствие ему небесное, когда мне было шесть лет. Я это хорошо помню. Лето стояло. Все ушли в поле, а я осталась дома с тятенькой, его недавно привезли из клиники – ему сделали операцию на аппендикцит. Он лежал на кровати больной и попросил попить. Я принесла ему цельный чайник квасу. Он очень много выпил, и ему стало плохо. Открылось кровонтечение, и он умер прямо на моих глазах. Если б я тогда знала, что пить ему нельзя… – баба Шура смахнула слезу и всхлипнула. – Мама моя, Евдокия, была батрачкой. Она родила шешнадцать (шестнадцать) детей, но все умерли, не дожив и до года, акромя Даши, Кирилла и меня. После смерти отца совсем обнищали, голодали. Печку топили кизяками (коровьими лепёшками), дров не было. Питались чем придётся. И мама решила продать дом и уехать с нами в Сибирь. Говорили тогда знакомые, что там живётся лучше и голода нет. Дом продали и поехали. Даша с нами ехать не захотела. Она вскоре вышла замуж. Здесь, в Сибири, мы купили маленький домишко и стали жить втроём. Мама моя так и не вышла замуж, она была инвалидкой. Жилось получше, но она очень скучала и хотела вернуться, но так и не получилось, так как началась война. Вскоре мама умерла… Я вышла замуж в 1944 году за тваво деда Ивана. Он тоже переехал из Липецкой области где-то в 1943 году. Ваня родился в десятом (1910-м) году. До меня он был женат два али три раза. Я у него четвёртая жена, кажись. Правда, от первого брака детей у него не было…

– Баб Шур, а наш дед живёт в Липецкой области уже больше трёх лет?

– Да.

– Он же бросил тебя, – выпалила я.

– Ну что значит бросил? Ну да, бросил. Он уехал в Липецкую область на родину, там его родственники живут. Его первая жена… Она, правда, умерла. Он туда подался из-за того, что, видите ли, я ему надоела хуже горькой редьки… А я кажный день плакала, всё его вспоминала. И сейчас плачу… У меня и зрение стало портиться только из-за него. Мне сделали операцию на глазу, но толку мало – не спасли глаз.

– Да, я знаю. А как ты думаешь, он вернётся?

– Он мне не пишет, а пишет дочерям. Он же и вам писал. А мне одно письмо прислал, да так он меня поливал в нём грязью. Письмо читала Гутя, а я всё плакала… Что ж я ему плохого сделала? Ведь много лет мы с ним прожили. Всю жизнь он пил, душу мне мотал. А сейчас говорит, что не пьёт и живёт хорошо, а меня, змею, видеть не хочет.

– Значит, не вернётся, – произнесла я.

На улице стало совсем светло, дождь лить перестал.

– Скажи, баб Шур, а твой брат Кирилл давно умер?

– Его на войне убило, двое детей осталось: Тася и Гена. А у Дашеньки сын остался трёхлетний, Николай, его тётка вырастила.

Когда баба Шура рассказывала мне о своей нелёгкой судьбе, я, конечно, ей сочувствовала, но это всё было так далеко от меня. Я не могла прочувствовать её страданий. Хотела, но не могла. А старушка по-прежнему плакала и вытирала лицо краешком белого платка. Потом она встала и направилась в кухню.

А я подумала: «Как всё-таки хорошо, что я не родилась в то тяжёлое и голодное время».

На следующий день я с самого утра думала об Андрее: он мне казался уже таким взрослым юношей. Я поняла, что не могу не думать о нём, и мне захотелось с ним ещё раз встретиться, только теперь наедине. Тянуло прогуляться с ним по лесу. Пусть он срывает для меня цветы и рассказывает о себе, а я в свою очередь буду слушать и удивляться.

Однако день прошёл, а я так и не увидела ни мальчишек, ни Олесю. Подруга уехала к тётке в город, так сказала её бабушка, которую я застала возле ворот, когда она собиралась уходить. А про мальчишек я ничего не смогла толком узнать.

Утром около восьми часов меня разбудила подружка.

Баба Шура уже успела открыть деревянный засов на двери и суетилась на кухне, громко шаркая ногами и гремя посудой. Я слышала её сквозь сон. Тут в дверь тихонько постучали. Старушка вздрогнула и спросила:

– Кто там? Входите!

В дом зашла Олеся.

– Здрасьте! А Оля где? – поинтересовалась она с порога.

– Спит, проходи в комнату.

– Хорошо.

Олеся зашла ко мне и взволнованным, торопливым голосом проговорила:

– Оля, вставай, ты непременно должна мне помочь. Оля!

– А! Что случилось? – я широко открыла глаза.

– Ты не могла бы со мной съездить в город?

– Зачем?

– В парикмахерскую.

– Зачем?

– Мне мама разрешила причёску сделать.

Я села на кровати и удивлённо посмотрела на подругу.

– У тебя такая красивая коса! Ты что?

– Я хочу причёску… я хочу быть красивой. Поедем на полдесятого в город, а? – заныла она.

– Ладно, поедем.

Малолетка Олеся переживала по поводу своей внешности. Она видела, как мальчики смотрят на меня с обожанием и восторгом, а с ней обращаются как с ребёнком. Между тем ей хотелось уже повзрослеть и тоже начать нравиться. Я и не думала, что для неё это так важно.

Сначала и мне казалось, что вряд ли могу иметь успех у сильной половины. Ведь я ни с кем никогда не дружила, хотя мальчики мне нравились всегда. Считала себя серенькой мышкой. Но стоило только парням обратить на меня внимание, как самооценка тут же поднялась, и я уже гордо смотрела на всех, точно была королевой. Как же просто быстро задрать голову и не замечать других! В данном случае свою подругу. Ведь каждой девушке хочется быть в центре внимания. В дальнейшем моя высокая самооценка сыграет со мной злую шутку, ведь именно зависть и ревность встанут на пути к личному счастью.

Я спала в сорочке, которую подарила баба Шура. Гостья посмотрела на меня очень грустно, потом улыбнулась и отвела взгляд в сторону, когда я соскочила с кровати и поспешила в бабушкину спальню, чтобы одеться.

– А знаешь, я ведь тоже хотела причёску себе сделать! – крикнула из спальни.

– Зачем? Тебе и так хорошо! – в голосе почувствовалась тревога.

– Я сделаю химию на чёлку. Вернее, можно состричь волосы коротко по кругу и накрутить.

– И как всё будет выглядеть? – насупилась подруга, подумав, что это будет смотреться довольно красиво.

– Думаю, хорошо. Точно. Деньги у меня есть.

Я видела, как остатки настроения у подруги улетучились прочь.

– Баб Шур, а можно мы с Олесей съездим в город? Ей очень нужно.

– Если очень нужно, то ехайте. Только поесть надо. Садитесь перекусите.

– Я не хочу, – вдруг выдала подруга.

– А я чаю попью.

На остановке мы простояли недолго, минут десять, а ехали где-то минут двадцать.

В парикмахерской народу было совсем немного. Олеся сидела молча и грустила. По её лицу было видно, что она сильно переживает. Подруга даже начала подёргивать ногой. Честно сказать, я её в таком упадническом настроении ещё не видела. Лицо её то хмурилось, то становилось каким-то восковым и бледным.

Я посматривала на неё и старалась представить новую причёску. Однако спросить не решалась.

Как только подруга зашла в зал, оттуда послышались какие-то возмущённые голоса. Я подошла поближе и прислушалась.

– Как хочешь, но стричь я тебя не буду! – сопротивлялась парикмахерша. – А завтра приедет твоя мать и мне голову оторвёт. Вот если бы ты с ней приехала, тогда другое дело.

– Она мне разрешила, – застонала девчонка.

– Я не верю… Такую косу отрезать – это просто ужас!

– Я же вам за это деньги заплачу. Не просто так.

– Да ты не понимаешь своей красоты! – продолжала женщина. – Отрезать недолго. А вот вырастить заново – очень проблематично.

– Я хочу короткую стрижку.

– Не буду стричь. Приходи с матерью завтра.

– Она на работе. А со мной ведь сестра приехала, – с ходу придумала Олеся. – Она подтвердит мамины слова.

– Где твоя сестра?

– Там, в коридоре.

Я поспешила сесть на место. Из кабинета вышла стройная женщина с красивой короткой стрижкой и обратилась ко мне:

– Вы сестра этой девочки?

Олеся сделала мне знаки глазами и скривила лицо.