Самозванка. Кромешник

Адалин, щурясь, покосился на восток. Среди горных кряжей, овеянный седыми облаками, залёг Граварос, скальный город Орлиного племени.

В стародавние времена, поминаемые современниками безо всякой охоты, долина Олвадарани заключила договор с пернатым народом. И постовые со стороны Волочан денно и нощно маячили в поднебесье, преданные клятве из чистого упрямства и вопреки здравому смыслу. Поскольку дивноокая Государыня уже, кажется, и думать забыла об их существовании.

Упырь мрачно сплюнул под копыта перешедшего на рысь Духа.

Навий народ, сидящий в долине, под защитой Поста и гор, точно девица в тереме или лиходей в порубе, не вызывал уважения. А договоры с колдунами и вовсе раздражали. Алмазная Лилия Ллакхара, тиран Миридика и Семи Ветров, Норт Адальхейн Эрвар ненавидел обитателей этих краёв. Охотно и радостно ловил их, пытал и сажал на пики. С чего вдруг Каменная Роза портовой девкой разлеглась пред этим господином, Адалин не понимал и всё угрюмей теребил ремень сбруи, игнорируя тревогу прядущего ушами жеребца.

«Власть – украшение умной головы и глухая повязка на дурной», – подумал Упырь сердито. И дурных голов в Совете делалось всё больше.

Коронный замок, Каменная Роза, сокровище лазурных гор, притягивал пустоголовых, как коровий труп – волков. Знать реяла над Чёрным Троном коршунами, стремясь урвать бенефиций пожирнее да пожёстче наподдать клювом ближнему. А синеглазая правительница, сиятельная Айрин Равнсварт, чью пагубную, злую красоту десятилетиями воспевали менестрели от Окуня до золотых степей, потворствовала той грызне. Ведь занятые потайной междоусобицей подданные так напоминали резных болванчиков на игровой доске. Упырь усмехнулся: болванчиков – и не всегда резных – надменные, раздутые от спеси Высшие напоминали и ему.

Пресыщенный как придворными околичностями, так и державным обществом, коронный прелагатай долг исполнял с ретивостью завзятого самоубийцы, годами пропадая в чужедальних странах. Лишь бы от призора Канцлера, мягких перин и одеяний златотканых подальше оставаться. Фамильное же гнездо – почти не перестроенный отцом, суровый Адалин, – Упырь посещал так же часто и так же охотно, как душегуб урядника. Или деревенский пастушок – известное на всю округу урочище с еретниками.

В Адалине хозяйствовал младший брат. Но малец как раз учился в Стударме, а имущество фамильное тем часом сберегали кастелян и челядь. И возможно, поместье уже рухнуло или готовилось к тому.

Данимир придержал воронка, размышляя, не наведаться ли в то гнездо, проверить пустодомок30. Немилость, постигшая Милэдона, стальным шипом засела в подреберье. Командир Прихоти покинул пост не случайно. Упырь подозревал, что мессир Тэрглофф, Канцлер Долины недоброй памяти и таковой же сути, примеривается и к нему. А значит, приспело времечко перетряхнуть и перепрятать учинённые в наследных землях тайники. Да и заканчивать с «окрестностью Олвадарани».

Но знаки, колдовство, что описал в тех свитках Валтар…

Просмотреть удалось лишь первые листы, и этого вполне хватило.

Неожиданно для самого себя Упырь потянул ремни упряжи, направив коня по третьему пути, не к Розе и не в Адалин. Налево, аккурат к одной из опрятных, недавно перестроенных крепостей, прикорнувших за сосновой рощей на берегу Багрянки среди садов и мирных пастбищ.

Состоятельные хозяева Благородных умудрялись на диво бестолково, потворствуя придворной моде, перестраивать фамильные владения. И превращали воинственные башни в нарядное безобразие на западный городской манер, что куда больше располагало к праздной созерцательности, чем к успешно выдержанной осаде.

Талайбрин Стрэлэнд, имевший при дворе титул Приказа и исполнявший – или симулировавший, – подле Величества функции сенешаля, одобрял паскудное поветрие обеими загребущими ручонками. А уж Тэрглофф и подавно от радости приплясывал, катам31 очередного «неугодного» сплавляя, да домен переименовывая. Так вышло с Кэрдзэнами, чьи владения после пожара и суда над единственным выжившим наследником тишком перешли Короне.

Ветряной Кряж, дымчатые горы, поросшие лесами, эмалево блестевшие потёками искристых ледников, громоздились над пушистыми сосновыми шапками. Лунный, иногда называемый лазурным из-за оттенка выступающих пород, тонул в серебре тумана и низких белых облаков. Розоватый под лучами солнца, неубиваемый тракт вновь запетлял среди расступавшихся стволов и обточенных холодными ветрами, памятных камней. Холодало. Данимир невидяще смотрел на рассечённую лиловыми тенями стёжку, размышляя, какая участь ожидала теперь род Милэдонов.

– Напрасно Белый Генрич домину перестроил, – пробормотал под нос Упырь, сминая жёсткие ремни упряжи бесчувственными, давно огрубевшими пальцами. – Напрасно.

Адалин и сам не знал, хорошая ли это идея – навещать опальное семейство. Вперёд его гнала тревога, въевшаяся застарелой грязью усталость и нежелание лицезреть двор.

В Розе, несмотря на всю её красу и колдовское очарование синеглазой Равнсварт, прекраснейшей из королев, Данимира одолевала смертная тоска. От вида ясновельможных физиономий, затхлости и ароматов злодеяния, преследовавших по пятам на крытых переходах. От призраков сложивших головы друзей и мёртвого отца.

Ропот быстроводной Багрянки, спешившей прочь из долины, возвестил о приближавшемся конце пути.

Адалин пожал плечами: он мог себе позволить праздную прогулку. И знал, чем оправдать её в глазах Гуинхаррэна и Тэрглоффа. Ведь Упырём его не за красивые глазки называли. Глазки тут были совершенно не при чём.

Глава 9. Железнозубые

Ввечеру над Овражками – малым хутором на обомшелом, заросшем очеретом и регулярно подтопляемом берегу Причудины или, как ласково называл речку Старый Домаш, Чудинки – аппетитно запахло праздником. Мамка Загляда отправила в печь пироги, мамка Паруша, засучив рукава, начиняла кулебяки, а стрый32 Добря выкатил из погреба здоровущий, характерно поплёскивавший бочонок.

Мирко, проскользнув в тёплый, распаренный, пропахший скотиной и силосом хлев, привычно вскарабкался по рассохшейся лесенке на заваленную сеном поветь, ловко прижимая оттопыренный ворот рубахи. Из-за пазухи время от времени доносилось ласковое блеяние. Прутик родился недавно, был самым маленьким и, как водится, самым любимым. Мирко проводил с хилым козлёнком всё свободное время, коего у паренька оставалось совсем немного. Жителям Овражек редко случалось сидеть сложа руки – подворье требовало сил и усердия. Даже от малышей, а девятилетний Мирко-то почитал себя почти взрослым.

Выпутав вздрагивавшего Прутика из рубашки, мальчик бережно уложил его в тёплое сено. Улыбнулся, погладив выпуклый, пушистый лобик. Козлик смотрел доверчиво, смешно пригибая голову и нелепо растопырив ножки. Мирко какое-то время наблюдал за любимцем, шлёпнувшись на толстые брёвна рядом, потом приподнялся на четвереньки и пополз к стене – поглядеть, что делают на дворе остальные.

Не дополз он всего пары вершков.

Снаружи что-то громко хлопнуло. Истошно завизжало голосом мамки Паруши, забранилось так, как умел только Малой Домаш, в самом Сердаграде некогда гридем33 служивший, да в драке покалеченный. Мирко, присев от неожиданности, заторопился, путаясь коленками в сене. Приник к щели, нарочно ото мха давным-давно вычищенной. Внизу, в причудливых сумерках, с приближением кветеня34 делавшихся всё более прозрачными, творилась какая-то ерунда. Со стороны ляды35, точно стайка неприкаянных чучел, с жердин спрыгнувших, шли люди. Странно шли, ломаясь и дергаясь, а, несмотря на несуразность свою, всё равно шибко. Так что несколько уже через плетень… перевалилось?

Мирко изумлённо вытаращил глаза, предусмотрительно куснув ладонь, чтобы не заорать: нет, не люди брели в сгущавшихся потёмках с вырубки к его родному хутору. Не на людей бранился Домаш, не о них вопила Паруша, суеверно выкликая Хозяина Солнца в заступники.

– Еретники! – ахнул Мирко, слепо нашаривая дрожащего рядом козлика. – Железнозубые!

Во дворе мужики, похватав, что под руку подвернулось, с топорами да вилами заступили нечисти дорогу. Захлопали ставни, что-то загремело, завыли девки и перепуганная скотина. Вот чего коровы такие зашибленные стояли, а овцы у самой стены сгрудились. Прутик тихонько, жалобно мекнул, шарахаясь от руки. Мирко сердито насупил пшеничные бровки: хоть и маленький, а дурной!

Плетень рухнул.

Страшных гостей оказалось слишком много. Твари пёрли напролом, не обращая внимания на тычки вил и удары топоров, на росчерки косы, которой орудовал могучий Добря. В полумраке, скрадывавшем детали, нападавшие выглядели поспешно слепленными куклами. Но липкий ужас, исходивший от упырей, превращал нелепость в кошмар.

Мирко, ухватив-таки несчастного козлёнка поперёк живота, пополз к лестнице. Солома больно кололась сквозь порты. А внизу и чуть в стороне, в избе, завопила Ладка. Не мамка, матушка. Мирко и сам не понял, как услыхал сквозь стены и двор. Крик той, что заменила мать, заставил мальчонку дёрнуться, ладони соскользнули, рассохшаяся лесенка хрупнула. Но падения он не почувствовал, разом взвившись на ноги, опрометью подскочил к воротам.

Рычание, влажный треск и страшная возня снаружи образумили.

Мирко схватил рогатину, не особо приглядываясь, скользнул к щели между неплотно притворёнными створками. Раньше ему надрали бы уши за такое разгильдяйство – того и гляди, скотина разбредётся по всему двору. Теперь он мысленно возблагодарил Хозяина Солнца за промах.

Овраженских мужиков он сперва не увидел. Только странно скрюченные тени, дёргающиеся от поваленного плетня до самых крылец. Потом несколько – за баней – разогнулись, рыча и толкаясь, щелкая друг на друга оскаленными, выпуклыми звериными челюстями. Тут-то Мирко и понял. Ему вдруг стало очень холодно. Рогатина задрожала, словно живая. А створка дёрнулась, больно саданув по плечу. Мальчик подумал, что снова упал, но ворота повторили вероломный манёвр. Но на этот раз Мирко увернулся.

На пороге, горбатя спину, почти доставая когтистыми лапищами до земли, воздвиглось чудище. Не соображая, Мирко отчаянно пихнул тварь рогатиной, проскочив под взвившимися, страшными руками, кубарем выкатился на двор. Налетел на что-то в потёмках. На что-то мягкое, влажное и липкое, податливо разъехавшееся под руками. По обрывкам крашенины да крупным алым бусинам, подвернувшимся под пальцы, Мирко догадался и шарахнулся в лопухи, отчаянно сглатывая дурноту, ухватившую горло спазмом.

Старая Алянка давно бранила «ленивых порозов», которым недосуг выкорчевать «проклятый лес посередь двора». Сейчас «лес» пришёлся кстати. Спрятаться среди могучей ботвы, схорониться от нежити – ха, пустое! Найдут. По запаху. Но собраться с мыслями стоило. Рогатину мальчик выпустил. Обомлевший от страха козлик за пазухой даже не брыкался. Из большой избы ещё доносились разрозненные крики, грохот, а на пропахшем убоиной дворе уже только чавкали. И принюхивались.

Мирко, осенив себя охранным знаком, что было духу выпрыгнул из лопухов, пролетел мимо подобравшихся для броска тварей, запетлял зайцем между хуторскими постройками, пробиваясь к мельнице. «Чудинка! Причудина! – колотилось в голове у сметливого мальчонки. – Добежать до реки!»

Он любил Овражки. Даже после смерти родителей, по зиме волкам доставшихся. И потому, скатившись в прибрежный очерет, отчаянно хлюпая в вязком прибрежном болотце, но не останавливаясь, сердито растирал по щекам злые слёзы. Мирко был необычным ребёнком. Так говорила мама. Так говорил балий из соседнего хутора. Так, качая головой, шептала суеверная, но мудрая Алянка. А Загляда прямо называла «маленьким вещуном».

И теперь вещун твёрдо собирался выжить.

Часть 2. Крамола

Иду один, утратив правый путь,

В кругах подземных, как велит обычай,

Средь ужасов и мраков потонуть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

(лат. «мир желает быть обманутым, пусть же он будет обманут») – выражение, приписываемое в «Historia sui temporis» де Ту (кн. XII) папскому легату Караффе (позднейшему папе Павлу IV, † 1559).

2

Еретик, колдун.

3

Он же волхв, зелейник, колдун.

4

Месяц, примерно соответствующий апрелю.

5

Большой лес, дровосека.

6

Волхв, кудесник, волшебник.

7

Сглаз, порча.

8

Рохля.

9

Купцы, торговцы.

10

Гончий кобель. Просторечное название Псов Иргибы на службе Семи Ветров, осуществляющих охоту за нечистью.

11

Пастбище для скота.

12

Разведчик, соглядатай; посланец

13

Древнее сооружение, обычно круг из воткнутых в землю камней.

14

Вертикально стоящая каменная глыба.

15

Народный хороводный танец.

16

Сухой лес или гора, где не растёт трава; здесь: бесплодное место.

17

Помещение присутствия губного старосты, здесь: аллегория суда.

18

Виселица.

19

Булава с шипами

20

Так же парапет. Внешняя стенка, венчающая крепостную стену, за которой укрываются обороняющиеся.

21

Лекарство, универсальное противоядие. Здесь: целительный декокт.

22

Гвардеец Лучистого Стяга, гвардии долины.

23

Амулеты, обереги. Заколдованная вещь, наделявшая обладателя сверхъестественной силой.

24

Узел-оберег.

25

Плотная ворсистая, часто узорчатая ткани из шёлка и золотой или серебряной нити, напоминающая бархат.

26

Народ, племя, нация. Здесь: обитатели холмов, аналог высших эльфов.

27

Несвободные министериалы, обязанные нести военную службу при господине.

28

Омма́ж (фр. hommage), или гоминиум (лат. homagium или hominium) – одна из церемоний символического характера: присяга, оформлявшая заключение вассального договора.

29

Частокол из вбитых в землю жердей или брёвен. Засека.

30

Мелкая нечисть, поселяющаяся в заброшенных домах.

31

Палач, осуществляющий дознание. Пыточных дел мастер.

32

Брат отца, дядя по линии отца.

33

Дружинники, телохранители князя. Гридница (гридня) – помещение для их проживания.

34

Месяц, примерно соответствующий апрелю.

35

Лядо (ляда, лядина, лядинка, от праслав. *lędо) – место вырубки и выжига леса при разделке лесных угодий под посевы.