Остров Надежды

Вообще, конструкция выглядела порядком потрепанной: половина заслонок и люков сорваны, из пусковой шахты торчала направляющая, на конце которой косо застыла ракета, пластины радарных антенн смяты. Броня машины, местами пробитая и оплавленная, давно утратила первоначальный блеск, но три автоматических импульсных орудия исправно ворочали стволами, синхронно с единственной уцелевшей видеокамерой, выискивая цель, и Семен вдруг с ужасом понял – ему несдобровать, потому что из глубин зала надвигался Автоматический Планетарный Разведчик, который, несмотря на потрепанный вид, относился к разряду самых крупных и смертоносных роботов…

Мальчик отполз в сторону, продолжая наблюдать за исполином. Перед глазами все еще плавали цветные круги, но он уже мог различать окружающие предметы. Справа от него находилась шахта межпалубного перехода, слева – пышущая жаром стена, в которой располагалась шахта грузового лифта, впереди медленно перемещался робот, а сзади, за спиной, короткий тоннель, ведущий к маленькой загерметизированной комнатке, где последние несколько лет жили они с отцом… От этого воспоминания разум мальчика вновь захлестнула жгучая ненависть ко всем механическим созданиям. Он вскинул оружие, но тут же опустил его.

Все же рассудок взял верх над инстинктивными порывами.

Уничтожить разведчика одним выстрелом невозможно, а на второй у него уже не останется времени – реакция кибернетической системы все равно, что смертный приговор…

Оставался один путь – бежать, пытаться оторваться от машины в недрах кораблей, стараясь увести врага как можно дальше от дома…

Мысли, вихрем промелькнувшие в голове мальчика, выразились одним действием – он привстал и, распластавшись в прыжке, нырнул в шахту грузового лифта. Сзади полыхнул сдвоенный взрыв, но Семен уже благополучно падал внутри широкого, темного тоннеля, и выстрел планетарного разведчика не достиг своей цели.

Пролетев по тоннелю метров тридцать, он внезапно наткнулся на препятствие: путь преграждала зажатая помятыми стенами кабина грузового подъемника. Пришлось вновь подниматься вверх, до первого выхода на незнакомую палубу.

Выбравшись из вертикальной шахты, мальчик огляделся и бросился бежать, благо на данном уровне работал источник искусственной гравитации. Запоздалый страх гнал его вперед и вперед, по узким коридорам и огромным темным залам, пока Семен окончательно не потерял ощущение времени и расстояния.

Наконец он остановился, тяжело дыша, и, ухватившись за какой-то выступ, прислонился забралом шлема к переборке. Вибрации не ощущалось, и он немного успокоился… Напряжение схлынуло, ноги вдруг предательски подкосились, и он, непроизвольно всхлипнув, едва не рухнул на пол. Взглянув на датчик кислорода, он понял, что должен возвращаться, во что бы то ни стало, и почувствовал себя еще хуже. Он задохнется, если не доберется до дома…

Такие случаи уже бывали: иногда они с отцом возвращались буквально на последних глотках дыхательной смеси, но сейчас он остался совершенно один и не представлял, в какую сторону ему идти…

Единственный путь вел на поверхность сфероида. Только там Семен мог сориентироваться и определить направление движения.

…Через некоторое время измотанный и подавленный, он добрался до верхнего слоя кораблей и осторожно выглянул из люка. Вокруг, на много километров вперед и в стороны, раскинулся хаос металлической равнины. Багровая туманность по-прежнему клубилась над близким горизонтом, расцвечивая броню кораблей опалесцирующими пятнами. Равнодушные звезды холодно взирали на стальной шар из бездны пространства, сплетая причудливые узоры созвездий. Семен вылез из люка и еще раз осмотрелся по сторонам. Незнакомые очертания изуродованных звездолетов подействовали на него угнетающе. Он понял, что окончательно заблудился…

Мальчик сел на выступ люка, прислонившись спиной к обшивке, и бессильно опустил руки.

Семен толком не знал названий чувствам, что терзали сейчас его душу.

Он боролся всю свою жизнь. Сначала это была борьба с одиночеством и скукой, со стенами маленького отсека и запертым люком. Но скука кончалась, люк в конечном итоге открывался, и на пороге неизменно появлялся отец. Он приносил с собой еду, запах пота от сползавшего с него, как шкура, гермокостюма, усталую улыбку и слова… Отец очень много говорил с ним, рассказывая удивительные истории о совершенно невозможных местах. Сначала Семен думал, что он бывает там во время своего отсутствия, но потом, когда подрос и вместе с ним начал выходить наружу, понял, что рассказы отца не больше чем вымысел, – во время их блужданий по сфероиду он ни разу не встретил такой огромной, наполненной кислородом палубы, по полу которой текла бы вода, называемая «рекой»…

Зато он научился выживать. В неполные пять лет Семен узнал настоящую цену глотка воздуха и крупицы пищи. Он научился плавать в невесомости и ходить во мраке залов, используя магнитные подошвы своего скафандра, как надежную опору, пользоваться сканерами и стрелять по любому движению, отыскивать склады, вскрывать двери с помощью усилителей мускулатуры или оружия… Очень часто ему казалось, что они с отцом играют в простую игру с элементарными правилами: выстрелить первым, суметь отыскать склад, вовремя отреагировать на отблеск брони боевой машины. Жизнь была простой и понятной. Он не чувствовал обездоленности, не понимая, что ведет жестокую борьбу за выживание, – он просто не представлял другой жизни, а сказки отца об иных мирах не находили никакого подтверждения в мрачных лабиринтах кладбища кораблей.

Семен еще ниже опустил голову, уткнувшись забралом шлема в согнутые локти. Одиночество и безысходность переполняли его душу, подкатывая к горлу жарким комком… Ему незачем больше бороться, все кончилось в тот момент, когда он пытался заставить отца заговорить, с ужасом заглядывая сквозь оплавленное стекло его шлема в побелевшее лицо…

«Сынок… – выплыло из глубин памяти другое воспоминание, от которого вновь что-то сжалось в груди, – запомни, здесь нельзя сдаваться. Каждая секунда – это борьба. – Он вдруг вспомнил, что рассмеялся от этих слов, а отец помрачнел, и в его глазах блеснула влага. – Как жаль, сынок, что для тебя это норма… – отвернувшись, прошептал он с непонятным Семену отчаянием. – Я не смог дать тебе иной судьбы…»

Багровая туманность уже коснулась своим краем линии горизонта, и эта часть сфероида стала быстро погружаться в чернильный мрак космической ночи. Холодные звезды еще четче проявили свой рисунок. Они не знали человеческих страстей. Им было все равно, когда здесь взрывались и гибли эскадры космических кораблей, и так же безразличны они остались сейчас, когда обессиленный и измученный мальчик наконец поднялся и медленно побрел по искромсанной поверхности затерявшейся в глубинах космоса стальной планетки, созданной диким безумием его предков, которых он никогда не знал… как не знал и их войны…

Световой столбик электронного манометра неумолимо сползал к нулю.

Он шел наугад, уже не делая попыток отыскать знакомые ориентиры. Окружающий ландшафт был однообразен и представлял собой сплошное нагромождение различных надстроек разрушенных кораблей. Изредка ему попадались проплешины голой, потемневшей брони или настоящие заросли антенн, среди которых прятались вогнутые чаши локаторов и покатые купола рубок управления.

Заметив в одной из них пробоину, Семен заглянул внутрь. Луч фонаря осветил несколько пультов, покрытый паутиной трещин частично обвалившийся обзорный экран и ряд кресел, в крайнем из которых вполоборота сидел законсервированный вакуумом труп в скафандре.

Сердце мальчика радостно дрогнуло. Он пролез в дыру и склонился к свесившейся из кресла фигуре.

Увы, оба баллона на трупе были пусты. Его гермошлем раскололся от удара о пульт, резервуары смялись, и дыхательная смесь улетучилась из них много лет назад, в момент катастрофы.

Семен вздохнул и повернул назад. Родившаяся было надежда угасла. Вид мертвого человека не разбудил в нем никаких эмоций – все составляющие сфероид корабли были забиты беспорядочно парящими в вакууме телами, и мальчик, до гибели отца, никак не связывал их с понятием «жизнь» – для него они являлись лишь частью интерьеров, не больше…

Покинув рубку управления, он остановился у ее подножия, с усталым безразличием рассматривая снятое с боевого скафандра импульсное орудие с громоздкой подвеской. Счетчик зарядов застыл на отметке «5». Это было хорошее оружие, но слишком тяжелое и неудобное для двенадцатилетнего мальчика, скафандр которого не был оснащен ответными креплениями для такого рода вооружений. Семен повернулся, собираясь положить свою находку, и в этот момент сбоку по нему ударили очереди трех автоматических электромагнитных орудий.

Его спас выступ надстройки, который моментально снесло шквалом снарядов. Семен отпрянул под защиту купола, успев заметить очертания планетарного разведчика.

Он закричал. Зло, хрипло, совсем не по-детски. Любая мать сошла бы с ума, заглянув в тот момент за прозрачное забрало шлема, – такая мука читалась в перекошенных чертах детского лица…

Проснувшаяся ярость, помноженная на доведенный до рефлекторного уровня навык, сделала свое дело: ствол тяжелого импульсного оружия описал короткий полукруг и резко вздрогнул, выплюнув в боевую машину пять кумулятивных зарядов – весь магазин.

Башни плазмогенераторов разнесло вдребезги, платформа покачнулась, брызнув осколками брони, и тяжело рухнула среди хрупкого леса антенн, подминая под себя локационную систему древнего корабля. Два автоматических орудия смолкли, и лишь третье с механической размеренностью продолжало слать снаряд за снарядом в неподатливую броню рубки управления.

– Фрайг!.. – сквозь зубы выругался мальчик, поднимая MG. Останки разведчика потонули в беззвучной голубой вспышке.

Семен развернулся и зашагал прочь. Скоротечная схватка заставила его собраться, и депрессия отступила. Он должен бороться!.. Взгляд, брошенный на датчики, расположенные внутри гермошлема, заставил ускорить шаг – воздуха хватит часа на два, и за это время он должен либо вернуться домой, либо найти способ пополнить запас дыхательной смеси.

Дойдя до ближайшего люка, он в последний раз взглянул на льдистые россыпи звезд и с отчаянной решимостью полез вниз.

Этот корабль принес ему неожиданный и неприятный сюрприз. Склады, которые он нашел, оказались пусты. Здесь явно кто-то побывал задолго до его появления – все ценное было вынесено со скрупулезной тщательностью, оставался лишь никому не нужный хлам. Единственной его находкой стала взорвавшаяся банка консервов, которая, попав в вакуум, не выдержала давления заключенного в ней воздуха. По стенкам вспученной упаковки размазались остатки содержимого, и потому мальчик сунул ее в карман.

Пустые склады наполнили его тревожным предчувствием.

Он знал, что роботы никогда не разоряли грузовых отсеков – их интересовали лишь энергоблоки. Правда, отец постоянно твердил, что где-то обязательно должны уцелеть еще какие-то люди, но Семена это не интересовало. Он попросту не понимал стремлений отца. Во-первых, им было хорошо вдвоем, а во-вторых, мальчик не верил в существование «других людей»… Однако отец так и не оставил своей идеи: иногда, в припадках странной грусти, он уходил на поиски, но всегда возвращался ни с чем…

…К исходу второго часа он осмотрел три корабля и перебрался в четвертый. Еще через некоторое время мальчик неожиданно вышел в огромный, абсолютно пустой, как показалось, зал и в этот момент почувствовал первые признаки удушья. Он понял, что наступает конец, и отчаяние, так долго сдерживаемое в глубинах сознания, наконец вырвалось на волю… Семен остановился, сделав панический вдох, со страхом ожидая, что тот будет последним. Перед глазами замельтешили разноцветные пятна, и предметы вокруг начали терять свои очертания…

Он пошатнулся, но устоял на ногах. «Здесь что-то не так», – со слабой надеждой подумал он, осматривая пустое пространство, но сделать шаг вперед оказалось выше его сил. Он уже испытал первый спазм удушья, и ужас сковывал руки и ноги – Семен стоял, парализованный мыслью о том, что сейчас задохнется… Все тело сотрясала крупная дрожь: он хотел жить, и его легкие отчаянно требовали воздуха!..

Он провел непослушным, шершавым языком по пересохшим губам. Сквозь выпуклое стекло шлема он видел лишь враждебную, вязкую тьму, в которой маячило несколько более светлых пятен. Или это ему кажется? Семен выпустил воздух из груди и осторожно вздохнул. Мундштук кислородного аппарата послушно выдал очередную порцию смеси, хотя на датчике уже горел красный сигнал.

Он сделал неуверенный шаг в сторону смутных силуэтов и внезапно заметил, что все помещение носит следы жестокой схватки: дальнюю стену и часть пола покрывали язвы застывших ожогов, а серые пятна оказались изувеченными корпусами боевых машин. Семен не знал, что принесет ему это открытие, пока случайно не наткнулся на бледное пятно света. Он присмотрелся, и вдруг до помутившегося сознания мальчика дошло, что он уже несколько секунд стоит и смотрит на стену, где рядом с полураспахнутым люком тускло светилась неровная, фосфоресцирующая надпись:

«Граница герметизированных помещений».

Герметизированных!.. Это слово Семен знал очень хорошо, и сейчас оно показалось ему чудом. Судорожно вздохнув, он побежал.

За люком не было воздуха, там оказался исковерканный тамбур, который занимал развороченный корпус робота и два начисто сожженных человеческих тела. Семен не мог поверить, что надежда оказалась напрасной. Преодолев препятствие, он бросился дальше, уже потеряв контроль над своими действиями. Пробежав целую анфиладу полуразрушенных залов со следами жестокой борьбы людей и машин, он внезапно оказался в тупике коридора…

ГЛАВА 5

Живительный воздух тягуче и сладко вливался в располосованную спазматической резью грудь.

Семен открыл глаза. Шлюзовая камера была полна дыхательной смесью, внутренний люк распахнут, и за ним виднелся фрагмент ярко освещенного коридора. Последним воспоминанием, которое сохранила память, было удивление, когда тупик превратился в открывшийся люк. Еще он помнил спазм удушья и собственные пальцы, рвущие замки шлема, как только наружный люк встал на место…

Некоторое время он просто лежал на полу, с наслаждением вдыхая сладковатый от обилия кислорода воздух. Силы постепенно возвращались к нему, а вместе с ними пришло беспокойство, которое через минуту уже стало невыносимым. Несколько раз всхлипнув, он заставил себя встать и, подобрав оружие, шагнул в ослепительное сияние ярко освещенного коридора.

Проход оказался коротким, всего несколько метров. Его стены и потолок, образующие арочный свод, мягко сияли. В противоположном конце Семен увидел еще один распахнутый люк.

Крадучись подойдя к нему, мальчик, изнывая от тревоги, заглянул в следующее помещение.

Его самые худшие предположения оказались верны… Он отпрянул от люка, но идти было некуда! Кислородный баллон пуст, и, чтобы выбраться отсюда, он сначала должен найти ему замену… Набравшись решимости, Семен вновь заглянул за край люка.

Коридор продолжался, рассекая огромную комнату на две половины, но его стены стали прозрачны, и сквозь них были отчетливо видны машины!.. Они работали. По блокам электронной аппаратуры метались замысловатые сполохи сигналов, тускло светила пара экранов, механические части с монотонной размеренностью совершали наборы одних и тех же движений.

Семен, сжав в побелевших пальцах мокрую от пота рукоять «MG», шагнул в проем люка и остановился, скованный мистическим ужасом, – пройдя всего несколько метров, он оказался один на один с огромным количеством работающих машин, которые с самого рождения были для него синонимом слова «смерть»…

Чудом удержавшись от выстрела – затронуть такую громадину было бы безумием! – он рванулся вперед, вихрем пролетел по коридору и выскочил в следующее помещение.

Здесь было так же светло и тихо. Чистый воздух струился из неведомых источников, и разгоряченное лицо ощущало его прохладные токи. Вдоль стен прямоугольного зала стояли высокие стеллажи с ровными рядами кристаллодисков – универсальных носителей информации. Посредине возвышался странный аппарат с несколькими экранами на консоли управления и двумя креслами. Быстро проскользнув мимо неподвижной машины, Семен замер на пороге следующего зала, чувствуя, что находится на грани нервного срыва. Он впервые в жизни попал в такое жуткое и непонятное место…

Следующее помещение резко отличалось от двух предыдущих. Ему еще не приходилось видеть такого упорядоченного скопления вещей: стол, мягкие кресла, длинный диван, высокие шкафы с прозрачными створками – все это не казалось здесь лишним, наоборот, делало комнату теплой и уютной… Но это чувство лишь на мгновение мелькнуло в душе и тут же умерло, раздавленное защитными рефлексами, – Семен по-прежнему чувствовал себя комком воспаленных нервов, и его разум был лишь придатком зажатого в руке оружия.

Пока он обводил взглядом стены, на которых висело несколько странных изображений в темных рамках, в центре комнаты возникло движение.

Он резко повернулся, подавшись назад и вскинув «MG» на уровень груди, но палец так и застыл на гашетке, чуть не дослав ее в положение «огонь».

У низкого дивана стояло удивительное существо, сотканное из света, улыбки и… испуга. Семену хватило одного взгляда, чтобы понять, – перед ним «человек»!

Это открытие потрясло мальчика до глубины души. Он в полном оцепенении рассматривал стройную фигуру человека, рассыпанные по плечам белокурые пряди волос и голубые, испуганные глаза… Тонкий нос с трепещущими ноздрями и кривящийся в беспомощной улыбке рот совсем не портили этого лица. Она смотрела в черный зрачок ствола и молчала, оцепенев так же, как и он…

– Ты кто?! – наконец раздался в вязкой тишине комнаты осипший от волнения голос.

– Семен… – секунду помедлив, так же хрипло и неуверенно ответил он.

Оба – и он, и она еще не оправились от шока внезапной встречи и могли только разглядывать друг друга – Семен со смертельной настороженностью в глазах, она – со страхом и безмерным удивлением.

– А меня зовут Яна… – она сделала неуверенный шаг навстречу и вдруг протянула ему свою руку с бледными, дрожащими пальчиками.

Сердце мальчика мучительно сжалось. Он слишком хорошо знал этот жест, которым обычно встречал отца. Принять его – значило открыться, стать безоружным и беспомощным. Но перед ним человек!.. Лицо Яны не было ни злым, ни опасным. Одного с ним роста, она стояла совершенно открыто…

Ствол оружия медленно опустился. Неловко стащив перчатку, Семен осторожно коснулся ее руки. Яна вздрогнула и сжала его ладонь.

…

Хаос стальных лабиринтов дал трещину. В этом мире существовал еще один человек, и Семен чувствовал тепло его руки…

…

Яна не двигалась, она лишь нерешительно подняла глаза и вдруг, заметив перемену, спросила:

– Что с тобой?! Почему ты плачешь?

Если бы он мог ответить на этот вопрос… Семен был всего лишь двенадцатилетним мальчиком, лишившимся отца и заблудившимся среди нагромождения древних кораблей… Где-то должен был наступить предел его выносливости, и он наступил, ноги мальчика подкосились, и слезы, горячие и горькие, хлынули по щекам. Яна испуганно отпустила его руку, а он не мог остановиться, сотрясаясь от рыданий. Он, наконец, понял, сколько времени провел без сна, без еды и что значило для него почувствовать простое тепло человеческой руки, с которым он простился навсегда… Слезы обжигали лицо, но он не стеснялся их, а чувствовал невероятное облегчение, безоговорочно поверив в реальность существования Яны…

Теплая ладонь осторожно коснулась его щеки. Семен открыл глаза, и она отдернула руку, не решаясь прикоснуться или задать еще один вопрос.

Что-то в ее облике насторожило мальчика.

– Почему у тебя нет оружия?! – внезапно спросил он.

– Оружия? – переспросила Яна, и по ее губам скользнула удивленная улыбка. – А зачем? Ты разве не знаешь, что женщины не носят оружия?

На мгновение Семену показалось, что он ослышался.

– Женщина?! – Его глаза сверкнули безумной радостью. – Значит, ты моя МАМА?!

Яна опешила. Наконец, видимо разобравшись в смысле его слов, она отрицательно тряхнула головой и сказала:

– Нет, я не могу быть твоей мамой. Я женщина… то есть – девочка, но ты наверняка старше меня! Сколько тебе лет?

– Двенадцать… – машинально ответил он, не в силах бороться с разочарованием. Отец всегда говорил, что его мама была женщиной!..

Он поднял глаза и спросил:

– Разве, кроме мамы, могут быть еще какие-то женщины?

– Не знаю… – растерянно ответила Яна. Для нее слово «родители» не имело никакого практического смысла, а появление Семена поставило в тупик одиннадцатилетнюю девочку, которая уже давно пришла к самостоятельному выводу о том, что люди существуют только в книгах и на кристаллах видеотеки, хотя Андор не соглашался с ней, рассказывая о множестве колонизированных человечеством миров.

– А ты видел когда-нибудь людей? – вырвалось у нее.

Осунувшееся лицо мальчика исказила тень страдания.

– У меня был отец… – тихо произнес он.

Яна почувствовала острый укол жалости и поняла, что причинила ему боль, хотя никто не учил девочку распознавать подобные вещи. Преодолев страх, она присела рядом с ним.

– Ты хочешь есть? – спросила она первое, что пришло в голову.

– Что? – Семен еще не справился с потрясением и не расслышал вопроса, думая об отце.

– Ты хочешь… есть? – сглотнув, повторила Яна.

Семен увидел ее испуг и молча полез в карман. Достав взорванную банку консервов – свою единственную пищу на этот момент, он протянул ее Яне:

– Вот, возьми…

Она осторожно взяла изуродованную пластиковую упаковку, на стенках которой еще оставалось немного бурой массы, повертела в руках, растерянно понюхала и скривилась, не в силах скрыть удивления.

– Ты это ешь?! – Казалось, она была потрясена и готова расплакаться или рассмеяться.

Семен взглянул на нее и хмуро кивнул. Он не видел тут ничего смешного или странного.

Она попыталась улыбнуться и сказала:

– Пойдем, я что-нибудь приготовлю.

Он не стал возражать. Спазмы голода уже притупились и не так назойливо терзали его желудок, но от разговора о еде он почувствовал слабость.

Яна взяла его за руку и повела к выходу. Все внимание Семена вдруг сосредоточилось на теплой и чуть влажной ладони девочки. Он никогда не думал, что это так приятно – чувствовать жизнь…

Короткий коридор привел их к площадке, в стенах которой он насчитал пять плотно закрытых люков. Над головой тихо шуршал регенератор воздуха.

Помещение, куда они вошли, выглядело меньше остальных, но все же оно было намного просторнее его комнатки…

Семен сел в удобное кресло за овальным столом и с любопытством осмотрелся. Помимо нескольких знакомых приспособлений, он заметил множество других устройств, которые оставались для него загадкой. Расстегнув гермокостюм, который бесформенной грудой сполз на пол, Семен наблюдал за девочкой, которая возилась с блестящей машиной. Два цилиндра соединялись посредством множества шлангов с силовым генератором и прозрачной сферой, на основании которой он прочел: «Приемная камера синтезатора продуктов. Работать только при закрытой оболочке!»

Наконец машина утробно заурчала. Семен испытал беспокойство, когда на консоли управления вспыхнули огни, но Яна не обратила на это никакого внимания. Она нажимала какие-то кнопки, ставила тарелки, что-то резала, украдкой поглядывая в его сторону, пока у него не закружилась голова от обилия всевозможной еды и необыкновенных запахов, наполнивших помещение.

Сев за стол, Яна взяла вилку, но, пока Семен пытался насытиться, она едва прикоснулась к своей тарелке. Ее глаза не могли оторваться от осунувшегося лица мальчика. Он был выше и явно сильнее. Его кожа имела странный бронзовый оттенок. Яна не знала, что это обыкновенный космический загар…

– Откуда ты? – невольно вырвалось у нее.

Рука Семена застыла в воздухе. «Откуда ты…» Он внезапно понял, что не может ответить.

Яна откинула золотистую прядь волос, упавшую на глаза, и сказала:

– Ты вошел через главный шлюз. Но я не знаю, что за ним. Я никогда не выходила отсюда.

Семен едва не выронил вилку.

– Ты знаешь… Я не могу… – Яна с трудом подбирала слова. – Я рада… что ты пришел. – По ее щекам вдруг потекли слезы, но она улыбалась.

Счастливые часов не наблюдают… Ни он, ни она не могли дать названия тому, что творилось внутри. Время остановилось. Они упивались самой возможностью говорить, видеть друг друга – это было непередаваемое счастье после безмерного одиночества, хотя девочка не знала и сотой доли тех бед, которые составляли его жизнь. Они говорили, порой едва понимая друг друга, как будто два существа с разных миров.

В другое время это заставило бы Семена задуматься, но сейчас он чувствовал, как жестокий мир стального шара превращается в нечто далекое и нереальное…