Путь кшари. Дорога энэ

А еще в школах не ставят деревянных идолов.

– Я не удивлюсь, если это и есть их Великая Окхана, – сказал Миха, ткнув рукой в деревянную тетку, сурово уставившуюся на непрошенных гостей. – Или как там ее звали?

– Ты хочешь сказать, что мы провалились в Чертоги? – мрачно поинтересовался Мэтт, поднимаясь на ноги. Почему-то ему здесь не нравилось. – Давай поищем выход?

– Боюсь, мы через него сюда зашли…

Миха оказался прав. Они три раза обошли лабораторию по периметру, но ничего напоминающего дверь (или пульт, ее открывающий), не нашли. Было похоже, что вход завалило: там, где они залезли, были явные следы обвала.

– Зато крылатые сюда точно не попадут, – оптимистично резюмировал Миха, – а значит, мы тут спокойно подождем, пока им надоест нас искать.

– Если надоест, – проворчал Мэтт, разглядывая микроскоп.

Обычный такой микроскоп, пыльный и явно уже нерабочий, по крайней мере, попытка включить его не увенчалась успехом, деформированный, слегка потекший экран так и не засветился. Хотя, может, сел аккумулятор, а запасные на глаза не попались. Все-таки забавно, если в углу стоит идол, значит, это явно Храм, но какой-то уж очень странный… На центральной площади стоит Храм Великого Эльха, и там ничего такого нет, цветочки и куритильницы, обычный языческий Храм, а тут вон как… Интересно, а если в гости к Ашеру сунуться, то там что будет? Плазмомет и боевой катер десанта?

– Любопытно, что это за язык?

Мэтт оглянулся. Миха подобрал с пола тетрадку и задумчиво ее листал.

– Покажи.

Бумажная тетрадь, сшитая по одному краю толстой нитью, рядом с био-инкубаторами смотрелась примерно так же, как маска чумного доктора, забытая в кабинке регенератора. Тетрадь скорее подходила стоящему в углу идолу, у тех, кто притащил сюда инкубаторы, должен был быть доступ к обычному вирту. Или не должен? Может, у них тут электроны с байтами закончились, и на вирт не хватило, кто их знает. Плотная желтая бумага была исписана мелким, но вполне разборчивым почерком. По крайней мере, Мэтт смог безошибочно опознать дату.

March 15, 2385.

Шестьсот с лишним лет назад… Однако…

– Это староанглийский, я на нем книжку читал, – Мэтт пожал плечами. – Помнишь, мы Шекспира ставили? Я ради прикола на старом инглише его прочел.

Школа, в которой учился Мэтт, была вполне себе виртуальной, как и театральный кружок при ней, и на каждую премьеру собиралась вся станция, достаточно включить вирт – и ты в театре: темный зал, бархатные кресла, парящая в воздухе сцена и бегущая навстречу рыжая Офелия… Мэтт тряхнул головой, отгоняя глупое воспоминание.

– Ну ты даешь, – восхитился Миха, – и ты понимаешь, что здесь написано?

– Местами, – признался Мэтт, – тут сплошные формулы – это точно мимо. Забавно, это правда жрецы писали? Какие продвинутые шаманы, а я думал, они только дождь вызывать умеют… И вообще, а где их бубны?

Миха молча перевернул листы и ткнул в последний.

– Да ладно… – Мэтт посмотрел в тетрадь, затем на идола и снова в тетрадь на аккуратно выведенное «Oksana Williams». – Они что, реально существовали? Да ты гонишь…

Миха развел руками, показывая, что он тут ни при чем.

– Угу, – Мэтт наугад открыл тетрадку и, подтянув к себе кресло (кресло, а не циновку!), принялся изучать написанное.

Без спайдера, способного легко переводить со всех языков Галактики (известных, конечно, а не таких, как местный), продираться сквозь написанное было трудно. Мэтт уже понял, что в руках у него дневник, где результаты экспериментов чередовались с обычными записками типа «дождь все не кончается, не думала, что тропики – это так утомительно» или «у Ани завтра день рождения, надо бы испечь пирог». И следом: «Опять все образцы пришлось ликвидировать». Мэтт даже сначала не понял, скользнул взглядом, зацепился за последнее слово, посмотрел на валяющиеся пробирки, а затем – на инкубаторы, каким-то седьмым чувством понимая, что речь идет не о выращенной плесени.

– Знаешь… – Мэтт потер виски, пытаясь избавиться от накатившей головной боли, – я не очень понял, но, кажется, они тут пытались синтезировать ген покорности, ну, типа: меняешь ДНК и получаешь болванчика, только приказы и может выполнять.

– Да ладно…

– Я, правда, даже половины не понял, но чего-то такое тут написано… – Мэтт вспомнил мертвые глаза кшари и зябко передернул плечами. – И мне кажется, у них получилось.

– Жесть какая… А зачем им это надо было?

– Вон у нее спроси, – Мэтт кивнул в сторону идола и вытер тыльной стороной ладони пот со лба. – Жарко здесь.

– Да? – удивился Миха. – Вроде нормально, даже прохладно.

Мэтт непонимающе приподнял брови: какое прохладно, пекло же! А потом вскочил на ноги, отшвырнул от себя тетрадку, быстро подошел к стене и прижал ладонь к пластику.

– Вот кварки! Я, кажется, знаю, отчего они тут все бросили и вход завалили. Тут жила за стеной! Уходить надо.

– Сильно фонит?

– Да не то слово. Пошли отсюда, быстро!

Миха посмотрел на плиту, из-под которой они вылезли, на Мэтта, задумчиво пожевал губу, прикидывая, что лучше (или, вернее, что хуже) – крылатые или радиация, – и сделал верный выбор.

– Ну пошли…

Им повезло, крылатые то ли не нашли вход в шахту, то ли вообще не искали рабов: деваться им все равно некуда, а за тем, что убогие работу прогуливают, пусть надсмотрщики следят. Кажется, они вообще зря в старую шахту полезли.

И уже перед сном в келье, после вечерней молитвы, Мэтт подумал, что надо было прихватить тетрадку с собой. Не так уж сильно она фонила, не так, как стены, можно было спрятать в шахте и попробовать спокойно дочитать, все-таки он так толком и не понял, правда эта госпожа Вильямс тупых слуг пыталась сделать или так… глупый роман писала… фантастический.

Но любопытство было не настолько сильным, чтобы возвращаться в заброшенный Храм.

Глава третья. Рудник Тин-Хаэ. В шаге от свободы

– Прилетел, – коротко доложил Миха.

Отец кивнул, но ничего не ответил.

– И? – упрямо набычился Мэтт.

Отец не хоронил Стехана, не видел, на кого он стал похож – с изуродованными распухшими руками, ввалившимися глазами и почерневшими губами. Не бросал в костер окровавленные простыни и не мыл заляпанный той же кровью пол.

– Карлос сегодня ночью кашлял, – жестко сказал Мэтт. – А Миха вчера опять кровью плевался. Чего мы ждем, а?

– Дьявол… – отец закрыл лицо ладонью и устало сгорбился. – Ладно, поговори с Айваном. Только осторожно, если поймешь, что ему и тут хорошо, сразу сворачивай тему.

Мэтт кивнул: это понятно, кто еще, кроме него, на эр-кхарском может объясняться. Хорошо бы еще понять, что сам Айван хочет, он разговаривает так, словно боится, что слова закончатся, если он сразу слишком много их скажет.

Эр-кхарца удалось отловить только в забое: на утреннем восхвалении Великих и за завтраком он постоянно отирался около надсмотрщиков.

– Айван! – Мэтт поднял кирку.

– М-м-м…

– А тебе тут не надоело? Дерьмо же. Сдохнем тут и все.

– Такова воля Великих.

Острие кирки вгрызлось в мягкую породу, выворачивая камни. В самом начале руки начинали отваливаться минут через пять махания киркой, а сейчас ничего, втянулся, только к вечеру слегка хочется умереть.

– Ой, да ладно тебе. Великим больше нечего делать, как ждать, когда ты тут загнешься.

Эр-кхарец промолчал, и Мэтт попробовал зайти с другой стороны.

– В город не хочешь вернуться? У тебя семья, наверное, там осталась? Да и вообще там получше.

– Кшари. Сельва.

Мэтт ударил еще раз и решил перейти на привычный эр-кхарцу стиль общения.

– Корабль.

– Кшари, – равнодушно повторил эр-кхарец.

– Пятеро, – согласился Мэтт, – а нас шестеро. С тобой.

Эр-кхарец продолжал методично махать киркой, выворачивая камень за камнем. Пузырь со светлячками покачивался в такт ударам, украшая темные стены причудливыми тенями. Мэтт терпеливо ждал, хотя очень хотелось пнуть здоровяка в бок и поинтересоваться, информация до мозга дошла или застряла на уровне позвоночника?

– Когда?

– Скажу, – обрадовано выдохнул Мэтт.

Теперь отец точно не откажется, и они скоро будут дома. Он уверен, у них все получится.

Отец не отказался, ему пришла в голову идея получше. Взбешенный Мэтт, не веря услышанному, уставился на отца.

– Что?!

– Мэтью, это опасно. Если у нас получится – мы пришлем за тобой помощь. Подожди тут.

– Я не останусь! – отрезал Мэтт. – Я не ребенок! Хватит меня опекать!

– Мэтью…

– Хватит! Даже не думай!

– Ладно тебе, Пол, – проворчал Томас, – он не останется, ты же видишь. Прикроем мальчишку, не переживай.

Отец только махнул рукой. Мэтт хотел возмутиться на «мальчишку» и напомнить, что в шахте он работает на равных, но решил промолчать: пока он будет спорить и орать, все самое важное пропустит.

– Кшари тут и тут, – Миха нарисовал на глиняном полу две точки, – незаметно к кораблю не подойти. Они не отходят, так и торчат на одном месте.

– А если напроситься в бригаду, которая погрузкой занимается? – задумчиво предложил Томас. – Если я попаду внутрь, смогу заблокировать шлюзы и они меня не вытащат.

– Так тебя туда и возьмут, – скривился Миха. – Вот если бы их отвлечь…

– Как?

– Не знаю, пожар устроить…

– Где? – удивился Карлос. – В этом болоте?

Мэтт задумчиво дернул себя за ухо и наклонил голову к плечу.

– Помните, мы мох такой горючей штукой выжигали? Я знаю, где они хранят эту смолу.

– Откуда знаешь? – нахмурился отец. – Мэтью, я же просил не лазить никуда.

– Я и не лазил, – отмахнулся Мэтт, – но склад охраняет один крылатый. А если со стороны сельвы подойти, то там щель есть в стене. Хорошо гореть будет.

– Допустим, – согласился Миха, – а где взять огонь?

Мэтт решил на явно обещающий неприятности взгляд отца не обращать внимания.

– На кухне. Они же как-то готовят, значит, у них есть зажигалки… или огниво, вот!

– Огниво! – заржал Миха. – Ты еще предложи камнями друг об друга постучать.

– Неважно, – отмахнулся Мэтт, – если мы сможем поджечь склад, крылатые сразу туда рванут.

– А если не рванут? – усомнился Карлос.

– Тогда мы вляпаемся! – жизнерадостно подтвердил Миха.

***

– Мудрость Великих бесконечна, они даровали вам жизнь, и вы должны…

Мэтт скосил глаза на Айвона. Тот увлеченно молился, почти утыкаясь лбом в деревянный настил. Все-таки местные на всю голову ушибленные, ну чего ему эти Великие сделали, что он так усердно их милости жаждет? Хотя, с другой стороны, помощь каких-нибудь богов им сегодня не помешала бы. Может, Святую Космодеву попросить? Она благоволит всем космолетчикам, чем они хуже. Да и говорят, что тетка она была боевая, точно бы этим Великим наваляла.

– Идите и не забывайте благодарить Великих!

Мэтт вскочил на ноги и повернулся к Айвону. Эр-кхарец едва заметно кивнул, подтверждая, что все в силе.

Грузовика не было почти двадцать дней, вчера он прилетел, и откладывать захват уже никто не хотел.

Острозаточенные кирки лежали у входа в шахту, забрать их оттуда было делом десяти минут, главное, чтобы надсмотрщики спать ушли. Там же, под старой, полусгнившей корзиной валялись и зажигалки: полые трубки с поршнем и кусками странной коры. Пришлось повозиться, прежде чем удалось сообразить, что при резком нажатии поршня эта кора начинала тлеть, а дальше ее надо было срочно вытряхивать в плошку с маслом, и оно вспыхивало, как порох. Нормальных зажигалок местным надо было ждать еще лет пятьсот.

Из душа – плетеная загородка и труба, торчащая из скалы, пять звезд, чистое сибаритство – Мэтт вышел последним. Вода текла еле теплая, стоять под ней было неприятно, да и Рябой Джек уже нетерпеливо помахивал плеткой, но Мэтт хотел убедиться, что остальные надсмотрщики ушли, никто не остался сидеть под изогнутой крышей, попивая кислую настойку из боргара. Но, видимо, усилившийся дождь сделал вечер недостаточно томным, и надсмотрщики раньше уползли в свой дом, а может, Святая Космодева услышала молитву и расчистила путь, убрав лишних свидетелей.

В келью Мэтт не пошел, потоптался в коридоре и опять выглянул во двор, присматриваясь. Рябой Джек тоже убрался. Надсмотрщики не имели привычки по ночам проверять рабов – куда они денутся? Если какому идиоту и придет дурная мысль попробовать выбраться за пределы поселка, там их кшари перехватят. А кого не перехватят, тех в сельве сожрут.

– Ушли, – тихо сказал Мэтт, заметив выглядывающего из своей комнаты Миху, – зови остальных.

Склад с горючей смолой был под скалой, в стороне от остальных складов, что было логично: никто не будет хранить горючку рядом со всем остальным.

Айван с Томасом и Михой должны были сразу идти к грузовику и ждать, когда кшари рванут тушить пожар, а остальным надо было этот самый пожар обеспечить. Отец пытался и Мэтта отправить ждать на тропе, пришлось напомнить, что проход к складу знает только он, да и зажигалки он с Михой добыл!

Спутников у этой планеты не было, тяжелые тучи стерли звезды, а редкие фонари остались позади. Вокруг разливалась непроглядная чернильная ночь, щедро сдобренная треском, писком и чьим-то порыкиванием. И единственное преимущество кромешной тьмы было в том, что ночью кшари не летали.

– Кварки ржавые, – вполголоса выругался Мэтт, споткнувшись об очередной торчащий корень.

– Тише, – тут же шикнул отец непривычно напряженным голосом.

Мэтту тоже было не по себе – и от темноты, и от зловещих шорохов, но, главное, от кирки в руке. Раньше он не представлял ее в роли оружия и понятия не имел, как ею бить. Он вообще драться не умел: практиковать на станции кулачные бои было не с кем, ровесников-пацанов там не было, не драться же с девчонками или малышней. Да и зачем драться? Глупость какая-то, все можно решить словами. Но сейчас Мэтт жалел, что отказался от тренировок с Михой: ему не приходило в голову, что на окраине вполне цивилизованной Галактики существует средневековье со всеми положенными ему атрибутами, включая священную инквизицию, и что он может в это средневековье вляпаться.

– Ты уверен, что мы тут пройдем?

Мэтт не ответил, пытаясь нащупать знакомую щель между камнями. Днем, когда он прятал фонарь, было все как-то проще, он не подумал, что может в темноте не найти тайник. Рука ткнулась во что-то мягкое, и Мэтт принялся торопливо отбрасывать куски мха. Затем вытащил пузырь и легонько встряхнул, заставляя светлячков проснуться. Отец быстро прикрыл фонарь захваченным из кельи пледом, так, конечно, света совсем мало, только под ноги смотреть, но это ерунда, главное, чтобы кшари не заметили.

Сквозь заросли удалось пробраться почти без потерь, Мэтт один раз зацепился за жгучую колючку, да и то успел отдернуть руку раньше, чем ползучая лиана выбросила щупальце. Судя по сдавленному шипению сзади, отцу повезло чуть меньше, но он тоже успел выпутаться.

Около плетеной стены никого не было. Мэтт вытащил из пояса зажигалки и аккуратно примостил рядом с глиняными шариками – отличные гранаты получатся, когда масло загорится.

– Гляну сначала, – тихо сказал отец. – Здесь меня подожди.

Мэтт пожал плечами: чего смотреть, он три дня назад проверял: на месте склад, и бочки со смолой никуда не делись. Шикарно гореть будет. Может, они даже с орбиты на эту красоту полюбуются.

Тихо скрипнула надломленная палка, и отец почти бесшумно скользнул в получившуюся щель. Мэтт продолжил возиться с зажигалками, распихивая по трубкам кору.

Над головой что-то зашуршало и застрекотало. Мэтт задрал голову и прищурился, пытаясь разглядеть, кому там не спится. Фейха. Смешной дракончик, симпатичный, но очень кусачий, лучше близко не подпускать. Мэтт еще немного понаблюдал за рептилией и опять опустил голову, нашаривая взглядом кору для зажигалок. И вздрогнул.

Перед ним стоял кшари.

Зажигалка выскочила из руки и бодрой лягушкой поскакала в заросли. Прикрытый пледом фонарь завалился набок. Мэтт вскочил, совершенно забыв про лежащую рядом кирку. Рванулся в сторону и… растянулся на земле. В шею уперлось что-то острое, а в следующий момент в лицо врезался тяжелый ботинок – и мир погас.

***

По лицу медленно стекали капли. Мэтт сначала удивился: он что, на улице спит? И руки затекли… А потом понял. Когда смог поднять голову и оглянуться. Он стоял на коленях у столба и не падал только потому, что руки были прикручены к этому самому столбу. Рядом у такого же столба стоял отец, дальше Томас, Миха и Карлос. Живы…

Мэтт хотел обрадоваться, но вместо этого застонал от жгучей боли в вывернутых суставах. Небо уже светлело, значит, они тут всю ночь провисели.

– Пап… Па, слышишь меня?

Отец медленно повернул голову, и Мэтт судорожно сглотнул. Вместо лица был кровавый блин, вместо глаз – две узкие щели. Отца били, и били долго. Твари…

– Что случилось, па?

Отец молчал долго, собираясь силами, а потом прохрипел:

– Кшари… нас ждали кшари…

– И что теперь? Нас выпорют, да?

Его уже один раз таскали к столбу – надсмотрщики решили, что пара ударов плетью помогут рабу лучше справиться с наглостью. Действительно помогло, Мэтт предпочитал больше так сильно не нарываться. Сейчас, скорее всего, парой ударов они не отделаются.

Отец не ответил.

Ждать, когда за ними придут, пришлось долго. Мэтт даже решил, что их тут так и оставят, что это и есть наказание – висеть на столбе, пока руки не отвалятся. Но через пару часов появились жрицы, затем пригнали остальных рабов, похоже, всех, кто работал на шахте, последними прибыли крылатые.

Мэтт, закусив губу, следил, как те неторопливо планируют вниз, закладывая широкий круг и убирая крылья. Кшари никуда не торопились, они даже не взглянули в сторону рабов, поклонились жрецам и выстроились позади столбов. Мэтту отчего-то стало страшно. Эта равнодушная, деловитая неторопливость вымораживала.

– Они нарушили волю Великих! – жрец тоже не смотрел в их сторону, обращаясь к остальным. – Они хотели убить наших стражей! Мы слышали голос Великих! Мы знаем их волю! Их ждет сумрачный мир Арроха!

Мэтт хотел сказать, что они никого не собирались убивать, да и как они могли бы это сделать? Но жрец продолжал говорить, и мнение связанного раба его не интересовало. Мэтт закрыл глаза, чувствуя, как по спине ползет липкий холод. Пусть их выпорют! Бросят у столба без еды! Запрут в шахте! Святая Космодева, пожалуйста…

Жрец повернулся.

– Просите милости Великих.

Мэтт торопливо оглянулся на отца и кивнул:

– Мы просим, да… Простите… Великие… Да как их просить?!

Голос у Мэтта задрожал, он не понимал, почему молчит отец, и Миха, и остальные… Они не поняли, что сказал жрец! Надо перевести!

Мэтт повернулся и замер. Кшари приставил меч к горлу Томаса, оттянув ему голову назад.

– Нет… остановитесь… вы не можете…

Черный меч дернулся слева направо, и красная кровь хлынула на светлую безрукавку.

– Папа!

Мэтт видел, как черное лезвие чиркнуло по худой шее Михи, как кшари неторопливо подошел к отцу и потянул его за волосы, заставляя поднять голову. И опять хлынула кровь.

Воздух застрял в горле, намертво заблокировав крик.

Чья-то рука схватила его за волосы, Мэтт дернулся, пытаясь увернуться, но не смог. Острое лезвие царапнуло шею. Он уже понимал, что будет дальше, но не мог выдавить из себя ни звука. Просто смотрел на тело отца и молчал. Кшари отчего-то медлил.

– Сколько ему лет?

– Четырнадцать, – торопливо шагнул вперед Рябой Джек и поклонился. – Четырнадцать, страж.

– Что он делает на шахте?

– Привезли с остальными.

– Выпороть.

Чужая рука отпустила волосы, и Мэтт опять повис на вывернутых руках. Что сказал надсмотрщик, он толком не понял.

Веревка на руках ослабла, а потом и вовсе исчезла. Мэтт упал на землю и завыл.

***

Он провалялся в келье почти пять дней. Боль в располосованной спине потихоньку утихала, зато внутри все горело огнем. Карлос должен был проработать у них всего полгода, на далекой Латуни его ждали жена и дочка, он хотел заработать денег и вернуться… Миха, он всегда смеялся, даже когда больно и плохо… Томас учил водить грузовик и долго ругался, когда они чуть не протаранили самый крупный астероид… Теперь уже не будет ругаться.

Про отца он старался не думать. Он просто не мог.

Мэтт перевернулся на бок, подтянул колени к груди, вытащил из-под циновки брелок и сжал его. Уродец перестал ухмыляться, лишь болезненно кривился. Где-то на планете была Гая, но он не знал – где. И найти ее он не сможет. А больше никого нет… Лучше бы кшари и ему перерезал горло.

Говорят, если плакать, то будет легче, но слез не было. Ничего не было, только пустота и огненный еж внутри.

– Пора на работу, энэ.

У входа в келью стоял Рябой Джек.

Мэтт молча понялся и двинулся к выходу. Наверное, его переведут в другую бригаду или вообще уберут из шахты, Мэтту было все-равно.

В поселке было тихо. Плетеные дома-деревья тихо шуршали кронами. Тяжелые тучи лениво ползли по небу, цепляя брюхом макушки деревьев. Плакал дождь. Мэтт даже не знал, где похоронили отца и хоронили ли вообще. Могли и в сельву тело выбросить. Можно было спросить надсмотрщика, но Мэтт не стал.

Они прошли мимо центральной площади. Столбы стояли на месте, а вокруг был насыпан свежий песок. И идол Великого Эльха равнодушно взирал на пустую площадь.

Его все-таки перевели в другую бригаду. Мэтт только угрюмо кивнул и взял кирку из кучи. Знакомиться с остальными у него желания не было, как и натыкаться на жалостливые взгляды, а еще лучше – слушать про волю Великих.

– Энэ, надеюсь, сегодня вы сможете норму сделать!

Мэтт вздрогнул и медленно обернулся. У входа в штольню стоял Айвон. На поясе у него висела плеть. Мэтт заторможенно подумал, что его не было на столбе, а ведь должен был быть, он же шел с Томасом… Кшари знали, что они придут и ждали их. У раба есть единственная возможность заслужить прощение Великих и стать энэном22…

Мэтт хрипло вскрикнул, бросился вперед, как таран, врезался в крупное тело эр-кхарца и рухнул на землю вместе с ним. А потом ударил, и еще раз, и еще… Не замечая, что бьет киркой, которую так и не выпустил из рук. В лицо плеснуло горячим, кто-то ухватил за плечи, перехватил руку, завернул ее за спину. Мэтт рычал, вырываясь и пытаясь ударить еще раз, не понимая, что больше уже не надо.

На этот раз его не били. Оттащили в яму, бросили в лужу и закрыли сверху плетеной крышкой.

Мэтт тяжело привалился к стене и тупо уставился на окровавленные руки. На этот раз его точно убьют. Ну и ладно. Он все-равно не хочет жить. Незачем уже…

Пришли за ним через пару дней. И не кшари, которых он ждал, а Рябой Джек.

– Тебя отправляют в Храм Хур-Саг. Тебе нет пятнадцати, а дети не работают в шахтах.

– Мне есть пятнадцать, – равнодушно возразил Мэтт. – Скоро шестнадцать.

– Не думаю, что тебе стоит об этом рассказывать. Подари себе еще год жизни, Мэтью.

Надо же, надсмотрщик помнил, как его зовут.

– И чти волю Великих, еще одна ошибка, и ты отправишься на алтарь.

– Плевать…

Рябой Джек помолчал и тихо добавил:

– Айвон под обвал попал, такая жалость. Камень голову размозжил. Опять энэ плохо свод укрепили.

Мэтт недоверчиво покосился на надсмотрщика.

– Почему ты мне помогаешь?

– Я всем помогаю, – пожал плечами Рябой Джек, – только вы этого не понимаете. Тут тоже можно жить… и это лучше, чем умереть. Просто чти волю Великих.

Мэтт не ответил. Он смотрел, как на край поляны опускается крылатый. Страха не было совсем. Он весь закончился там, у столба, оставив вместо себя что-то иное, непонятное и непривычное. Это крылатые убили отца. Эти твари без лиц с мертвым взглядом, они не люди. Они не заслуживают жизни. Они должны захлебнуться кровью, как захлебывался отец. Все, без исключения.

Мэтт вдруг криво ухмыльнулся.

Он рано собрался умирать, не сейчас. Он выберется с этой дерьмовой планеты, а потом… Потом вернется, чтобы выжечь тут все дотла. Попытайтесь остановить плазму своими мечами, твари.

Глава четвертая. Храм Хур-Саг. Маленькая аштэ

Мэтт проводил взглядом кшари и прислонился к столбу. Спину жгло. Наверное, все-таки не следовало бить морду надсмотрщику. Но достал ведь! Кшари – хозяева! Ты должен кланяться! Скажи спасибо, что не убил! Спасибо! Сейчас на колени встану…

А еще этот русый, что толкнул его на тропе. Невысокий и какой-то квадратный… тумбочка крылатая, проще перепрыгнуть, чем обойти. Такой же урод, как и все остальные.

Из-под нависших лиан вышла тройка кшари, эти его даже не заметили, сразу свернули к левой тропинке и беззвучно растворились в зарослях. Мэтт сплюнул – не поселок, а проходной двор какой-то. Лучше бы его на руднике оставили, в Хур-Саге крылатых было на пару порядков больше. Он торчал здесь уже полгода, а мечта выбраться с планеты так и оставалась мечтой. Местные рабы были полными амебами. Рисковать и нарываться на мечи кшари никто не хотел, все шарахались от него, как от прокаженного, стоило только заговорить про побег. Мэтт особенно и не предлагал никому, слишком мало времени прошло, чтобы забыть цену прошлой попытки. Четыре жизни – цена того, что он не смог угадать предателя, хоть что-то заподозрить и проверить лишний раз.