По следу из входящих

– Итак, что мне делать? – спрашиваю я, отвлекаясь от размышлений. – Есть какие-то планы? К чему мне готовиться?

Ольга обменивается быстрым взглядом с Резаром, словно они заранее обсуждали этот момент. Затем она поворачивается ко мне с улыбкой, которая кажется одновременно обнадеживающей и немного загадочной.

– Учебный год почти начался, – объясняет она. – Как я говорила, тебе предстоит работать со старшеклассниками, так что можешь начать с простого: представься, расскажи о себе, своей жизни в Америке. Это их заинтересует. Прикинь пока, что хочешь рассказать.

– А не будет проблем, что я не смогу что-то объяснить на албанском? – спрашиваю я.

– Нет, – спокойно отзывается Резар. – Посмотрим, что переведут после лета. Послушают речь носителя. Я переведу, если будут проблемы.

– То есть мы всегда будем тут вместе? – спрашиваю я, до конца не понимая, напрягает ли меня этот факт или радует.

Резар кивает, хотя его лицо по-прежнему остается непроницаемым. Он медленно поднимается из-за стола и, кажется, на нем вчерашняя одежда. Или просто похожа. Резар берет со стола папку с бумагами и протягивает ее мне.

– Вот материалы для подготовки, – говорит он ровным голосом. – Здесь программа, которую мы планируем использовать, список тем, которые уже освещались, и примерные задания для учеников. Посмотри, если будут вопросы, спрашивай.

И что-то мне подсказывает: если я буду что-то спрашивать мило, как Ольга, Резар объяснять мне ничего не будет.

Я принимаю увесистую папку, чувствуя ее вес не только физически, но и символически. Тут работы больше, чем я предполагала.

Черт.

– Хорошо, – отвечаю я, усаживаясь за свободную парту.

– Дальше справитесь без меня, – сообщает Ольга. – Через пару часов приходите на чай. И еще, Лючия, к десяти приедет директор. Подойти к нему тогда.

Я киваю и начинаю рассматривать материалы на первую учебную неделю, но интереса хватает минут на десять. Резар сосредоточенно смотрит в экран ноутбука все это время, как будто бы позабыв о моем присутствии.

Интересно: он просто такой или ему я не по душе? С Ольгой вроде общается нормально. А вот с этой Элирой вроде не очень…

– Ольга сказала, что у тебя свой класс. Расскажешь что-нибудь? – аккуратно спрашиваю я, надеясь, что хоть эта тема его разговорит, общение между нами станет менее натянутым, а я смогу ответить на свой вопрос.

Резар отрывает взгляд от экрана, и на мгновение мне кажется, что он колеблется – словно решает, стоит ли вообще отвечать. Но затем он все же произносит безэмоциональным тоном:

– Да, у меня свой класс. Одиннадцатый. Работаю с ними уже третий год. Большинство из них… стараются.

Он делает паузу, будто ожидая моей реакции, но я просто киваю, давая понять, что слушаю.

– Это их предвыпускной класс. Ученики умные, но иногда им не хватает терпения или дисциплины, – продолжает он, и в его голосе проскальзывает легкая нотка усталости, хотя лицо остается таким же невозмутимым.

Я решаю мягко подтолкнуть разговор, чтобы побольше узнать об учениках.

– А есть кто-то, кто особенно выделяется? Например, интересами?

– У всех свои интересы, – отвечает Резар. – Но у большинства они довольно предсказуемы: свидания, вечеринки, пиво и попытки не попасться родителям.

В его интонации впервые проскальзывает теплая, чуть ироничная нотка. Даже взгляд на мгновение смягчается.

– Без этого никуда. В школьной любви и этих приключениях что-то есть… – протягиваю я, невольно вспоминая своего первого парня и школьные будни.

Но только я начинаю думать, что между нами установился какой-то контакт, как выражение лица Резара снова становится суровым, а его взгляд возвращается к прежней непроницаемости.

Так, ладно, бесед на личные темы не добьюсь, вернусь к школьным.

– Я это к чему, – продолжаю я. – Можно попробовать пообщаться с детьми на интересные им темы для начала. Чтобы наладить контакт. Например, моя мама – успешный дизайнер, и я почти выросла в ее ателье, за кулисами показов мод. Может, кто-то из учеников увлекается чем-то подобным? – спрашиваю я, стараясь звучать непринужденно.

Опускаю взгляд на список тем для говорения, который лежит передо мной, и добавляю с легкой улыбкой:

– Конечно, темы вроде «Здоровый образ жизни» важны, но раз уж я здесь, то, возможно, стоит начать с чего-то действительно захватывающего. В конце концов, смысл ведь не в самой теме, а в том, чтобы завязался живой разговор. К тому же, моя мама прошла долгий путь, чтобы добиться успеха, и столкнулась со многими трудностями.

Внутренне я немного напрягаюсь. Если Резар окажется сторонником строгих планов и неизменных тем, это может стать настоящей проблемой. Хотя вряд ли я из школьников вытяну что-то интересное про модельные агентства, но вдруг, как это всегда бывает: кто-то знает кого-то, видел что-то, знает, что происходит в городе, заметил съемки, гуляя по улицам… Надо использовать все возможности.

И пока в моей голове проносятся десятки мыслей, Резар молча смотрит на меня, словно оценивая мои слова. И я почему-то чувствую, что надо продолжить мысль.

– Например, можно поговорить о том, как устроена индустрия моды в разных странах или о том, как работают показы, – продолжаю я, стараясь звучать уверенно. – Это может быть полезно для тех, кто мечтает работать в международной сфере: пиар, коммуникации, маркетинг… К тому же, я работаю в хорошем журнале в Нью-Йорке, так что могу рассказать и об этом, – продолжаю я, надеясь, что мои слова не звучат странно. Но, наверное, лучше подготовить почву, чем внезапно начать допрашивать учеников на столь необычные для школы темы.

Резар задумчиво кивает, и впервые за все время нашего общения в его глазах появляется настоящий интерес. Похоже, моя идея его зацепила. Но потом я чувствую: нет, что-то не то.

– Любишь же ты поговорить, – произносит он с легкой усмешкой. Я не могу понять упрек это или ироничное замечание. Но понимаю, что ругаться не стоит.

– А ты не очень? – уточняю я, пытаясь говорить мягко. – Твое право, но признай: без разговора ты мне не поможешь с этим, – продолжаю я, ткнув пальцем в папку.

Он лишь качает головой, будто не собирается даже отвечать на такой очевидный вопрос.

В этот момент я замечаю, что Резар выглядит уставшим. Под глазами залегли небольшие тени, а в движениях чувствуется легкая напряженность, словно он давно не высыпался. Меня это настораживает. Может быть, он из-за чего-то переживает? Или просто много работает? И такой смурной просто из-за усталости…

– Я тоже за практичные знания, а не за шаблонную ерунду, – произносит Резар все тем же ровным тоном. – Если хочешь говорить с учениками на темы, которые действительно их интересуют и помогут им представить свое будущее, валяй. Мне без разницы, будь то показы мод или пиар с коммуникациями. Только помни, что ты работаешь со школьниками. Фильтруй темы в рамках закона и возрастного ценза.

Уже неплохо. Могу спокойно говорить. И не могу игнорировать, что напоминание звучит явно не просто так. Что-то было…

– Были интересные прецеденты? – с любопытством спрашиваю я, слегка подтрунивая: – Француз перед отъездом во Францию рассказал что-то лишнее?

Резар приподнимает бровь, будто оценивая мой подкол, но потом усмехается. Неужели лед немного все-таки трогается?

– Ну же… Расскажи. Пожалуйста. Вдруг поможешь мне избежать ошибок…

– Этот чертов француз… – протягивает Резар, словно вспоминает о какой-то занозе. – Скажем так, он был… своеобразным. Называл себя «послом культуры», хотя больше походил на вечного мечтателя. Однажды он решил провести «урок свободы самовыражения» и начал рассказывать детям о французских художниках-авангардистах. Кончилось все тем, что половина класса начала рисовать картины, полные символизма, который они сами толком не понимали.

Я невольно хмыкаю:

– Звучит довольно безобидно.

– Так и было, пока один из учеников не создал картину, которую родители приняли за крик о помощи. Пришлось целую неделю объяснять, что это всего лишь эксперимент с формами и цветами.

– Это же явно не единственное, чему их научил француз? – продолжаю подкалывать я.

– Конечно, – безразлично пожимает плечами Резар. – Они узнали, что искусство может быть субъективным. Но главное, что они запомнили из его уроков, – это фраза: «Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохое вино».

Лицо Резара все еще серьезно, и от контраста с тем, о чем он только что говорил, мне вдруг становится невероятно смешно. Я не могу сдержаться и заливаюсь громким смехом, который эхом разносится по кабинету.

Резар возвращается к ноутбуку. Видимо, я исчерпала лимит дружеской беседы…

И, возможно, я со своими расспросами про модельные агентства здесь никого не удивлю. Но все равно лишними эти попытки подготовить почву точно не станут. Пусть в сознании людей у моих вопросов будет определенная логика, которая избавит их от раздумий, а меня от лишнего внимания.

7.

Этот же день. Вечер

После довольно легкого дня в школе, ужина и разговора с родителями я, наконец, возвращаюсь к расследованию. Открываю блокнот и пробегаюсь глазами по списку дел. Все требования Дерека выполнены, и я с удовлетворением ставлю галочки напротив каждого пункта. Теперь – места, откуда приходили сообщения Брук. Большинство из них отправлены из кафе, расположенных в районе Фарка5. Север города. Окраина Тираны, где в основном живут люди с низким уровнем дохода. Возможно, у Брук действительно проблемы с деньгами, она обитает в неблагополучном районе и подрабатывает в кафе. Просто стесняется об этом сказать?

Версия выглядит правдоподобной. Но вряд ли бы Брук стала шифровать свои письма, если все было так просто. Как же мне хотелось, чтобы все оказалось именно так. Но вряд ли она стыдится до такой степени.

Читаю о Фарке, и район не внушает доверия. Согласно информации в интернете, это место известно не только своей бедностью, но и высоким уровнем преступности. Местные жители часто жалуются на плохую инфраструктуру, недостаток работы и обилие сомнительных заведений, которые маскируются под кафе или небольшие магазины.

Теоретически я могу приехать в кафе, показать фото Брук сотрудникам и расспросить. Но что если кафе тоже одно из этих заведений, которые для маскировки? Для начала можно съездить туда и осмотреться как заблудившийся турист, а на месте уже, наверное, все станет понятно. Но вряд ли там много людей знают английский. Не с Ольгой же туда ехать…

И тут я вспоминаю Резара.

С таким суровым типом можно ездить по сомнительным районам. Правда, он вряд ли согласится. По крайней мере, без объяснения причины с моей стороны. И только сейчас до меня доходит, что я почти ничего о нем не знаю. Перед поездкой я настолько сосредоточилась на модельных агентствах и местах, откуда приходили письма Брук, что даже не удосужилась узнать больше о школе и самом Резаре.

К делу он, конечно, отношения не имеет, но лишняя информация о том, с кем предстоит провести немало времени, точно не помешает. Открываю поисковик и набираю: «Резар Арифи, Тирана, учитель школы с углубленным изучением иностранных языков». Жду результатов с каким-то странным, почти детским интересом.

Как проще бы жилось, если бы люди просто рассказывали о себе все сами.

Первая же статья рассказывает о его награждении. Терпеливо дожидаюсь, пока сайт загрузит перевод, и начинаю внимательно читать. Городская администрация наградила Резара за работу с трудными подростками два с половиной года назад.

На фотографии он выглядит иначе. Гладко выбритое лицо создает резкий контраст с бородой, которую он носит сейчас. На снимке Резар, одетый в строгий костюм, принимает какую-то статуэтку и даже улыбается. В белой рубашке и темных брюках он кажется гораздо более энергичным и живым, чем сейчас.

– Где же тебя так потрепало за это время? – усмехаюсь я, пробегая глазами текст статьи.

И уже почти решаю, что в материале нет никакой полезной личной информации, когда внезапно замечаю и читаю: на этот прием Резар пришел вместе с невестой.

Сейчас он вроде не женат.

Развелись? Не поженились? Черт. Ольга, наверное, знает, но спросить ее напрямую – не вариант. Это будет слишком странно и наверняка вызовет лишние вопросы.

Но не сложившаяся личная жизнь хотя бы объясняет, почему он такой смурной.

Закрываю вкладку и просматриваю другие источники, но они уже не содержат ничего примечательного. Лишь упоминания, связанные с его работой в школе и волонтерской деятельностью по работе с трудными подростками.

И даже нет странички в соцсетях. Но это меня не удивляет. И я возвращаюсь к изучению Фарки, напоминая себе, что это важнее всего. Тем более что IP-адрес последнего письма Брук вел не в кафе, а в ночной клуб.

Вбиваю в поисковик адрес и название клуба. Через пару секунд передо мной появляется фотография, и на первый взгляд заведение выглядит вполне прилично: современный дизайн, яркая подсветка, модные люди на входе. Кажется, это место популярно. Но чем дольше я просматриваю информацию, тем сильнее начинаю ощущать тревогу.

В отзывах местные посетители хвалят музыку, коктейли и атмосферу, но некоторые комментарии вызывают у меня беспокойство. Один из них особенно цепляет:

«Здесь работают красивые девушки, которые точно знают, как развлечь гостей. Только можно остаться без денег».

Другой отзыв тоже вызывает странные чувства:

«Клуб слишком дорогой для района. И не стоит этих денег. Много иностранцев»

А это уже интересно. Если я поеду туда, то, скорее всего, не привлеку внимания. Однако перед поездкой все равно решаю обсудить это место с Ольгой. Беру ноутбук и спускаюсь в гостиную, где она о чем-то разговаривает со своим мужем. Заметив меня, она тут же добродушно улыбается.

– Как твоя работа? – интересуется она.

В ее голосе столько искренности, что мне становится немного стыдно за ту маленькую ложь, которую я сказала час назад, заявив, что пишу статью для журнала.

– Я отвлеклась, – признаюсь хоть в этом и присаживаясь в кресло. – Но тут возник один вопрос. Моя приятельница узнала, что я в Тиране, и написала мне про один клуб. Я решила посмотреть, думала, может, сходить… но меня немного смущает район, где он находится.

Поворачиваю ноутбук экраном к Ольге и Валмиру, чтобы они могли взглянуть на фотографии и отзывы. Продолжаю, стараясь звучать непринужденно и одновременно борясь с чувством вины, что снова вру. Но при этом умудряюсь оправдать и саму себя: ведь дальнейшую информацию о Тиране, которую собираюсь озвучить, я действительно читала.

Интересно, как быстро эта игра в прокурора и защитника сведет меня с ума?

– Знаю, что в Тиране сейчас осуществляют разные программы по улучшению города. Менее благоприятные районы постепенно преобразуются, становятся более привлекательными для жизни. В Нью-Йорке тоже есть подобные инициативы. Здесь, возможно, дела обстоят так же и можно спокойно съездить?

Кажется, мой вопрос звучит достаточно невинно, но я внимательно наблюдаю за их реакцией, пытаясь уловить малейшие намеки или изменения в выражении лица. Ольга и Валмир переглядываются.

– Знаешь, если хочешь развеяться, могу спросить у Веры и Джетмира. Они иногда выбираются в такие места. И о районах, где они проводят время, беспокоиться точно не стоит.

Значит, клуб все-таки находится в действительно сомнительном месте, пусть по отзывам может и сложится другая картина.

– То есть район опасный? – уточняю я.

– Не сказала бы, – отвечает Ольга с мягкой улыбкой, тщательно подбирая слова, – но… в Тиране есть определенная преступность. Угон машин, их перепродажа и прочие подобные вещи. А этот район как раз из тех, где девушке-иностранке без знания языка лучше не ходить одной. Особенно поздно вечером или в заведениях вроде ночных клубов.

Жаль, что ситуация обстоит так, но сходить все равно придется. Но перед этим обзаведусь, пожалуй, перцовым балончиком или чем-то в этом духе.

– Понятно. Спасибо. И много тут таких мест, вроде Фарки? – спрашиваю я, закрывая ноутбук и внимательно глядя на Валмира и Ольгу.

– Юг города более благоприятный, чем север, – отзывается Валмир, слегка пожимая плечами. – Там больше новых зданий, развитая инфраструктура. А вот на севере… – он делает паузу, – там больше старых районов, где жизнь идет своим чередом. Не всегда безопасным, если честно.

Ольга кивает, соглашаясь с мужем, и добавляет:

– Но это не значит, что там нельзя жить или работать. Просто нужно быть осторожнее. Особенно иностранцам.

– Интересно… – задумчиво произношу я. – А есть какие-то конкретные места, куда лучше вообще не ходить? Ну, знаете, как в любом городе есть свои «нехорошие» улицы.

Валмир задумывается на секунду, а затем качает головой.

– Нельзя сказать, что есть конкретные адреса, которых стоит избегать. Опасность чаще всего кроется в людях, а не в местах. Если ты будешь осторожна, сможешь избежать проблем. Например, не стоит разговаривать с незнакомцами, которые предлагают помощь или работу. Особенно если они говорят о быстром заработке.

Его слова заставляют меня внутренне напрячься еще больше. Я невольно думаю о Брук. Что если она столкнулась именно с такой ситуацией? Попала в долги из-за агентства и в отчаянии согласилась на сомнительную работу, услышав заманчивое предложение.

Но теперь она в настоящей беде. И вдруг агентство не главный злодей? Но как же другие пропавшие девушки?

– Понятно, – отвечаю я. – Буду иметь в виду.

Ольга, видимо, заметив мою тревогу, мягко улыбается и кладет руку мне на плечо.

– Bukuroshe, не переживай так. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Если захочешь куда-то пойти или что-то сделать, просто скажи нам. Мы всегда можем посоветовать безопасные места и ответим на вопросы.

Я благодарю, но про себя отмечаю, что безопасные места явно меня не интересуют.

***

Половину ночи я ворочаюсь, мучимая кошмарами о долгах, сексуальном рабстве и продаже людей. До самого утра лежу без сна, стараясь не поддаваться нарастающей тревоге и отгоняя слишком яркие и пугающие картины того, что может происходить с Брук.

Хочется действовать решительно, но я стараюсь следовать наставлениям Дерека: чем менее заметной я буду, тем эффективнее окажется расследование. Поэтому, встав по стечению обстоятельств раньше всех в доме, решаю использовать это время с пользой. Готовлю завтрак для всех и обдумываю план: начать поиски стоит либо с кафе, либо с клуба, связанных с последними зацепками о Брук.

И, наверное, лучше взглянуть на это кафе при свете дня хотя бы со стороны.

Но с Ольгой я своими планами не делюсь. Позавтракав, собравшись, мы снова едем в школу, обсуждая еду. Я рассказываю про маму: что завтрак самый важный прием пищи для нее, и панини, которые я приготовила, она научила меня делать лет в двенадцать. Как и варить кофе на плите, поскольку даже самым лучшим кофемашинам она не доверяет. Ольга же рассказывает про писпили, пирог с корочкой, в который входит много зелени, и обещает как-нибудь приготовить.

Подобные незатейливые разговоры с ней расслабляют. Более того, они очень интересны. Я пытаюсь представить каковы на вкус шпинат, укроп, петрушка, зеленый лук, смешанные с яйцом, йогуртом и кукурузной мукой и обжаренные с двух сторон, и, кажется, мой мозг благодарен за разгрузку от расследования такими мыслями.

Но длится она недолго.

Я не понимаю, зачем приезжаю в школу. Наверное, в идеале я должна изучать программы, общаться с педагогами и строить учебные планы, но в реальности все заняты своими делами, до меня особо никому нет интереса и я просто сижу в кабинете Резара, поглядывая, как он занимается своими делами. Плюс в этом только в том, что ему, в отличие от Ольги, абсолютно плевать на мои, и я могу без лишних вопросов ими заниматься.

Но сегодня звезды явно сошлись не в то созвездие. Или это раздражение от недосыпа. Решив поехать в кафе в Фарке, я пытаюсь подготовить для себя все, но мобильный интернет оставляет желать лучшего.

– Чертов оператор! Что у вас тут со связью?

Мой раздраженный голос кажется оглушительным даже мне. Запоздало понимаю, что бессознательно обратилась к Резару. Смотрю на него и вижу, как он перестает что-то писать и поднимает голову на меня и недоумевающе смотрит.

Его взгляд пробегается по парте, заваленной моими листами с заметками, открытому разговорнику и блокноту, в который я продолжаю делать записи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здравствуй, мой красавица! (итальянский)

2

А, хорошо-хорошо (итальянский)

3

Прекрасно (итальянский)

4

Bukuroshe (букуроше) .С албанского «цветочек». Такое обращение используется как нежное. Его можно услышать как в разговорной речи, так и в песнях или поэзии.

5

Фарка – район, расположенный на северной окраине Тираны. Он известен своей бедностью и низким уровнем развития инфраструктуры. Здесь проживает много семей с низкими доходами, а также есть проблемы с безопасностью.