Под шкурой гаура. Часть 3. Хортинай Стайдера

Под шкурой гаура

Часть 3. Хортинай Стайдера

Лела Такацци

Редактор Анна Мурадова

Корректор Анна Мурадова

Дизайнер обложки Анна Олина

© Лела Такацци, 2025

© Анна Олина, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0068-7733-7 (т. 3)

ISBN 978-5-0068-7729-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рецензия на книгу «Под шкурой гаура»

С первых страниц этой книги мы погружаемся в знойный, красочный, наполненный пряными ароматами мир, контакт с которым необходимо наладить группе исследователей из современной России. На первый взгляд это каноническое фэнтези о попаданцах со всеми элементами приключенческого романа: тут и похищения, и сражения, и интриги, и, конечно же, любовь. Не обходится даже без чудесных совпадений в мелодраматическом духе. Однако это всего лишь увлекательная упаковка для рассказа о страшном и совершенно не привлекательном явлении, которое, увы, встречается и в нашем мире.

Во что превращается человек после долгих лет плена, рабства, пыток и унижения? Нет, не в героя-любовника, который благодарен прекрасной даме за избавление от смерти, а в глубоко травмированного человека с израненной психикой, который уже не в состоянии доверять никому. И можно сколько угодно играть роль спасительницы, женщины-судьбы, которая несет свободу угнетенным, но результат будет весьма скромным. Если и поблагодарят, но не сразу, да и это не гарантировано. Прийти в чужой мир, ворваться в чужую жизнь и восстановить справедливость – вроде бы благородная задача, но и в нашем, и в чужом мире люди устроены не так, как нам мечталось бы. Человек, переживший насилие, будет в лучшем случае недоверчивым и осторожным. И, к счастью для героини книги, ей выпал именно этот, наилучший из вариантов, а могло бы быть и гораздо хуже.

В этом и состоит главное достоинство книги: под шкурой дикого быка гаура прячется человек, настолько искалеченный морально, что путь к благополучию для него заказан, а под абсолютно классическим сюжетом проступает грубоватая правда жизни. Впечатление такое же, как если бы в старом добром индийском фильме появились документальные кадры.

В романе более чем достоверно описана склонность женщины к спасательству, любовь к страдающим без понимания горькой и страшной правды: человек, много лет подвергавшийся пыткам и унижениям, может быть опасен. Как тут не вспомнить реальных, не книжных, женщин, влюбляющихся в заключенных или в бывших солдат, имеющих боевой опыт в горячих точках?

Повествование строится именно на этом контрасте: читатель настраивается на красивую сказку о влюбленных, а получает историю о душевной травме, которая, в отличие от телесных ран, заживает долго и то не полностью. Страдания героя поначалу волнуют воображение, но позже становятся серьезным препятствием для общения, а то и вовсе грозятся разрушить и без того хрупкую привязанность. И чем дальше, тем больше Милена, которой нравится искалеченный, озлобленный на весь мир Гаур и совершенно не интересен благополучный и рассудительный соратник Терсонис, вызывает сочувствие: в ней, вполне вероятно, многие читательницы узнают либо себя, либо кого-то из ближайшего окружения. Любовь с массой препятствий, которые надо преодолевать, в литературных произведениях этого жанра обычно романтизируется и считается более достойной, чем скучное сосуществование обывателей. Не будь этой трудной любви, не было бы и увлекательного сюжета. Однако автор ставит перед нами непростой вопрос: можно ли всерьез предполагать, что после всех приключений и злоключений герои будут жить долго и счастливо?

Книга читается на одном дыхании, автор выстраивает динамичный, захватывающий сюжет, играя по всем правилам жанра. Яркие, запоминающиеся герои показаны глазами пылкой девушки и четко разделены на благородных и злодеев. Однако не все они укладываются в привычную схему, а некоторые персонажи и вовсе оказываются совсем не теми, за кого себя выдавали. Условное Средневековье, красочное и иногда пугающее, увлекает и завораживает, настолько отчетливо прописана каждая деталь жизни и быта Калитоса, вымышленной страны не нашего мира. Остается лишь пожелать читателям приятного путешествия вместе с героями книги!

Анна Мурадова

Глава 1. Обоз, идущий на восток

Мутный и на сей раз пасмурный и мрачный рассвет едва забрезжил, когда Милена, полностью собранная, с полупустой холщовой сумкой через плечо стояла у ворот имения Нандиса в ожидании самого хозяина. Закрытая повозка уже выкатилась на подъездную вязовую аллею вместе с двумя крепкими стражниками, сидящими на запятках. Девушка оделась в неприметное и простецкое платье цвета увядающей листвы с длинными и расклешенными рукавами, которое для нее нашли в гардеробных прислуги парламентария, и скрыла голову однотонной льняной косынкой, чтобы не сильно выделяться. С увязанными в косу волосами она стала похожа на обычную горожанку среднего сословия. Ее могла бы выдать бинтовая повязка на левой руке, но и ее укрывал длинный рукав. Светиться не стоило, ибо намерения жандармерии и без того были слишком очевидны, а уж после их вчерашнего открытого сопротивления – и подавно жди ответки.

Ее последняя на сегодня задача в Аскалитании была проста и коротка: встретить лекарей, знахарей и стряпух на окраине города и проследить за их благополучным отбытием на восток вслед за октанцами и сареймянами. Анталай пошел на уступку и позволил довести до конца это задание, ведь именно с ней договаривались накануне местные жители. Все сочли, что в сопровождении Юсталиса Нандиса и его охраны за жалкий час с Миленой не должно ничего случиться. Ну а дальше – все, назад в Ольховинку. Корпеть в секторе над безликими документами и отчетами. В гостевой спальне флигеля ее ждала современная сумка с личными вещами да ольховинская одежда, в которую она собиралась переодеться по возвращении. Сердце тоскливо трепетало, но поделать Милена уже ничего не могла.

Юсталис появился через пару минут и поторопил девушку в повозку, отдавая приказ трогаться. За эти неспокойные дни, когда ему пришлось скооперироваться с Анталаем и вплотную впрячься в их общее дело, он стал выглядеть сосредоточенным, если не сказать замороченным, но более уверенным и решительным, чем раньше. Едва они устроились на дорогих буковых скамьях повозки, обитых нежнейшим охровым бархатом, парламентарий виновато кашлянул и поправил расшитый ворот батистовой рубашки, который то ли душил его, то ли раздражал.

– Непривычно видеть вас, сеньора Милена, в столь неподобающем вашему статусу и красоте наряде.

– Я и такой бы у себя дома не надела, – передернула плечами девушка, абсолютно равнодушная к вопросам местных туалетов и подавленная осознанием того, что это было ее последнее утро в Калитосе. – Вы же сами наверняка видели: женщины в Ольховинке носят совсем иную одежду. Куда мне длинные юбки и все эти кружева…

– Да, конечно, – смущенно опустил взор Юсталис. – Хотя я не часто бывал в вашем мире, но… Должен признать, он меня поражал всякий раз. И теми удивительными техническими диковинами, так пугавшими нас поначалу, и другой культурой, и самими людьми. Неужели ваш этап цивилизационного становления – это примерно то, что ждет и нас через долгие века?

– Вполне возможно, – согласилась Милена, откидываясь на мягкую спинку и вспоминая, что примерно такой же вопрос задавал ей Хорт, стоя с ней на крепостной стене в Ольховинке. – Но мы не совсем ваше будущее. Это лишь одна из вариаций развития прогресса и общества. Мы прошли этот путь по-своему, с упущениями и катастрофами. И столько же впереди, как это ни печально. Но поскольку связь миров никоим образом не перекрыть, вы можете взять из нашего опыта все самое лучшее. И научиться на наших ошибках.

– Я понимаю, – задумчиво произнес Нандис. – Лучшее не предполагает рабовладение, ведь так?

– Верно, – твердо кивнула Милена, замечая в парламентарии более уверенный и осмысленный проблеск согласия. – Мы проходили этапы владения людьми неоднократно и в разные эпохи, вплоть до позапрошлого века. Но они тупиковые, неправильные, ведущие лишь к разрушению общества. То, что предлагал долгие годы Терсонис – наемный оплачиваемый труд, – сможет оградить Калитос от многих ошибок. От лишних войн с соседями, смертей совершенно невинных людей, голода, кровавых мятежей и долгих, неспокойных веков не лучшей жизни. Конечно, деление людей на сословия, где одни неоправданно богаты, а другие голодают в хижинах без куска хлеба, тоже не приведет к миру и согласию. Но начните хотя бы с понимания, что человеческая жизнь – это не предмет, которым можно владеть и распоряжаться. Каждый ваш самый презренный раб, что в данный момент трудится на лесопилке или каменоломне, он такой же, как я или вы. Он тоже умеет радоваться солнцу, улыбаться родным, протягивать руку помощи, бояться боли и смерти, любить сладкие финики и гореть в лихорадке по осени. А еще они умеют хорошо и усердно работать, если будут получать за это достойное отношение и оплату. И не станут мечтать перерезать горло хозяину и устроить бунт. Как тогда, с вашим отцом.

Юсталис заметно побледнел от этого упоминания и беспомощно вскинул на нее чуть печальные карие глаза, явно тяготясь неприятным поворотом беседы.

– Мне искренне жаль, – пробормотал он, неосознанно вцепляясь пальцами в пуговицу летнего камзола. – Я был юн тогда и не так часто появлялся в имении. Я учился законотворчеству в соседнем городе и приезжал навестить родителей исключительно в период перерывов в обучении. Я… припоминаю разговоры о том бунте. И я немного слышал о сеньоре Стайдере, когда он был рабом Антом. Кто ж не знал о плененном генерале вражеской сареймянской армии… Владеть им считалось престижным делом. А еще престижнее показывать другим господам, что, будь ты хоть генералом, в плену ты станешь подчиняться хозяину будто побитый пес. И мой отец, Иантис… Он любил беспрекословное подчинение ото всех. Наверное, именно это и побудило ту группу сареймянских невольников попытаться бежать. Когда жандармерия подавила восстание, отец жестоко расправился с мятежниками. Неоправданно жестоко. Они умирали несколько дней. Я никогда не поддерживал его методы, но что я мог поделать? Иантиса Нандиса боялись абсолютно все в Аскалитании! В том числе и я… И теперь я несказанно рад, что сеньор Стайдера сумел тогда скрыться. И выжил. Я бы никогда не подумал, что встречусь с бывшим рабом отца спустя столько лет, ведь все считали его бежавшим и погибшим в лесах страны. А оказывается, наш же собственный подземный ход спас его и привел в ваш мир. В прошедшие дни нам много пришлось общаться с Анталаем. И это честь для меня знать его вот таким. Достойным быть генералом любого войска, пусть нынче он уже степенный господин.

Милена слабо улыбнулась, искренне тронутая теплыми словами в адрес своего руководителя, который, конечно же, их заслуживал! И был очень мудрым и опытным человеком. Именно поэтому девушка и не стала перечить ему и с тяжелым сердцем пообещала вернуться в Ольховинку. То, что об этом попросил Хорт, явилось для нее откровением. Но в этом и был весь он: единственный метод, каким он в состоянии сейчас позаботиться о Милене, это заставить ее отправиться домой. Туда, где ее не смогут ни похитить, ни убить. И эта мысль невольно грела и будоражила опечаленное сердце. Снова они расставались, толком не поговорив после минувших трудных дней. Увидятся ли они еще когда-то?..

– А для меня честь работать с Анталаем, – наконец, ответила Милена и увидела согласный кивок Юсталиса. – Он и как начальник в моем мире очень грамотный, опытный и умный человек. И вот таких людей калитоссцы берут в плен и секут плетьми.

– Мне нечего возразить вам, сеньора Милена, – виновато развел руками Нандис. – Вы тысячу раз правы. Мой стыд усугубляет и то, что я сам стал хозяином сына Анталая и владел им как рабом целых два года. Но поверьте, тогда я придерживался иных взглядов, кои со временем кардинально пересмотрел. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, дабы сотрудничество наших миров прошло как можно более дружелюбно.

Повозка миновала восточные проездные ворота Аскалитании и заехала в бедняцкий район, теснившийся за крепостными стенами у взгорий. Единственная относительно широкая здесь улица неровно вилась среди прилепленных друг к другу бревенчатых лачуг в пару этажей, не окрашенных и посеревших от времени и южного солнца. Нижние оконца по местной традиции располагались почти под потолком, не позволяя пешим зевакам увидеть то, что столь тщательно скрывали за ними хозяева: убогую простоту своих жилищ и скромную частную жизнь. Черепичные терракотовые крыши города сменились иссохшими соломенными, ухоженные палисадники с кустистыми гортензиями – протоптанными пыльными тропками между хижинами, раскидистые пинии и платаны – хилыми орешниками и диковатой алычой. А к вездесущему запаху гари и конского навоза прибавился явственный душок скотных дворов, спрятанных за домами.

Сеньор Нандис точно не являлся частым посетителем окраин, ибо вымученно скривился и отвернулся от окна повозки. Милена лишь усмехнулась и вздохнула: выдай в руки беднякам Аскалитании примитивные смартфоны, расставь по улице несколько видавших капремонт стареньких авто, и этот квартал мало чем будет отличаться от какой-нибудь глухой деревеньки в родной глубинке. Где люди питались тем, что успели вырастить на своей земле, и не знали иных забот кроме того, чем прокормить скотину, как уничтожить сжирающую все тлю и где повыгоднее продать мясо молочных поросят. Ни подобным соотечественникам Милены, ни этим беднякам Калитоса нет дела ни до рабства, ни до военной диктатуры жандармерии, ни до козней первого советника по внешней политике Продио Балиди. И первому, кто задаст им вопрос вроде «Что вы думаете про легитимность действий сенаторов?», они молча всучат в руки вилы с косами и палкой погонят в поля. И будут правы.

Повозка проехала окраину города и остановилась на выжженной под солнцем до сена полянке близ изломанных кустов густой ежевики. Милена спустилась на землю вслед за Юсталисом и осмотрелась по сторонам, с удивлением обнаружив вокруг себя целую толпу скромно одетых в штаны да рубахи старцев, более молодых мужчин с тканевыми саквояжами и женщин в грубых платьях, караулящих массивные корзины с кухонной утварью. Тут же ждало шесть открытых телег, запряженных тягачами и груженых разномастными холщовыми мешками, тряпичными свертками и лубяными сундуками с провизией, собранной к утру для отправки на восток. А чуть в стороне обособленно топтались в сухой пыли человек тридцать одетых по-дорожному рабов с котомками за плечами. Видимо, это те добровольцы, что рискнули поехать на тушение пожаров вместе с остальными. Милена невесело усмехнулась: не густо! Вот вам и вся инициатива столичной знати, не готовой сражаться с огнем за собственное будущее!

Им навстречу выступил единственный человек, которого Милена признала сразу: лекарь Жемадис. Все такой же худощавый, лысый, упакованный в длинную накидку на манер простого плаща поверх обычного дорожного костюма. Он учтиво поклонился перед господами и поднял руку, указывая на собравшихся.

– Доброго вам рассвета, сеньоры! Как мы и условились вчера, тут собрались те, кто готов ехать навстречу восходящему солнцу и лечить каждого, кто пострадает от огня. Я и мои коллеги лекари – сделаем все необходимое для облегчения травм в отряде. А эти женщины согласились готовить пищу нуждающимся в пропитании. Сеньор Химентис озаботился вопросом дополнительного провианта и выделил вот эти запасы продуктов в довесок ко вчерашним. Шутка ли прокормить стольких человек… На отдельной телеге – чужеземные снадобья, как вы и распорядились давеча. Ну и вон те рабы – пойдут в подмогу на всякие работы: наколоть дров, разбить лагерь, дотащить поклажу и при надобности подключиться к тушению огня.

Только сейчас Милена зацепилась взглядом за одну из женщин и узнала в ней кухарку Церсению. Вот неожиданная встреча! Та почтительно улыбнулась своей госпоже и склонила голову в приветствии. Что ж, похвальная инициатива. Пусть едет, помогает смелым мужчинам. Церсения отлично готовила, можно не переживать за рацион отряда.

– Отлично, лекарь Жемадис! – оживился Нандис, оглядывая разношерстный обоз. – Уверен, жители окрестных поселений не откажут вам в помощи при надобности. Готовы ли вы отправляться в путь?

– Да, господин, – ответил за всех лекарь. – Мы пообещали народу и сеньоре Милене помочь тем рабам… тем людям, которые согласились бороться с гневом низших демонов. И мы полностью собраны.

– Благодарю вас, – вступила в беседу Милена, понимая, что многие ждали именно ее слов. – Каждого из вас я лично благодарю за то, что не побоялись ни огня, ни возможных трудностей и лишений. И помните: те, кого вам предстоит лечить и кормить в ближайшие дни или даже недели, больше не рабы. Они свободные люди, сделавшие свой выбор так же, как и вы. И они не представляют опасности, несмотря на то, что все они были бойцовыми рабами, которых вы привыкли видеть на ристалище «Элиниос» с мечами в руках. Вся главная опасность заключена сейчас исключительно в пожаре и в недоверии друг другу. Только сплотившись вместе, мы сможем спасти Калитос. Отправляйтесь и берегите себя и друг друга!

Лекари одобрительно закивали, а женщины засуетились, поднимая с земли тяжелую поклажу и готовясь разместиться по телегам. Церсения первой шагнула к Милене и несмело поклонилась.

– Госпожа, вы же не будете против моего участия? Сеньор Рохос еще вчера наказал нам покинуть имение, поскольку туда ворвались жандармы. Мы попрятались по родне из города, боялись сунуть нос обратно. Да и не знали, что теперь делать. Господин-то отбыл, вы тоже не отдавали иных распоряжений. Вот я и решила, что пригожусь там больше.

– Конечно, Церсения, о чем речь! – заверила Милена, тепло сжимая ее пухлые, натруженные ладони. – Если ты не боишься долгого пути и предстоящих тягот, поступай, как считаешь правильным.

– Спасибо, госпожа! Я так боялась, что вы не позволите. Да поберегут вас высшие боги Деоса!..

Кухарка хотела прибавить что-то еще, но внезапно со стороны окраины города послышался яростный топот копыт по пыльной дороге и громкий окрик одетого в военный мундир всадника:

– Именем закона, всем оставаться на местах!

Милена напряжено застыла, предчувствуя беду. Это вчера здесь находился Терсонис, это вчера на их стороне было три с половиной сотни отменных бойцов с оружием в крепких руках. А сейчас… тут сгрудились престарелые знахари с пучками трав да простые стряпухи с корзинками. Кучку бывших рабов не стоит брать в расчет, они на рожон перед жандармами не полезут! И лишь парламентарий Нандис и пара его стражников могли хоть как-то защитить их от гневно настроенных солдат. Но не успела девушка сообразить, что делать дальше, как услышала собственное имя.

– Мы ищем сеньору Рохос! Сеньор Нандис, извольте ответить на некоторые вопросы!

Стоящая рядом Церсения всполошенно ахнула и в тот же миг сдернула с себя дорожную накидку с глубоким капюшоном, какие здесь носили на улицах женщины низшего сословия. И напялила на плечи Милены. Та поняла ее без слов и поскорее закуталась в спасительную ткань, чтобы максимально скрыть лицо. Какое счастье, что сегодняшний наряд изначально не отличался изысками, ведь девушка собиралась покинуть Калитос уже через полчаса! От Юсталиса не укрылась эта уловка, и он тут же вышел вперед, привлекая внимание прибывшего отряда жандармов к себе.

– Я вас слушаю, господа военные, – лаконично произнес он, вставая в неожиданно уверенную позу.

Жандармов оказалось человек пять, и никого из них Милена не видела раньше. Главный в их ретивом отряде покружил на разгоряченном коне по утоптанной полянке и остановился перед Нандисом, соскакивая на землю.

– По приказу начальника военных Вазориса Димилиди мы разыскиваем сеньору Рохос для срочной беседы в жандармерии. По последним сведениям, она гостила в вашем имении. Помогите нам ее найти.

– Сеньора Рохос? – весьма натурально удивился Нандис, поправляя на себе дорожный сюртук. – Я действительно пригласил ее вчера в мою скромную усадьбу, поскольку ее супруг отбыл на восток и поручил позаботиться о ней. И ежели я не ошибаюсь, она не собиралась покидать имение до моего возвращения.

– Вот как? – прищурился жандарм. – Значит, ее намерения поменялись, ибо в вашем имении ее уже нет. Не подскажите, куда она могла направиться?

– Признаюсь, не имею представления, – растерянно пожал плечами Нандис. – Возможно, она вернулась к себе домой? Хотя она так расстроилась из-за отъезда мужа и всех перипетий в городе…

Милена в напряжении замерла. Абсолютно все здесь присутствующие кроме жандармов отлично знали, кто она такая. И любой из них мог без зазрения совести указать на нее пальцем и получить большое спасибо от местных вояк. Ведь перед ними стояли стражи порядка, и простому люду невдомек, какие грязные политические игры ведутся прямо перед их носом. Это Милена прекрасно понимала, что озвученная «срочная беседа» на самом деле означала ее арест. Как пить дать! Если до сих пор ее с Терсонисом вежливо приглашали дать показания, потом уже настоятельно звали на особое дознание, то теперь с ней и вовсе церемониться не станут. И она догадывалась, кто являлся инициатором этого распоряжения. Сеньор Балиди! Еще бы! Разве он оставит опасного свидетеля в ее лице в покое, особенно когда ее, по сути, даже некому защитить? Милена застыла в напряженной позе, готовая к самообороне и восхваляя Анталая за столь нужный подарок, оттягивающий карман ее платья. Шокер теперь всегда находился под рукой. Жандармов ей не одолеть, но она все равно будет сражаться до последнего! Как и в прошлый раз.

Однако люди молчали. Никто из присутствующих не шелохнулся и не посмотрел в ее сторону, понимая, что тем самым выдаст ее. Господи, неужто простые горожане реально за нее? Жандарм тоже не торопился с решением и принялся медленно обходить собравшихся и пристально осматривать телеги со снедью. Милена сильнее опустила голову, пряча лицо под тенью капюшона. Только бы они не засекли ее! Подставлять остальных решительно не хотелось!

– Что это за обоз, и куда собрались все эти люди? – наконец, спросил жандарм, нахмурив черные брови.

– Распоряжение сенатора Химентиса, – охотно отозвался Нандис. – Они отбывают на восток помогать в борьбе с пожарами. Граждане Аскалитании крайне сознательны и неукоснительно выполняют свой долг перед страной.

Жандарм хмыкнул и остановился недалеко от Милены, все еще не обращая на нее взора.

– В таком случае, пусть едут. А мой отряд сопроводит вас до имения. Мне нужно поскорее разыскать сеньору Рохос. Сеньор Нандис, прошу вас.

И его рука, затянутая в строгий рукав мундира, настойчиво указала на повозку, давая понять, что это был приказ.

Юсталис принял условия и вежливо кивнул, да и выбора у него не осталось. Не оборачиваясь и ничем не обнаруживая присутствие Милены, он дал напутствие лекарю Жемадису и послушно залез в повозку. Церсения же потянула девушку за руку, увлекая ее к телегам так, что обе они быстро слились с группой кухарок, загружающих узлы и корзины.

Черт! У Милены тоже с вариантами побега было не густо! Бежать-то попросту некуда. В Аскалитании ее всюду будут выискивать жандармы, и ей никак не пробраться к переходам в свой мир! Имение Терсониса давно оцеплено, теперь и к Нандису заявится целый отряд! Если бы только они разминулись с военными на каких-то полчаса! Хотя как знать? Вероятно, у имения парламентария давно стояли соглядатаи, ведущие жадными носами, и она угодила бы прямиком к ним в сети. И лишь среди бедняков, едущих на восток, ее искать никто не станет. Что ж… значит, и ей придется следовать за ними. Туда, где находился сейчас Хорт.

Милена поспешно затесалась в угол телеги, зажатая между Церсенией и какой-то тучной женщиной, и приготовилась к долгой и изнурительной дороге на мешках с крупой и чечевицей под палящим солнцем. Но лучше так, чем попасться в руки жандармам и отправиться в тюремные подземелья. Потому что вызволять ее оттуда было попросту некому.

Глава 2. Лагерь

Путь по пустынным дорогам Калитоса среди иссыхающих пашен, изломанных холмов, а потом и высоких густых лесов, перемежающихся вкраплениями вздыбленных валунов и низких скал, продлился почти до предзакатных часов, измотав людей до последней капли. Нагруженные телеги хоть и были запряжены крепкими тягачами, но продвигались медленно. Животные то и дело изнуренно клонили головы к земле от назойливой гари, и обоз останавливался для отдыха и питья. Сидеть в неудобной позе среди мешков и сундуков оказалось той еще пыткой, и Милена не знала точно, чего хочет больше: шагать пешком или лежать пластом. Только бы не трястись и дальше в скрюченном положении без возможности вытянуть ноги или размять спину. Да и локоть под конец пути налился отеком и болью и требовал обработки и смены повязки.