Плетельщица снов

– А птицы так и остались высоко в горах, вдалеке от людей, – закончила я. – Это так грустно.

Заходящее солнце создавало алые пейзажи на темнеющем небе.

Я посмотрела на Курта. Высокая одинокая фигура, стоящая на самом краю отвесной скалы. В его темных волосах играл ветер, в янтарных глазах отражались отблески заката.

– А как ты смог сюда забраться?

Корн пожал плечами:

– Не так уж это трудно, если знаешь, куда наступать.

Не без содрогания я вспомнила, как пару раз оступилась, пока мы поднимались сюда, и, если бы не Курт, крепко державший меня за руку, наверняка сорвалась бы вниз.

– Но это ведь очень опасно.

– Разве тебе не понравилось то, что ты увидела здесь? – Курт повернулся ко мне.

Я приложила ладони к щекам и закрыла глаза.

– Конечно, понравилось, – искренне сказала я. – Курт, я всегда буду благодарна тебе за то, что показал мне это чудо.

Я вновь открыла глаза. Курт смотрел на меня, не отрываясь и не моргая.

Мне вдруг стало жарко под его взглядом.

– Мия? – тихо позвал Корн, снова переведя взгляд на долину внизу. – Я хотел спросить тебя.

Он осторожно подбирал слова.

– Там, откуда ты приехала, тебя кто-то ждет?

Казалось, этот вопрос дался парню мучительно тяжело. Я скорее почувствовала, чем увидела, что все его тело напряглось.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я.

– У тебя есть суженый? – отчетливо произнес Курт.

Глава 12

Я даже не сразу сообразила, о чем спрашивает Курт Корн. Само слово «суженый» было странным, будто не из нашего времени.

– Нет, у меня нет, – я помедлила, но произнесла, – суженого.

Курт отступил от края скалы и подошел ко мне.

– Правда? – он заметно оживился. – Для меня это очень важно. Это так трудно встретить хотя бы потенциально подходящую для нас пару.

Я смотрела на парня широко открытыми глазами и пыталась понять, что вообще происходит. Что значит «подходящую» и для кого это «для нас»?

– Ты только не пойми меня неправильно. Просто даже не верится, что у такой красивой девушки нет…

Он замялся.

– Суженого? – услужливо подсказала я.

Меня это начало немного веселить. Пожалуй, Курт вел себя слишком странно, чтобы я по-настоящему забеспокоилась.

Но Курт воспринял мою улыбку по-своему.

– Это не правда? – он прищурился, и его глаза превратились в две желтые щели, точно глаза хищника. – Ты смеешься надо мной?

– Нет-нет, – я замахала руками.

В памяти всплыл последний вечер дома, и мне вдруг стало не до смеха.

– Хотя, знаешь, это действительно не совсем правда.

Даже в стремительно наступающей темноте я заметила, как крепко Корн сжал челюсти, и поспешила объяснить.

– На самом деле один женишок у меня имеется, – при воспоминании о Шоне Гатри меня передернуло. – Но я от него сбежала.

Настала очередь Курта удивляться, судя по взлетевшим вверх бровям.

– Как это?

Пришлось рассказать ему о том, что со мной случилось до побега в Бергтаун. И о сватовстве, и об овцах, и об ужасном Шончике Гатри. И, конечно, о своей мечте совершенствоваться в плетении снов.

Курт слушал очень внимательно, не перебивал и ни о чем не переспрашивал, только иногда кивал, давая почувствовать, что понимает меня.

– Поэтому я и приехала в Бергтаун, – подвела я итог под своим нехитрым рассказом. – Вуна считает, что близость Магических гор поможет мне еще больше раскрыть мой магический дар.

Курт наклонил голову чуть на бок и произнес:

– Значит, если до осени ты не начнешь сама зарабатывать, тебе придется уехать обратно в деревню?

Я вздохнула:

– Боюсь, что так.

– И выйти замуж за этого Гатри? – Курт точно зарычал.

– Да, – едва слышно ответила я.

Он уловил самую суть моего страха, но мне не хотелось не то, чтобы говорить об этом, а даже думать.

Я отвернулась.

Оглянувшись по сторонам, я осознала, что вокруг уже очень темно.

– Курт, как мы будем спускаться? – воскликнула я.

Остаться ночью в горах без теплой одежды и огня! А если гроза? Или обвал?

Боги, я не для того стремилась в Бергтаун, чтобы сгинуть на одной из горных вершин.

Я инстинктивно отступила назад, помня о том, как близко мы стоим к краю скалы. Хотя я уже почти ничего не видела, с каждой минутой становилось все темнее.

Курт шагнул ко мне. Я ощутила его теплую ладонь на своей руке.

– Не бойся, – просто сказал он. – Я проведу тебя.

Некоторое время я колебалась, не будучи уверенной, что это хорошая идея. Но, решив, что перспектива замерзнуть в горах мне нравится еще меньше, все же решилась.

Мы начали спуск. Курт шел впереди, а я, намертво вцепившись в его руку, семенила за ним.

Путь с горы по крутой тропинке сам по себе был намного сложнее, чем подъем. Приходилось внимательно смотреть под ноги, и стараться прощупывать камни, прежде чем сделать следующий шаг. Почва то и дело осыпалась, и подошва ботинка скользила, словно по льду.

Настал момент, когда тьма сгустилась настолько, что я больше не видела ничего перед собой. К тому же стало ужасно холодно, а мой походный хлопковый костюм совсем не согревал.

Меня начало трясти. Не знаю отчего больше: от холода или от страха, может, сразу и от того, и от другого. Я остановилась, не в силах больше сделать ни шагу.

– Мия? – почувствовав остановку, Курт тоже замер, продолжая крепко держать меня за руку. – Что случилось?

– Я больше не могу идти, – мой голос прозвучал отрывисто. – Я ничего не вижу.

Курт шагнул почти вплотную ко мне.

– Ты вся дрожишь! Прости, я должен был заметить раньше, что тебе холодно.

– Ннничего, – заикаясь, промямлила я.

Я почти не чувствовала от холода ног и рук. Тело била мелкая дрожь. Зубы стучали друг о друга.

– Сейчас, – решительно произнес Курт. – Ты устойчиво стоишь?

– Кажется да, а что? – спросила я, клацая зубами.

– Я отпущу руку.

– Что? Нет! Зачем? – от ужаса в голове начали путаться мысли.

Меньше всего мне хотелось остаться одной в полной темноте, балансируя на крутом горном склоне.

– Нет, не отпускай меня! – взмолилась я. – Я упаду!

– Не бойся, я рядом, – спокойно, но твердо ответил Курт. – Я уберу руку всего на секунду, и ты никуда не упадешь. Ты поняла, Мия?

– Но зачем? – спросила я, силясь разглядеть его перед собой.

Если бы сразу после заката не набежали облака, света луны и звезд хватило, чтобы можно было увидеть хотя бы очертания предметов. Но небо было настолько затянуто, что я не могла разглядеть даже собственной вытянутой руки.

– Я сниму куртку и надену ее на тебя, – объяснил Курт. – В ней ты быстро согреешься. Хорошо?

Перспектива отморозить себе что-нибудь на горе совсем меня не радовала.

– Ладно, только быстро, – нехотя согласилась я.

Я услышала, как рядом что-то зашуршало, а через мгновение Курт уже набросил мне на плечи плотную кожаную куртку, еще хранившую его тепло. Я поспешно просунула в нее руки и застегнула молнию до самого подбородка.

– Лучше? – спросил Курт.

– Намного, – выдохнула я. – Спасибо!

Я быстро согревалась. Просто удивительно быстро! Но вторая проблема при этом никуда не делась – я чувствовала, что по-прежнему не могу сделать в темноте ни шагу. Я даже пошевелиться боялась, лишенная возможности видеть окружающее.

– Курт, кажется, я застряла, – я попыталась нащупать руку парня.

Ясно представилась перспектива провести ночь, неподвижно стоя на крутом склоне горы. С Евой и другими детьми мы часто играли в «Поле колышется раз», когда нужно было замереть и ни в коем случае не шевелиться, пока ведущий не разрешит. Но то была игра, от которой не зависела моя жизнь.

– Прости, это моя вина, – раздался голос Курта совсем рядом. – Я забыл, что ты не видишь в темноте.

– А ты как будто видишь, – хмыкнула я. – И что нам теперь делать?

– Я понесу тебя, – спокойно произнес Курт.

Я решила, что ослышалась.

– Понесешь меня? В темноте?

– Мия, ты должна пообещать, что не будешь бояться.

Оказалось, что я услышала все верно.

– С ума сошел?!

Я снова ощутила волну внутренней паники.

– Просто доверься мне, ладно? – попросил Курт.

Ответить я не успела.

Курт вдруг легко подхватил меня на руки, крепко прижал к груди и уверенными шагами, даже не пошел, а побежал вниз.

Я сжалась в комок, обвила руками его шею и зажмурилась, но, не ощутив никакой разницы – темнота ничуть не изменилась – снова их открыла.

Мое сердце бешено стучало о ребра каждый раз, когда я чувствовала, как Курт буквально перепрыгивает с одного уступа на другой. Причем делает это уверенно и практически не напрягаясь. И я даже не хотела думать о том, как ему это удается.

Как ни странно, уверенность в действиях Курта передалась и мне. Мы все еще не сорвались со скалы, и Курт продолжал уверенно бежать вниз. Похоже, он действительно хорошо знаком с местными горными тропами.

Волна ужаса, накрывшая меня вначале, схлынула. Я даже смогла чуть ослабить хватку, которой намертво вцепилась в шею парня. Не хотелось слишком сильно стеснять движения Курта, ему и так наверняка приходилось нелегко.

Я переместила одну руку на его грудь, и замерла. Под моей ладонью была шерсть.

Мне уже доводилось не только видеть, но и трогать полуобнаженных мужчин. Вуна довольно часто брала меня с собой, когда кому-то требовалась целительская помощь.

Помню, как помогала менять повязки и накладывала мазь на грудь ученика кузнеца, после того как тот по неопытности получил сильный ожог. А однажды Вуна даже позволила мне самой вправить вывих, когда возница слетел с повозки, и его рука повисла словно плеть.

У многих мужчин, особенно тех, что постарше, на груди была растительность. Например, у отца на груди росли довольно густые и слегка кучерявые волосы, но то, что я ощутила под рукой, был не просто естественный волосяной покров. Моя ладонь буквально утонула в мягкой и густой шерсти. А еще только сейчас я ощутила, насколько Курт горячий. Оказывается, мне давно уже было не холодно, и дело было вовсе не в куртке.

Моя рука скользнула на его предплечье, но и оно было покрыто все той же шерстью. Тогда я опустила другую руку на его спину – ничего не изменилось. В этот момент я даже порадовалась, что вокруг была темнота, и Корн не мог увидеть, как у меня округлились глаза.

Демоны, что это вообще значит?

Кажется, я начала понимать, почему парень даже в жару надевает застегнутую доверху куртку.

Хоть я и старалась вести свои исследования как можно незаметнее, мои прощупывания не укрылись от Курта. Все его тело напряглось, руки сильнее стиснули меня в объятиях, словно поддаваясь какому-то инстинкту. Дыхание стало частым и тяжелым. Он замедлил шаги. Я заглянула в его лицо и вздрогнула: в темноте глаза Курта светились ярким желтым светом.

– Курт… – тихо произнесла я и замолчала.

Курт замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он опустил меня на землю и отступил.

И что теперь? Он решил бросить меня здесь?

– Отсюда уже видны огни Бергтауна, – сказал он, – их света достаточно, чтобы разглядеть тропинку под ногами. Сможешь дойти сама?

Я повернула голову и увидела, что совсем близко действительно тускло светятся огни города. Опустив взгляд, я убедилась, что могу разглядеть тропинку, которая теперь ровной лентой струилась вниз.

– Да, смогу, – чересчур радостно воскликнула я, вдруг осознав, что погибнуть ночью в горах мне больше не грозит.

Я посмотрела на Курта, но он отступил слишком далеко, и все, что я могла разглядеть – его темный силуэт.

– А ты? – удивилась я.

Не собирается же он остаться в горах?

– Я пойду следом за тобой, – успокоил меня Курт. – Буду следить за тем, чтобы сзади на нас не напали дикие звери.

– Какие звери? – сглотнув, спросила я.

– Тебе не о чем беспокоиться, – заверил меня Курт. – Просто иди вперед. Об остальном я позабочусь.

И я пошла, каждую секунду ожидая услышать жуткий звериный рык. Курт по-прежнему держался позади.

К счастью, нападения так и не случилось, и мы спокойно спустились с горы.

Я вдруг поняла, что мы стоим у входа в «Пещеру». Ресторан был уже закрыт, но на веранде еще мерцало несколько светильников.

– Подожди здесь минутку, – голос Курта все еще раздавался позади меня.

Парень продолжал держаться в тени, а я не знала, хочу ли увидеть его сейчас.

Я ощущала какой-то неосознанный, безотчетный страх, который была не в состоянии объяснить.

Темная тень метнулась в сторону веранды.

– Я только накину что-нибудь и провожу тебя до дома.

На несколько мгновений я осталась одна.

Курт вернулся так быстро, что его появление заставило меня вздрогнуть.

– Прости! Напугал?

«В какой момент?» – хотелось съязвить мне, но я слишком для этого устала.

Теперь Курт стоял совсем рядом, и можно было видеть его лицо в отблесках фонариков.

Сейчас он был таким же, каким я привыкла его видеть. Разве что волосы взъерошенней обычного и другая куртка, молнию на которой он снова застегнул почти до самого подбородка. Глаза больше не светились ярко-желтым, и лишь чуть-чуть отливали знакомым янтарным блеском.

По дороге до гостевого дома мы оба молчали. И лишь когда подошли к двери, и Корн снял с плеча мою сумку с материалами, которую все это время нес, он тихо произнес:

– Мия, там на горе, – и сразу запнулся.

Его взгляд скользил по стене дома и красной двери, которая в тусклом свете фонарей казалась кровавой. Я почувствовала, что Курт хочет сказать мне что-то очень личное.

– Да? – отозвалась я, давая понять, что готова слушать.

Он набрал в грудь воздух, потом медленно выдохнул, посмотрел мне в глаза и улыбнулся:

– Надеюсь, экстремальный спуск с горы не испортил впечатления от знакомства с птицами Кру, – нарочито весело произнес Курт. – В следующий раз обещаю следить за временем и вернуть тебя домой до заката.

Стало ясно, что парень передумал говорить то, что собирался, а я была слишком вымотана, чтобы спрашивать.

– Спасибо за то, что показал мне говорящих птиц Кру, – я взяла свою сумку и заглянула в нее – разноцветные перья были на месте. – И спасибо, что помог собрать недостающий материал.

– Пожалуйста, – просто откликнулся Курт. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я потянула за ручку двери и обрадовалась, что Лусия ее не заперла.

Войдя в дом, я ощутила запах какао и поняла, как сильно проголодалась. Я тихонько прокралась на кухню и обнаружила, что никто из домочадцев еще не спит. Матушка Бульк, Максимилиан и даже Клотильда собрались за кухонным столом.

Лусия и Макс потягивали ароматный напиток из высоких кружек, а громадная кошка обеспечивала теплую компанию музыкальным сопровождением, свернувшись на одном из стульев и громко урча.

– Мия, – воскликнула матушка Бульк, увидев мое сонное лицо, – где ты пропадала весь день?

На ней было длинное темно-синее платье и белый передник с бахромой. Хозяйка дома была бы похожа на грозовую тучу, если бы не красно-желтый платок, повязанный вокруг головы наподобие высокой чалмы.

Максимилиан сидел боком к столу, облокотившись на него локтем. Он тоже окинул меня слегка удивленным взглядом. Несложно было догадаться, что его удивила надетая на мне кожаная мужская куртка, но спрашивать Флем ни о чем не стал.

– Мия, не томи! – повелела Лусия, ставя передо мной чашку с какао. – Ты получила разрешение в Городском совете?

Сегодняшний день оказался невероятно долгим. Я почти забыла, что совсем недавно стояла перед надменными членами Городского совета и напрасно просила их хотя бы выслушать меня.

Я уселась за стол, с наслаждением сделала первый глоток горячего напитка, а потом рассказала историю своего общения с Городским советом от начала и до конца. И про долгое ожидание, и про предвзятое отношение председателя Совета господина Фон Грина, и про то, как самый молчаливый член Совета в итоге меня спас.

– Если бы не господин Торн, не видать бы мне разрешения, – подытожила я, довольно улыбаясь.

Я ожидала услышать поздравления или хотя бы слова поддержки, но вместо этого над столом повисла гнетущая тишина.

Лусия и Максимилиан переглянулись.

– Матушка Бульк, что-то не так? – наконец спросила я.

– Видишь ли, – произнесла Лусия и, по-детски поджав губы, вдруг замолчала, переведя жалобный взгляд на Максимилиана.

– Да в чем дело? – не выдержала я.

Я ощутила нехорошее предчувствие. Внутри все сжалось.

– Просто тебе помог главный мафиози Бергтауна, – вздохнул Макс и с грохотом опустил кружку на стол.

Мы с Лусией одновременно вздрогнули.

– И что? – вскинулась я. – Я ничего об этом не знаю и знать не желаю.

– Видишь ли, – тихо пробормотала матушка Бульк, – дело в том, что он всегда просит об ответной услуге.

Глава 13

Ночь не принесла мне желанного отдыха от навязчивых мыслей. Не помогло даже монотонное сновидение о перебирании разноцветных камушков, которое я предусмотрительно повесила в изголовье кровати. Несмотря на сложный день, сон пришел ко мне лишь ненадолго. Оставшуюся ночь я крутилась в постели, стараясь не думать о том, что сказал Максимилиан.

Мне очень хотелось просто не обращать на его слова никакого внимания. Я старалась убедить себя, что Флем и сам приехал в город всего несколько дней назад, поэтому не может знать о господине Торне таких вещей.

– Надо же такое придумать – главный мафиози Бергтауна! – возмущалась я, переворачиваясь с одного бока на другой.

Но потом в памяти всплывало выражение лица Лусии, жалостливое и испуганное одновременно, и я никак не могла отделаться от ощущения, что вляпалась в какую-то очень неприятную историю. И от того, что я понятия не имела в какую именно, чувство тревоги только росло.

Окончательно убедившись, что сна мне этой ночью больше не видать, я надела длинное льняное платье, взяла сумку с материалами, которую так и не разобрала со вчерашнего вечера, и отправилась в лавку.

Над Бергтауном вставало солнце, освещая узкие улицы и широкие проспекты. Легкий ветерок вился вокруг меня, раздувая волосы в стороны. Звуки пробуждающегося города возвещали о начале нового дня.

Я шла все быстрее и с каждым шагом чувствовала, что страхи отступают. Вуна говорила, что иногда нужно просто выйти из комнаты, чтобы перестать бояться большого мира за ее пределами.

Соломон Торн не просто добрый дядюшка? Что ж, возможно. Он попросит меня о какой-то ответной услуге? Но что я могу дать человеку, который, если верить Лусии и этому всезнающему Максимилиану Флему, держит в своих руках целый город? К тому же совсем не факт, что он вообще о чем-то меня попросит. Разве человек не может помочь другому просто так?

Я настолько углубилась в рассуждения и внутренние споры с самой собой, что не заметила большой круглый камень у обочины, споткнулась об него и чуть не растянулась посреди дороги. Помянув демонов, я решила больше не думать о Соломоне Торне и его манере вести дела. В конце концов, даже если бы я знала, кто он такой, неужели отказалась бы от помощи, учитывая, что открытие лавки снов – мое единственное спасение? Конечно же нет! Так какой смысл теперь мучить себя, ожидая гипотетических последствий, которые, возможно, никогда и не наступят?

Отпирая ключом дверь маленького и довольно заброшенного здания, которому совсем скоро предстояло превратиться в лавку снов, я уже думала только о том, сколько всего мне еще предстоит сделать.

Забот действительно было немало. Помещением явно давно не пользовались, и вид у него был тот еще, при чем как снаружи, так и внутри. Когда радостные эмоции после заключения сделки улеглись, и я трезво оценила масштаб предстоящих работ, мне невольно подумалось о том, что даже тридцать талантов – это слишком много для такой развалюхи. Но, как говорится, дареному грифону в клюв не смотрят. Нужно было приниматься за работу и как можно скорее привести здесь все в порядок.

Я решила открыть лавку снов на третьи лунные сутки второго летнего месяца – самый удачный день в году для новых начинаний. А удача в магических делах стоит далеко не на последнем месте. У меня оставался месяц, чтобы все подготовить.

Перво-наперво я составила список дел и прикрепила его на стену, приготовившись вычеркивать то, что уже выполнено, и не забыть задачи, которые еще только предстояло сделать.

Список оказался небольшим, но емким:

1. Вынести из помещения хлам

2. Купить краску

3. Покрасить стены лавки изнутри и снаружи

4. Доставить новую мебель и другую утварь

5. Сделать вывеску

6. Наплести снов для продажи

7. Сообщить горожанам об открытии лавки

Со старым хламом я справилась за пару дней. Просто сложила в большую коробку все, что валялось на полу и подоконнике и вынесла на городскую свалку. Чего только там не было: разбитые чашки, утратившие магию светильники, дырявые корзины, сломанные полки и перекосившиеся стеллажи, баночки с неясным содержимым и целая коллекция подозрительных соломенных куколок.

Поскольку мебели, даже сломанной, здесь не было, оставалось хорошенько подмести и вымыть пол, чтобы помещение из грязного и заброшенного превратилось просто в заброшенное. После избавления от хлама в лавке задышалось совсем по-другому. Даже серые стены уже не выглядели удручающими, но все же не настолько, чтобы оставлять их таковыми.

На улице Веселого времени я нашла магазин с красками, где купила две большие банки. Для внешних стен я выбрала кофейный цвет, а для внутренних – золотисто-песочный. Спасибо хозяину магазина, усатому господину Финчу, который повелел своему помощнику доставить огромные банки с краской и другие необходимые мелочи прямо к моей лавке. Сама бы я все это точно не дотащила! И вот я уже могу приступать к малярным работам.

Правда, я никогда в жизни не делала ничего подобного, но, рассудив, что нет ничего сложного в том, чтобы окунать кисть в краску и водить ею по стенам, я уверенно открыла банку с желтой краской и смело погрузила в нее кисточку.

Увы, все оказалось совсем не так просто, как я себе представляла. Краска ложилась неровными слоями, к тому же рука быстро уставала.

Провозившись несколько дней только с внутренними стенами, я, наконец, взглянула на результат своих трудов. Результат этот, мягко говоря, не впечатлял. Свежеокрашенные стены вместо того, чтобы радовать глаз теплым песочно-желтым оттенком, пропускали сквозь нежный желтый цвет старый слой грязно-серой краски. Стало очевидно, что одним слоем тут не отделаться.

После активных упражнений с кистью мои руки болели, а спину нещадно ломило. Хотелось просто упасть на кровать и проспать сутки. Но никакой кровати в лавке не было, лишь старый скрипучий стул, на который я вставала, чтобы дотянуться до верхних участков стен. На нем я и сидела, опустив руки-плети и грустно озираясь вокруг, когда раздался стук в дверь.

– Есть кто? – дверь приоткрылась и в лавке показалась взъерошенная голова. – Можно?

– Курт! – обрадовалась я. – Конечно, можно. Заходи!

Я и сама удивилась тому, как сильно обрадовалась приходу парня. Похоже, желто-серые стены, которые никак не хотели становиться песочными, совсем меня измучили. Хотелось просто отвлечься и с кем-нибудь поговорить.

Курт шагнул внутрь и окинул взглядом помещение.

– Стало гораздо чище, – осторожно заметил он.

Невольно я отметила, что парень снова в доверху застегнутой куртке, хотя солнце на улице в эти дни припекало изрядно.

– Разве что чище, – я толкнула ногой банку с краской, в которой торчала кисть. – Не думала, что покрасить стены будет так сложно.

Курт вопросительно приподнял брови.

– Я потратила несколько дней, чтобы перекрасить их, но серый цвет все равно виден, – пожаловалась я.

– Что совсем не удивительно, – усмехнулся Курт, – ведь ты накладываешь светлый цвет поверх темного.

– А что, так нельзя? – жалобно протянула я.

В деревне мне не приходилось что-либо красить или тем более перекрашивать. Весь мой малярный опыт сводился к покрытию белой краской деревянных лавочек. Строительством и ремонтом занимался отец, и я никогда не интересовалась нюансами. Знала бы я, что в скором будущем мне придется самостоятельно красить стены, была бы повнимательнее.

– Ты тут хоть ешь что-нибудь? – поинтересовался Курт. – Я принес обед. Давай-ка поедим, а потом я помогу тебе с покраской. Идет?

– Идет, – закивала я, и вскочив со стула кинулась разворачивать принесенные Куртом свертки, от которых волшебно пахло.

Он улыбнулся:

– Похоже, кто-то умирает с голоду.

Проголодалась я действительно не на шутку. Учитывая, что из дома я выходила рано утром, а возвращалась поздно вечером, последние дни у меня не было ни нормальных завтраков, ни обедов, ни ужинов. Есть приходилось что попало, перекусывая на ходу тем, что предлагали уличные торговцы, и это буквально доводило матушку Бульк до белого каления.