Цветы не знают волю неба. Том 3

– Твою мать! – выпалил Бэй Шэ. – Нам конец, нам точно конец!

– Для северного оборотня ты слишком труслив! – рассмеялся Янь Лин.

Они продолжали быстро двигаться вперёд, не останавливаясь ни на секунду. Все ученики давно уже спали, на территории школы было темно и тихо. Никто даже не заметил, как три тени, подобные порыву ветра, пронеслись над десятком павильонов. Через мгновение вся троица прошмыгнула в окно комнаты Сэн Уляня.

– Почему именно ко мне? – прошипел юноша.

– Прости, Лянь-сюн, ноги сами привели! – улыбнулся Янь Лин, разведя руки в стороны.

– И что теперь делать? – шёпотом спросил Бэй Шэ.

Янь Лин аккуратно подошёл к окну и осмотрелся – на пике было тихо: ни движения, ни голосов. Парень ухмыльнулся:

– Кажется, мы сбежали.

– А если они всё-таки найдут нас?

– Не найдут. – Янь Лин засмеялся и указал рукой на небо: – Видишь положение звёзд? Они говорят, что нас ждёт светлое будущее! Чем теперь займёмся?

– Я ложусь спать, – Сэн Улянь завалился на кровать, скрестив ноги и заложив руки за голову. – А вы сами придумывайте, как добраться до своих павильонов.

– Лянь-сюн, ты такой жестокий! – наигранно вздохнул Янь Лин.

Сэн Улянь ничего не ответил. Он лежал с закрытыми глазами и усиленно делал вид, что пытается уснуть. Хотя на самом деле его сердце всё ещё колотилось где-то в горле. Эта ситуация вызвала в нём целую бурю эмоций. Конечно, какая-то часть души испытывала страх – всё же он впервые попался на таком серьёзном проступке. Но чувством, захлестнувшим его почти полностью, была вовсе не боязнь наказания, а возбуждение. Совершить что-то, выходящее за рамки правил, оказалось довольно… интригующим.

Янь Лин, судя по всему, вообще не намеревался уходить, Бэй Шэ же просто не рискнул высовываться на улицу. Янь Лину, чтобы попасть в свой павильон, нужно было всего лишь перепрыгнуть через стену. А вот ему самому пришлось бы пересечь несколько мостов, чтобы добраться до пика, где размещался клан Бэй. Разумеется, риск попасться был высок, тем более мастера Тяньхэ наверняка сейчас рыскали по территории в поисках нарушителей. В итоге Янь Лин с протяжным вздохом завалился поперёк кровати, используя Сэн Уляня как подушку, а Бэй Шэ растянулся рядом, используя, в свою очередь, в качестве подушки Янь Лина.

– Лянь-сюн, – Янь Лин повернул голову к Сэн Уляню и почти уткнулся носом в его подбородок, – я знаю, что ты не спишь.

– Я мог бы спать, – не открывая глаз, проворчал Сэн Улянь.

– Но ты ведь не спишь!

– Заткнись, – Сэн Улянь вытащил из-под головы правую руку и накрыл ладонью губы Янь Лина.

– Мпф-мпф!

Янь Лин какое-то время ещё пытался что-то сказать, но в итоге вздохнул и не стал сопротивляться. Сэн Улянь отнял ладонь и просто оставил руку лежать на Янь Лине, чтобы в случае чего применить удушающий приём и насильно заставить его заснуть.

В Тяньхэ были три старейшины, которые при главе выполняли примерно те же задачи, что министры при императоре. Сама глава Сюань предпочитала затвор и медитации, поэтому с делами, не требующими её прямого участия, всегда разбирались старейшины. Главным из них был великий мастер Чу Чжихуэй. Этот почтенный старец был настолько древним, что, по слухам, нянчил главу Сюань, когда та была ещё несмышлённым ребёнком. И уже тогда Чу Чжихуэй был стар. Даже ученики Тяньхэ, да и большинство мастеров школы, понятия не имели сколько ему лет.

Старейшина Чу был консервативным человеком, считавшим, что всю истину мира можно постичь через прилежное изучение древних писаний. Он был тем, кто заложил множество основ нынешней программы обучения, которой следовали ученики Тяньхэ, и в том числе занимался воспитанием младших учеников, прививая им нравственность и наставляя на путь добродетели.

Разумеется, новость о том, что какие-то негодяи ночью пробрались на крышу Небесной пагоды, чтобы напиться вина, едва не свела почтенного старейшину Чу в могилу. В гневе он разорвал только что переписанное им очередное писание о добродетели. Цвет его лица менялся от землисто-серого к зелёному, а после – к красному, руки дрожали, то и дело порываясь выхватить меч. Если бы провинившимися были ученики Тяньхэ, старейшина Чу наверняка заставил бы восемь поколений их предков испытывать стыд на небесах. Но, к превеликому сожалению, наглецами оказались ученики других школ, и применить к ним небесную кару Чу Чжихуэй не мог.

Первым, что почувствовал Сэн Улянь, когда проснулся, была головная боль. Вторым – тяжесть в области груди от того, что Янь Лин проспал на ней всю ночь. Третьим – чья-то убийственная аура. Юноша с трудом разлепил веки. Прямо перед кроватью стояло что-то белое и, кажется, очень кровожадное. Сэн Улянь моргнул и, когда зрение сфокусировалось, встретил леденящий душу направленный сверху вниз взгляд старейшины Чу.

– Лянь-сюн, твоё сердце так колотится, что у меня в ушах звенит, – сонно пробурчал Янь Лин и потёрся щекой о свою «подушку», устраиваясь поудобнее.

Из-за его возни Бэй Шэ тоже проснулся и сел на кровати, потирая глаза. Как только он отнял руки от лица, его взору предстала неожиданная картина – в комнате молча стояли пять человек: старейшина Чу в белых одеждах прямо перед кроватью, за его спиной двое мастеров Хэйшуй, которые сопровождали своих учеников на обучении, а позади ещё два человека – один в тёмно-красных одеждах, а второй… в чёрно-фиолетовых. Бэй Шэ так и застыл с поднятой рукой. Сэн Улянь медленно потряс Янь Лина за плечо.

– М-м, ещё чуть-чуть… – пробубнил юноша. Но в следующее мгновение Сэн Улянь уже с силой толкнул его, спихнув с себя, поэтому Янь Лину волей-неволей пришлось сесть и открыть глаза. Накануне он выпил больше остальных, его всё ещё затуманенный алкоголем мозг соображал медленно. Увидев перед собой кого-то в белых одеждах, Янь Лин нахмурился и пробормотал:

– Что, кто-то умер?16

– Наше светлое будущее, – процедил Сэн Улянь.

Небо с утра затянули серые тучи. Мелкий холодный дождь моросил, проникая под лёгкие ученические халаты и заставляя кожу покрываться мурашками. Иногда порывы ветра с силой швыряли капли прямо в лицо, вынуждая троих стоящих на коленях юношей прикрывать глаза. Им было не дозволено шевелиться, и они никак не могли защититься от ветра. Старейшина Чу, одной рукой держа зонт из промасленной бумаги, а другую заложив за спину, прошёлся туда-сюда перед застывшей, словно каменные идолы, троицей.

– Третий ученик главы Хунфэн, второй ученик главы Хэйшуй и младший брат главы клана Бэй… – голос Чу Чжихуэя был сухим, как песок в пустыне. – Чем же заслужили ваши старшие таких неблагодарных учеников?! Опозорить себя, опозорить своих учителей, опозорить свои школы и клан! Да будь моя воля, я бы вышвырнул вас отсюда сию же секунду! Только из уважения к вашим учителям вам всё ещё позволено находиться на землях Тяньхэ! Вы понесёте наказание! Вместо утренних занятий каждый по сто раз перепишет учение о добродетели. А вместо тренировок после обеда вы будете две недели стоять на коленях перед Небесной пагодой, вымаливая прощение у великих предков!

Старейшина Чу снова весь затрясся от гнева, раздражённо фыркнул, сложил зонт и широким шагами удалился с пика, оставив учеников отбывать первый день своего наказания. Когда его шаги стихли, Янь Лин поднял голову – на губах юноши играла улыбка, по которой было совершенно ясно, что он ни о чём не жалеет.

– Боги, Янь Лин, в этом мире хоть что-то может заставить тебя чувствовать себя виноватым?! – прошипел Бэй Шэ.

– Он родился без стыда и совести, – отстранённо прокомментировал Сэн Улянь.

– Лянь-сюн, ты делаешь мне больно! – воскликнул Янь Лин, состроив обиженное лицо. – Стыда, может, у меня и нет, но совесть имеется, а иначе отдал бы я тебе свою кисточку?

– А?! – глаза Бэй Шэ округлились. – Что-что ты ему отдал?

– Мы договорились сойтись в поединке, когда оба станем молодыми мастерами, – довольно улыбнулся Янь Лин. – Если вдруг наш бой не состоится, это, пожалуй, станет единственным, о чём я действительно буду сожалеть.

Глава 72

Спина Мо Байхэ, стоящего над телом Янь Лина, навсегда отпечаталась в памяти Ши Цзысюя. Есть ли способ измерить человеческое горе? Нет, не существует такой меры, нет таких чисел. Чем необъятнее боль, тем сильнее сжимается сердце и тем слабее и беззащитнее кажется тело. Опустившиеся плечи, сгорбленная спина, низко опущенная голова и удушающая тишина. Молчаливое горе одного человека было громче боя тысяч военных барабанов.

Янь Лин так и не вернулся с севера. Он ушёл туда больше четырнадцати лет назад, и его душа навечно осталась там. Там была его жизнь, там была его смерть. Так было суждено. И оказалось, что терять во второй раз ещё больнее. Такая жестокая шутка судьбы – вернуть, чтобы снова отнять, на этот раз навсегда. Но хуже всего то, что боль невозможно заглушить ничем. Ни ненавистью, ни местью, ни даже любовью. Её можно только прожить, сохранив навсегда в своём сердце в виде раны, которая никогда так и не затянется до конца.

Смерть Янь Лина была слишком внезапной, чтобы хоть кто-то из тех, кто стал её свидетелями, мог быстро взять себя в руки. В Хэдуне Лан Сун, Ши Цзысюй и Бэй Ху встретились с Мо Байхэ и Бэй Шэ. Каким бы великим мастером ни был Мо Байхэ, но справиться с этой ситуацией в тот момент не мог даже он. Первым пришёл в себя Бэй Шэ, он забрал своих спутников в Хэбэй, в клан Бэй, до тех пор, пока Чжоу Сяньцянь не прибудет туда.

Клан Бэй был многочисленным, представляя собой собой по сути целый город с одноимённым названием, на территории которого находилось много жилых и учебных павильонов, тренировочные площадки, библиотека и множество других сооружений самого разного назначения. Все жители здесь так или иначе были связаны с кланом – либо работали на него, либо были учениками. Когда на горизонте показались очертания города, Бэй Ху слегка натянул поводья, заставляя свою лошадь замедлить шаг. Он не был здесь десять лет. И теперь возвращаться в то место, которое когда-то являлось домом, было странно. Бэй Ху уже давно перестал считать его таковым. Но всё же…

– Эй, – Ши Цзысюй поравнялся с ним. – Всё в порядке?

Бэй Ху обернулся и, увидев лицо Ши Цзысюя, озарённое мягким жёлтым светом закатного солнца, успокоился. Уголки его губ чуть приподнялись, он кивнул и двинулся вперёд. Не успели они пройти одного ли, как впереди показалось несколько чёрных точек, которые быстро приближались, приобретая очертания всадников. Вскоре уже можно было различить чёрно-фиолетовые одежды ездоков. Видимо, глава Бэй послал кого-то из клана встречать гостей.

Ши Цзысюй, Бэй Ху и Бэй Шэ ехали верхом, Лан Сун правил крытой повозкой, в которой в гробу из особого холодного камня покоилось тело Янь Лина, а Мо Байхэ находился рядом с ним. Ученики заняли места по обе стороны от повозки, ожидая, когда группа всадников приблизится, Бэй Шэ же поехал вперёд, навстречу.

Новоприбывших было шестеро. Во главе группы на чёрном, как смоль, поджаром жеребце ехал молодой мужчина. Очертания его плеч выделялись натренированными мышцами, хотя в целом он не выглядел чересчур мускулистым. Ши Цзысюй поймал себя на мысли, что фигура этого человека очень похожа на фигуру Бэй Ху. А когда всадники подъехали ближе, юноша понял, что не только фигура, но и лицо имело немало общих черт. Нетрудно было предположить, что он, скорее всего, являлся первым старшим братом Бэй Ху.

Его звали Бэй Сюн. Когда Бэй Ху впервые назвал имя своего старшего брата, Ши Цзысюй ошарашенно выпалил: «Чёртов Янь Цюлинь был прав!». Имя первого сына главы Бэй действительно записывалось как «медведь». Бэй Ху всегда был немногословным, и даже после того, как их отношения с Ши Цзысюем стали ближе, он всё равно предпочитал больше молчать и слушать, чем говорить. Ши Цзысюй знал, что Бэй Сюн был старше Бэй Ху на двенадцать лет. Из-за большой разницы в возрасте они мало времени проводили вместе, пока Бэй Ху жил в клане, а когда его отправили в Хунфэн, Бэй Сюн уже стал молодым мастером и почти не появлялся дома, занимаясь делами в цзянху. Можно сказать, Бэй Ху практически не знал своего первого старшего брата.

– Дядя! – глубокий низкий голос Бэй Сюна, подхваченный ветром, разнёсся над каменистой равниной, когда он поприветствовал Бэй Шэ.

Повозка остановилась в нескольких чжанах от всадников, а вместе с ней остановились и Бэй Ху с Ши Цзысюем. Бэй Шэ что-то сказал Бэй Сюну и тот, вскинув голову, посмотрел ему за спину, обегая глазами оставшуюся позади делегацию. Взгляд мужчины резко замер, а лицо на мгновение застыло, словно он увидел то, что вовсе не ожидал увидеть. Но уже через мгновение уголки губ Бэй Сюна поползли вверх. Он дёрнул поводья, и его лошадь в пару прыжков оказалась перед Бэй Ху.

Тот тоже не знал, что встречать их отправится Бэй Сюн. Бэй Ху пробыл в Хунфэн десять лет, но брата он не видел дольше, если учитывать пребывание того в цзянху. Бэй Ху, конечно, узнал его, всё-таки внешне все трое сыновей главы Бэй были немного похожи, но, по правде говоря, он почти не помнил Бэй Сюна. Если Бэй Лан был тем, кто в детстве постоянно находился рядом, то Бэй Сюн появлялся в жизни Бэй Ху лишь изредка. Он иногда приносил игрушки и сладости, иногда брал Бэй Ху на прогулку в город, а иногда просто молча сидел рядом, глядя, как мальчик делает задание наставника. Но эти моменты были столь редки, что почти стёрлись из памяти. В тот день, когда Бэй Ху отправился в Хунфэн, Бэй Сюн так и не появился.

Теперь же, глядя в такие знакомые, но одновременно чужие льдистые глаза, Бэй Ху не знал, что делать. Он сжал поводья, слегка наклонил голову и ровным, но несколько приглушённым голосом поприветствовал:

– Дагэ17.

Рука Бэй Сюна, которая уже было потянулась к Бэй Ху, замерла, но затем он всё же решительно протянул её и крепко ухватил парня за плечо.

– Эй, посмотрите, как наш лисёнок вырос, – мужчина улыбнулся. – Когда я видел тебя в последний раз, ты и на лошадь не мог забраться без посторонней помощи.

– Мне было семь, – привычным бесстрастным голосом ответил Бэй Ху.

– Верно… – Бэй Сюн медленно опустил руку, но не сводил глаз с лица своего младшего брата.

Ему всё ещё не верилось, что этот молодой мужчина и тот маленький мальчик, которого он помнил, – один и тот же человек. Из глубины души стала подниматься горечь, которую Бэй Сюн не ощущал уже много лет. Та самая горечь, что не позволила ему вернуться домой, чтобы проводить Бэй Ху в Хунфэн. Та самая горечь, что напоминала о собственном бессилии и невозможности что-либо изменить. Та самая горечь, что шипами оплетала сердце, не давая забыть, почему этого ребёнка отослали подальше. За абсолютное право Бэй Сюна стать следующим главой клана расплатился Бэй Ху.

Порыв ветра разметал волосы юноши, и в сумерках черты его лица стали более резкими и холодными. Бэй Сюн почувствовал, как сердце пропустило удар. Сейчас Бэй Ху так сильно походил на их отца, что мужчине стало немного не по себе. Этот ребёнок, проживший вне клана дольше, чем в его стенах, всё же оставался истинным наследником главы Бэй. В его ауре, его манере держаться, в том, как он говорил, сохранялась эта неуловимая связь, поколениями заложенное величие, заставляющее всех вокруг смиренно принимать чужое превосходство. Едва пронёсшись в голове Бэй Сюна, эта мысль породила смутную догадку: а были ли правила клана действительно той причиной, по которой отец отослал Бэй Ху?

Пауза затянулась, становясь всё более неловкой. Ши Цзысюй уже собирался поприветствовать Бэй Сюна, чтобы разрядить обстановку, но тут вмешался Бэй Шэ.

– Сюн-эр18, – строго сказал мужчина, – ты что, позабыл манеры? Не позорь клан Бэй своим неуважением и поприветствуй великого мастера Лана.

Бэй Сюн наконец очнулся от своих размышлений, спрыгнул с лошади и отбил низкий поклон перед Лан Суном, принося извинения за своё поведение. Но мастер Лан быстро отмахнулся, давая понять, что ничего страшного не произошло. В итоге вся процессия без лишних заминок двинулась в сторону города Бэй в тишине, нарушаемой лишь топотом копыт да поскрипыванием колёс повозки.

Город Бэй чем-то походил на Фэнчэн. Здесь были торговые лавки, кузнечные мастерские, на улицах продавали маньтоу, вонтоны, лапшу и суп со свиными рёбрышками. Разница состояла лишь в том, что всё здесь принадлежало клану Бэй. Только теперь Ши Цзысюй в полной мере осознал, что Бэй Ху на самом деле чёртов молодой господин! Его семье принадлежал целый город! Где бы они ни проходили, люди отвлекались от своих занятий и почтительно кланялись, едва завидев возглавлявших процессию Бэй Шэ и Бэй Сюна. Ши Цзысюй с любопытством рассматривал всё вокруг и несколько раз уже ловил удивлённые взгляды людей, когда они смотрели на Бэй Ху. Должно быть, местные уже успели догадаться, кем является этот молодой человек. Но сам Бэй Ху словно не замечал ничего, его мысли были явно далеко отсюда.

Поместье главы клана находилось в северной части города. Оно занимало довольно большую территорию. Здесь было несколько отдельно стоящих павильонов, сад, пруд с большой беседкой на берегу, множество фруктовых деревьев и зелени. Так как на дворе стояла весна, всё это великолепие набирало цвет. Когда группа добралась до поместья, сумерки уже окончательно поглотили землю, поэтому по всей территории зажигали фонари. Мягкий жёлтый свет наполнял прохладный вечерний воздух какой-то особой теплотой.

Ши Цзысюй вдруг подумал о том, что именно здесь прошло детство Бэй Ху. Бегал ли он по этим дорожкам, гоняясь за воздушным змеем? Забирался ли на сливовые деревья, чтобы сорвать ещё недозревшие фрукты? Бросал ли камешки в пруд, чтобы распугать рыбу? Каким было детство Бэй Ху? Был ли он таким же беззаботным ребёнком, как другие, или висевшее над ним с самого рождения бремя «лишнего» лишило его этих простых детских радостей?

Бэй Ху никогда не говорил, что скучает по дому, родителям или братьям. Он был холоден с Бэй Ланом, когда тот приехал в Фуюнь, немногословен сейчас, когда встретил Бэй Сюна. У Бэй Ху была такая большая семья, но он казался таким одиноким. Более одиноким, чем Ши Цзысюй, потерявший своих родителей, или Янь Цюлинь, никогда не знавший их.

У Ши Цзысюя вдруг защемило сердце от этих мыслей. Их уже вели к приёмным покоям главы клана для приветствия. Первым шёл Бэй Шэ, за ним мастера Лан и Мо, следом Бэй Сюн, а замыкали группу Ши Цзысюй и Бэй Ху. Ши Цзысюй обернулся, в нескольких шагах позади следовали двое сопровождающих из охраны. Было уже темно, Ши Цзысюй придвинулся ближе к Бэй Ху и под прикрытием широких руков одежд взял его холодную руку, переплетая пальцы. Бэй Ху вздрогнул и повернул голову, взглянув на Ши Цзысюя, тот ободряюще улыбнулся. Бэй Ху смотрел на него какое-то время, а затем крепче сжал тёплую ладонь и решительно вошёл в комнату.

Приёмные покои представляли собой большой зал, расположенный в центральной части поместья и соединённый с внутренним двором. Так как время было вечернее, внутри горели масляные лампы, украшенные традиционными северными узорами. Воздух наполнял мягкий аромат благовоний и только что заваренного травяного чая. В центре зала, перед большой ширмой, расписанной изображениями мифических существ, стоял низкий резной деревянный столик, по бокам от него стояло ещё два стола и три находились напротив. Дежурный подошёл к Бэй Шэ и шепнул что-то на ухо. Тот кивнул и повернулся к остальным.

– Глава Бэй немного задерживается из-за дел в городе, но прибудет с минуты на минуту. Пока прошу вас выпить чаю и немного перекусить.

Слуги тут же внесли угощения, расставили всё по столикам и сопроводили гостей к их местам. Мастеров Лана и Мо усадили за отдельные столы, стоящие прямо напротив центрального, предназначавшегося, очевидно, главе клана. Ши Цзысюя посадили за столик позади мастеров, Бэй Ху тоже направился к нему, но слуга, почтительно поклонившись, сказал:

– Третий молодой господин, вам следует занять другой стол, – он указал на столик, стоящий слева от центрального, за ним уже сидел Бэй Сюн, а рядом было ещё две подушки.

Бэй Ху взглянул на этот стол, затем перевёл взгляд на слугу, тот сохранял спокойное выражение лица, однако его кадык нервно дёрнулся. Ни слова не говоря, Бэй Ху обошёл слугу и сел рядом с Ши Цзысюем. Бэй Шэ, который занимал столик справа от центрального, медленно вздохнул, махнул слуге рукой, чтобы тот оставил всё как есть, и посмотрел на Бэй Сюна. Мужчина в ответ вскинул бровь, словно спрашивая: «Он всегда такой?». Бэй Шэ поджал губы и покачал головой.

Едва по чашкам разлили чай, как слуга объявил о прибытии главы клана. Спустя какое-то время из-за ширмы появился высокий, крепкий мужчина, гости встали для приветствия, и Ши Цзысюй, взглянув на вошедшего, поражённо замер. Главе Бэй было за шестьдесят, но выглядел он довольно молодо. Одетый в чёрно-фиолетовые одежды клана, он смотрелся величественно и благородно. В его чёрных волосах, собранных в высокий хвост, не было ни единой седой прядки, а взгляд льдистых глаз был таким пристальным, что, казалось, заглядывал в самую душу. Но Ши Цзысюя поразило совсем не это, а то, насколько похож был Бэй Ху на своего отца. Конечно, он уже слышал об этом от Бэй Ина, но и предположить не мог, каким было это сходство – Бэй Ху в самом деле выглядел как более молодая версия главы Бэй.

О главе северного клана ходило много слухов. Говорили, что он вспыльчивый и жёсткий человек, закалённый боями и холодными северными зимами. Он никому не давал спуску, его боялись и уважали не только мастера цзянху, но даже наёмники. Связываться с Бэй Луном было себе дороже, поэтому никто никогда не лез на его территорию и не смел трогать его людей. И по этой же причине наёмники, напавшие на Ши Цзысюя, побоялись трогать Бэй Ху. Если глава Бэй за членов своего клана готов был перевернуть всё с ног на голову, что бы он сделал, если бы кто-то навредил его сыну?

Пока Ши Цзысюй размышлял об этом, формальные приветствия закончились, глава Бэй выразил свои соболезнования Мо Байхэ, они немного поговорили о Янь Лине, а затем слуги стали вносить блюда для ужина и все вновь расселись по своим местам. Взгляд Бэй Луна остановился на Бэй Ху. Он долго, не отрываясь, смотрел на своего младшего сына, но не произнёс ни слова до самого окончания ужина. Когда все поели, глава Бэй приказал слуге сопроводить мастеров Лана, Мо и Ши Цзысюя в западный флигель, где им приготовили комнаты. Ши Цзысюй поднялся на ноги, взглянув на Бэй Ху, тот коротко кивнул ему, продолжая сидеть на месте. Ши Цзысюй, поняв, что тот остаётся, отправился вслед за сопровождающим.

Когда дверь закрылась, в приёмных покоях остались лишь четверо мужчин из семьи Бэй. Бэй Ху сидел за столом всё в той же позе, смотря прямо перед собой. Бэй Лун какое-то время молча наблюдал за ним, задумчиво потирая подбородок, а затем заговорил:

– Бэй Ху.

– Глава клана, – юноша склонил голову.

Губы Бэй Сюна нервно дёрнулись. Но Бэй Лун спокойно продолжил:

– Почему ты сел там? Разве ты не помнишь, где твоё место?

– Я ученик Хунфэн, моё место позади учителя.

– Ты носишь фамилию Бэй. Пока ты в этом доме, ты должен занимать место в соответствии со своим положением в семье.

– Как главе клана будет угодно, – бесстрастно ответил Бэй Ху, по-прежнему не поднимая взгляда.

Бэй Шэ закрыл глаза и поджал губы, молясь всем богам о том, чтобы у Бэй Луна хватило терпения не реагировать на поведение этого мальчишки. Он как никто другой знал своего брата и что его может вывести из себя. И Бэй Ху сейчас ходил по очень тонкому льду. Мало того, что он проигнорировал правила и сел там, где захотел, так ещё и, словно отрицая собственное родство с семьёй Бэй, называл Бэй Луна главой клана, а не отцом. Бэй Шэ не мог бы с чистым сердцем сказать, что Бэй Ху совсем уж неправ. У него на самом деле были причины злиться, обижаться и даже ненавидеть. Но он не злился и не обижался, его поведение было не демонстративным, а просто безучастным. Такое холодное равнодушие делало в сто раз больнее, чем брошенные сгоряча слова обиды.

– Ты вырос, – после недолгого молчания сказал Бэй Лун. Его голос был низким, с хрипотцой, однако Бэй Шэ к своему удивлению не уловил в нём и тени раздражения.

– Этого следовало ожидать, – Бэй Ху наконец поднял голову и взглянул отцу в глаза.

Уголки губ Бэй Луна приподнялись. Сложно было сказать, о чём он думает на самом деле, но выражение его лица смягчилось. Только теперь Бэй Шэ осознал, что Бэй Луна совсем не заботило то, как себя повёл Бэй Ху и что он сказал, ему просто хотелось смотреть на своего сына, которого он не видел десять лет. Он просто был рад, что Бэй Ху сейчас здесь, сидит перед ним, что можно слышать его голос и видеть, каким он стал. Бэй Лун никогда не обсуждал с Бэй Шэ своё решение отослать третьего сына, словно это было что-то само собой разумеющееся. Бэй Лун поддерживал связь с главой Хунфэн и Лан Суном, справляясь о Бэй Ху и его успехах, но никогда не демонстрировал никаких излишних эмоций. И только теперь стало понятно, что все эти годы он действительно скучал по сыну. Просто никогда этого не показывал.