Юдоль и Смерть

– Отпусти! – прошипела она, пытаясь вцепиться в него в ответ. – Ты! Ты! Гаденыш!

– Мея! – Кан приблизился к ним. – Отпусти ее, Лерий.

Высвободив волосы и тяжело вздохнув, Мея отступила за спину Кана. Растерянный взгляд, все еще обиженный и злой, метался от одного брата к другому.

– Он угрожал мне! – ткнула она пальцем. – Он… Он оскорблял тебя… и меня.

– Я понял. Хорошо. – Кан шагнул вперед. – Лерий, скажи мне, что ты сейчас собираешься делать?

Лерий растерялся.

– Ты уже знаешь, что мы хотим сбежать, – голос Кана прозвучал строго. – Я спрашиваю, что ты теперь собираешься делать?

– Я… не знаю.

– Ты не знаешь, – кивнул он. – Как думаешь, что будет, если ты захочешь рассказать все Хозяину?

– Я…

Лерий не смог ответить. От взгляда Кана сквозило эгоистичным презрением, уверенностью и той самой незыблемой ясностью ума, которую Лерий хотел, но никогда не мог в себе ощутить.

Мея совсем притихла.

– Я не собирался этого делать, – прошептал Лерий. – Если вы уйдете отсюда, мне станет только легче. И если бы я хотел вас сдать, то пошел бы сразу к Хозяину.

– Хорошо. Но зачем ты тогда пришел сюда?

– Хотел помочь.

– Просто так?

– За услугу.

– Какую?

Лерий прокрутил в голове слова, которые повторял уже несколько часов, и только потом произнес их вслух, с каждой секундой теряя уверенность, что Кан его хотя бы дослушает:

– Мне кажется, что Сила перейдет к кому-то из вас, тебе или Авину. И если это будешь ты, то… Если это будешь ты, ты сможешь убить Хозяина?

Кан нахмурился. Он прекрасно понимал, что произойдет, если убьет отца раньше положенного: Сила, что должна была переходить к нему десятилетиями, обрушится внезапно и повредит и без того слабый человеческий рассудок. Но, кажется, смерть Хозяина стоила такой цены.

– Хорошо, – наконец подал голос Кан, но тот прозвучал куда тише, чем он хотел. – Если Сила выберет меня, я вернусь и убью Хозяина. Договорились?

Лерий кивнул.

– Ну и отлично. – Кан выдохнул, а затем обернулся к сестре: – Все в порядке?

От его голоса, низкого и безмятежного, обращающегося именно к ней, она наконец оттаяла.

–Да, все хорошо. Спасибо за помощь. Как и всегда. Спасибо.

– Тогда пойдемте.

Путь до входной двери никогда еще не казался таким долгим. Коридоры словно удлинялись, все растягивались и загибались, и, казалось, вели не туда, куда обычно. Мее хотелось оборачиваться каждую секунду, будто сзади скрежетали о пол острые когти гончих, но их там не было. Она жалась к Кану, обхватив его ладонь похолодевшими пальцами. Стены казались незнакомыми. Все детство, что она провела здесь, боясь ходить без свечи по бесконечным лестницам и проходам, теперь хотелось поскорее стереть из памяти и сделать вид, что этого времени никогда не было. Сбежать и телом, и разумом, забыть о том, как же долго Белый Замок не выпускал ее.

Она вернулась из тревожного забвения в реальность, когда среди громкой дроби пульса в ушах смогла разобрать слова братьев.

– …и что будешь делать, когда мы сбежим, и Хозяин захочет выплеснуть гнев на вас? На Фрейю? Тебе ведь снова достанется.

– Не знаю, я… что-нибудь придумаю.

– Что?

Пока Лерий размышлял над ответом, в их разговор вклинилась Саломея, ни секунды не подумав над тем, что собирается сказать. Сейчас ею двигал лишь порыв детской обиды, а чувство приближающейся свободы развязало язык.

– Это «что-нибудь» очень просто закончится твоей смертью, – с излишней горячностью шикнула она. – Когда окажусь в храме Смерти, то сожгу пучок полыни, чтобы твоя черствая душа ушла в долгое забвение и не вернулась на землю обезумевшей.

Похожие перепалки не были редкостью, и с каждым разом они звучали все более нелепо. Кан беззвучно рассмеялся.

– Если вернешься убивать Хозяина, оставь Мею как можно дальше отсюда, – бросил Лерий.

– Лучше о себе позаботься, – цыкнула она.

Они завернули в небольшой холл, к выходу. Осталось только открыть дверь и выйти, однако неясное чувство неприятно потянуло в груди Меи. Она точно что-то упустила. Казалось странным, что воздух стал словно свободнее, и что-то, раньше следившие за ними из темноты, теперь исчезло. Вокруг ничего не было. И от этого почему-то становилось жутко.

– Кан… – дрожащим голосом просипела она. – Кан, Кан, Кан…

– Что такое? – он взял ее за руки.

Лерий открыл дверь. Порывистый промозглый ветер ворвался внутрь, подкинув их волосы, и остался морозным отпечатком на коже. Застыв на пороге и впившись пальцами в косяк, он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Лерий наконец понял, о чем хотела сказать Мея.

– Сила больше не следит за нами, – пробормотала она. – Она… начала переходить. Она…

– Я знаю, – голос Кана прозвучал спокойно. – Но послушай, Мея, это уже неважно. Мы уходим.

– Нет, мы… Кан…

Она словно не видела его лица и будто бы не чувствовала, что он сжимает ее руки. Мея отчаянно пыталась зацепиться хоть за какую-то мысль, распадающуюся на обрывки и застывающую на языке случайными словами, но все было напрасно. Она лишь больше уверялась, что все кончено, что они не сбегут, что сердце, внезапно пронзенное болью, прямо сейчас остановится.

Она уже испытывала подобное, в самом детстве, когда Хозяин спустил на нее проклятых гончих. Погоня закончилась быстро. В первую очередь псы атаковали ноги, чтобы жертва не могла сбежать, поэтому, когда Мея упала, они вцепились именно в них. Было больно. Спустя семь лет в воспоминаниях остался лишь силуэт витражного окна, а все остальное стерлось подчистую.

После произошедшего она несколько месяцев не могла ходить, и долго не могла снова заговорить. Не произнесла ни слова за целые два года, а Кан все это время разговаривал за них двоих. Легче было находиться там, в своем мире, пока в этом за нее жил Кан. И чем сильнее он о ней заботился, тем меньше ей приходилось прикладывать усилий, чтобы вытащить себя из этого забвения. С годами он стал для нее ценнее и важнее, чем целый мир, и без него собственная жизнь казалась неполноценной. Кан стал для нее всем.

И его губы были теплые. Только сейчас, спустя несколько секунд, стоя здесь, на пороге, она почувствовала, что он целует ее. Прямо в темной прихожей Белого замка. И этот соленый из-за ее слез поцелуй вернул разум. Безумная и безропотная привязанность оказалась сильнее накатившего страха.

Лерий отвернулся. Все это казалось ему донельзя неправильным. Когда он видел нездоровый блеск в глазах сестры, становилось тошно, а внутри растекалось, отравляя, чувство вины. Что, если бы он был тогда рядом с ней? Если бы не дал Кану полностью захватить над ней власть, а помог вернуться в этот мир самой?

Вид сестры каждый раз напоминал ему о собственном ничтожестве, напоминал о том, как жалко он тогда струсил и сглупил. В момент, когда мог и хотел помочь, зачем-то отвернулся, и из-за этого Мея стала такой, зависимой и безвольной. Но он верил, что с Фрейей все должно было быть иначе, и всю жизнь бежал от этих тяжелых мыслей, напрасно надеясь, что если поможет ей, как-то исправит и то прошлое.

– Мы идем?.. – Лерий не мог поднять взгляда от колышущейся сухой травы во тьме.

Кан успокаивающе провел по острому плечу сестры.

– Мы идем, Мея? – голос Кана под конец фразы едва заметно дрогнул.

Она кротко кивнула в ответ.

Время ушло за полночь. Белая дорожка текла среди полей, словно ручеек. Ветер не стихал и, казалось, лишь с большей яростью закручивался вокруг них и пытался сбить с пути. До храма оставалось совсем немного.

Сила Хозяина выбрала Наследника. Сила, что была лишь маленьким осколком Юдоли. Юдоль и Смерть – два столпа этого мира. Юдоль это жизнь, все сущее. Это то, что нельзя увидеть, но она, как и Смерть, повсюду. И Сила Хозяина, крошечная часть, дарованная Юдолью, была нечеловеческой и развращала, ломала обычный разум. Каждый, к кому переходила Сила, справлялся с этим по-разному. Кто-то отдавался Ей и совершал такое, о чем не смели писать в летописях. Кто-то наоборот закрывался и отстранялся ото всех, как нынешний Хозяин, их отец.

Внезапно Кана отвлекла от размышлений необъяснимая и резкая ломота во всем теле. Его словно прошибла молния, и мысли, занимавшие тяжелую голову, вдруг исчезли, оставив наедине с немыслимой болью. Горло перехватило. В одно мгновение все перед глазами расплылось.

Кан медленно остановился, опустил веки и, несмотря на жжение в груди, постарался вдохнуть.

– Кан?.. – Мея, пройдя еще немного, притормозила и обернулась. – Что-то… случилось?

Язык едва ворочался. Кан только и смог, что кивнуть. Он хотел было шагнуть к Мее, но пошатнулся. Лерий вовремя успел подставить руки, придерживая брата за плечи и не давая свалиться. Он взглянул на его мертвенно бесцветное лицо и посиневшие губы. Стало не по себе.

– Кан! – Мея схватила его за щеки. – Что происходит? Что мне сделать? Что мне нужно сделать?

Все вокруг него будто затихало. Пропадало. А потом и вовсе растворилось. Осталась только пустота.

Он вдруг понял, что забыл, что он это он. Он ничего не видел и не слышал. Только знал, что Юдоли снятся беспокойные сны. Что Она ждет, когда Ее кое-кто разбудит. Кое-кто, кого Она давно не видела и кто еще не знает, что должен Ее разбудить. Он не знал, кто это, но был уверен, что не он сам. Иначе Юдоль проснулась бы уже сейчас.

Вспомнить, что такое тело, оказалось сложно. Что такое пальцы, и как ими шевелить. Что такое легкие, и как ими дышать. Что такое глаза, и как ими смотреть. Вспомнить, что он – это не просто он, а Иоканаан.

Первое, что увидел Кан, когда вновь открыл глаза, были маленькие и притягательно сладкие тени, испуганно жмущиеся к дальней стенке чьего-то сердца. Они так и просились поманить их, подчинить и забрать волю. Стоило только открыть рот, произнести слово, как они смиренно послушались бы его. Сделали бы все, что только ни прикажи.

– Кан.

Он услышал ее шепот. Было сложно вспомнить, что это шепот Саломеи. Меи. Его сестры, которую он должен защищать. И эти тени именно ее сердца.

– Кан, ты меня слышишь?

И ей, и Лерию стало страшно. Они чувствовали Силу Хозяина, но отца здесь не было. Сила исходила от Кана. Он, отстранившись от Лерия, наконец вернул равновесие, только сейчас начиная чувствовать онемевшие ноги. Боль уходила.

– Давай я помогу, – Мея протянула ему руку. – Я…

– Отойдите.

Это было обычное слово, произнесенное так же, как его раньше всегда говорил Кан. Но сейчас оно наполнилось Силой, заставившей тени в их сердцах испуганно сжаться, а тела покорно сделать шаг назад. Это была Сила Юдоли. Совсем малая часть, но уже подчинявшая себе все живое.

Заметив, как их тени шевельнулись, исполняя приказ, Кан тут же жадно впился в них взглядом. Как-то внезапно захотелось увидеть это еще раз.

– Кан? – послышался взволнованный шепот Меи. – Ты в порядке? Я могу… тебе как-то помочь?

Ее голос наконец заставил холодный рассудок вернуться. А с ним пришли и запах прелой травы, и завывающий в ушах ветер.

– Мне лучше. Пойдемте.

– Но…

– Обсудим после. Не под боком у Хозяина и его тварей.

Вдали уже виднелся светлым пятном среди черных облаков храм, а недалеко от него – небольшая конюшня, прямо возле начала каменного спуска. Вход не охранялся, как и остальная территория. Зачем, если никто и так не подошел бы к северной скале Хозяина по своей воле. Только если не искал смерти в зубах проклятых гончих.

Приблизившись, Кан, Мея и Лерий вдруг услышали изнутри сердитое ржание и мгновенно напряглись. В конюшне никого не должно было быть в это время, ну а если туда ночью решил бы заглянуть конюх, вряд ли бы лошадь реагировала на него так агрессивно.

Кан молча пошел вперед, тихо открывая двери и осматриваясь по сторонам. Вновь раздалось громкое и недовольное ржание. Лошадь неподалеку встала на дыбы, а потом опустилась, громко топнув копытами о землю. Кто-то стоял рядом. Кто-то высокий и в темной накидке. С масляным фонарем в руках. Кто-то, чьи тени в сердце испуганно метались и бились. Из-под чьего капюшона виднелись знакомые темные волосы, заплетенные в косы.

– Ты ее пугаешь, Магда.

Магда чертыхнулась, чуть не выронив фонарь. Заметив Кана, она застыла, сжимая лямку сумки и думая, сколько понадобится времени, чтобы в случае чего вытащить кинжал.

– С лошадьми надо обращаться не так. Разве не помнишь, как делала это мама?

– Давай без этого. Лучше скажи, как ты узнал, что я здесь. Пришел остановить меня, да? – Она нервно засмеялась. – Убить? За то, что я хочу сбежать? Хах, да за что мне эта проклятая ночь… за что вы!

Поняв, что в конюшне безопасно, Лерий и Саломея зашли внутрь. Магда окончательно растерялась. Особенно она не ожидала увидеть здесь Лерия. Ей казалось, он последний человек в этом замке, кто пошел бы сюда ночью с этими двумя.

– Мы не собирались как-то вредить тебе, – Лерий шагнул вперед. – Мы даже не знали, что ты здесь. Они пришли сюда, чтобы сбежать.

Магда неверяще взглянула на двойняшек.

– Это правда, Магда. Я помогаю им.

– Ты? Им?

– Да. Я помогу им, а Кан вернется и убьет Хозяина.

– Кан? – фыркнула она. – Каким образом?

Тратить время на объяснения не хотелось, Кана больше заботило, как бы поскорее увезти отсюда Мею. Ведь чем больше они задерживались, тем быстрее росли шансы нарваться на гончих. Возможно, отец уже что-то почувствовал. Что если он уже знает?

– Подойди ко мне.

Магда никогда в жизни не пошла бы к нему, но ноги сами, против ее воли, шагнули вперед. Это мерзкое чувство она знала отлично. Каждый из них знал. Хозяин редко когда позволял им даже дышать самостоятельно в его присутствии.

– Ты… Наследник? Нет, нет… Такого не может быть, ведь…

– Замолчи.

Она заткнулась. Сделала еще шаг и остановилась, оказавшись совсем близко.

– У тебя есть оружие?

Она нахмурилась. Кан знал, что есть. Магда далеко не глупа, конечно, она не стала бы сбегать с пустыми руками.

– Отдай его.

Ей захотелось ругнуться, но она не смогла. Покорно открыла сумку, достала кинжал и положила в протянутую руку брата. Тот опустил взгляд, чтобы рассмотреть зеленоватые переливы на холодном камне и приглушенный блеск острия.

– Нефритовый? – Кан убрал его себе в сумку. – Думала, у тебя получится воспользоваться им? Правда верила, что сумеешь защититься от гончих? Откуда он у тебя? Говори.

– Из Кридхе. Привезла, когда ездила туда в последний раз, – прошептала она, дрожа от злости и страха. – Отпусти меня, Иоканаан. Кинжал ты все равно уже забрал. Я больше… я не могу. Я сама встану на колени и буду умолять, только не используй на мне эту Силу. Умоляю, позволь мне уйти. Я не хочу умирать здесь одна.

Взгляд Кана не выражал ни капли сочувствия.

– Думаешь, мама бы хотела, чтобы кто-то из нас погиб? – На глазах навернулись слезы. – Ради нее… я умоляю, Иоканаан.

Магда не могла даже отвернуться или утереть лицо. Ослушаться Кана было невозможно. В полупустой конюшне, освещаемой лишь почти потухшей лампой, она тихо всхлипывала, обливаясь слезами, но все еще веря, что получится спастись. Слишком хотело жить ее сердце. Ему было ради чего.

Аврелий, все это время стоявший молча и не знавший, как лучше поступить, опустил взгляд. Там, над землей, стелилась черная дымка. Она обволакивала подошвы, пока еще слабо, но с каждой секундой густея и поднимаясь выше. Все мысли в мгновение стерлись, и от осознания происходящего Лерий окоченел.

Мея, заметив, куда смотрит брат, тоже глянула вниз и ужаснулась.

– Цепные псы, – не своим голосом сказала она. – Кан, дымка. Это дымка. Цепные псы! Хозяин знает! Он все знает.

Лерий не двигался. Он еле-еле заставил себя поднять обратно взгляд.

– Я не хочу… – шептала Магда. – Не хочу умирать.

– Кан, что делать? – Мея схватила его за руку. – Кан…

Он не знал. Мысли все еще путались. Нефритового кинжала не хватит, чтобы защититься от псин. Даже от одной. Оставалось только спрятаться и притаиться там, куда гончие не смогут попасть.

– Храм, – в тот же момент догадался Лерий. – Надо туда. Срочно.

Кан кивнул.

Дымка поднималась. Лерий заставлял себя бежать. Тело словно омертвело. Мея спотыкалась, задыхалась. Магда не отводила взгляда от мелькающего белого пятна храма. В разуме не осталось ни одной мысли кроме как бежать, несмотря ни на что. Из последних сил. Не оборачиваясь.

Храм был уже совсем близко. Магда прыгнула на первую ступень пологой лестницы. Затем Кан, таща за собой Мею. Лерий последний. До входа оставалось десять ступеней.

Вой. Где-то рядом. Одна из тварей выпрыгнула из тени, мелькая в темноте горящими глазами.

Девять ступеней.

Послышался тяжелый топот. Чавканье, хлюпанье изуродованных звериных частей.

Восемь.

Эхом раздались утробные и прерывающиеся звуки. Она мчалась к ним, лапами отбрасывая куски земли в стороны.

Семь. Шесть.

Рык, похожий чем-то на визг, прозвучал у самого уха.

– Лерий, не оборачивайся!

Лерий даже не понял, кто из них это крикнул.

Четыре ступени.

Гончая прыгнула на лестницу, выбивая из камней сноп искр острыми кривыми когтями. Магда начала в спешке открывать тяжелую дверь.

Раздался вопль вдалеке. Из плотной дымки, обрастая плотью, вылезло еще несколько гончих. Они рванули сюда.

Лерию осталось две ступени.

Дверь храма наконец поддалась. Кан толкнул Мею внутрь. За ней сразу вбежала Магда.

Гончая скакнула через несколько ступеней. Лерий обернулся, увидел ее и застыл. И сердце словно остановилось.

Тварь летела на него с распахнутой покосившейся челюстью, расколотые клыки в ней налезали друг на друга, а голодные глаза, залитые трупным соком, смотрели с жадностью. С кожи кусками свисала слипшаяся шерсть. Пахло гнилью. Лерий не мог пошевелиться. Так было каждый раз с тех пор, как гончая однажды вгрызлась в его плечо, почти вырвав кусок мяса. Десять лет назад. И до сих пор. Каждый раз.

– Лерий! – Кан выхватил из сумки кинжал и бросился вперед.

Он выскочил перед братом, замахнулся и полоснул тварь по морде. Та завизжала, захрипела, отскакивая в сторону и подергивая башкой.

– В храм, твою мать! – Кан тяжело дышал. – Быстро!

Ноги Лерия пошли сами. Это был приказ, которого он не мог ослушаться. Зайдя внутрь, он еще несколько секунд не мог ощутить своего тела, Кан вбежал за ним и с усилием потянул дверь. Гончие не успели. С тяжелым грохотом она закрылась, приглушив скулеж, рычание и скрежет по ту сторону.

– Все целы? – Кан все еще крепко сжимал кинжал, тяжело дыша и смотря, как с лезвия прямо на белые полы капает темно-бурая жидкость.

– Да. – шепнул Лерий.

– Кан… – голос Меи, стоявшей ближе всех к центру зала, прозвучал внезапно пискляво. Высокие своды храма, залитые чернотой, подхватили ее слова, эхом закручивая по круглому залу. – Там… там что-то лежит.

Магда вздрогнула, прикладывая к сердцу руку и резко опуская взгляд. Кан, еще сильнее сжал рукоятку и вышел вперед, закрывая Мею спиной.

Кровь дорожками растеклась между плитками и осталась брызгами на полу, колоннах и скамейках неподалеку. У алтаря лежало исполосованное тело. С рассеченным лицом и искромсанной чем-то невероятно острым грудью. В этом месиве едва можно было признать их брата. Но это был он.

– Авин! – навзрыд вскрикнула Мея, опускаясь на пол и чувствуя, как задыхается. – Кан, там Авин! Авин!

– Мея, не смотри! – Кан сел возле нее, отворачивая и пытаясь поймать ее взгляд. – Мея! Слышишь меня?

Лерий схватился за спинку скамьи, чтобы не упасть. К горлу подступила тошнота. Он уронил взгляд, пытаясь сфокусироваться на резной ручке скамьи из красного дерева, но все вокруг плыло. Не верилось, что Хозяин все-таки убил Авина, что цепные псы его разорвали. Цепные псы? В храме?

– Это не гончие, – Лерий, найдя в себе силы, перевел взгляд на Кана. – Они ведь не могут войти сюда. Не они…

Ему не нужно было договаривать. Кан понял все и так.

Каждый ребенок Хозяина до ужаса боялся гончих, все, кроме Кана. Он единственный при виде них сохранял рассудок и не впадал в ступор по одной простой причине – тринадцать лет назад он встретил нечто куда ужаснее глупых Хозяйских собачек.

Он помнил, как упала на землю маленькая искорка, горящая зеленым и красным, подпрыгивая и неестественно дергаясь. Как из нее начала вытекать густая кроваво-мясная жижа, как стали собираться и слипаться вокруг кости, как оплетались они сосудами и венами, срастаясь друг с другом. Помнил, как оно за миг собралось в человека и сделало несколько шагов. Повернуло голову и посмотрело прямо на него. В глаза Кана, которому тогда только исполнилось четыре. Взрослые что-то кричали. Доставали оружие. Хозяин даже призвал гончих, рукой уводя Кана за спину. И тогда это нечто, что было человеком, изменилось. Мышцы на иссохших пальцах вытянулись, затвердели и заострились, словно кривые костяные лезвия, челюсть отвисла, неестественно растягивая клыкастый рот. Оно передвигалось словно тень, быстро и незаметно, разрезая и людей, и цепных псов, и лошадей. Поляна в одно мгновение превратилась в гору перерубленных тел. Кан помнил, что еще долго смотрел на красную траву, хлюпающую под ногами, не слыша ни стонов, ни криков. И только громкий писк раздавался в голове.

После этого гончие его больше не пугали.

– Обезумевшая душа. Это она, – прошептал Кан, чувствуя, как от страха сводит челюсть.

Лерий неверяще замотал головой.

– Мы ведь умрем? – обреченно прошептала Магда. – Я… Почему?.. Почему так…

Кан хотел было ей ответить, чтобы привести в чувства и успокоить, как услышал чью-то легкую и до ужаса знакомую поступь. Лерий тоже вздрогнул и обернулся.

Он давно не видел ее лица, нежного, ласкового, с легкой улыбкой и прищуром. Стал забывать ее волосы – теплые, светло-рыжие, вьющиеся, и глаза – лучистые и лазурные. Она была хрупкой, невысокой, по грудь отцу, но напористой и смелой. И сейчас она стояла прямо перед ними. Возле тела Авина. Вся в крови.

– Мама? – Лерий шагнул вперед, завороженно смотря на нее.

– Стой. – Кан вскочил, останавливая брата рукой и бросая взгляд то на него, то на мать. – Это не она. Это ее обезумевшая душа.

– Н-нет… Нет, Кан. Это не может быть обезумевшая душа.

– Возьми Мею, и медленно отойдите к двери. Прошу, – он попытался хоть как-то сохранить голос спокойным.

– Нет, мама…

Кан злобно шикнул, не зная, как еще объяснить это Лерию.

– Оно разорвет твое тощее тельце в одно мгновение и разбросает кишки по скамьям. Идите к двери, Лерий! Быстро!

Против своей воли, бессмысленно и отчаянно пытаясь сопротивляться, чувствуя, как отбивает грудную клетку колотящееся сердце, Лерий взял Мею за руку и потянул за собой назад. Каждый шаг отдавался болью. Он не хотел этого делать, он так хотел подойти к маме.

Удостоверившись, что Мея далеко, Кан повернулся к старшей сестре.

– Магда, ты тоже уходи к двери и…

Он почти договорил, но душа внезапно перевела неимоверно быстрый взгляд от Кана к Магде, открыла пасть и, сорвавшись с места, рванула на нее. Магда бы не успела спастись. Не среагировала бы. Клыки с хрустом впились бы в лицо, проткнули бы глаза и череп насквозь. Но Кан успел.

Он бросился вперед всем телом, сбивая душу с ног и отсекая нижнюю челюсть. Она взвизгнула, попыталась разодрать ему горло в полете, но Кан вовремя успел дернуться в бок. Они упали на лавки, сшибая одну, и скатились на пол.

Магда не сразу поняла, что произошло. Она стояла там же, и только сейчас перевела на них полный ужаса взгляд.

Кан тяжело дышал. По лицу что-то текло. Он прислонил к щеке руку. Кровь. Его кровь. Душа успела полоснуть его когтями, оставив три глубоких пореза.

– Кан! – крикнула Мея, вырываясь из рук Лерия.

– Стой на месте! – приказал он, сдавленно кашляя из-за поднявшейся пыли.

Душа, не теряя ни секунды, прыгнула на лежащего Кана, вновь замахиваясь рукой.

– Ка-а-ан! – истерично завизжала Мея, дергаясь и ударяя себя по ногам. Они не двигались. Он приказал стоять. – Кан!

Если бы не нефритовый кинжал, они все уже давно были бы мертвы. Кан махнул им, отрезая острые пальцы твари. Но вторая рука всеми когтями вошла в его грудь и живот, распарывая почти насквозь от бока до самого пупка. Он закричал, в глазах заискрилось, а потом резко потемнело. Стало нечем дышать. Пульсирующая, оглушающая боль отдалась во всем теле. Болевой шок почти заставил выронить кинжал, но он удержал его. Нельзя терять сознание.

Кан на последнем издыхании сжал кинжал двумя руками, и, замахнувшись, воткнул в душу. Лезвие вошло в грудь, между ребер. Душа полоснула Кана по плечу, зашипела, задергалась и скрючилась, отползая и пытаясь вытащить кинжал. Она не сдохла. Больше он уже ничего не сможет сделать. Кан зажмурился. Мозг горел, испепеляя мысли и оставляя только полыхающую боль. Сил закричать уже не осталось, и он только стонал постепенно затихающим хриплым голосом.