Перекрёстки. Хрупкое равновесие

Разве кто будет спорить, что, например, очень красивая гувернантка ставившая на стол кофе Барклаю-де-Толли, пока его не заменили на одноглазого Кутузова во время войны 1812-го года, потом вышла замуж за наполеоновского двадцати трёхлетнего генерала Жана Поль Шрамма и уже не она ставила, а ей приносили кофе в постель. И где они теперь? – Все Барклаи де Толи, или Жанны Поль Шраммы? – Нет! – Их нужно моделировать. А кофе и сейчас кто-то медленно потягивает, читая, на его взгляд мою «галиматью». Росло и собиралось оно для того – кофе то ведь!

Поэтому, всё что я здесь пишу является правдой… в одном из сотен возможных, или происходящих на моих глазах, или в моём воображаемом представлении из многих просмотренных ракурсов!

Ведь почему Иван Грозный – был такой грозный?! – Потому, что время было такое – голодное! Друг у друга со рта вырывали кусок хлеба! Каким образом вырывали, уже не важно, если у вас исчезает цель просто пощекотать нервы! А почему голодное? – Потому что неурожаи были! А неурожаи были не потому, что люд ленивый, а потому, что где-то там в Южной Америке было извержение вулкана, закрывшее пепелом Солнце… то ли отклонилось течение Гольфстрим и вся Европа, да и Россия покрылась льдами. Какие могут быт урожаи? – Вот и характер Ивана Грозного. – Это к примеру. Это, чтоб показать как все мы моделируем. А там верьте – не верьте! Но я пока не о замедлении тёплого течения. Просто – начальная хоть и длинная разминка …Сейчас… вернёмся к делам нашим насущным.

Полковник Дончак и Ольга после завтрака неспешно пили чай. Было воскресенье и в полк полковник решил явиться после обеда. Новая, совсем юная гувернантка, заменившая Аглаю, тоже сидела за одним с ними столом и, недоумевая… даже с опаской и душевной дрожью, пила чай. Руки у неё тряслись. Неслыханное дело! – Полковник служанку посадил за стол и сам, даже без участия Ольги подал всем завтрак. Гувернантке тоже, с таким же изяществом как и подавал жене. Она гадала, что за этим последует? – Полковник уловил её мысль – было не трудно. Поэтому улыбнулся и обратившись к гувернантке сказал. —

– Дитё, расслабься, и если уже попила чай, можешь нас оставить. С посудой мы справимся сами. – Гувернантка ушла. А он побарабанив пальцами по столу, отрешенно ни к кому не обращаясь проговорил —

– Да, в Сальск нужно готовить десант… И, видимо, не откладывая в долгий ящик… на текущей неделе…

– Там осложнилось? – С тревогой просила Ольга.

– Видимо да! – Ответил он. На том и ограничился.

Десант решил послать он тайно, преимущественно из тех офицеров, что остались после выздоровления в его полку под командованием уже подполковника знакомого нам из первых двух книг – капитана Олега Петровича Юсупова. Подполковник рвался свидеться с Букратом, своим спасителем, подобравшем его после ранения на западном фронте, но полковник Дончак попросил его развязать завязавшийся под самым его носом, узел. Юсупов согласился. Вся команда состояла из опытных офицеров разного ранга. Плюс Дончак добавил два младших офицера из департамента полиции.

Отряд был сформирован. Однако полковник сегодня в ревизорскую командировку его не послал. Не послал и на следующий день. Он медлил. Он вспомнил рассказанный его отцом случай. Именно туда, именно для ревизии много лет тому назад был послан отряд казаков… но они так и не вернулись. Исчезли бесследно. Но именно это предприятие, этот огромный крааль как и при его отце, так и сейчас был очень прибыльным. И самый лучший каракуль поставлялся именно им. Конечно, в основном, это зависело от пастбищ, но немаловажную роль играли и управленцы.

Можно было так и оставить, но вмешалось вездесущее любопытство и внутреннее предостережение, что дела так ровно, бесконечно продвигаться не могут. Обязательно в какой-то точке пересечётся случай и время. И не дай Бог при его жизни, или при жизни его родных. И может быть даже коренным образом прийдётся что-то изменить, вплоть до продажи прибыльного крааля. А не хотелось. И он закрыл глаза. Всё потемнело, потом что-то вспыхнуло…

Стена поплыла перед его глазами, портрет императора Николая Второго, что висел на стене, закружился, сжался в точку, потом расплылся и занял всё воображаемое пространство, глаза слиплись, он постарался открыть их, но не смог. В голове как щёлкнуло, как изменилось время. Только что был день, а уже ночь. Только что был его домашний кабинет, а уже неузнаваемый лабиринт одновременно. Он шёл… нет он не шёл – он парил, а анфилады каких-то помещений надвигались на него и проносились мимо. Видения не ясные, затуманенные, ещё больше туманящие рассудок, только изредка вспыхивают мгновенными огоньками реальности, через которые он скорее чувствовал, чем видел странное подземелье. Подземелье очень туманно трансформировалось в серо-зелёную мерцающую гладь степи, как натянутое полотно на что-то огромное и только ветер гуляет по нему и вздыбливает чуть заметные волны. А далеко из за горизонта плавно выплывает Луна, окружённая серо-зелёными и серо-оранжевыми ладьями туч. Они переливаются из одной в другую, меняются цветами, как маленькие ягнята стараются обогнать одна другую, но опрокидываются и вновь занимают своё место, чтоб вновь бросится в перегонки и меняться каждую минуту причудливыми формами.

Над всем огромным зелёно-серым покрывалом, лежащим внизу повис и быстро вырос огромный диск Луны, закрывающий почти всё Божье Небо! Диск ярко оранжевый вверху, как нимб над головой святых. Он излучал, скорее метал оранжевые искры, плавно переходя в тёмно красные цвета, раскалённого металла возле самой Земли. Казалось низ Луны посылал такие же раскалённые стрелы, что летели вдоль Земли и светились переходя от чёрного в еле заметный горячий фиолетовый.

А под всем, на ночном покрывале Земли медленно ползёт огромный многокилометровый Змей, дышащий лунными лучами, то расширяясь, то сужаясь, вроде постепенно глотая добычу свою. Ползёт медленно, но уверенно и нет ему конца. Иногда кажется, что ничего больше нет, кроме Змея пожирающего всё сущее и Огненной Луны, которая не даёт ему проглотить ночное пространство полностью. Но это вовсе не Змей, или Змей, но состоящий не из единого змеиного тела, а из… где в три, а где-то и в четыре ряда идущих воинов во всей своей боевой амуниции и каждый ведёт под уздцы оседланного коня. Идут молча, каждый неся в своём шлеме меру земли, чтоб высыпать её на круто возвышающий курган. Хоронят, предают вечности скифского царя. Грозного царя… побеждающего вечность. Идут тихо, только изредка робко зазвенит метал об метал на конской сбруе. Кони понимающе не ржут и не издают храпа, чтоб не нарушить вечность, и вечный покой своего грозного сатрапа.

По обе стороны кургана с Востока и Запада стоит по сто плакальщиц. Одеты они в ярко красные сарафаны закрывающие шею, спускающиеся до самой земли, а сверху накидками прикрывающими спину и бока безрукавные кожаные кафтаны. Плакали они так, что слышно было больше чем на пятьдесят вёрст вокруг кургана. По всей степи раздавались то затихающими, то усиливающимися волнами дикие стоны, да так, что волос подымался дыбом не только у людей, но наверно и у заблудившихся и пробегающих мимо волчьих стай! Они оплакивали не только своего любимого царя, но и его жён и наложниц! И ещё пятьдесят молодых любимых царских воинов и их боевых лошадей, что похоронены живьём, в состоянии сомнамбулы – в наркотическом глубоком опьянении. Их царь не должен испытывать неудобств по ту сторону жизни. Много золотых украшений и других драгоценностей похоронено вместе с царём. Ему предстоял долгий путь в загробном мире и негоже, чтоб скифский, или сарматский царь испытывал неудовлетворённость и в чём то терпел нужду. Ни в удали воинов, ни в ласке женской!

Видение степи растворялось, появлялось другое, видение и постепенно трансформировалось в подземелье, где веками покоились царские воины, ни разу не натянувшие тетиву лука и ни разу не обнажившие свой меч. Меч прикипел к красивым, украшенным драгоценными камнями ножнам. Спали глубоким снов жёны и наложницы, больше не испытав ни царской ласки, ни царского гнева и не израсходовав свою любовь дарёную самим Богом. Жуткое и завораживающее зрелище, не приведи Господи ещё раз испытать такое…

Вдруг… одна из жён царя чуть шевельнулась, открыла глаза, села… потом медленно встала и подплыла к полуживому полковнику. Она протянула к нему руки… Господи!.. Какое знакомое лицо! Он хотел бежать, но прирос к месту! Не мог пошевелить даже пальцем! А женщина рядом! Она берёт его за руку и начинает трясти! Он слышит через какую-то пелену, чётче и четче —

– Володя, что с тобой?! Очнись! Ты весь дрожишь! —

Наконец груз придавивший его всё тело спал, он почувствовал себя свободно и открыл глаза. – Вокруг всё знакомо, всё очень родное и рядом дорогое ему существо – Ольга. Полковник помедлил, пришёл в себя, улыбнулся и сказал —

– Всё в порядке, дорогая, я просто забылся и уснул… прости, если напугал… а сам подумал: «Прадед рассказывал, что тот небольшой овечий посёлок вначале назывался: «Курган». То было давно разграбленное захоронение предков донской земли.

Но к чему такое видение, или явный сон? – Не иначе к чему-то грандиозному. Неужели те, представившиеся мне грандиозные похороны – похороны эпохи… Кого, или что хоронить будем? Сердце сжалось и защемило. «Нужно показаться доктору, что ли?» – подумал он.

На следующий день он дал телеграмму управляющему «Кургана» отправить в Ростов на мясокомбинат партию овец и самому присутствовать при отправке. «Присутствовать при отправке» – он написал напрасно. Управляющий явно был жулик в современном поимании, а может быть и того хлеще, но он был не дурак. Никогда не требовали присутствия, всё и без того выполнялось очень чётко и, конечно, полковник о его чёткости был осведомлён… и вдруг… присутствуй. Значит кому-то нужно оторвать его от посёлка, от родного места, где он всегда был в безопасности.

На железнодорожную станцию полковник послал уже четыре дня ожидающий отправки отряд. Нужно было чуть ли не тайно, без фанфар задержать деликатно управляющего и привезти в Новочеркасск, для беседы, под видом знакомства с хозяином. Отправить потом его с двумя полицейскими, а остальному отряду, уже без управляющего произвести тщательную ревизию и проверку всех закоулков дальнего хозяйства.

Конечно управляющий на станцию не приехал, а с овцами послал толкового паренька, для оформления всех процедур. И ещё послал тайно наблюдающего человека. Ещё наблюдал прикормленный из крааля работник железнодорожной станци. И дежурили пара верховых на лихих жеребцах из крааля для несения информационной службы.

Начальник отряда посланного Дончаком – подполковник Юсупов управляющего раскусил. Чтобы не было никакого шума он собрал свой отряд и тихо уехал обратно в Новочеркасск. Дончак согласился, что предложение отсылать партию овец самому управляющему – и было очень прозрачным предупреждением.