Кнопка конца света

Безымянный Ваку

Кнопка конца света

Глава 1. Дневник

Айка подарила мне дневник. Сказала, что мне полезно его вести: так я разложу мысли по полкам и взгляну на свои переживания под другим углом. Она уверена, что я оторван от реальности. Вечно витаю в облаках. Дневник должен вернуть меня в настоящее. В чем-то она права.

В нашем подвале воняло сыростью и чем-то тухлым. Уже пожалел, что мы переехали. Я был под шапкой, когда мы перевозили вещи. Тогда это серое жилище казалось куда более презентабельным. Теперь, когда действие шапки развеялось, я увидел полчища тараканов, шныряющих под ногами, расцарапанные стены, плесень в углах и толстый слой пыли. Невыносимо пахло канализацией. Я решил, что как только появится возможность, – мы съедем. Хотя Айку, кажется, все устраивало.

Она сейчас подсмотрела, что я написал, и сказала, что я лопух. Первую страницу, по ее мнению, нужно было посвятить рассказу о себе – кто я и почему вообще начал вести этот дневник.

Я ответил, что это дневник, а не книга или роман. Кажется, я понял, зачем Айка подарила мне его. Она вспомнила, как я однажды ляпнул, что хотел бы написать книгу. Тогда она засмеялась и спросила, о чем же я могу писать. Мне стало неловко. Я пробормотал, что, возможно, моя жизнь покажется кому-то интересной – ведь она отличается от привычной, спокойной рутины, в которой живут многие. Кажется, она тогда со мной согласилась, но не подала виду.

– Ты смеялась надо мной, а теперь хочешь, чтобы я писал книгу, – упрекнул я ее.

– Я просто хочу, чтобы ты занялся хоть чем-нибудь. Нужно делать шаги, Зик.

Что ж, идея мне понравилась. Я задумал вести дневник в форме романа – с описаниями и диалогами. Ничего подобного я раньше не делал, но решил попробовать. И Айка права: стоит начать с рассказа о себе.

Решил, что займусь этим завтра. А сейчас надо поспать. После шапки меня мутило, и кружилась голова. Еще немного – и может вырвать. А утром надо быть в строю, чтобы заработать денег. Иначе снова придется воровать. А я обещал Айке больше этого не делать.

Мое имя Зикфрит. Но все зовут меня просто Зик. С самого детства я был странным ребенком – замкнутым и задумчивым. Если бы у меня была возможность, я бы вообще молчал: говорить слишком уж утомительно. Все мои силы уходили на то, чтобы справляться с мыслями о том, в каком ужасе приходилось существовать. Почти год я не читал и не смотрел новости. Не хотел знать, что за ужасы творятся в мире. Когда-то они чуть не свели меня с ума.

Я чувствовал чужую боль как свою. Не мог иначе. Айка говорила, что у меня слишком богатое воображение и я все додумываю. А она… казалось, никогда ни о чем не тревожилась. Разве что только из-за меня. Она постоянно твердила, что я должен стать лучше. Уверяла, что видит во мне огромный потенциал и что однажды я стану великим человеком.

– Президентом, что ли? – пошутил я тогда.

– Даже больше! – улыбнулась она своей фирменной, обезоруживающей улыбкой.

Меня всегда поражали ее легкость и оптимизм. Наверное, это и привлекло. Хотя, если честно, не только. Ее харизма, красота и уверенность не оставляли равнодушным никого. Я бы влюбился в неё по уши. Если бы еще мог любить как раньше. Айка – самый чудесный человек из всех, кого я встречал. Только ей я мог доверять. Правда, лишь как другу. Если бы не Айка, я бы давно пропал.

Год назад я переехал сюда, в Мид-Сити, из своего маленького солнечного города у моря. Сан-Сити – курорт, куда приезжают отдыхать со всего мира. Тропический рай, у которого есть обратная, мрачная сторона.

Сан-Сити – рассадник чумы. Там впервые синтезировали яд – вещество, вызывающее зависимость с первого приема. У него длинное научное название, но все зовут его «шапкой». Говорят, что это из-за ощущения тепла и уюта, что оно вызывает. Как будто надеваешь шапку в холодный день, чтобы укрыться от серости мира.

Но я считаю, что это притянуто. Ведь обычная шапка не дарит чувство уверенности и любви к себе. А это вещество – дарит. Оно раскрепощает душу и заставляет чувствовать себя лучше, сильнее, свободнее. Чудо для такого, как я – замкнутого и пугливого.

Впервые я надел шапку девять лет назад, в семнадцать. И стал другим. Мое прежнее я исчезло, а на его месте появился уверенный, спокойный человек, заражающий всех вокруг мнимым оптимизмом.

Проблемы начались через месяц ежедневного употребления. Я увяз в долгах и решил сделать перерыв. Не купил дозу – и утром меня скрутило. Организм взбесился: рвота, онемение, страх. Мне казалось, я умираю. В панике я выбежал из дома и, будучи несовершеннолетним без работы и планов, снова занял денег.

Сейчас я не понимал, кем были эти люди, что оказывали мне медвежью услугу. И на что они рассчитывали, когда давали в долг такому, как я. Видимо, харизма и притягательность, что оживали во мне под шапкой, сыграли свою роль. В таком состоянии я мог расположить любого. Подружиться с кем угодно. Иногда даже влюбить в себя. Надевал шапку – и все вставало на свои места: я ощущал покой, уют, внутреннюю силу.

С тех пор я жил, как на качелях. Переходил от своей никчемной, желающей умереть версии к той, что хотя бы способна выходить на улицу и хвататься за подработки.

Я сбежал из родного города в надежде что-то изменить, когда бесчисленные попытки наладить жизнь потерпели крах. Приехал в Мид-Сити один – без денег и планов. И вскоре встретил Айку. Мы словно знали друг друга всю жизнь. Она помогала мне переживать ломки. Все, чего я добился за годы зависимости, – две недели без шапки. Дальше – невозможно.

Ученые доказали: бросить ее совсем нельзя. Через две недели начинается «главная ломка». После нее человек либо умирает, либо сходит с ума. Поэтому мне приходилось надевать шапку хотя бы раз в две недели, чтобы выжить и сохранить рассудок. Правда, иногда я делал это чаще…

Мы с Айкой кочевали по худшим ночлежкам и мечтали выбраться из нищеты. Жили на деньги с подработок, которых вечно не хватало. Раньше мне приходилось воровать, чтобы выжить, но теперь я старался держать слово, данное Айке.

И все же – мы рады, что есть друг у друга. Айка – самая невероятная девушка на свете. В ней будто собрались лучшие качества всех людей, что я встречал. Умная, красивая, обаятельная… Кажется, я уже говорил это. Надо будет потом переписать на что-то вроде: «Айка – зазнайка. Самая обычная, занудная брюзга. По ней психушка плачет». Да, так и оставлю.

Она еще и остра на язык, та еще сказочница. Любила рассказывать, что прибыла с другой планеты, а наш мир – спектакль, где все идет по сценарию ее отца и его тайного ордена. Он состоял из членов семьи – что-то вроде масонов.

Иногда эти фантазии раздражали. Но когда я был в настроении – слушал. Пусть и слышал все это сотни раз.

По словам Айки, ее семья бежала на Землю две тысячи лет назад. Они спасались от воинов далекой разумной планеты Мейдж. Она возомнила себя главной во Вселенной и наделила своих воинов огромной силой. Они перемещались между разными уголками космоса, чтобы исполнить волю своей планеты – истребить неугодных. Родичи же Айки нашли Землю, растворились среди людей и с помощью ума и технологий прочно закрепились на вершине власти.

Сама Айка устала от их правил и сбежала незадолго до моего появления в Мид-Сити. Захотела пожить обычной жизнью, добиться чего-то сама. И найти друга. Им почему-то оказался я. Эта невыносимая зазнайка и фантазёрка решила, что я подхожу на роль напарника и верного товарища. Ведь, как она утверждала, при всех моих недостатках я – честный, добрый и ответственный.

Теперь мы мечтаем выбраться из грязи, найти место в жизни и наконец забыть, что такое холод и голод.

А для начала – хотя бы накопить на жилье получше, чем этот промозглый подвал.

Глава 2. Трудный день

Выдалось тяжелое утро. Голова трещала. Нервы оголены. С улицы доносился мерзостный шум машин и бестолковая болтовня прохожих. Хотелось придушить кого-нибудь. Свет из окна бил по глазам. Тело вялое. Была бы у меня шапка – надел бы не раздумывая. Не сдержался бы.

Мысль о предстоящей подработке сводила с ума. Но оставаться в этой убогой берлоге было еще более невыносимо.

Я умылся мутной водой из ржавого крана и размял мышцы. Они окаменели за время сна. Хотя это сложно назвать сном – скорее, хоровод кошмаров, которые поочередно подпитывали страх и высасывали его из моей больной, изголодавшейся по свету и радости души.

На столе лежала записка:

«Не проспи. До вечера».

Спасибо, Айка. Заметано.

Она ушла так рано… Я не мог вспомнить, куда именно. В голове был тяжелый туман. Легкий завтрак мог бы прояснить мысли, но это для меня невиданная роскошь. Да и в горле стоял комок. От этих побочных эффектов я уже давно начал сходить с ума. Перспектива загреметь в психушку после главной ломки казалась уже не такой ужасной. Мне и терять было особо нечего.

Представляю радость Айки, если бы я объявил ей о таком решении. Она не теряла надежды, что я исправлюсь и стану сильнее. Смогу вкладываться в нас хотя бы наполовину так же, как она. Я искренне не понимал, что она во мне нашла. Но думать об этом не хотел. Единственное желание – чтобы этот день поскорее закончился.

На часах уже полдень. Я стоял на остановке и пытался собрать мысли в кучу. Опаздывал из-за того, что описывал в дневнике свое утро. Но автобус должен был скоро приехать, так что я еще мог успеть.

На остановке стояли такие же хмурые и злые люди. Серость ранней весны не приносила радости. Страшные голые деревья, выбоины и трещины на дорогах и тротуарах – все веяло безысходностью. Холодный ветер пробирал до костей. Был бы я под шапкой – все это не имело бы значения. Я чувствовал бы счастье, несмотря ни на что.

Тело одеревенело от холода. Весна не принесла тепла. И все же грех жаловаться – после самой холодной зимы в моей жизни. Я не привык к климату Мид-Сити: в солнечном городе простужался редко, а здесь простуды вместе с ломками выжгли меня изнутри.

Ветер хлестнул по рукам, и они окончательно онемели. На мне была только майка и рваная ветровка. Заплатки на штанах пропускали ветер, а ноги намокли из-за дырявой подошвы. Единственное утешение – не было дождя.

Я пересчитал всю оставшуюся мелочь в раскрытой ладони, чтобы оплатить проезд. Цифры плыли перед глазами, не складывались в сумму. Резкий сигнал машины отвлек меня. Я вздрогнул и чуть не выронил последние монеты, мысленно посылая водителя к черту.

Меня резко отбросило в сторону – что-то коснулось руки. Пронесся поток ветра. Не успел я опомниться, как вся мелочь с ладони исчезла. Моя медленная реакция позволила заметить лишь размытый силуэт, удаляющийся с неестественной скоростью. Настоящий спринтер.

«Нужный автобус подъехал как раз вовремя», – подумал я с сарказмом. Он коротко кашлянул дымом мне в лицо и уехал без меня. Водителю, конечно, плевать, что мои деньги только что украли. Как, впрочем, и мне. Ни злости, ни сил, чтобы гневаться. Пришлось бежать.

Заметка № 1

Неприятности и разочарования поджидают нас за каждым углом. Я отделался мелочью, а мог лишиться крупной налички и драгоценностей, еще и получить нож под ребро. Как же хорошо, что у меня ничего нет. Кажется, я учусь мыслить оптимистично.

Удушливый дым и грохот строительных машин давили на натянутые до предела нервы. Местами я почти терял сознание от одышки. Одежда прилипла к телу – я был мокрый от пота. Бежал, казалось, уже час, хотя прошло всего минут двадцать.

Среди разбросанных по всей площадке холмов песка, мусора, блоков и кирпичей стояли грузовики, экскаваторы и пара бетономешалок. В этом хаосе и гаме перекриков и ругани рабочих я заметил пристальный взгляд смуглого темноволосого мужчины в засаленной робе. Он вытер о нее черную от сажи руку и протянул:

– Это ты на подработку?

– Д-да, – выдавил я, задыхаясь.

Он кивнул на кузов грузовика, доверху набитый строительными мешками – каждый по тонне на вид.

– Начальник не любит опаздывающих. Но я ему не скажу. Начинай выгружать.

У меня закружилась голова. Уже не только от нехватки воздуха.

– Как это? Я не смогу… – я снова оглядел кучу мешков с цементом, судя по виду. – Я думал, будет работа полегче. Вакансия разнорабочего, а не грузчика, – пробормотал я несвязно, чувствуя, как уверенность покидает меня с каждым словом.

Он презрительно оглядел меня с ног до головы и пожал плечами:

– Ты тоже не оправдал ожиданий. Кожа да кости. Но выбора нет. Мне нужны руки, а тебе – деньги, верно? Приступай.

Я оцепенел – от ужаса перед невыполнимой задачей и очередного разочарования.

Мой жалкий вид, видимо, тронул мужчину: он смягчился и сказал уже спокойнее:

– Ты пока начинай потихоньку. Ребята подключатся.

Он махнул рукой и крикнул что-то группе таких же чумазых мужчин, стоявших вдали.

Я смотрел на бесчисленную гору пыльных мешков и понимал: не справлюсь. Все силы, накопленные за ночь, ушли на бег. Хотел развернуться и уйти, но я вспомнил Айку – ее усталое лицо и то, как она тянет нас обоих.

Бедняга отдавала все, что зарабатывала, пока я терпел очередную неудачу из-за слабости. Я не мог снова ее подвести. Сегодня наступала моя очередь покупать продукты. Я не мог снова нарушить обещание, как много раз до этого. Остатки самоуважения, едва теплившиеся на самом дне сознания, завопили, отказываясь гаснуть вместе с остальными. Я больше не могу бежать от проблем и должен сделать хоть что-то.

Я запрыгнул в кузов, глубоко вдохнул и собрался с силами. Резко присел, схватил мешок и закинул на спину. На миг сердце наполнилось гордостью: я делал то, что должен.

«Давно пора», – подумал я и сделал шаг.

Затем второй. Тело затряслось, как старый будильник. В спине что-то хрустнуло. Тело обмякло. Я рухнул на землю вместе с мешком. В глазах потемнело. Провел рукой по голове – измазался в крови.

Сквозь гулкий писк в ушах едва различались сочувственные возгласы рабочих. Картинка перед глазами помутнела, а следом и вовсе погасла.

– Нет денег – нет шапки, Зик. Ты это знаешь.

– Вилли, прошу тебя! Сегодня вечером все верну. Мне очень нужно, – я чувствовал себя жалким попрошайкой.

Вилли бросил на меня свой фирменный оценивающий взгляд. Манерный торгаш, одетый с иголочки. Он больше напоминал модельера из французских фильмов, чем криминального авторитета.

Я знал Вилли почти с юности. Раньше он жил с семьей в Сан-Сити, потом они переехали сюда в поисках лучшей жизни. Хоть он и был барыгой, торгующим отравой, я ему даже сочувствовал. Вилли попал в банду еще подростком после того, как на его глазах в перестрелке погибли родители. Родственников не было, и его отправили в приют, из которого он вскоре сбежал.

Слоняясь по улицам, Вилли присоединился к одной из местных шаек, став её самым молодым участником. Новая грубая «семья» шпыняла его и ни во что не ставила, но он не видел другого пути. Вилли отдавал им всю свою энергию и молодость. Пока ему не исполнилось двадцать два.

Затем в криминальном мире грянул кризис: большинство банд пересажали или перебили. Вилли к тому времени уже считался ветераном. И хотя не отличался ни силой, ни умом, ни особой хитростью, верхушка по достоинству оценила его главное качество – верность. За годы безоговорочной преданности ему доверили важную для такого ничтожного ранга должность: он стал главным распространителем шапки в Мид-Сити – дряни, заполонившей уже полконтинента.

С тех пор Вилли сильно изменился. И неудивительно: его «работа» не могла оставить его прежним. О том, старом Вилли, напоминал лишь безупречный внешний вид да показная вежливость. Остальное поглотила власть.

Он стал высокомерным, вычурным и утратил последнюю крупицу доброты, которую усиленно скрывал в прошлом ради авторитета. Вилли настолько вжился в созданный образ говнюка, что действительно стал им. Теперь он изображал поддельную доброту, для которой в его испорченной властью душе не осталось места.

Я молился, чтобы этот самодовольный упырь сжалился и дал мне шапку.

– Выглядишь ужасно. Что с тобой? – наконец спросил Вилли.

– Неудачная подработка. Перед этим у меня украли последние деньги. Мне нужно заработать сегодня любой ценой. Я пойду на дело. Нужна шапка. Мне нужна концентрация и уверенность. Можно сказать, это инвестиция, – я дрожал от холода, придерживая разбитую голову и стараясь не показывать нервозности.

– Сильное заявление, – Вилли усмехнулся. – Немного пафосно называть «делом» кражу продуктов из супермаркета.

Он поправил воротник и устроился поудобнее на своем бархатном троне.

– Ты ведь завязал после того, как тебя чуть не упекли. Представь, как обидно было бы мотать срок за пару палок колбасы, – он ядовито ухмыльнулся.

– Дорогой колбасы, – попытался я пошутить, но губы задрожали. – Сегодня хочу взять пару бутылок элитного спиртного. Продам скупщикам, вернусь к тебе и расплачусь за шапку.

– А если тебя снова поймают?

– Не поймают! Я не новичок, Вилли. Обещаю, все пройдет как надо. А если не вернусь сегодня с деньгами – поступай со мной, как хочешь, – живот сводило, но я старался говорить уверенно, иначе ничего не вышло бы.

– Я и без твоего разрешения делаю, что хочу, – лениво протянул он.

Затем достал из ящика сигару и покрутил ее перед носом, смакуя аромат. Своим жестом Вилли будто показывал: главный здесь – он.

Задумчиво поглядел в потолок и вдруг спросил:

– Скажи, как вышло, что такой воспитанный и чувствительный парень, как ты, занимается подобным? Ты же даже новости смотреть не мог – слишком нервничал! – он расхохотался, словно гиена, уставившись мне за плечо.

Я чувствовал себя школьником перед строгим учителем:

– Трудное положение, сэр. И отсутствие страха. Искусственное чувство превосходства, подталкивающее идти против системы. Одним словом – шапка.

Он все еще делал вид, что размышляет, явно издеваясь.

– Прошу тебя, Вилли. Я ведь никогда не подводил, – сказал я почти жалобно.

– Так и быть, – резко ответил Вилли, хлопнув по столу.

Подошел к сейфу, который казался игрушечной мини-копией массивной двери хранилища в стене рядом.

– Ты мне всегда импонировал, Зик. Ты отличаешься от прочих наркоманов.

– Предпочитаю думать, что я просто слегка зависимый человек, – неловко усмехнулся я.

– Как угодно, – ответил он. – Только одна просьба: приведи себя в порядок. Смотреть тошно. Такой симпатичный парень – а выглядишь хуже подыхающего пса.

– Да! Обязательно! Спасибо тебе, Вилли, я не подведу! – разом нахлынули радость и облегчение.

Он копошился в сейфе, откуда изредка доносился металлический стук. Я не оборачивался, но затылком чувствовал тяжелый взгляд, который и без того усиливал мое беспокойство во время всего разговора с Вилли.

Наконец он вернулся к столу и протянул мне заветный аэрозольный баллончик. Я словно завороженный потянулся к нему, но Вилли резко отдернул руку.

– Ты ведь все еще дружишь с той красоткой?.. Как ее?

– С Айкой? Конечно. Мы неразлучны, – я не сразу сообразил, к чему он клонит.

– Прекрасно, – он хищно усмехнулся. – Когда идешь на дело, может случиться всякое. Бывают осечки, непредвиденные обстоятельства.

Я сглотнул – от тревоги подступила тошнота.

– Иногда… бывает, но…

– Если не принесешь тройную оплату к вечеру – завтра утром приведешь Айку, – сказал он ровным голосом, покачивая серебристым пистолетом в другой руке. Слишком демонстративно.

Он следил за моей реакцией, но мое лицо не дрогнуло. Отчаяние давно стерло с него все эмоции. Глядя на баллончик, я ощутил, как внутри вспыхнула решимость. Никаких сомнений, никакого страха. Я выхватил шапку из его руки:

– Договорились.

– Чудно. Хороший мальчик, – скривил он губы в своей привычной, омерзительно самодовольной улыбке.

Я направился к двери, разглядывая вычурный интерьер – смесь венецианского музея и дешевого шика. Весь антураж был сделан напоказ. Всё – в стиле Вилли.

– Микси! – крикнул он. – Запомни этого парня. Он нам должен.

Из угла, где стоял трехметровый амбал в бронежилете, раздалось хмыканье. Гладкий череп блестел, будто полированный. Кличка амбала была ласкательной производной от слова «миксер». Я боялся даже представить причину, по которой его так прозвали.

Отпёр защелку и вышел. За стальной дверью начиналась другая реальность: облезлые стены, узкая лестница, ведущая вниз, и мрак.

Я сбежал по ступеням и, не дожидаясь новой волны отчаяния, распылил баллончик на волосы. Пузырчатая смесь мгновенно впиталась в голову, а по телу прокатилась волна эйфории.

Легкой походкой я шел по солнечному проспекту. Вокруг счастливая молодежь, девушки с кавалерами, мамы с детскими колясками, старики, наслаждающиеся прогулкой. Все выглядели довольными и умиротворенными.

За время, что я был у Вилли, гнетущее пасмурное небо прояснилось и стало нежно-голубым. Ярко-желтое светило щедро одаряло землю теплом. Казалось, что прохожие вместе со мной радовались каждому новому вздоху. Мы словно находились на одной волне блаженства. В воздухе витало спокойствие и умиротворение. Никакой вражды, страха и прочей ереси, отравляющей вкус жизни. Всем нам, счастливым людям, было не до этого.

Новая брусчатка приятно пахла свежестью и гармонично вписывалась в архитектуру Двадцать второй улицы. Видно было, что новый мэр старается.

«Наконец-то во главе Мид-Сити нормальный парень», – подумал я. Почему-то я искренне верил в него и даже гордился его заслугами, как своими. Хотя даже не помнил его имени и ничего о нем не знал.

Шапка действовала. Адские муки закончились – мне выдали пропуск в райские сады.

Дамы теперь смотрели на меня не с сочувствием или презрением, а с неподдельным интересом. Некоторые – даже с явным вожделением. Я по-прежнему был одет как грязный оборванец, весь в отрепье. Но теперь излучал непоколебимую уверенность в себе. Она привлекала окружающих, как феромоны сильного самца.

Вот почему зависимые редко обновляют гардероб – им все равно, во что одеваться. Важнее то, как себя ощущаешь. А чувствовал я себя всемогущим.

Мозг работал, как новейший компьютер. Ни заторможенности, ни тумана. Выверено каждое движение, каждый взгляд. Я предугадывал возможные разговоры и реакции людей. Мог найти подход к кому угодно, если бы захотел. Взгляд – твердый, уверенный, излучающий любовь к себе. Люди неосознанно считывают это и подчиняются. Настоящая сила – вот она.

Я уже предвкушал вкус легких денег. Как же просто я выберусь из всех бед! Я был одним из лучших крадунов в Сан-Сити. Тот факт, что меня поймали лишь однажды, – лучшее тому доказательство.

«Использую эти навыки в последний раз, – думал я. – Сдержу обещание Айке, а завтра найду нормальную работу».

Готовый ко всему, но обреченный на успех, я прибыл на место своей миссии.

«Сделаю дело – и в отставку. Неуловимый Зикфрит Нейт пришел преподавать. Учитесь!»

Внутри магазина царил легкий гул: попискивали товары на кассах, приглушенно переговаривались покупатели. Спокойная, умиротворяющая атмосфера. Я бесшумно прятал бутылки элитного алкоголя в глубокие карманы ветровки. Такая ситуация могла у кого угодно вызвать всплеск адреналина, но я оставался хладнокровным, как удав. Уже мысленно прокладывал маршрут до ближайшего скупщика и время возвращения к Вилли.

В голове возникла идиллическая картинка: мы с Айкой вечером за едой и со смехом обсуждаем этот трудный день.

В моих штанах постукивала «зарплата» – эквивалент целого дня усердной офисной работы. Подозрительные взгляды работников меня не смущали. Главное – вести себя уверенно. Спина прямая, подбородок гордо поднят, улыбка открытая. Каждый, кто смотрел на меня, будто заражался энергией и внезапно осознавал: «Жизнь не так уж и плоха».

Дорогу загородил высокий мужчина в черной одежде. С предательской надписью «Охрана». Он схватил меня за шиворот и поднял в воздух. Тогда я окончательно понял – что-то не так. Я огляделся в надежде на ошибку: может, перепутали?

Одна из женщин перед камерами наблюдения напыжилась, властно скрестила руки на груди и сварливо выжала из себя: «Это он». Возле нее, в такой же униформе, сидела вторая.

«И как я их не заметил?»

Я дернул туловищем, выскользнув из крепкой хватки охранника, и бросился к выходу. В его руке осталась моя куртка – вместе с двумя бутылками, спрятанными в подкладке.

Я бежал так быстро и неосторожно, что споткнулся. Бутылки, спрятанные за поясом штанов, разбились. Горячая жидкость с осколками обжигала ноги, отчего я мчался еще быстрее, словно гепард.

Охранник даже не попытался меня догнать. Он был уже немолод и не строил из себя власть имущего. Его лицо не выражало злорадства. Я всегда уважал таких людей – тех, кто не тешит свое самолюбие, обретя крупицу власти. А я повидал много неоправданно зазнавшихся охранников, которые вымещали свою злобу и неудовлетворенность жизнью на мелких воришках. Этот мужчина был не из их числа. Он лишь пошевелил усами и проводил меня с доброй улыбкой, позволяя скрыться. Впрочем, иного исхода быть не могло – с моими-то данными прирожденного бегуна.