Привести себя из прошлой жизни

Однажды мама пошла на работу или по каким-то другим делам. В большой квартире не оставалось никого, кроме меня. Родители снимали тогда комнату в трёхкомнатной квартире. В одной жили мы, в другой жила папина сестра – я помню, как к ней приходили либо парни, с которыми она развлекалась, либо много всяких подруг и гостей. И была третья комната. Там жил мужчина, который нам не родственник. Этого мужчину звали Сергей, мне нельзя было заходить в его комнату. Я не знала, кто он. Мои родители практически не разговаривали с ним. Я думала, что мне стоит его бояться, ведь иначе родители могли бы с ним дружить. Но по какой-то причине этого не происходило. Мне было грустно от этого. Мне нельзя было заходить в его комнату, и из-за этого я даже чувствовала некоторую злость, потому что считала, что мне запретили его узнавать и, соответственно, дружить с ним.

Так вот, мама пошла на работу, а я сидела одна дома. Так случалось не один раз. Мама говорила, что дверь никому открывать нельзя. Голос у мамы был строгий, и я боялась его сама по себе, а ещё было страшно осознавать, что именно этим голосом она мне говорит, что какой-то дядя с улицы может прийти к нам домой и унести меня или ограбить квартиру. Я воспринимала это серьёзно и всеми силами старательно не подходила к двери, ждала момента, когда у меня будет возможность решить – открывать кому-нибудь дверь или нет. И пока я этого ждала, думала о том, насколько правдивы мамины слова: ведь не все мужчины могут быть опасными или ворами. Как же это узнать? В самой нашей квартире живёт неизвестный мне мужчина. Откуда я знаю, может, он как раз и ждал того момента, когда на страже всей квартиры останусь только я – маленькая девочка. Он одной рукой сможет меня куда-нибудь унести, и я не могу не впустить его в квартиру – он же здесь тоже живёт.

Эта ситуация закончилась тем, что мама просто зашла, открыв дверь ключом. Гештальт не закрылся. Я позже поняла, что на самом деле не знала, как дверь открывать, и как работают замки.

Суть в том, что эта ситуация отразилась на моей жизни и на моих отношениях с людьми и с мужчинами. Это повлияло на то, что меня в отношениях привлекали люди, которые были эмоционально скрытными, недоступными, отстранёнными, отшучивающимися вместо ответа, рассказывающими всякие истории и легенды вместо того, чтобы сказать, что чувствуют.

Поэтому сейчас я наберусь всё-таки смелости и «пойду» смотреть свои чувства.

Чувства:

Страх, досада, зависть, бешенство, ярость, злость, истерия, раздражение, уязвлённость, неприязнь, возмущение, оцепенение, испуг, подозрение, тревога, беспокойство, боязнь, унижение, растерянность, вина, стыд, подвох, горечь, скорбь, лень, отчаяние, душевная боль, безнадёжность, отчуждённость, потрясение, скука, безысходность, печаль, ликование, оживление, ожидание, умиротворение, увлечение, любопытство, нетерпение, очарование, вера, смирение, разочарование.

Затем возникли состояния: апатия, безвыходность, неполноценность, недовольство, вредность, огорчение, нетерпимость, вседозволенность, тупик, усталость, безразличие, подавленность, холодность, равнодушие, отверженность, принуждение, холодность.

Знаете, там и тогда, в этом ожидании, где-то в глубине мозга, блуждая в своих размышлениях, я простроила такую цепочку: если может прийти плохой человек, который меня заберёт и что-то украдёт, то так же может прийти и хороший человек, который заберёт меня в хорошее место и что-то подарит… Мы же не можем знать.

И когда мы познакомились с моим мужем – так и было! Он подарил мне футболку. Это настолько «зашло» в мою душевную пустоту и самый абсурдный вариант исхода событий, что где-то в очень далёком раннем эмоциональном мозге я ему доверила свою жизнь и всё тело – без раздумий и переживаний отдала.

Мысли:

Мама меня не может бросить, я ей верю (но сомневаюсь и ищу доказательства) – она же уже была здесь со мной, у неё здесь вещи, она здесь живёт. А может быть, она уже в другом месте живёт? Я видела, как она веселится с подругами, ей там хорошо, я не смогу её задержать, если она решит меня оставить. Возможно, я здесь полностью одна и останусь в одиночестве надолго, возможно, останусь здесь на всю жизнь, возможно, сюда больше никто не придёт. Я злилась и ощущала бессилие.

Голос внутреннего критика:

Твой страх тебя сведёт с ума. Ты остынешь и умрёшь. У тебя просто не останется сил, тебя измотает твоя же собственная компульсия. Не чувствуй, не верь! Не сомневайся! Ты можешь полагаться только на себя.

Голос внутреннего ребёнка:

Ведь я же так умру. Я ведь умру в этой пустоте и холоде. Здесь никого нет. Правда в том, что здесь никого нет. Со мной рядом никого, и мне очень страшно. Мне очень страшно, когда рядом со мной нет никого. Мне даже не голодно, и холод я могу терпеть, мне просто очень больно – мне темно и страшно. Я осталась одна. И это ужас, который случился со мной.

Голос любящего родителя:

Твой мозг использует режим выживания, и поэтому ты не видишь меня, но я всегда с тобой, и я знаю, что ты веришь мне. Я присматриваю за тобой.

В теле:

Мурашки холодом пробегающие, то скатываясь с правой брови вниз к левой, то поднимаясь по краю левого ребра, напоминая мне о том, как больно я его зажала. Боль в переносице. Хочется поплакать, но поплакать некому, все мои слёзы пропадут в пучине пустоты, и я не смогу себя остановить и успокоить, я просто умру от бессилия.

Черты выживания, которые я приобрела в этом опыте:

– Люди – опасные существа, им нельзя верить, полагаться можно только на себя.

– Я стала искателем одобрения и похвалы, когда выхожу из изоляции, и выхожу я из неё только за этим.

– Меня пугают эмоции других людей, я не отличаю пустые угрозы от реальной опасности.

– Я очень хочу стать алкоголиком, но это так же мне недоступно, как и не доступно разрешить себе чувствовать все свои эмоции и переживания – я боюсь, что не выживу.

– У меня чрезмерно развито чувство ответственности за других. Ведь если я сумею позаботиться об их эмоциональном состоянии – тогда я останусь в живых, меня не изобьют, не накажут, а ещё одновременно я должна быть внимательна к изменениям, ведь в любой момент ситуация может измениться, и тогда мне понадобится изучать эмоциональные причуды ещё и других людей. Чувствую бессилие каждый раз и ожидаю, что когда-нибудь ошибусь и наказание настигнет меня. Или смерть. Я её приняла, и поэтому не планирую жизнь, я хочу всего лишь переждать это время и дождаться того момента, когда смогу принять единственно верное решение. Определить – от каких людей и ситуаций отказаться, а какие принять в свою жизнь. А какие выбрать и пригласить… А кого здесь просто увидеть.

Я хочу увидеть в этом мире себя. Я хочу увидеть, что мне спокойно среди людей, я хочу увидеть, что могу им доверять. Я хочу увидеть, что могу расслабиться, я могу быть спокойной во многих вещах, я могу все дела делать со спокойствием, знанием того, что имею право и верой в то, что что-то из этого у меня получится!

Я хочу этого.

Голос Высшей силы:

Иди, я даю тебе пути и способы жить и чувствовать себя так, как ты этого желаешь.

После разбора этой ситуации ко мне стали приходить новые вопросы, обращённые от моего внутреннего ребёнка, живущего в этой ситуации, к миру:

«Как же я буду жить в этом мире, если мои родители не смогли меня от него уберечь, и мне пришлось самой себя охранять теперь? Как же мне там действовать, если они сказали мне закрыть дверь от внешнего мира? Как я смогу жить, когда выйду в мир? Как же я останусь там живой, если выйду за эти двери одна? Я никогда не узнаю этого, если буду ходить по миру со своими закрытыми дверьми.»

Лучше мне их отпустить. Эмоциональная суета, как способ моего мозга жить.

Выводы и суждения о мире, сделанные по итогам проживания одной детской ситуации часто сбивают меня с толка, и мой внутренний ребёнок кричит и визжит, если его рассказ кто-то или что-то останавливает, так как он верит в то, что если этим мыслям не дать быть выраженными в мир, то он умрет. Ему кажется, что это его последний импульс к жизни и последняя возможность сохранить свою жизнь и продолжить её в этот мир, без этого, жизнь этой части меня останавливается и я с любовью позволяю ей проявляться, сопровождая её своим терпением и заботой.

Собираю правду из обрывков своего детского фильма и это единственный путь к правде – склеить то, что есть.

Следующая ситуация сформирована ощущениями и мыслями, которые можно назвать эмоциональным опьянением:

Ужас – когда кто-то выбирает меня.

Вина – когда я этого не хотела выбирать.

Мне очень страшно. Я думаю, что у меня нет права выбирать свои интересы. Все мои интересы обусловлены травмой, они связаны с тем, что в моём детстве надо мной творилось грубое бесчинство. Стараясь быть вежливой к тому, что мне не нравится, в чём я сомневаюсь или чего не хочу видеть в своей жизни, я всё ещё нахожусь в ситуации, когда дома и на улице, я встречаю своих властных родителей в каждом встречном человеке и я продолжаю с ними взаимодействовать из стратегий выживания – либо сдаваться, либо нападать.

Я чувствовала, что у меня нет права выбрать открывать или не открывать те самые двери. Сейчас я наслаждаюсь тем, что есть люди, которые, как и я, знают это чувство – быть взаперти теперь уже своим собственным разумом.

Ужас – каждый раз, когда я видела свою семью; вина – оттого, что я хочу променять их и быть с другими.

Однажды утром я проснулась, почувствовав лёгкое напряжение в теле, а мысли искали, куда и как мне применить себя в первую очередь. Вдруг я остановилась и вспомнила фразу, которую слышала на одном из собраний: «Не я для программы, а программа для меня». Эта мысль меня взбодрила, и попыталась распространиться на все жизненные ситуации и моменты неопределённости, смещая установку «надо правильно» на просто – живи. Когда я это заметила – всё прекратилось. Обычно по утрам мне «надо» было идти на собрания, а сегодня я быстро решила пропустить их, оправдав это желанием отдохнуть после насыщенного и напряжённого дня.

Мой внутренний ребёнок сказал: «Да разве можно сегодня быть более расслабленным только потому, что вчера перенапрягся? Если так, то выходит закон – понервничал хорошо, теперь можно отдохнуть, а это ведь не то, чего мы хотим». У меня очень умный внутренний ребёнок, и я слышу его голос, когда отодвигаю внутреннего «диктатора жизни». Тогда мы вместе можем исследовать, что имеем в настоящий момент и чего хотим привнести в свою жизнь.

Сегодня для меня важно укрепить связь с любящим родителем, и для этого у меня есть задание, которое нам нужно выполнить. Мы хотим сильного внутреннего любящего родителя и заботы о себе.

Я написала некоторые мысли, и знаешь, что меня выбило? То, что я этим не поделилась. У меня сбился процесс, как правильно это оформить – я считаю, что в любом случае сделала это неверно, потому что никто не посмотрел на мои записи и не сказал, что их нужно было оформить именно так. Как будто этот страх остался со школы – я помню, когда я очень боялась свою учительницу начальных классов.

Ситуация:

Мне было около 11 лет. В нашем классе в деревне, где жила бабушка, училось всего семь учеников. Моя подруга, которая почему-то сидела с другой девочкой, забыла ручку или у неё она закончилась. У меня была запасная ручка, возможно, даже небольшая пачка. Я дала её подруге. Сейчас эта ситуация вызывает у меня злость, возможно потому, что наша дружба сократилась. Я решила помочь ей и дать свою ручку, считая себя особенно бескорыстной и преданной благополучию других. В целом я была довольна и гордилась своим великодушием.

На перемене девочка, сидевшая с моей подругой, сказала мне жалко-спасительным голосом: «Да она твою ручку грызёт! Ты дала ей свою ручку, а она её не ценит и грызёт». Мне стало злобно и стыдно за то, что я не позаботилась о себе и своих вещах. Мне стыдно, что об этом сказала другая девочка, это воспринималось как упрёк в моей способности любить и беречь себя, свои ручки и подруг. Я забрала ручку, когда подруга ушла на перемену, а когда она вернулась и вместе с учительницей начали её искать, я сказала, что, может, мальчики решили пошутить и спрятали её. Тогда учительница подошла и шлёпнула меня по затылку ладонью.

Чувства:

Вседозволенность, раскаяние, отчуждение, разочарование, потрясение, гордость,

уважение, любовь к себе, взаимовыручка, надежда, застенчивость.

Мысли:

Ну всё-таки я молодец, что защитила свою ручку, пусть и обманом, но мне не нравится, когда меня не ценят. Все плохие: подруга какая-то странная – почему она дружит с той девочкой, учительница – ужас, мальчики – вообще никуда не годятся, хоть бы кто-то заступился. Дома, скорее всего, полное одиночество – мне негде разделить и радость, и тот подзатыльник, который получила сегодня. Я чувствую огромную сломленность.

Внутренний критик:

Ну всё, теперь ты одна из них – преступников, обманщиков, нарушителей. И хоть тебя никто там морально не изнасиловал так, чтобы ты захотела перестать жить, я этим займусь.

Внутренний ребёнок:

Ну вот. Несмотря на то, что я защитила свою ручку, я оказалась в ужасном положении. Мне некому верить, меня некому защитить, у меня почти нет друзей, и я – совсем не друг для кого-либо. Печаль, апатия.

Пошла на природу – отрешаться от людей и изолировать себя. Поэтому подумала, что сад и копка картошки, которые активно велись в деревне, – это мой приговор. Меня никто никогда не полюбит, со мной никто не захочет дружить. А стыд настолько силён, что я задыхаюсь.

Любящий родитель:

Мне жаль, что в такой ситуации рядом никого не было и никто не мог рассказать тебе, в чём дело, и никто не разделил с тобой твоих чувств. Выбравшись из этой ситуации, ты чувствуешь смысл происходящего и «держала эти чувства внутри только для того, чтобы однажды увидеть их, а не для того, чтобы руководствоваться ими в жизни». Ты молодец, что решилась заглянуть в эту ситуацию и поделиться чувствами. Я принимаю тебя. Я рада видеть тебя счастливой и свободной.

Черты выживания:

– Мы безответственны и эгоцентричны. Гипертрофированная самооценка мешает нам видеть собственные ошибки и недостатки характера.

– Мы отрицаем свои травмы и подавляем эмоции, выражая лишь те чувства, которые сами себе придумываем.

– Мы отрицаем влияние семейной дисфункции или вообще признание её существования.

– Мы ведём себя так, будто совсем не похожи на зависимых людей, которые нас воспитали.

– Мы стали искателями одобрения, утратив способность быть собой.

– Мы путаем любовь с жалостью и склонны любить тех, кого можем жалеть или спасать.

Действия:

Я попыталась тогда рассказать бабушке, но она сказала что-то вроде «тебе показалось».

Механизм покидания себя:

Закрыться, изолироваться, не говорить о своих потребностях в принятии и понимании, считать себя одиночкой, чтобы не испытать снова боль непринятия и непонимания.Все мои нынешние чувства развились в противовес той мощной душевной дыре, которую я ощутила, будучи в возрасте 2,5 года.

Сегодня я посмотрела фильм, который всколыхнул во мне эти воспоминания. Этот фильм называется «Взаперти», это жанр ужас/детектив, и обычно я не решаюсь смотреть ужасы, а этот был в рекомендациях к просмотру в чатах ВДА.

Я ощутила понимание к самой себе – почему я решила заблокировать и свои чувства, и свои воспоминания. В этот момент, кажется, показался мостик, соединяющий меня с собой же, соединяющий мой выбор с моими чувствами. Я никогда не винила себя в том, почему моя жизнь не такая прекрасная и сверкающая, как бы мне хотелось, а сегодня я поняла, как больно мне такую жизнь даже в мыслях планировать. Как больно мне планировать всё, что сулит мне отношения с людьми. А это всё – чем в этой жизни, в принципе, можно заниматься: отношения на работе с коллегами, отношения с родственниками, отношения с партнёром, с которым я выбираю жить свою жизнь, отношения даже с теми, кто просто поставил мне лайк или написал комментарий, отношения с человеком, который в магазине пробивает оплату за хлеб. Вся жизнь состоит из отношений, и внутри себя я сетовала на то, почему меня заставили жить. Что я такого плохого сделала, что оказалась в этой жизни? Или какие такие мои качества жизнь хочет, чтобы я поставила на передний план, потому что эта жизнь сама с собой не справляется и хочет видеть меня в своих помощниках? Кто начал жить эту жизнь? У кого мне спросить о том, что нужно сделать, чтобы она наконец завершилась? Я чувствую себя нужной в этой жизни, я знаю, что могу приносить пользу абсолютно всем, но сколько пользы я бы ни приносила – проблемы всё равно есть, а значит, я ничего не решаю. Так зачем же было меня сюда тащить?

Это всё то, что говорит внутренняя часть меня, которая оказалась взаперти семейных событий, о которых мне трудно вспоминать, о которых мне трудно говорить, в которых мне всё ещё страшно себя чувствовать. Я знаю, что все части меня адаптировались и научились жить так, как это делают все остальные. Но самая важная, самая живая и истинная часть меня когда-то передала свои «жизненные полномочия», передала все свои потребности, желания и способности к творчеству и созданию чего-либо в «надгробную плиту», защищающую свой труп от забавляющих кого-то насмешек. Таким образом я стала холодной, мёртвой, мраморной плитой, лежащей над смутным образом своего внутреннего ребёнка. Я сделала этот выбор так давно, что и не знаю теперь – жив он или мёртв, к нему так долго не проникало каких-либо чувств, что я боюсь встать с этой плиты и увидеть всё то, от чего хотела его защитить. Я останусь беззащитна перед этими чувствами, я останусь один на один со своим маленьким телом. Я боюсь, что эти переживания убьют моё тело или увеличат его в размерах в моём желании спастись от чувств едой. В любом случае, убьют они моё тело или сломают его, я больше не хочу сдерживать их. Я ощущаю бессилие, моё тело ощущает боль. И только пропуская через него эту боль, только чувствуя её и отличая своё тело, я верю, что становлюсь свободнее. Я словно контролёр, который раньше занимался тем, что решал – кого «пускать на бал», то есть в ощущения, а кого нет, а теперь он увидел, как ломает судьбы всех то, что я решаю, кому быть, а кому нет, как это порождает много ссор и споров среди тех, кто желает «попасть на бал», среди тех, кто хочет жить, кто хочет, чтобы его увидели, кто готовил всю ночь костюм, как и все остальные или кто получил свой костюм от прабабушки, которая уже давно умерла, но который хранит в себе память, любовь, заботу и жизненную энергию всего впередиидущего рода… Кто я такой, чтобы это течение вдруг прекратить? Кто я такой, чтобы запретить жить чему-то внутри меня?

•Я тот, кто усомнился в том, что мне хватит энергии, чтобы пройти через это.

•Я тот, кто усомнился в том, что мне будет достаточно жизни, чтобы через это пройти.

•Я тот, кто решил, что мне всего мало и жизнь не способна искупить свою вину передо мной.

•Я – упирающийся маленький ребёнок, который боится забыть самые важные слова в момент своего выступления. Я считаю, что не способна искупить вину за тех, кто создал мою жизнь. Я просто несу свою жизнь, с тяжкой мыслью о том, что кто-то мог бы сделать это лучше, чем я, кто мог бы справиться с жизнью лучше меня. Мог бы, если бы ему повезло иметь такой шанс и другие обстоятельства. Если бы мне повезло иметь другие обстоятельства, чтобы унести свою жизнь. Если бы мне повезло найти для этого свои ноги, чтобы убегать, если бы повезло увидеть свои руки, чтобы отталкивать опасности, если бы мне повезло научиться выбирать, куда направлять свой взор и чему следовать, если бы мне повезло знать, кому верить есть основания, а кому нет.

Я чувствую свою вину, свою жалость к себе, я чувствую своё собственное забытое желание притвориться инвалидом, чтобы образу смерти не было интересно со мной сражаться. И я так поверила в этот образ, в его силу, в его правду, что забыла, какой я была без него. Там внутри, по правде, на самом деле, стоящая перед жизнью и доверяющая ей. Смотрящая без страха, без упрёка, чувствуя свои силы и тело, чувствуя чувства и желания защитить, заступиться.

Как в этой суете мыслей из прошлого и мыслей о неудавшемся будущем можно определить своё настоящее, происходящее здесь и сейчас? Это невозможно без светлого образа будущего. Каким бы ни было прошлое – нельзя брать его в будущее.

В своё будущее нужно брать веру в то, что обстоятельства сложатся наилучшим образом и даже если что-то не получится, то получится что-то другое, как-то иначе, но что бы ни случилось, это составит ступень для следующего важного шага.

В своём прошлом я была фотографом, это то, чем я зарабатывала деньги, когда у меня была поддержка от мужа. Без этой части своей жизни я – совершенно другой человек. Я – тот человек, которому уже не интересно смотреть на мир через объектив фотоаппарата и молча наблюдать за тем, что вижу в нём, ощущая в самом неприятном случае своё бессилие. Это бессилие похоже на то бессилие, которое я ощущала, смотря на мамину жизнь и на всё, что в ней происходит, на её действия и способы проживать ситуации, в которых она находится. Я заметила, что с такими же глазами смотрю на мир и людей вокруг, и, хотя, по большому счёту, я рада, когда они рады, в глубине души я совершенно не согласна с тем, как они поступали, чтобы прожить свою жизнь.

Для меня это есть открытие сегодняшнего вечера. Только что я хотела отказаться от своей работы фотографа, потому что посчитала, что она уже слишком мала для меня. И в то же время для того, чем занимаюсь сейчас – исследование человеческого пути, коучинговое ведение людей – это то, в чём ещё слишком мала я.

Это состояние знакомо мне. Я познакомилась с ним в очень раннем возрасте, когда мне было 2,5 года, где я пыталась решать проблемы своих взрослых родителей. Я поняла, что для занятия «своими» делами, такими как рисование и творчество, я уже имею слишком большой жизненный опыт и ещё совершенно недостаточный для того, чтобы заниматься решением тех вопросов, которые я уже вижу в своём маленьком, но ёмком на чувства мирке. И те способности, которые у меня есть, – их недостаточно ни для того, чтобы помочь себе прожить и принять свою жизнь полноценно, ни для того, чтобы как-то помочь с этим другим.

В чём же тогда может состоять моя реализация теперь?

Это хороший вопрос. Как я недавно прочла в одном путеводителе: «У нас не только много частей внутри нашей внутренней семейной системы, но также и много внутренних детей, причём разного возраста и опирающихся на разный жизненный опыт». А мне – соединяющей эти части в единую меня – важно видеть и наполнять абсолютно все эти части внутри себя. Абсолютно все. И, поэтому, мне важно быть и фотографом, который фотографирует туристов с пингвинчиками, знающим внутри себя, что он способен на намного большее, чем создание цветных картинок с улыбками и пингвинчиками, и тем мудрым коучем, об которого люди смогут отражать части своей личности, изучать и принимать их.

Сейчас, работая по программе и отвечая на вопросы, я, кажется, в который раз ощутила такое состояние, когда то, что было, уже не работает, а как наполниться по-другому – ещё не знаю. Я открыла в себе внутреннего ребёнка, который рисовал рисунок специально для любящего родителя, а потом перестала ощущать, что структура любящего родителя вообще существует, стала ощущать страх, самокритику, осуждение себя. И, мне кажется, что в этот момент у меня появилась такая потребность, которую я пропустила (которую, как будто, пропустил мой любящий родитель, и из спокойного и любящего он стал чувствовать себя виноватым и критиковать внутреннего критика за слишком большие и неизвестные потребности).

Момент превращения считаю ключевой находкой. Внутренний ребёнок почувствовал тревогу, когда стал искать изъяны в своём рисунке. Похоже, это момент для того, чтобы любящий родитель проявился и поддержал внутреннего ребёнка, похвалив его за его видение и творчество, за его действия и старания.

Я сильно осуждаю себя за то, что в ответ на то, что я не могу что-либо найти, у меня проявляются матерные слова в голове, осуждающие волю случая. Я устаю. В действии я одержима успехом и идеальностью его исполнения, идеальностью движения каждого действия. Каждого действия, такого как вся жизнь. Действие, как вся моя жизнь, – я изучаю себя, проявляя и проживая каждую частичку боли, которая со мной случилась и продолжает случаться. Я выбираю становиться сильной тогда, когда это нужно. Кажется, это всегда было нужно только мне. Стать сильной, чтобы не увидеть, как я на самом деле рассыпалась в один из многих подобных моментов в детстве. И продолжаю отрицать, я продолжаю бороться с этими внутренними монстрами, заполняющими всю мою голову. Я думала, что каждый раз упускаю вариант, наиболее оптимальный для меня, желательный, правильный. Тот, где всё, что нужно, сошлось бы воедино.

На данный момент я нахожусь в слиянии со всей моей семьёй. И новый персонаж моей внутренней семьи – это «приёмный родитель». Он очень холоден и отпускает только мерзкие шутки: гадкие, с сарказмом, с жестокостью, с отрицанием всех детей в моей семье. Это примерно как тот мальчик в школе, который был придирчивым к девочкам, дразнился. Я считала, что с ним невозможно подружиться, но у меня не было варианта обезопасить себя от него, поэтому я была вынуждена подстраиваться. Я была вынуждена вырабатывать к нему интерес, чтобы занять его внимание и чтобы он забыл о том, что собирался быть жестоким. Лучше всего работал интерес либо к его личности, либо к тому, что интересно ему.