Мне нужно одно желание

– Значит, ты чувствуешь то, что чувствую я? – не хотела обсуждать ничего подобного, но в итоге сама задаю вопрос на эту тему. Мне правда интересно – ведь он не в первый раз говорит об этом.

– Не совсем. Скорее, я чувствую яркий всплеск твоих эмоций, не всегда понимаю, что это означает. Я еще не до конца тебя понимаю, но работаю над этим, – отвечает он, и я невольно улыбаюсь.

– Когда следишь за мной? – уточняю, поднимая бровь.

– Когда ты так говоришь, я чувствую себя каким-то маньяком, – смеется он, и я не могу сдержаться.

– Ты и есть маньяк! – заявляю, и мы оба останавливаемся, смотря друг другу в глаза, а затем начинаем смеяться.

Чувствую такое внезапное облегчение – и совсем не переживаю, что наружу вырвался мой смех гиены. Как бы я ни опасалась многих людей, этот человек совсем не вызывает у меня тревоги, даже с учетом того, что он появляется там, где его совсем не ждут. Если он и правда маньяк, то, наверное, даже не так грустно, если мою никчемную жизнь заберет такой красивый и светлый человек.

Наш смех прерывает завывание кита, выброшенного на берег. Но так как рядом с нами нет ни берега, ни кита, я понимаю, что это мой живот – и он тоже это понимает. И снова спасибо Амелии – если бы я нормально поела дома, то избежала бы многих проблем сегодня.

– Ты голодная? Можем перехватить что-нибудь по пути, – предлагает он с лукавой улыбкой, сунув руки в карманы, и вновь двинулся вперед. Теперь уже я поравнялась с ним, не пряча свой взгляд.

– Есть на ночь вредно, – бормочу, но он только фыркает.

– Кто это сказал? Покажи мне его, и я съем перед ним ведро острых крылышек самой глубокой ночью, – заявляет он, и я снова рассмеялась, поправив съехавшие очки.

Знаю, что он говорит все это, чтобы подбодрить меня – и у него это прекрасно получается. Мы останавливаемся у уличного ларька, где продаются различные сэндвичи. Адам сам берет два сэндвича со свининой и сам же расплачивается. Протягивает один мне, а от второго откусывает большой кусок, совершенно не переживая за лишние калории. Хотя не похоже, что в его теле они вообще есть.

– Мне казалось, ты говорил, что у тебя кончились деньги, – говорю я и тоже откусываю. Боже, как же это вкусно. Такой сочный и насыщенный. Еда, я люблю тебя!

– Да, поэтому я стал подрабатывать. Люди охотно прощаются со своими деньгами, когда им в чем-то помогаешь, – отвечает он, и я прищуриваюсь.

– Эй, ты же не делаешь что-то незаконное? – если он связан с чем-то таким, то связываться с ним точно не хочу. Потом проблем не оберешься, как в каком-нибудь романе про мафию. Читать такое люблю, но оказаться в подобной ситуации точно не хотела бы.

– Хм, даже не знаю. Помочь вынести строительный мусор считается незаконным? – спрашивает он довольно невинно, но в итоге усмехается, будто показывает, что и без меня прекрасно знает, как нужно честно жить. Как вообще человек, не имеющий прошлого, может это знать? На заводе по изготовлению чудес это базовые настройки? Почему тогда обычным людям такое не дают? Приходится полжизни учиться оплачивать счета, готовить и как правильно найти работу, чтобы на тебе не ездили.

– Адам, ты слишком хороший для этого мира. И да, я говорю это, совсем не зная тебя. Но мне так кажется, – признаюсь, и он улыбается.

– Я могу считать это комплиментом?

– Считай, что это констатацией факта, – и вновь откусываю кусок, но уже побольше. Перед Адамом даже есть не стыдно – он не смотрит в рот и не дает непрошенных советов, да и сам уже практически расправился со своим сэндвичем.

– Как девушка, живущая миром книг, может быть настолько неромантичной? – тянет он это с каким-то недовольством, и я вновь отмечаю, что он знает слишком много.

– В реальной жизни не бывает как в книгах. И мы с тобой не на свидании. Ты провожаешь меня до дома после не самой удачной посиделки, – напоминаю ему, но он вдруг задает вопрос, от которого я чуть не подавилась:

– А ты хотела бы, чтобы было свидание? – он смотрит на меня своим непроницаемым взглядом, и я смущенно уставилась на него, пытаясь понять, шутит ли он.

– Дурак, – бормочу я и ускоряюсь, чтобы не идти с ним наравне, чтобы не показать, что его вопрос заставил меня приятно волноваться.

– А вот этот уже точно не комплимент! – смеется он, догоняя меня.

– Все еще констатация факта, – тихо усмехаюсь и кладу последний кусочек в рот, наконец-то нормально и вкусно поев. К счастью, Адам не повторяет свой вопрос – я бы опять его проигнорировала. Где это видано, чтобы такой, как Адам, и такая, как я, ходили на свидания? С его стороны это выглядело бы как благотворительность для ущербных.

Мы остановились у моего дома, но я не спешила уходить. Да и он, кажется, тоже. Стояли друг напротив друга: я смотрела вниз, а всем нутром чувствовала, что он смотрит на меня.

– Как ты хочешь помочь мне измениться? – все же спрашиваю, не понимая его взгляда. – Какой у тебя план? Просто выслушаю его глупый план и уйду – ведь прекрасно знаю, что тут ничего не поможет. Сегодняшняя ситуация наглядно это показала: люди видят то, что хотят, и прямо мне об этом говорят, а я ничего не хочу делать, чтобы изменить это.

– Не знаю, у меня нет плана, – отвечает он, и я все-таки поднимаю голову, уставившись на него во все глаза.

Серьезно? С таким подходом он хочет меня убедить? Да он шарлатан в мире мужчин, исполняющих желания! Как оформить возврат?

– Просто буду поступать, как чувствую. Ты же человек, а не прописанная программа. Никогда не знаешь, что ты выкинешь. Но поверь – я справлюсь. Мы вместе справимся, – улыбается он, показывая свои зубы и небольшие клыки, и я таю от его улыбки. Кажется, он уже прощупал, как легче всего ко мне подобраться. Мой мозг перестает функционировать, когда он такой.

Немного раздраженно выдыхаю и отворачиваюсь от этого гипнотизера. Пинаю камушек, хотя хочу так пнуть свою голову – потому что собираюсь принять самое глупое решение в жизни. Но мое желание не исполнится, если я так и продолжу прятаться. Я не начну жить, если не откажусь от обычного существования.

– Пойдем попьем чай и обсудим хоть какой-то план, хренов ты стратег, – бросаю это так небрежно и направляюсь в дом, хотя сама в итоге улыбаюсь. Пусть думает, что я все еще сопротивляюсь.

– И это снова не комплимент, – усмехается он, отправляясь следом за мной.

Но я улыбаюсь еще шире. Потому что впервые за долгое время я сама выбрала не убегать. А это уже шаг. Пусть маленький, пусть неуверенный – но шаг. И это важно. Важно, что я не осталась одна. Важно, что он здесь. Важно, что я позволила себе надеяться.

А надежда – это уже начало. Начало чего-то нового. Начало меня.

Глава 10.

Ставлю две чашки с чаем на стол и сажусь напротив Адама. С ума сойти – на моей кухне мужчина, и не абы какой, а самый сексуальный из всех, что я только видела. И самое главное – копия моего темного принца. Время близится к десяти, но я совсем не смущена его присутствием. Вернее, смущена, но в другом смысле. Сложно объяснить, как можно ни с того ни с сего начать чувствовать себя с человеком в безопасности. Адам – олицетворение слова "комфорт", и, думаю, со мной согласится любая женщина.

Его руки обхватывают кружку, и он делает глоток, пристально смотря на меня. А я то и дело отвожу взгляд – не могу так долго держать зрительный контакт. Наверное, он это замечает, потому что его улыбка становится более открытой.

– Смешно тебе? – хмыкаю я, все еще не приступив к чаепитию.

– Прости. Забавно наблюдать, как ты беспалевно разглядываешь меня, – отвечает он, и в его голосе звучит легкая насмешка.

– От такой ослепляющей красоты глаза должны отдыхать, вот и отвожу, – в моем тоне звучит язвительность, но он издает тихий смешок и вновь отпивает чай.

Наконец и я берусь за ручку кружки, делая небольшой глоток.

– Так что по поводу плана? – он подается немного вперед, а в его зеленых глазах заплясали озорные искорки. Он что, дурачиться собрался? Ведь мы обсуждаем серьезные вещи.

– Это ты у меня спрашиваешь? Вообще-то это твоя миссия, а не моя. Я просто содействую тебе, – пожимаю плечами.

– Твоя правда. На самом деле я хотел бы узнать о тебе побольше, а там уже проще будет прийти к какому-то плану, – говорит он, и я чувствую, как внутри что-то сжимается.

– Я думала, ты знаешь обо мне все, – в моем голосе даже послышались нотки разочарования. Что это за чудо такое, если оно не всеведущее?

– Я знаю то, что лежит на поверхности. А мне нужно что-то глубже, – отвечает он, и я невольно хмурюсь.

– Копаться в моей душе собрался? Нет уж, работай с тем, что есть, – отрезаю я, и он тихо вздыхает.

Видимо, не самая легкая задачка. Если он сдастся и все бросит, я даже не удивлюсь. Но интересно, как далеко Адам сможет зайти. Интересно, сколько он готов вытерпеть от меня, прежде чем исчезнет. Или, может, он и правда не исчезнет? Может, он останется, даже если я не изменюсь?

– Надо решить, когда и как мы будем встречаться. А я придумаю, чем мы будем заниматься, – говорит Адам, откидываясь на спинку стула.

– Ты можешь остаться, – выпаливаю я так быстро, что мы, кажется, одинаково удивляемся сказанному. Чувствую, как на моих щеках появляется румянец, и прячу взгляд в кружке, разглядывая поверхность чая. – У меня есть диван, тебе негде остановиться. Это логично. Но если ты что-то не то сделаешь…

– Ирэн, я бы никогда не обидел тебя, – прерывает он меня мягко. – Я здесь не для этого. И твое предложение неожиданно, но очень удачное. Спать на скамейках не очень удобно, и частенько выгоняют.

– У тебя есть какие-то вещи? Мы можем забрать их и отнести сюда. Ты ведь переодевался, – предлагаю я, все еще не поднимая глаз.

– Да, мой рюкзак в месте, где я ночевал последние два дня. Можем завтра его забрать. Спасибо, Ирэн, – говорит он, и его пальцы барабанят по столу. Я соглашусь на все, если он будет предлагать мне с этой улыбкой. Хочется пальцами коснуться его ямочек, но я никогда не решусь нарушить чье-то личное пространство, так как сама бы этого не оценила.

– Но я работаю с самого утра, много говорить приходится. И частенько играю допоздна, так что я не лучший сожитель. А еще я совсем не готовлю. И не знаю, храплю ли я или нет, давно ни с кем не ночевала в одной комнате, – загибаю пальцы, чтобы наглядно показать ему, как будет тяжело и некомфортно. Но уже по бойкому взгляду вижу, что его это совсем не напугало. Непробиваемый.

– Я сам умею готовить… Вернее, мне так кажется, за эти дни не приходилось пробовать. Могу приготовить завтрак, и мы в этом убедимся, – улыбается он, и я не могу сдержать улыбку в ответ.

– Было бы из чего, я не покупаю продукты. Но подумаю над твоим предложением. Если это правда, то сэкономит мои деньги, и так ты сможешь компенсировать свое проживание здесь, – для пущего эффекта поправляю очки.

– Договорились, меня это устраивает, – отвечает он, и его улыбка становится еще шире. И я тоже не могу сдержаться.

Не знала, что улыбка может быть настолько заразительно.

Мы вместе выпили чай, кружки я бросила в раковину – пусть постоят до утра – и повела Адама в свою комнату. Стало неловко за беспорядок, но я уже смирилась с тем, что он увидит многое неопрятное во мне. Хотя если бы знала, что приведу его сегодня домой, то точно бы прибралась.

Но он не замечает ни разбросанных вещей, ни кучи кружек на столе. Вместо этого он берет со стола мой рисунок. Мое сердце делает кульбит. Подруги видели мои рисунки, но сейчас словно заглянули во что-то очень личное. Ведь на рисунке он видит себя.

Адам поворачивается ко мне, и во взгляде я читаю вопрос: "Почему я?"

– Не подумай ничего такого, но я рисую тебя… лет с шести. Не знаю, как так вышло. Давай тоже отнесем это к чуду, – открываю стол и достаю папку со всеми рисунками темного принца, показываю их ему.

Конечно, самые первые рисунки больше похожи на возню, и там он не узнает себя. Но начиная с десяти лет рисунки становятся более аккуратными. Адам молча рассматривает их, так внимательно, что мне становится еще более неловко.

– В детстве я говорила, что это темный принц из Мрачного Королевства. Не знаю, откуда это пошло, но я рисую его каждый год. Поэтому я так бурно реагировала на нашей первой встрече. Ты один в один он, – объясняю я, наблюдая за его реакцией.

Молчание. Он вновь разглядывает самый свежий рисунок. Будет ложью, если я скажу, что последний рисунок не вдохновлялся его образом. Ведь он может увидеть, что раньше не было родинки и крапинок в глазах. Но он ничего не говорит по этому поводу, лишь выдает ласковое

– Спасибо. Это очень красиво.

– Считай, что сделал комплимент сам себе. Ведь это ты очень красивый. Это, кстати, констатация факта, – тихо усмехаюсь и, собирая рисунки обратно в папку, наблюдаю, как он продолжает разглядывать рисунок в рамке.

– Почему ты не выкладываешь свои работы? Не буду говорить, что у тебя талант. Я наглядно увидел, что это многолетний труд. Это должны увидеть другие, тебе нужно развиваться в этом, – говорит он, и я пожимаю плечами.

– Творчество не прокормит. Да и я слишком нерешительна для подобного. Мне нравится рисовать в стол. Пусть так и остается.

Адам недовольно поджимает губы, но, как и всегда, не настаивает. Мне очень нравится эта его черта. Вот бы Амелии поучиться. Он отходит от стола, а я пока убираю папку, а затем начинаю собирать кружки со стола, чтобы сделать хотя бы иллюзию порядка.

– Нет ничего невозможного для того, кто пробует, – раздается за моей спиной.

Я оборачиваюсь и смотрю на него, прижимая к себе кружки, а он снова одаривает меня теплой весенней улыбкой.

– Так Македонский говорил, – добавляет он.

– У тебя с собой сборник цитат? Можешь поставить в статус, – фыркаю я и отправляюсь на кухню, но сама думаю о том, что это хорошая цитата. Может, она не сильно меня вдохновляет, но в его устах звучала мотивирующе. Или это опять эта проклятая очаровательная и самая красивая улыбка.

Поставив все кружки в раковину, я тихо выдыхаю и нервно провожу рукой по уже завитым волосам. Кажется, я сошла с ума, раз привела сюда малознакомого мужчину, так еще и предложила ему ночлег. Если подруги узнают, назовут меня сумасшедшей, а мама бы сразу начала спрашивать, когда внуки.

Постучав легко кулачком по лбу, я пошла обратно в комнату.

– Ты не оценила Македонского, потому что он не писал порно? – Адам спрашивает это с усмешкой, держа в руках одну из моих книг. И не абы какую, а одну из книг Л. Дж. Шэн. Не скажу, что я огромный фанат постельных сцен, но она пишет их достаточно интересно, да и сюжет в ее книгах всегда есть. Но я все равно заливаюсь краской, будто он нашел у меня какие-то дарк романы, которые я не читаю.

Подходя к нему, я тут же забираю книгу, ставя ее на место.

– В ней есть сюжет, ты просто попал на такую страницу, – огрызаюсь я, хотя справедливости ради там много таких страниц.

Пробегаюсь взглядом по своей библиотеке и достаю книгу Софи Анри, моего любимого Принца Ардена, и пихаю ему в руки.

– Если уж хочешь почитать, то начни с этого.

Он открывает книгу и хмуро смотрит на страницу, так быстро листает. Как он оценит ее содержание?

– Тут нет английского, – выдает он, и я хлопаю себя ладонью по лицу. Так привыкла жить на две страны, что совсем не подумала об этом. Значит, он не знает русского, поэтому и начал сразу называть меня Ирэн, а не Ирой.

– Сочувствую. И вообще, мы собираемся спать. Я слишком устала сегодня, – забираю у него и эту книгу, ставя ее на полку.

А затем подхожу к шкафу, думая, что дать ему. Запасных одеял у меня, конечно, нет, а подушку могу дать одну из своих. Достаю чистое постельное белье и решаю выделить ему хотя бы покрывало.

Сама стелю ему на диване, пока он осматривает мою комнату, а затем смотрю на него.

– Мне нечего дать тебе переодеться. Мои футболки в плечах будут тебе узкие.

– Я могу и без, – спокойно говорит он и скидывает свою футболку.

Вы когда-нибудь слышали ангельское пение? Думаю, я услышала его в этот момент, уставившись на его тело, даже не моргая. Мне казалось, такие идеальные парни бывают только в книгах, но вот он – стоит прямо передо мной. Словно античная статуя, но в цвете и явно более приятная на ощупь. У него даже кубики есть. Господи, помоги.

– Как тебе будет удобно, – пытаюсь сказать невозмутимо, но в итоге отворачиваюсь. Я же взрослая, меня не должно подобное смущать. Но, видимо, слишком давно живу жизнью затворника – отвыкла от людей, тем более от таких. Беру свои домашние штаны и футболку и быстро удаляюсь в ванную, чтобы переодеться. Там еще умываюсь холодной водой, чтобы смыть макияж и немного остудить голову. Боже, какой же он красивый. Убереги мою дурную голову. Если я хотя бы помыслю влюбиться в него, мне конец.

Выхожу из ванной, смотря куда угодно, но только не на него. Но боковым зрением замечаю, что он уже улегся на диван. На стуле лежат его футболка и джинсы. Господи боже!

Выключаю свет и забираюсь в свою кровать, поворачиваясь к нему спиной. Наверное, этой ночью не смогу заснуть – буду слишком напряжена. И о чем я только думала? Глупая Ирэн.

– Доброй ночи, Ирэн, – как же мягко он это говорит, что я сразу начинаю улыбаться, скорее всего, как дура. Но этого никто не видит.

– Спокойной ночи, Адам. Надеюсь, ты не храпишь, – ну не могла я просто пожелать ему добрых снов, мне надо было сказать нечто подобное.

Но он издает смешок, и я слышу, как он переворачивается:

– Вот и проверим, кто из нас храпит..

Поверь, ты этого не услышишь, ведь сегодня я точно не усну.

***

Второй день подряд меня будит дурацкий звонок в дверь. Надо отключить его, ведь я не жду никаких гостей. Во мне столько раздражения – опять не могу нормально поспать в свой выходной. Надеюсь, это ошибка, и сейчас просто перестанут звонить.

Но нет – в дверь так настойчиво звонят, словно ее вышибут, если я не открою. Встаю с кровати, натягиваю халат и иду к двери, с трудом подавляя зевок. Открываю – и вижу их двоих: раздраженную Амелию и чуть ли не плачущую Тишу.

– Ты не покончила с собой! – кричит Тиша и кидается ко мне, крепко обнимая и тихо всхлипывая.

Мой мозг не может сейчас соединить их приход и попытку суицида, которая точно не планировалась. Сонно и растерянно смотрю на Амелию, но она просто заходит, закрывая за собой дверь.

– Вчера все прошло не очень хорошо. Мы писали и звонили тебе весь вечер и утром пробовали, но ты игнорировала нас. Тиша, конечно, надумала все самое худшее, – объясняет Амелия, буквально буравя меня тяжелым взглядом карих глаз, а затем хлопает Тишу по макушке, как бы успокаивая ее.

С трудом отлепливаю от себя подругу – она ведь знает, что я не люблю объятия, но Тиша продолжает висеть на мне.

– Простите, я выключила звук еще перед караоке. Вернулась домой и легла спать. Не думала, что вы так быстро поднимете панику, – говорю я, чувствуя вину.

– Не делай так больше никогда. Люди могут всякого натворить, когда подавлены, – лепечет Тиша, утирая слезы. Она и правда плакала. Теперь еще более неловко. Ведь я чувствовала вибрацию телефона – нужно было сообщить, что все в порядке.

– Прости, больше так не буду, – клятвенно обещаю.

Амелия цыкает и по-хозяйски идет в сторону кухни, явно чтобы выпить кофе, раз уж они завалились ко мне с утра пораньше. Но замирает в проходе у комнаты. Тиша спешит за ней, но останавливается там же.

– Ну чего встали? – ворчу я, подходя к ним, а затем, кажется, бледнею.

Как я могла забыть про это "чудо" на моем диване? Покрывало сползло, и он наглядно продемонстрировал моим подругам, что находится в своей лучшей форме. И утром у него тоже все прекрасно работает. Господи, спасибо тому человеку, который придумал трусы. И как он не проснулся от такого шума? Мне бы такой крепкий сон.

Толкаю обеих в спины, чтобы они шли дальше на кухню, и понимаю, что меня ждет допрос с пристрастием.

– Это же тот тип, что забрал тебя с караоке? – выпаливает Амелия, развернувшись ко мне.

– И тот, которого ты постоянно рисуешь. Он выловил тебя у метро? – подхватывает Тиша.

Чувствую ужасное давление с их стороны. Поднимаю взгляд к потолку и прошу у всевышнего силы пережить этот допрос.

– Сядьте уже, я сделаю кофе. И не шумите, – тихо бурчу, отворачиваясь от них и включая чайник.

Но чувствую, как в мою спину вперились две пары глаз. А что я им скажу? Нет, Тиша, конечно, порадуется и скажет, что она оказалась права, а Амелия предложит вызвать дурку или полицию.

– Так ты загадала, чтобы принц с твоих рисунков ожил? – разрушает прекрасную тишину Тиша, и я роняю ложку, которой собиралась насыпать кофе.

– Мне, по-твоему, пять лет? – фыркаю я. – Неважно, что я загадала. Он здесь, чтобы помочь мне исполнить желание. Потом исчезнет, по крайней мере, он так говорит.

– Ты впустила в квартиру типа, который заявляет, что исполняет желания? Да, тебе точно пять, – фыркает Амелия, и я слышу, как она чиркает зажигалкой и открывает окно. Я бы и сама сейчас закурила, если бы имела подобную привычку.

– Не говори так, – мягко одергивает ее Тиша. – Она следует за чудом, тебе бы тоже не помешало.

– Я такой ерундой не страдаю. Надо обратиться в полицию, пусть проверят его, – твердо заявляет Амелия.

Таки полиция победила, даже немного приятно.

– А тебя следом в дурдом. И Тишу для профилактики. – а вот и дурдом подоспел. Ставлю три чашки с кофе на стол и сажусь напротив девочек, которые продолжают пристально смотреть на меня. Тиша кажется еще и не моргает. Ох, уж мне эти пронзительные серые глаза, которые вытаскиваю всю подноготную наружу.

– Я знаю, что это глупо, – признаюсь, смотря в кружку, чтобы не увидеть осуждения. – Но мне правда захотелось поверить. У него нет прошлого, есть только одна цель – помочь мне. Всегда оказывается там, где мне нужен. Он чувствует, когда мне плохо. Многое знает обо мне. И да, он просто копия моего рисунка. Плевать, что это нездоровая фигня. Я хочу верить ему. Вы можете говорить что угодно, но я с трудом решилась идти к исполнению моего желания. И вы либо поддержите меня, либо нет.

Выдыхаю. Не хотела говорить так грубо, но лучшая защита – это нападение.

Нерешительно поднимаю взгляд на девочек, а они улыбаются. Не с издевкой, а словно я дитя, которое не понимает, что они всегда будут на моей стороне. Наша дружба прошла огромную проверку годами и никогда не была даже близко к разрушению.

– Ирэн, – Тиша говорит так мягко и берет меня за руки. Ее кожа такая нежная, как она сама. – Мы всегда будем на твоей стороне, и это не странно. Я верю в чудеса и в то, что наши самые сокровенные желания должны сбываться. И если он был послан тебе, чтобы помочь, ты обязана использовать эту возможность. А мы будем рядом, чтобы все проконтролировать.

Моя замечательная Тиша, все-таки это один из самых прекрасных и светлых людей, что встречался на моем пути. Уверена, они бы подружились с Соней, так как очень похожи. Мужу Тише очень повезло с ней, надеюсь он ценит рядом с собой такой чудесного человека.

– А ты планируешь его трахнуть? – Амелия не была бы Амелией, если бы не разбавила такой милый момент.

– Амелия! – мы с Тишей одновременно отдергиваем ее, переглядываемся и начинаем смеяться все втроем. Ведь я могла обсудить это с ними раньше и не мучиться эти дни. Хорошо, что рассказала сейчас. Перед глазами немного все размылось, так как в них появились слезы. Ничего не могу с собой поделать – я довольно сентиментальный человек. Однако делаю вид, что это из-за смеха.

– А у вас тут весело, – раздается голос за спиной.

Мы тут же смотрим в сторону и видим сонного Адама. Он стоит в одних джинсах, весь такой взъерошенный и домашний. Подруги начинают лыбиться как идиотки, а я раздраженно выдыхаю, махнув на него рукой:

– Не хочешь одеться?

– Вообще-то, я хотел бы принять душ, если можно, – отвечает он, не смущаясь.

– Возьми полотенце в шкафу. И оденься! – строго говорю я, но он только лукаво улыбается и смотрит только на меня, что странно – ведь напротив меня сидят мои красивые подруги. Одна только Амелия чего стоит – еще не упустила ни одного мужского взгляда. Видимо, он как-то привязан ко мне этими узами желания.

Он скрывается в комнате, взяв полотенце, а затем и в ванной.

– Так мой вопрос актуален. Ты собираешься его трахнуть? – снова спрашивает Амелия, не унимаясь.

– Нет, Амелия, не собираюсь, – раздражаюсь я и делаю глоток бодрящего кофе. – Мы, считай, коллеги. Или даже не так – он мой духовный наставник.

– Тогда я могу переспать с ним? – спрашивает она с вызовом.

– Что? Нет! – отвечаю быстрее, чем успеваю подумать.

Откуда это чувство собственничества? Адам не принадлежит мне, мы связаны лишь моим желанием, а значит, он может быть с кем хочет. А с такой девушкой, как Амелия, он точно захочет быть. Но она улыбается мне улыбкой, которая говорит: "Я все вижу, а ты такая глупышка, отрицаешь это."