Сын Земли

Мне непонятно!

– Ты за что его избил?! – раздалось рядом.

Глухой удар.

Над ним стоял Вася.Я увидел, как Кирилл падает.

Внутри меня вспыхнул огонь. Не злость – что-то первородное. Такое, что рвёт всё на своём пути.

Я вскочил. Попытался оттолкнуть руку Вадика – он вцепился мёртво, удерживал.

И дал ему этот огонь.Тогда я посмотрел ему в глаза.

Мне было плевать на всех, кроме братика на полу.

– Да он бешеный… – Вадик отдёрнул руку, отшатнувшись в страхе.

Я кричал, чтобы прекратили.

Без сожаления.А Вася будто сам стал зверем – бил Кирилла снова и снова, без капли сомнения.

И ему тоже было всё равно.Кирилл лежал.

Тогда я просто упал на него.

И он меня обнял.

он заплакал.И только сейчас – обнимая меня, чувствуя, что я не виню его —

среди всей красноты струн билась и росла другая – зелёная.Он дрожал, ему было плохо. Но когда ребята разошлись, я заметил странную вещь:

Самой толстой.Она была настоящей.

Но… её не было, когда я подходил.

Кирилл плакал и всё извинялся. А я не понимал, зачем такой добрый мальчик извиняется. Мне уже было ясно, что произошло и почему. Не знаю как. Просто – ясно.

– Пошли погуляем?– Слушай, – я коснулся его щеки. – Не плачь, пожалуйста. Внутри было ощущение, что нужно как-то всё исправить.

Будто это маленький остров: либо прыгнешь и выживешь, либо сразу – к водопаду.– И не боишься? – он посмотрел на меня с такой надеждой, что мне трудно было её описать.

– Ты хороший, – я положил голову ему то ли на грудь, то ли на ключицу. – Ты не обидишь.

Его руки дрожали, но вдруг стали крепче. Он встал, так и держа меня на руках.

Или я себе льстил?В дверях стояли воспитатель, Вася и Вадик. Я видел: Кирилл не хочет ничего, кроме как быть рядом со мной…

– Даже знать ничего не хочу, – воспитатель развёл руками и, разворачиваясь, пошёл по коридору. – Где йод – ты знаешь!

И это было смешно – он же старше и крупнее.Мне было интереснее смотреть на Вадика. Он откровенно меня боялся.

Я отлип от Кирилла, подбежал к Вадику и прыгнул ему на руки.

– Прости, если напугал, – шепнул я.

– Какао будешь? – спросил Кирилл, глядя на меня с ревностью.

– Ага! – крикнул я.

Вадик опустил меня, будто всё понял без слов.

– И Вадик тоже! – я потянул его за руку, усаживая за стол.

И почему Кирилл… такой раненый?Мне была непонятна эта глупая иерархия. Почему старший обидел Кирилла, не разобравшись? Почему воспитатель повёл себя так, будто это утренний ритуал? Почему я такой страшный, когда злюсь?

И только стук кружки о стол и горячий аромат какао смогли выдернуть.Мысли крутились, не жалея меня.

– И что это было? – Вадик смотрел то на братика, то на меня.

– Я упал, – сказал я, поражаясь чистоте собственной лжи. – Очень странное ощущение в носу было.

– Он прикоснулся, когда я спал, – Кирилл дул на какао.

– А-а-а… – протянул Вадик. – Ну тогда понятно.

– А мне сказать не судьба было? – Вася стоял в проёме двери.

и вспыхивал даже от его голоса.Почему-то я его сильно невзлюбил. Внутри будто остался тот самый огонь —

– А ты чего? – я встал напротив него. – Самый глупый и никого из ребят не знаешь?

Я ударил его. Зная, что даже комар причинил бы больше вреда.

– Хочешь меня тоже побить?

И в этот момент я понял.

И это вовсе не огонь.Я не злюсь.

Это – бессилие.

Просто не умел иначе.В Васе была вина. И какая-то детская, наивная неловкость. Он тоже был добрым. Он тоже хотел защитить.

– Отстань от Васьки, – голос Кирилла прозвучал так, будто это был последний и самый главный судья в моём мире.

Я сразу отошёл обратно к столу.

– Совсем больной? – он смотрел на меня с осуждением. – Никогда не лезь на старших. Это он, – братик кивнул на Ваську, – у нас добряк. А так могут и башкой в футбол поиграть. Понял?

А я не понял.

И он же его защищает.Его избил Вася.

Бред.

– Вась, я тебе тоже сделал, – Кирилл кивнул на кружку у плиты. – Садись уже.

– Блин… – Вася подошёл, осунувшись, шаркая ногами. – Прости, братан.

А потом посмотрел на меня своими карими глазами.Кирилл безмолвно кивнул.

Это был удар ниже пояса.

а он даже не подумал отвести взгляд.Я сразу его прочёл —

Его интересуют другие.Мальчик, выбравший путь самопожертвования. В его жизни нет места простому «я».

И правда.

Если несёт на руках или обнимает – становится больше.Помнишь ту зелёную струну? Как только он рядом со мной или нужен Лёшке – она появляется.

– Не надоело всех читать? – он улыбнулся. Улыбка была поддельной, грустной. – М-м?

Я просто отвёл взгляд и хлебнул еще какао – чтобы занять рот.

мне стало слишком горячо, и я, не выдержав, открыл рот.Как всегда, вышло глупо:

– Ты тоже заметил? – теперь Вадик обращался к Кириллу, вытирая мне рот. – Я его аж испугался!– А он мне нравится! – Вадик поднёс полотенце к моему подбородку и наклонил голову. – Балбес, ха-ха!

– Кого этим удивить-то собрался? – Вася обвёл нас взглядом. – Мы тут что, самые, типа, здоровые?

Он не договорил, но и так было ясно: глубоко. Основательно.– Не, Тёма другой, – Кирилл говорил тихо. Уставший взгляд был прямым, как лезвие. – Я его даже близко не могу прочесть. А он… копошится так…

Тишина была только в словах.

И Вася, и Вадик смотрели на меня – как наездник на волка: вроде и сверху, а страшно.

И что теперь делать?

Прочитай их.

Точно.

Всё. До самой глубокой сути.Раз уж они уставились на меня – я прочту.

А вот Вася…Вадик и так был добрым. Я знал: его можно оставить на потом.

Он был другой.

И что-то за ними – тяжёлое, не показное.Снаружи – неприступная скала. Бледно-зелёные глаза.

У тех, кого я уже сумел прочесть, эти миры порваны: под землёй – пропасть, иногда слишком большая, чтобы добраться до другого островка.Я вижу людей – каждого как отдельный мир.

Наверное, так и должно быть.У взрослых миры чаще пригодны для жизни.

Но я видел Лёшку. Да, там были трещины, но это был целый мир.Я верил, что у детей просто иначе – они только учатся их строить.

Только хрупкий плот, который несут волны – не столько по курсу, сколько по вероятности выжить.А что, если ты падаешь не на землю, а сразу в океан? И больше ничего нет.

Вася и был этим океаном.

А я… я умел падать и не бояться. Я знал: это загадка.Так его видели и ребята.

Вопрос был только в цене.

Мне казалось – это глупая, обычная игра.Я её не знал.

Этого я не ждал.Но не как со струной.

Я стоял перед взрослым. Кулаки сжаты.Кровь лилась из носа. Руки дрожали.

Ещё.Удар.

И этих сжатых, бесполезных кулаков.Сил не было. Ничего не было – кроме воли.

Ещё удар – и я провалился в чёрную пелену.

Нос жгло.Вдохнуть было больно.

Я дрожал.Вадик держал полотенце.

А Вася плакал.

– Идиоты, – бросил Кирилл и подошёл к раковине. – Я же говорил: он сильнее.

– Что это было?.. – Вася пытался остановить слёзы. – Как ты смог?

Почему ты не защищался?– Не знаю, – я пытался прийти в себя. – Это ты скажи…

Я сказал что-то не то.

Споткнулся о стул и упал.Вася резко перестал плакать. Отшатнулся.

Вася грубо оттолкнул её и выбежал из кухни.Кирилл рванулся к нему, протянул руку —

– Ну п… простите, что? – Вадик выглядел самым потерянным. – Чё это было?

то на Кирилла.Его взгляд метался, как птица в клетке: то на меня,

будто я сделал что-то очень плохое.А внутри у меня было так тяжело,

почему Вася отреагировал именно так.Но я не понимал —

– Прекращай так делать, – Кирилл уверенно сжал мне плечи. Не больно. – Не с нами.

– Да объяснить не хотите? – Вадик никак не унимался. Он бросил полотенце на стол. – Или вы меня не слышите?

– Он, – Кирилл чуть приподнял меня и шлёпнул ладонями по плечам, словно приводя в чувство, – прочёл Васю.

– Гонишь? – Вадик нервно усмехнулся, всматриваясь в коридор и говоря уже тише. – Он же пустой. Там нифига нет. Чего его читать?

Я запнулся. – Просто… у него очень больно.– Там всё есть, – сказал я, глядя на его губы и боясь поднять взгляд выше. – Как и у тебя.

– Ладно, хватит, – Кирилл сильнее сжал мои плечи. – Мы гулять-то идём?

Я поднял на него глаза и виновато кивнул. Но в его взгляде не было осуждения. Вообще никакого.

А я остался с озадаченным Вадиком и чуть подстывшим какао – с тонким белым налётом сверху.Он вышел в коридор.

А я снова и снова прокручивал увиденное. Пытался вспомнить ощущения.Вскоре Кирилл позвал Вадика, и они заперлись в комнате Кирилла и Васи.

И одно было главным.

Бесконечная любовь.

Он любил того, кто его бил.

И – не в их пользу.Моё понимание мира людей впервые дало трещину.

Кажется, я даже не заметил, как уснул, вернувшись в нашу с Лёшкой комнату.

Разве что я сам лежал одетый, поверх покрывала.Было странное чувство: будто ничего не изменилось – Лёша всё так же сопел на кровати.

Последний выглядывал из-за спины Кирилла, как маленький страус, который ещё не решил – прятать голову или пока рано.В открытой двери стояли Кирилл и Вася.

– Ты дрыхнул, что ли? – удивлённое лицо Кирилла говорило и без слов. – Идём!

В руках у него была тёмная куртка – по размеру ровно на меня. Или на Лёшку.

Я встал с ожиданием чего-то нового. Кирилл тихо прикрыл дверь и включил свет в коридоре.

– Зацени, – братик приложил куртку к моим плечам. – Это Васька тебе выбил!

При свете она выглядела совсем иначе: тёмно-зелёная, с оранжевыми манжетами и линиями. Всё было настолько органично, что хотелось сразу же её нацепить.

– Ты ещё буты посмотри, – всё так же из-за спины, своим глубоким голосом, сказал Вася.

Шапочка – голубая, будто снежок, в который кинули кусочек неба. Помпончик сверху – беленький и пушистый, как хвостик зайчика.Полностью одевшись, я рассматривал себя в длинном зеркале у входной двери.

Ботинки – модные: мягкие, шершавые на ощупь, с синеватым оттенком. Радовало, что всё вместе смотрелось естественно. Даже куртка – в ней я оставался маленьким, а не превращался, как другие ребята, в надутый шарик.

– Красива-а-а… – я шумно выдохнул от восторга, едва не захлебнувшись эмоциями.

Вот тебе и «самый старший».Васька даже хихикнул.

Наверное, не ожидал.Я подошёл к нему и обнял. Он дёрнулся – заметно.

Я улыбнулся и уткнулся ему в бок. Потом повернулся, взялся за протянутую руку Кирилла – и мы пошли к выходу.

Природа будто заигрывала со мной: солнце пускало зайчиков сквозь ещё зелёную листву, ветер был ласковым, а мир – удивительно ярким.Выйти на улицу после таких тяжёлых дней оказалось настоящим удовольствием.

– Куда пойдём? – начал Кирилл. – Тут лес, – он показал направо. – Или можем по городу пройтись.

А потом вдруг задумался: а меня ли он вообще спрашивал?– Лес, конечно! – выпалил я.

Проезжающие машины шумели отвратительно. Как будто в пустой квартире включили стиральную машину, а ты сидишь рядом с ней. Справа дома были отгорожены от тротуара бетонными островками, из которых торчали информационные щиты с фотографиями.

Если бы не рука Кирилла, я бы точно отстал.

Каждая новая фотография показывала что-то чудесное: горы, реки, леса, памятники, рудники.

– Ну и черепаха! – в очередной раз бросил братик, дёргая меня.

– Да ладно, он просто мелкий, – Васька подошёл сзади и вдруг посадил меня себе на шею.

Васька начал кружиться, как бельё в стиральной машине, а я вцепился ещё сильнее. Уже от страха.Я к такому был не готов. Даже не понял, за что держаться – схватился за его голову.

Мой писк стремительно набирал феерический размах.

– Всё! – Кирилл не выдержал и рванул к нам.

И помеха на курсе – в виде остолбеневшего Кирилла.Полёт, в целом, был неплохим. Просто штурвал сломан.

Я почти зацепился за его капюшон, когда мы валились, но не успел.

Прохожий, который явно не планировал становиться частью нашего экипажа, всё-таки успел подставить руки и поймал меня.

Правда, сам тоже упал.

Зато мне было мягко.

Я весь в соплях – от смеха и страха – уткнулся в замшевый, бежево-желтоватый плащ какого-то дядьки лет двадцати пяти.

– Ну… – его голос оказался очень мягким. – Почему всегда я? – он протяжно простонал, а потом потрогал меня через шапку. – Ты встать не хочешь?

Они истерично смеялись.Рядом валялся огромный, сбитый Васька – прямо на Кирилле.

Правда хотелось.Мне хотелось собраться.

и в итоге сполз с дядьки, как сёрфер с доски.Но из-за них я просто не мог перестать смеяться —

Он лежал рядом, весь в пыли, с серым следом от асфальта на плаще. Потом сел, морщась, оглядел себя и шумно выдохнул.

– Ну блин… – пробормотал он. – Отлично. Просто отлично.

Он посмотрел на часы, потом на нас.

– Я, между прочим, на собеседование шёл. Впервые за месяц, – он приподнял край плаща и снова уронил его. – В чистом плаще.

Вася притих.Кирилл сразу напрягся.

Он снова вздохнул и спокойнее посмотрел на меня. – Вы вообще откуда такие?– А теперь я выгляжу так, будто дрался с дорогой, – продолжил он уже тише. – И, честно говоря, проиграл.

Ребята зажались – это было видно сразу: плечи, взгляды, пауза.

А я просто смотрел на него снизу вверх.

– Мы из детского дома, – сказал я. – Гуляем.

Он моргнул. Потом кивнул – будто что-то для себя отметил.

– А… понятно, – он поднялся, стряхивая пыль. – И гуляете вы так… активно.

– Это я виноват, – быстро сказал Вася. – Я его на шею посадил.

Не знаю почему, но я вспомнил ту картошку с мясом – и внезапно захотелось ещё.У меня снова заурчал живот.

Кирилл, видимо, услышал – притянул меня к себе.

Мужчина посмотрел на нас внимательнее.

– А есть вы уже ели?

Но я хлопнул его по ладони и выдал первым:Кирилл хотел что-то сказать.

– Я хочу. – И, подумав, добавил: – Очень.

Мужчина усмехнулся. Уже по-другому.

– Ну вот и договорились.

Он махнул рукой в сторону улицы.

Он оглядел нас. – Вы выглядите так, будто вам сейчас важнее поесть, чем по улицам шататься.– Там за углом пиццерия. Я всё равно сегодня, похоже, никуда не успеваю. А вы…

Я оглянулся на Кирилла.

И это было согласие.Он молчал.

– Дядя, – я отбежал от Кирилла и дёрнул его за рукав. – А как тебя зовут?

– Зови Лёша, – он приподнял руку и очень нежно, аккуратно нажал мне на шапку. – А ты?

Самое смешное – ребята шли сзади, как рыбки за китом. Молча. Без слов.Я быстро сдал всех троих. Рассказал, как мы живём. Что кушали. Кто сильный, а кто умный.

– Что ты несёшь? – Кирилл резко дёрнул меня обратно к себе.

Я поднял голову и увидел, как он напряжённо смотрит на идущего впереди дядю. Он явно опасался.

– А ещё они никому не верят, – немного грустно добавил я.

– А ты, значит, веришь? – дядя остановился и, обернувшись, посмотрел на Кирилла. – Он у вас новенький, да?

Кирилл просто кивнул.

А я в этот момент утонул взглядом в бездне глаз взрослого.

И очень недоверчивый.Он отчаянно пытался не дать судьбе себя загубить. Очень добрый.

– Да не бойтесь, – он отвернулся и снова зашагал. – Я тоже из детдома. Просто универ только закончил.

Кажется, я уже принял с ним такую модель: давать возможность учить, защищать и объяснять.– Чё такое универ? – я уставился на Кирилла, делая вид, что совсем не понимаю.

– Школа для взрослых, – он смотрел на меня карими глазами, с гордостью. Или просто с удовольствием.

– Блин, а я хочу в колледж! – оживился Вася.

– А чего не вышку? – заинтересованно спросил дядя.

И странное дело: в его голосе не было самоосуждения. – Буду поваром!– Да глупый я, – пожал плечами Вася. – Мне эта алгебра никак не идёт.

Он посмотрел на Кирилла.– Ну это тоже круто, – сказал дядя. – А ты кем хочешь стать?

– Врачом, – братик ответил так уверенно, что сомнений не оставалось: у него получится.

Из первого окна тянуло запахом кофе, а ветер уже дул в лицо – прохладной свежестью.Мы повернули за сливочно-коричневым домом. С этой стороны фасад был куда светлее – как молоко, в которое добавили слишком мало какао.

Слева дорога разделялась тонким зелёным островком, и на равном расстоянии там стояли красные клёны.

– А ты кем стал? – я снова догнал дядю и дёрнул его за рукав. – Актёром?– Красота-а-а! – я протянул, а Кирилл врезался в меня сзади. – Почему везде так не делают? – Фиг знает, – он щёлкнул меня по помпончику и подтолкнул вперёд.

Так не выглядят взрослые, которых я знал: добро и забота – в чистой, несмешанной ни с чем плохим форме.Его ухмылка и взгляд были… неправильными.

Это ломало моё представление о старших.Я напрягся.

Он поправил пальто, зацепившееся за чёрную сумку. – Учитель, короче.– Сам ты актёр! – усмехнулся он. – Я педагогический окончил.

Сзади ребята зашептались. Вася наклонился к Кириллу, что-то быстро сказал, а тот кивнул.

Я пнул носком ботинка асфальт – будто хотел остановить эту несправедливость.Мне вдруг стало жутко обидно. Они секретничали.

Я обернулся.Тонкий, протяжный и противный скрип двери будто проветрил мне голову.

Дядя Лёша стоял у стеклянной двери с алюминиевой рамой и рукой показывал: проходите.

Почему-то я оглянулся на Кирилла – словно ждал, что он подтолкнёт или кивнёт: да, можно, входи.

Не встретив его взгляда, я просто рывком набросился на него, как скалолаз, забираясь на грудь и обхватывая шею.

Ничего.Кирилл не сделал ни единого упрёка. Ни жеста удивления.

Он просто поддержал меня – будто это абсолютно нормально. Даже естественно.

он никогда не бросит.Он держал так, что становилось ясно:

Я положил голову ему на плечо. Мне вдруг стало спокойно. Я знал: пицца будет. Просто ребята сами доведут.

– Слушай… – голос над ухом был с волнением, с растерянностью. – У нас денег-то нет…

– Да знаю, – ответил дядя. – Я же вас пригласил. Не переживайте, сам оплачу.

– А что тебе с этого будет? – Кирилл не унимался. – Мы ничего не сможем тебе дать.

– Знакомая школа, – спокойно сказал дядя. – Я получу удовольствие от того, что вы поедите вкусную пиццу. Идёт?

Кажется, Вася тоже ничего не понял – просто зашёл первым.

Мы же ещё секунд десять стояли на месте, прежде чем Кирилл тяжело выдохнул где-то у меня над ухом и наконец двинулся вперёд.

Кирилл зашёл и уверенно пошёл к самому углу. Там Васька уже махал нам из-за столика.

Странно было другое: несмотря на тепло, братик слегка дрожал.

Я вжался в него сильнее – просто чтобы согреть.

Дядя Лёша обошёл нас, будто мы были каким-то столбом, и сел за стол.

– Чего с тобой? – Кирилл зашептал мне на ухо. – Боишься?

И тут я понял.

Он боится.

Не знаю, чего именно. Но по-настоящему.

Я вжался ещё сильнее, уткнувшись ему в шею.

– Да ладно, – тихо сказал он. – Покушаем – и всё.

Он стянул с меня шапку и поставил на ноги.

– Душа со всем справится! – сказал я, сам не понимая зачем, когда он нагнулся, чтобы расстегнуть мне куртку.

Кирилл просто щёлкнул меня по носу и, прижав нижнюю губу, улыбнулся.

Закончив с раздеванием, он слегка толкнул меня в спину, направляя к Ваське. Я быстро забрался на маленький диванчик рядом с ним. Вася разглядывал глянцевую цветную табличку.

– Ого, сколько тут всего! – удивился я.

– Давайте закажем пару пицц, – дядя Лёша положил передо мной ещё один листок. – Выбирайте любые.

И именно в этот момент – ещё даже не взяв меню – я увидел это.Во мне проснулась настоящая благодарность к этому дядьке.

Словно нити на ткацком станке.Над ним тянулись струны. Много.

там было то же самое, что у Кирилла.Спереди – зелёные, синие, почти розовые. А за этим фасадом…

Алая бездна.

– Да почему так?.. – пробормотал я.

– Ты о чём? – спросил Кирилл, присев рядом.

Я просто протянул ему листок. Не в силах отвести взгляд.

И почему у добрых – всё такое красное?Как им помогать? Как вообще может быть столько боли?

Хоть раз?Разве я видел других?

Ненастоящим.Меня будто Сирены поймали: смотришь в одну точку и не можешь отвернуться. Всё вокруг стало размытым.

– Почему? – я смотрел на взрослого. – Почему у вас столько боли?

Кирилл довольно больно ткнул меня локтем в бок – и я словно вывалился из этого дурного состояния.

Лицо дяди Лёши на мгновение перекосилось – быстрой, почти незаметной гримасой боли.

– Что с тобой уже случилось, – спросил он с живым, неподдельным любопытством, – раз ты так рано читаешь всех?

– Он не помнит, – Кирилл провёл рукой по волосам. – Простите его. Он и в нас тоже уже порылся.

Вася недовольно пфыкнул и всё-таки кивнул.

– Да ладно вам, – спокойно сказал дядя Лёша. – Выбрали уже?

Кирилл выбрал пепперони, Вася – «четыре сыра». Всё выглядело так вкусно, что у меня, кажется, снова начало урчать в животе.Я с нескрываемым интересом уставился на листки, которые ребята ему показывали.

Дядя Лёша встал и пошёл к стойке, где у кассы стояли молодые женщины.

– И что ты в нём прочёл? – спросил Вася.

– Он как Кирилл, – ответил я на автомате. – Такой же.

– Кирь, давай его к нам? – Вася посмотрел на братика уговаривающем взглядом. – Тем более даже Тёма говорит, что хороший, а?

Кирилл перевёл взгляд с нас на дядю Лёшу.

– Ну… спроси Мишу, – сказал он. – Если они ещё ищут – давай приведём.

Кирилл теребил ниточки на синем манжете толстовки, не отводя взгляда от дяди Лёши у кассы.Васька вытащил телефон и начал щёлкать по экрану с такой скоростью, что мне стало смешно.

В моей же голове потихоньку остывали неосознанные переживания – будто я птица, которая отпустила упавшего из гнезда птенца.

– А когда в школу? – внезапно спросил я Кирилла. – Вы же уже ходите?

– Ты новенький, пока оформят, – ответил братик. – А что, уже хочешь?

Хочу ли я?

Вопрос вроде простой. Но не для меня.

– Ну… – я задумался.

Где смешно и полезно.Что вообще для меня школа? Место, где куча ребят вместе. Где шумно и весело.

– Наверное, да, – сказал я наконец. – Разве там не весело?

Васька справа аж ударился о красный пуфик, которым сплошной линией была обита стена.

– Точно инопланетянин! – он толкнул меня локтем, едва не выронив телефон. – Блин.

– Ну, не знаю… кому-то, может, и весело, – Кирилл наконец отвёл взгляд от дяди Лёши. – Просто по-хорошему там не веселиться надо, – он мельком посмотрел мне в лицо, – а стараться хоть что-то запомнить и понять.

– Стараться? – почему-то я зацепился именно за это слово.

Кирилл уставился мне в глаза, будто пытался понять – шучу я или правда не понимаю.

А я правда не понимал.

Это вообще как?Зачем стараться понимать?

Понял – значит усвоил.Либо ты понял. Либо нет. Не понял – спросил.

– Чего вы тут? – дядя Лёша неожиданно вернулся и сел за стол.

– Почему нужно стараться понять? – спросил я его с надеждой. Он же учитель. – Разве не бывает так, что ты либо сразу понял, либо нет? Если нет – спросил?

Он на секунду замер, потом тихо выдохнул и устало постучал пальцами по столу.

– Ребят… – сказал он мягко, но с заметной тяжестью. – Давайте без философии, ладно? И так голова кругом.

Звук чириканья раздался из телефона Васьки. Тот так испугался, что дёрнул рукой – телефон даже подлетел. Он поймал его, как танцор балерину: прямо между растопыренных пальцев.

Мне стало весело, и я захихикал. Братик поддержал меня тихим смешком.

– Сейчас узнает! – восхищённо сказал Васька, глядя на Кирилла.

– М-м? Вы о чём? – спросил дядя Лёша.

– Они спрашивают, нужен ли нам ещё воспитатель в группу, – сразу выдал я за ребят.

– Э-э… нет, – взрослый положил обе руки на стол и чуть откинулся на спинку стула. – Спасибо, но не в детский дом.

Я посмотрел на Кирилла. Он расстроился – это было видно сразу. Он быстро перевёл взгляд на меня и погладил по голове.

Расстроил братика.Опять я что-то не то ляпнул.

– Прости, – сказал я и полез обнять его.

– За что? – он обхватил меня и помог усесться к себе на колени.

Мне было правда стыдно. Я точно сделал что-то не так – но что толку оправдываться? Мне казалось, что нужно просто обнять его. Показать, как сильно он мне дорог.

Было странно и удивительно: за такое короткое время братик стал для меня самым главным человеком в жизни.

– Почему он не хочет? – я смотрел Кириллу в глаза, пытаясь понять, знает ли он ответ.

– Его и спроси, – в его взгляде мелькнул интерес и даже что-то вроде задора. – Мне-то откуда знать?

Я повернулся к взрослому. Он сидел чуть грустный и, кажется, уже был готов к моей неизбежной бестактности.

– Вы нам пиццу купили, – сказал я, глядя ему прямо в лицо. – Да?

– Ну?.. – растерянность дяди Лёши уже нельзя было скрыть: она читалась, как картина на стене.