Конец времени. Полная Сага

Габриэлла окинула взглядом ситуацию, затем повернулась к Ли-Суну. Его лицо было словно высечено из гранита – ни тени страха, только предвкушение, как у волка, учуявшего кровь. Каждый мускул был готов к действию.

Торин инстинктивно отступил за спину Командующей, его дыхание участилось. Лира стоял в боевой стойке, но лëгкая дрожь, пробежавшая по его спине, выдавала внутреннее напряжение – как молодой дубок перед ураганом. Эти чудища были крупнее и выглядели опаснее тех, с которыми он уже сражался.

Габриэлла вдруг легко улыбнулась, и эта улыбка была подобна вспышке молнии в ночи.

– Развлекайся, – бросила она Ли-Суну, делая пару шагов назад к стволам исполинских деревьев с грацией кошки, отступающей от уже обреченной добычи.

Хранитель повернулся к Лире, и в его глазах вспыхнул озорной огонек:

– Составишь мне компанию?! – спросил он, будто предлагал не бой насмерть, а веселую прогулку.

Торин, дрожа, выпалили, прячась за спину Габриэллы:

– Командующая, я думал ты вмешаешься и своей Силой быстро с ними разберешься…

Она пожала плечами, и в этом движении была вся её философия:

– Ты же помнишь, что Силу нельзя расходовать попросту. Только при угрозе жизни и всё такое…

Когда Торин пробормотал что-то про угрозу, она лишь покачала головой:

– Ну их всего дюжина, это не два стада Священных зверушек, которых и пальцем тронуть нельзя…, – затем наклонилась к нему, и в её подмигивании была вековая мудрость, – И на кой мне Хранитель, если я всё буду решать своей Силой!

Лира сжал рукояти меча и кинжала, ощущая холод металла сквозь кожаную обмотку. Его взгляд скользнул к Ли-Суну, но не нашёл в тех глазах ни капли сомнения – только лихорадочный блеск охотника, вышедшего на долгожданную добычу. Двенадцать неведомых мерзких чудовищ против двоих. Логика подсказывала безнадежность, но тело Ли-Суна, казалось, уже предвкушало этот неравный бой.

Когда первая тварь бросилась вперёд, Ли-Сун двинулся навстречу с грацией водного потока. Его правая рука скользнули к бедру, и в лунном свете вспыхнул двойной изогнутый клинок – как полумесяц, выкованный из звёздного металла. Лезвия и рукояти с мягким звоном разделились, и вот уже в каждой руке сверкало по оружию, их поверхность переливалась в лунном свете.

Первое чудище уже подпрыгнуло для удара, когда Ли-Сун совершил неожиданное движение. Его тело развернулось в полуоборот, один клинок взметнулся вверх, другой описал дугу у самой земли. И в этот миг из его силуэта вырвалось золотисто-серебряное сияние, тонкое как паутина.

Тень отделилась от тела, обрела плоть в лёгкой дымке – и вот уже рядом стоял второй воин, точная копия первого. Одинаковая стойка, те же клинки в руках, даже выражение лиц – всё до мельчайшей детали. Только символы на плечах изменились – где раньше была цельная метка, теперь каждый носил её половину: у одного дуга рогами вверх, у другого – вниз, как отражение в зеркале.

Два воина ринулись в бой, их движения были настолько синхронны, что казались единым целым. Они скользили между тварями, то приседая, то взмывая в прыжках, клинки выписывали в воздухе сложные узоры. Когда один отклонялся назад, другой тут же наносил удар вперёд, создавая смертельный каскад атак.

Лира едва успевал следить за этим смертоносным балетом, когда на него самого набросилось чудище. Он отпрыгнул, почувствовав, как когти рассекли воздух в сантиметре от лица. В ответном рывке его меч вонзился в слизистую плоть, но тварь лишь завыла от ярости.

Тем временем Ли и Сун уже расправлялись с пятой жертвой. Их клинки пересекались в воздухе, создавая сеть из серебряных бликов, каждый удар довершал предыдущий. Чудовища падали одно за другим, их тела рассекались с хирургической точностью.

Габриэлла облокотилась спиной о широкий ствол дерева и наблюдала за боем. На её лице играла лёгкая улыбка. Она ловила каждое искусное движение своих Хранителей с явным удовольствием. Его взгляд скользил по их сильным рукам, напрягающимся под загорелой кожей мускулам во время ударов. Этот танец смерти явно приводил её в восторг.

Торин же был в ужасе и восторге одновременно, наблюдая за стремительными движениями двух одинаковых воинов.

Когда Лира расправился со вторым более крупным порождением тьмы, обернувшись, он увидел лишь груду искалеченных тел и двух одинаковых воинов, стоящих спиной к спине. С их клинков капала чёрная жижа, что служила поверженным чудищам кровью. Оба улыбались одной и той же улыбкой, в которой читалось и удовлетворение, и некая тайна.

Торин стоял как вкопанный, его рот непроизвольно приоткрылся. Габриэлла наблюдала за его реакцией с легкой усмешкой:

– Теперь ты понял, почему у него двойное имя? – её голос прозвучал как отдаленный звон колокольчика среди этого кошмара.

Двойники сделали шаг навстречу друг другу, и в этот момент золотистый с серебряными бликами полупрозрачный туман снова окутал их. И уже через мгновение перед группой стоял один Ли-Сун, спокойно соединяющий мечи в один и вкладывающий клинок в ножны. Символ на его плече снова стал цельным, будто ничего не произошло. Только груда растерзанных тел напоминала о том, что здесь действительно было двое.

Они вышли из леса, оставив за спиной земли Ночи – те самые, где деревья шептали на древнем языке, а тени двигались независимо от своих хозяев. Перед ними расстилались уже знакомые просторы – более приветливые, но от этого не менее опасные. Луна, всё ещё высокая в небе, серебрила траву под их ногами, превращая каждый шаг в движение сквозь живое мерцание.

Торин, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, не мог сдержать восхищения:

– Иметь бы войско таких воинов! Тысяча в миг становится двумя! – Его голос звучал почти мечтательно, будто он уже видел перед собой несокрушимую армию двойников.

Габриэлла усмехнулась, и в её глазах промелькнула привычная ирония:

– Вот только кормить их всё равно придётся, как две тысячи. – Она кивнула в сторону Ли-Суна, который, казалось, уже мысленно прикидывал, сколько еды сможет уместить в себя после боя. – Сам видел, какой он прожорливый. Порой кажется, что в нём не двое, а целый квартет!

Ли-Сун лишь хмыкнул, не отрицая, но и не подтверждая. Его взгляд скользнул к горизонту – он уже чувствовал приближение чего-то знакомого.

Габриэлла внезапно остановилась, поднесла пальцы к губам и свистнула. И тут же из темноты, словно вызванные самим её намерением, вынеслись их кони – те самые, что они отпустили перед входом в лес.

Животные подбежали к ним, фыркая и бросая по сторонам настороженные взгляды. Их гривы были взъерошены, а ноздри раздувались от быстрого бега, но в глазах читалась преданность – они ждали.

Габриэлла провела ладонью по шее своего вороного коня, шепнув ему что-то на ухо, прежде чем легко вскочить в седло. Остальные последовали её примеру.

Торин, всё ещё переваривающий увиденное, украдкой посмотрел на Ли-Суна. Тот сидел в седле с привычной лёгкостью, но теперь, зная о его способности, Торин видел в нём не просто воина – а нечто большее.

***

Тишину ночи разорвали крики.

Поселение у колодца Силы, обычно такое мирное, озарилось всполохами паники. Двенадцать чудищ ворвались между домов, их когтистые лапы разрывали землю, а глаза, лишенные зрачков, светились тусклым, болезненным свечением. Они не рычали, не ревели – лишь издавали хриплое, булькающее шипение, словно их глотки были наполнены кипящей грязью.

Первыми погибли мирные. Старик, вышедший проверить скот. Женщина, несшая воду. Двое детей, не успевших добежать до укрытия. Их крики оборвались быстро – чудища не играли с добычей.

Двое стражей, дежуривших у колодца, бросились в бой. Их клинки сверкнули в лунном свете, разрезая тьму. Один из воинов сразил двоих тварей ударом, рассекающим от плеча до бедра – их тела распались, как гнилые плоды, изливая чëрную жижу. Второй страж, кружась в смертельном танце, отсек голову третьему и пронзил четвертого, прежде чем остальные набросились на него, разорвав в клочья.

Но их жертва не была напрасной.

Пока стражи сдерживали натиск, остальные жители бежали – к следующей деревне, к спасению, к надежде. Их спины видели последнее, что осталось от родного дома.

Чудища, оставшиеся после боя, не стали преследовать беглецов. Вместо этого они окружили колодец Силы – древний, Священный, питавший землю и людей веками. Одно из них бросилось в его воды, не то чтобы нырнуло, а словно растворилось в них.

И колодец высох.

Вода исчезла в мгновение, будто её и не было. Земля вокруг почернела, трава завяла и рассыпалась в пыль, деревья скрипнули и рухнули, превратившись в труху. Даже воздух стал тяжëлым, мëртвым, лишенным былой свежести.

Там, где ещё секунду назад била жизнь, теперь лежала лишь выжженная пустошь.

А чудища исчезли.

Глава 6

Тронный зал был залит холодным светом, льющемся через высокие арочные окна. Аврора и Изабелла стояли, склонившись над массивным дубовым столом, на котором была развернута карта земель – не просто пергамент с начертаниями, а живая модель мира, где реки переливались настоящей водой, а горные хребты отбрасывали миниатюрные тени.

Рядом, затаив дыхание, стояли ещё двое.

Советник Арад – высокий, как молодая сосна, с кожей белее зимнего снега и вьющимися медными волосами, падающими на плечи подобно пламени. Его терракотовая туника облегала статное тело, словно вторая кожа, а медный браслет на левом плече сверкал, как доспехи древних воителей.

Советник Кайо – невысокий, но с присутствием, заставляющим обратить на себя внимание. Его чёрные, как смоль, волосы были коротко острижены, что лишь подчеркивало огромные, как два полнолуния, глаза. Кожа тёплого коричневого оттенка напоминала кору векового дуба. На его левом плече тоже был тонкий браслет светло коричневого оттенка.

Арад провел пальцем по карте, и в месте его прикосновения вспыхнул кровавый свет.

– Разведчики вернулись. Там… пустота, – его голос звучал, как скрип заржавевших врат. – Ручей Силы в каменной долине иссох, а земля вокруг… Это не просто смерть. Это отсутствие самой возможности жизни.

Изабелла, чьи серебряные волосы казались жидким металлом в свете окон, резко подняла голову:

– Тела?

– Погибших членов каравана забрали их сородичи. От тварей остались лишь пепел и чёрная жижа, словно кипящая смола, – ответил Арад, сжимая медный браслет, будто пытаясь сдержать гнев.

Кайо, не дожидаясь вопроса, указал на другое место на карте – там уже пульсировал зловещий огонек.

– Ещё одно нападение. Деревня Ургузу у колодца Силы. Ночью. Дети, старики…, – он сделал паузу, его огромные глаза стали ещё больше. – Двое стражей пали. Но чудища… они словно не замечали беглецов. Их целью был колодец.

Аврора, чье лицо обычно было холодным, как мрамор, теперь исказилось в гримасе:

– И он высох? Как и в первом случае?

Кайо лишь кивнул, и в этом движении была вся тяжесть их положения.

Арад добавил, указывая на третью точку:

– Нападение на священных птиц Илтари Детей Ночи. Здесь. Возможно, были и другие атаки, о которых мы пока не знаем.

Изабелла провела рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость:

– Беженцы укрылись в соседнем поселении. Оно недалеко. Но… в безопасности ли они там? Где ждать следующего удара?

В зале повисла тишина. Советники переглянулись – в их глазах читалась растерянность, непривычная для таких опытных мужей.

Двери тронного зала распахнулись с глухим стуком, и в проёме возникла фигура Габриэллы. Она вошла в своём походном облачении – тёмно-синий кожаный жилет и штаны, облегающие ноги, как вторая кожа. Плащ цвета грозового неба с синевой, припорошённый пылью дороги, тяжело колыхнулся за спиной.

Но едва её сапоги коснулись пола тронного зала, началось преображение.

Словно невидимый художник водил кистью по её силуэту, дюйм за дюймом меняя облик. Её одежда переливалась, как чешуя дракона на солнце – сначала едва заметно, затем всё явственнее меняться.

Жилет растворился, уступив место изящному платью из тончайшего тёмно-синего шёлка, облегающей тело, как жидкий металл. Пояс, шириной с ладонь, на тон темнее перехватил талию, подчеркивая её стройность.

Плащ переливаясь, словно растаявший лёд, перевоплотился в мантию насыщенного синего света, струящуюся, как дождевые потоки, сотканную из ткани, вобравшей в себя все оттенки предгрозового неба. По её подолу вились серебряные нити, мерцающих при каждом движении.

Её волосы, прежде заплетённые в замысловатую косу и растрёпанную ветром, сами собой заплелись в две простые косы, в которые вплелись тончайшие серебряные нити, словно лунные лучи, пойманные в ловушку. На конце каждой косы теперь сияла шёлковая лента глубокого синего оттенка, переливающийся в свете солнц.

Она прошла половину зала, когда трансформация завершилась. Теперь перед советом стояла не усталая путница, а Командующая в полном смысле этого слова, одна из Трёх, что вела Детей Света в будущее.

Даже воздух вокруг неё казался иным – тяжелее, насыщеннее, будто перед грозой. И только в глазах оставалось всё то же – холодное, неумолимое решение.

Ещё до того, как её трансформация завершилась, когда серебристые узоры только начинали плестись по подолу мантии, Габриэлла уже заговорила. Её голос, обычно такой размеренный и холодный, сейчас звучал резко, словно удар клинка по льду:

– Лес Вечных Теней, недалеко от границы миров, где обитают Тарханы.

Её слова падали в напряжённую тишину зала, как камни в бездонный колодец. Пока она говорила, её образ окончательно преобразился – последние серебристые нити вплелись в косу, мантия расправилась, и вот уже Габриэлла приближалась к столу во всём своём величии.

Она резко ткнула пальцем в карту, и в указанном месте вспыхнуло кровавое свечение.

– Глупым толстякам повезло, что эти твари наткнулись на нас, а не на их спящее стадо!

Габриэлла упёрлась ладонями в стол, слегка наклонившись вперёд. Её поза была одновременно властной и напряжённой – как у хищника, готового к прыжку. Она подняла голову, и её взгляд встретился с взглядом Авроры.

Между ними пробежала немая искра понимания.

Аврора, обычно непроницаемая, как ледяная глыба, уже знала, что сейчас произнесёт сестра. Её пальцы непроизвольно сжались, а губы чуть дрогнули. В голове звучал молчаливый крик:

«Не произноси это вслух!»

Но Габриэлла не дрогнула.

– Пожиратель Времени возродился.

Зал замер.

Она повернулась к Изабелле, и их взгляды скрестились – в глазах третьей сестры читался ужас, но и признание неизбежности.

– Легенда ожила, – холодно добавила она.

Тишина стала густой, как смола. Даже воздух, казалось, перестал двигаться. Советники переглядывались, их лица побледнели, а пальцы непроизвольно сжимали края одежд.

Наконец Аврора разрубила тишину, как лезвие – холодно, без колебаний:

– Оставьте нас.

Её голос звучал непререкаемо, и советники, не смея возразить, мгновенно склонили головы и поспешно покинули зал.

Двери закрылись с глухим стуком, оставив трёх сестёр наедине с картой, на которой пылали отметины нападений – как раны на теле мира.

Тихий голос Изабеллы разрезал напряженную тишину зала, словно тончайший клинок, но в нём чувствовалась дрожь:

– Что ты увидела, сестра?

Габриэлла не изменила позы, её ладони всё ещё упирались в поверхность стола, словно пытаясь удержать невидимую тяжесть. Когда она заговорила, слова падали мерно, как капли воды в бездонный колодец:

– Ворак-Тал… – древнее имя на языке, который мир предпочёл забыть, прозвучало как проклятие, – Он жив. И на этот раз не намерен действовать в одиночку.

Её глаза, холодные как зимнее озеро, скользнули по карте, останавливаясь на кровавых отметинах.

– Он создает этих тварей из собственной плоти. Из капель своей сущности.

Изабелла изучала карту, её тонкие пальцы нервно теребили край пергамента. Взгляд, обычно такой мягкий, сейчас был острым, анализирующим:

– Это должно ослаблять его. Он ещё не набрал полную силу. – Её глаза поднялись к окну, где на небе уже одно солнце склонялось к горизонту, – Парад планет… – Она повернулась к сестре, ища подтверждения своим догадкам.

Габриэлла выпрямилась, серебристые нити на её мантии заиграли в свете:

– Да. Как и в прошлый раз. Значит, он возродился недавно. И уже тратит драгоценные силы на этих тварей.

Аврора стояла, как изваяние из ночи и сомнений. Она отказывалась верить, что на её долю, на её правление выпало подобное. Её мозг отвергал, отрицал, не желал принимать серьёзность угрозы. Это был защитный механизм её гордой души.

Наконец она заговорила, её голос был холоден, как сталь перед боем:

– Значит, у нас есть время…он ещё слаб.

Габриэлла медленно направилась к окну, её шаги были бесшумны, как падение снежинки. Она оперлась вытянутой рукой о каменный свод, перенеся вес тела на эту опору, и продолжила, глядя в даль:

– Слабость – понятие относительное. – В её голосе звучала горькая ирония, – Ему хватило силы разнести Лунную Призму в дребезги… на расстоянии, которое даже измерить невозможно.

Изабелла вздрогнула, её пальцы непроизвольно сжались:

– Лунная Призма уничтожена?

Не поворачиваясь, Габриэлла свободной рукой изобразила в воздухе взрыв – пальцы резко разошлись в стороны, как лепестки смертоносного цветка:

– Её осколки теперь часть стен дворца Ночи. И почти стали частью меня и Эльдриана.

Тишина, последовавшая за этими словами, была густой, как смола.

Аврора заговорила первой, её пальцы нервно барабанили по карте:

– Они нападают на обе стороны. Хаотично. Где ждать их в следующий раз? Сколько их будет? И главное – зачем он их шлёт? Мог бы собрать армию и ударить всей мощью! Какова его стартегия?

Изабелла попыталась найти объяснение:

– Он слаб. Ему нужно время, чтобы восстановить силы. Не рискнет нападать лично, пока не обретет хотя бы половину былого могущества.

Аврора резко повернулась к ней:

– Твои догадки не дают ответов.

Габриэлла, всё ещё смотрящая в окно, произнесла ровным, бесстрастным тоном:

– Священный ручей в лесу Эльдрамир. Колодец в Акаране. Оазис Ал-Шари с гнездовьями птиц Илтари. Пастбища Тарханов в Лесу Вечных Теней. – Каждое название звучало как приговор, – Он уничтожает источники нашей Силы. Вот его логика, сестра. Пока он набирает мощь – он ослабляет нас.

Аврора отвела взгляд от сестры, её пальцы начали водить по карте, словно пытаясь найти скрытый узор в этом хаосе. Её движения были точными, почти механическими, но в них читалось напряжение.

– Жители Акарана говорили… чудища не преследовали их. Им нужен был только колодец.

Молчание снова повисло в зале, тяжёлое и многозначительное. Три сестры стояли теперь в тишине – одна у окна, две у карты – объединённые знанием, которое было страшнее любой открытой угрозы.

***

Зал совещаний, примыкавший к тронному залу, был выдержан в строгой, почти аскетичной эстетике Детей Ночи. Стены, высеченные в скале, отливали чернотой, поглощали свет, а единственное большое квадратное окно, обрамлённое резными каменными узорами, пропускало внутрь холодный солнечный свет, рассеивающийся в лëгкой дымке.

В центре комнаты стоял массивный стол из чистого хрусталя – не огранённого, а словно выросшего естественным образом, его грани переливались голубоватыми бликами, будто под поверхностью застыли осколки льда. Вокруг него располагались стулья из тёмно-красного дерева, их спинки были украшены серебряными инкрустациями в виде созвездий.

На столе была развернута карта – не простая, а живая. Реки на ней медленно текли, горные хребты слегка подрагивали, словно дыша, а границы между землями Света и Тьмы мерцали, как туманная завеса.

За столом друг на против друга восседали Брат и Сестра Ночи.

Они были облачены в белые одежды, но не ослепительно-белые, а скорее цвета лунного камня – мягкие, матовые, словно впитавшие в себя само сияние ночи.

Эльдриан сидел, откинувшись на спинку стула, его пальцы медленно барабанили по хрустальной поверхности. Его свободные штаны с широким поясом, доходившим до середины груди, струились по фигуре, подчёркивая изящную, но мощную стать.

Фреяна сидела напротив, её поза была более собранной, а взгляд – пристальным. Её платье ниспадало до самого пола, создавая иллюзию, будто она не сидит, а парит над землей. Её рыжие волосы, собранные в тугую короткую косу, казались единственным ярким пятном в этой монохромной гамме.

По обе стороны от стола два военачальника и два советника.

Военачальник Валрик – высокий, с кожей тёплого медового оттенка, словно залитой последними лучами заката. Его светло-русые волосы, собранные в небрежный хвост, доходили до плеч, а в глазах читалась привычная усталость ветерана. На нём были кожаные доспехи чёрного цвета, но не грубые, а отполированные до мягкого блеска, с серебряными вкраплениями, напоминающими звёздную россыпь.

Военачальник Даррен – чёрный, как сама ночь. Его кожа была глубокого, почти синеватого оттенка, а кудрявые волосы, коротко остриженные, казались ещё темнее на фоне серебряных доспехов. Его взгляд был острым, как клинок, а поза – готовой к мгновенному движению.

Советник Лян – с узкими, словно нарисованными тушью, глазами и чёрными, как смоль, волосами, собранными в строгий пучок. Его зелёная туника свободно ниспадала, а широкие штаны создавали ощущение лёгкости, несмотря на серьёзность выражения лица.

Советник Элиас – светлокожий, с прямыми каштановыми волосами, спадающими на плечи. Его черты были мягче, но в глазах горел острый ум. Его одежда, такая же зелëная, как у собрата, казалась на нём менее официальной – будто он в любой момент мог вскочить и пойти в бой.

В комнате царила напряжённая тишина, прерываемая лишь глухим постукиванием пальцев Эльдриана по столу.

Карта перед ними пульсировала – места нападений чудищ светились багровым, как застывшие капли крови.

Фреяна медленно провела рукой над поверхностью, и реки на карте замедлили течение, словно затаив дыхание в ожидании её слов.

Но пока никто не говорил.

Молчание разорвал Эльдриан. Его голос, обычно игривый и насмешливый, теперь звучал как холодная сталь, лишённая привычной легкости:

– Нужно собрать армию, – произнес он, и слова его падали как камни в воду, оставляя после себя круги решимости. – Но при этом усилить посты у самых крупных поселений Священных животных.

Его пальцы скользнули по карте, и там, где они касались поверхности, вспыхивали серебристые отметины – места, которые требовали защиты.

Фреяна не заставила себя ждать. Она подхватила его мысль, как подхватывают брошенный клинок, готовый к бою.

– Цель этих тварей – наши животные, – сказала она, и в её голосе звучала не просто тревога, а холодная ярость. – Они хотят ослабить нас. Нужно им помешать.

Советник Лян наклонился вперёд. Его голос был тихим, но острым, как лезвие.

– Где можно ожидать следующий удар?

Военачальник Валрик тут же ответил:

– Было уже три нападения: оазис, лес и холмы Даранвиля.

Его слова повисли в воздухе, словно кровавые мазки на холсте войны.

Военачальник Даррен провëл рукой над картой. Его пальцы очертили круг, соединяя точки нападений.

– Одно из самых крупных мест обитания сразу нескольких Священных животных – горный выступ Хартумеш, – сказал он, и его голос звучал как предупреждение. – Здесь и гнёзда птиц, и логова хищников…

Советник Элиас тут же подхватил:

– Стоит отправить туда большой отряд. На такую территорию явно нападёт не дюжина тварей.

Оба военачальника закивали, их глаза горели пониманием.

Эльдриан медленно поднял взгляд и уставился на Валрика.

– Собирай армию со всех концов наших земель.

Затем он повернулся к сестре, и в его глазах читалось нечто большее, чем просто приказ.

– Отправляйся к подножью Хартумеш. Надеюсь, к вашему прибытию там ещё будет кого спасать.

Фреяна лишь кивнула, но в этом жесте была вся её решимость.

Наконец, взгляд Эльдриана упал на Даррена.

– Готовь отдельные отряды для защиты остальных крупных поселений наших Священных животных.

И он ткнул пальцем в карту, отмечая последние точки, где ещё теплилась жизнь.

В зале снова воцарилась тишина, но теперь она была иной – наполненной действием, словно лук, уже натянутый перед выстрелом.

***

Харчевня «Солнечный оазис» была одним из тех мест, где даже в самые мрачные времена сохранялось подобие уюта. Толстые дубовые балки под потолком, стены, украшенные вышитыми коврами, запах жареного мяса и свежего хлеба – всё это создавало иллюзию, будто в этих стенах все защищены от событий внешнего мира.

Торин и Лира сидели за угловым столом, отодвинутым от шумной толпы. Перед ними стояли глиняные чаши с тёмным, густым элем и миски с дымящимся рагу. Свет угасавшего первого солнца, пробивавшийся сквозь свинцовые стёкла окон, смешивался с тёплым жёлтым светом масляных ламп, создавая на их лицах причудливую игру теней.