Поглотитель

Он снова посмотрел мне в глаза, и его взгляд стал пронзительным.

– Если это так, то ты своего добилась. Я шокирован.

Я выдержала его взгляд, хотя внутри всё сжалось в тугой, болезненный комок. Его слова били точно в цель, но сдаваться я не собиралась.

– Ты думаешь, это платье – для тебя? – я выдержала паузу, давая словам врезаться, как следует. – Ты ошибаешься. – Соврала я, даже не моргнув глазом. – Ты просто плохо меня знаешь и сделал поспешные выводы.

Он не отвечал, лишь смотрел на меня своим пронзительным взглядом, который, казалось, видел каждую ложь, каждую трещину на моём равнодушном фасаде. Внутри всё кричало, но я продолжала держать оборону, пряча уязвимость за маской холодного высокомерия.

Арсений словно тень появился за спиной Ярослава, за ним – Кирилл и Тимур, глаза которого расширились, а брови поползли к волосам.

– Ну не фига себе, – выдохнул он, нарушая звенящую тишину. Его взгляд скользнул по моему платью, задержался на серьгах и губах, а затем метнулся к Ярославу, застывшему с каменным лицом.– Аврора – провозгласил Тимур с пафосом, схватив мою руку и с преувеличенным почтением склоняясь над ней. – Разрешите поцеловать вашу… – он заколебался, почувствовав на себе взгляд Ярослава, будто пригвождающий к земле, и тут же отпустил мою руку, – …вашу… сумочку. А то тут кое-кто смотрит так, будто готов мои кости на сувениры пустить.

– Не идиотничай, – бросила я ему, но было поздно.

Тимур уже заглянул мне за спину, и его глаза округлились. Он присвистнул, протяжно и восхищённо.

– Ох… – он отступил на шаг, подняв руки в немой сдаче, но его глаза по-прежнему блестели от восторга. – Вот это вид. Вот это действительно… аргумент. – Его взгляд метнулся к Ярославу, который стоял, сжав кулаки, и Тимур торопливо добавил: – Чисто архитектурное наблюдение! Без всякого подтекста! Просто оценил смелость инженерной мысли!

Ярослав не произнёс ни слова. Он лишь медленно перевёл свой тяжёлый, взгляд с Тимура на меня. В его молчании было куда больше угрозы, чем в любых словах. Воздух снова застыл, и вся бравада Тимура мгновенно испарилась, уступив место напряжённой тишине. Арсений и Кирилл молча переглянулись, понимая, что лучше не вмешиваться.

Я вдруг поняла, что пора делать ноги – ещё немного, и тут точно что-то произойдёт, необратимое.

– Ладно, мне пора – бросила я через плечо, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

Развернувшись на каблуках, я пошла, вперёд держа спину так ровно, насколько это вообще было возможно. Каждый шаг отдавался гулким эхом в висках. Я чувствовала на себе его взгляд – тяжёлый, обжигающий, не отпускающий. И как только я свернула за угол, ноги вдруг подкосились. Мир поплыл перед глазами, и я едва не рухнула на холодный кафель. Но тут же чьи-то руки схватили меня за локоть, не давая упасть.

– Держись, королева, – прошептал знакомый голос. Это была Женя. Она возникла из ниоткуда, как всегда вовремя. – Эй, ты в порядке? Выглядишь бледнее, чем моя зачётка после сессии.

Она придержала меня, давая опору, её взгляд был полон беспокойства.

– Всё хорошо, – выдохнула я, пытаясь отдышаться. – Просто… немного переиграла.

– «Немного»? – она фыркнула, не отпуская мою руку. – Ты только что выдержала осаду целого отряда и чуть не свела с ума самого неприступного человека в радиусе пяти километров. Думаю, ты заслужила маленький приступ слабости.

Она оглянулась, убедившись, что нас никто не видит, и провела меня к скамье у стены.

– Посиди. Дыши. А то твой королевский вид вот-вот треснет по швам.

Я опустилась на холодную скамью, позволив дрожи, наконец, вырваться наружу. Колотилось сердце, подкашивались ноги. Женя присела рядом, не выпуская моей руки.

– Ну что, довольна эффектом? – спросила она, но в её голосе не было насмешки, только лёгкая тревога. – Ярослав выглядел так, будто готов был то ли придушить тебя, то ли придушить ради тебя. Драматично.

– Я не знаю, что я делаю, – призналась я, закрывая лицо ладонями. – Это была глупая идея.

– Глупая? – Женя фыркнула. – Дорогая, это была гениальная идея. Ты только что за пять минут добилась того, над чем другие девушки бьются годами. Ты заставила его чувствовать. Пусть даже это ярость. Пусть даже это дикая, безумная ревность. Она наклонилась ко мне, понизив голос.– Но теперь главное – не сдуться. Ты вышла на поле боя в образе богини. Так не падай в обморок после первых же выстрелов.

Она встала и протянула мне руку.

– Вставай. Идём на пару. Будешь царственно кивать лектору, а я тем временем буду слать тебе мемы про твоё «совершенно спокойное» лицо.

Её уверенность была заразительна. Я сделала глубокий вдох, взяла её руку и поднялась. Ноги всё ещё дрожали, но уже меньше.

– Ладно, – выдохнула я, пытаясь вернуть себе хоть каплю того самого королевского вида. Я расправила плечи, откинула голову назад, почувствовав, как серьги-подвески холодно коснулись шеи.– Как я выгляжу?

—Как министр обороны перед парадом, – беззаботно улыбнулась Женя.

Мы вошли в аудиторию за секунду до звонка. Лектор уже раскрывал конспект, бросая на нас неодобрительный взгляд поверх очков. Женя тут же приняла образ примерной студентки, а я попыталась раствориться в толпе, пробираясь к своему месту. Но ощущение было, будто на мне горела неоновая вывеска. Казалось, все глаза устремлены на меня. Шёпот за спиной, быстрый взгляд, снова шёпот. Я пыталась сосредоточиться на лекции, но слова профессора расплывались в однообразный гул. Когда прозвенел звонок, я собрала вещи быстрее всех и почти побежала к выходу, надеясь скрыться в толпе. Но у дверей меня уже поджидал Тимур.

– Поймал, – его рука схватила мою, решительно притягивая к себе. Обычно беззаботное лицо было серьёзным. – Ты чего творишь?

Прежде чем я успела что-то ответить или вырваться, он продолжил, понизив голос:

—Ярослава нет, можешь не переживать. Ты своим нарядом его конкретно добила – он психанул. Арсений за ним. В общем, натворила ты дел.

Я выдернула руку, стараясь сохранить остатки достоинства, хотя внутри всё дрожало.

– А что, собственно, я такого натворила? – голос прозвучал резче, чем я планировала. – Оделась? Позволила себе выглядеть не как серая мышь? Это что, преступление?

Тимур вздохнул, проводя рукой по волосам.

– Не прикидывайся дурочкой, Аврора. Ты прекрасно всё понимаешь. Для него это не просто платье. Это вызов. И ты это знала.

Он посмотрел на меня с непривычной серьёзностью.

– Он сейчас в ярости. Не на тебя – на себя. И это в сто раз опаснее. Когда Яр злится на себя, он способен на такое, что потом всем придется расхлёбывать последствия.

В его глазах читалась неподдельная тревога, и моя бравада начала таять, уступая место холодному, липкому страху.

– И что мне теперь делать? – спросила я уже без вызова, почти шёпотом.

Тимур мрачно хмыкнул.

– Ждать. И надеяться, что Арсений его успокоит. А потом… – он пожал плечами, – потом быть готовой к разговору. Потому что он к тебе обязательно придёт. И это будет не самый приятный разговор в твоей жизни.– Ладно, – Тимур выдохнул и неожиданно потрепал меня по плечу. – Иди уже. И… постарайся не делать ничего ещё более эпичного до конца дня, ок? А то моё сердце не выдержит.

Он развернулся и зашагал прочь, оставив меня стоять одной в опустевшем коридоре. Победа, которая ещё недавно казалась такой сладкой, горчила на языке пеплом. Я медленно побрела к выходу, чувствуя, как с каждым шагом моя королевская уверенность осыпается, как старая штукатурка.

Женя нагнала меня уже почти у выхода, стремительно встав на пути.

– Куда собралась? Пары ещё не закончились! – Она преградила мне дорогу, тяжело дыша после бега по коридору.

– Я домой, – пробормотала я, пытаясь обойти её.

– Что этот придурок тебе наговорил, что ты готова сдаться? – в её голосе звенел стальной оттенок. Она взяла меня за плечи, заставив остановиться. – Смотри на меня. Ты только что выстояла против самого упрямого буйвола в этом универе. А теперь собралась ретироваться из-за пары слов его прихвостня?

Она внимательно изучила моё лицо, и её взгляд стал ещё суровее.

Она выдохнула, немного смягчив тон.

– Слушай, если ты сейчас сбежишь, всё это – платье, помада, этот твой королевский вид – пойдёт насмарку. Он подумает, что испугалась. Ты что, действительно хочешь, чтобы он так подумал?

Я молчала, глядя в пол. Женя взяла меня за подбородок и заставила поднять голову.

– Нет уж, дорогая. Мы возвращаемся обратно. Ты пройдёшь по этим коридорам с ещё более высоко поднятой головой. Ты будешь улыбаться. Ты будешь сиять. Потому что ты не сдаёшься. Поняла?

В её глазах горел такой решительный огонь, что мои собственные сомнения начали таять. Я медленно кивнула.

– Да. Поняла.

– Вот и умница, – Женя удовлетворённо улыбнулась и взяла меня под руку. – А теперь пошли. У нас ещё куча зрителей, жаждущих продолжения шоу. Не разочаруем их.

Женя не просто повела меня обратно – она повлекла за собой, как ураган, сметающий всё на своём пути. Её уверенность была заразительна, словно щит, прикрывавший мою дрожь.

– Так, – она командовала, не замедляя шаг. – Плечи расправить. Голову выше. И улыбочку, королева.

Мы снова влились в шумный поток студентов. На этот раз я не опускала глаз. Я шла, чувствуя, как холод металла серёжек касается шеи, как развеваются волосы. Я ловила на себе взгляды – любопытные, оценивающие, восхищённые – и пропускала их сквозь призму равнодушия, которому меня учила Женя.

– Смотри-ка, – она легонько толкнула меня локтем. – Десять часов по курсу «Как правильно пялиться на однокурсниц». Двойка с минусом.

Я невольно фыркнула, и напряжение начало понемногу отступать. Мы устроились в углу холла, у большого окна. Женя достала телефон и с преувеличенной важностью принялась делать селфи.

– На память, – объявила она. Хештег «берегитесь_все_королева_в_городе».

Я, наконец, расслабилась и позволила себе настоящую, невымученную улыбку. Возможно, всё это и правда, было театром. Возможно, завтра мне придётся столкнуться с последствиями. Но прямо сейчас, под весёлый щебет Жени, под её бесшабашную поддержку, я чувствовала себя… живой. И не просто живой – сильной.

Женя, довольная эффектом, принялась листать ленту соцсетей, периодически закатывая глаза на чьи-то выцветшие селфи.

—Господи, ну когда люди поймут, что сепия умерла вместе с Nokia 3310? – ворчала она, увлечённо ставя лайки котикам.

Тень от высокого окна легла на страницы конспекта, когда в радиусе моего зрения мелькнула знакомая фигура. Арсений. Он прошел не спеша, с привычным каменным лицом, ни на ком не задерживая взгляд. Но на долю секунды его глаза скользнули по мне – быстрая, холодная оценка разведчика – и тут же он растворился в потоке студентов, будто его и не было.

Я невольно замерла, ожидая привычного щемящего чувства в груди, того самого внутреннего сигнала тревоги, который всегда возвещал о его приближении. Но внутри было тихо. Пусто. Интуиция, обычно такая чуткая к нему, молчала. Нет. Его здесь не было. Женя, заметившая моё напряжение, вопросительно подняла бровь.

—Что такое?

– Ничего, – я покачала головой, снова погружаясь в конспект, но буквы всё ещё не хотели складываться в слова. – Просто… Арсений прошёл.

– А, наш молчаливый страж, – фыркнула она. – Ну, значит, присматривает.– Так всё, – Женя решительно убрала телефон в карман. – У нас окно, лектор заболел. Поэтому предлагаю совершить нападение на еду в местной столовой. Ты же там ещё не была? Вот и познакомишься с этим… особенным местом.

Она встала, сгребая свои вещи в сумку с энергией полководца, ведущего войска в бой.

– Готовься к гастрономическому приключению, – её глаза блеснули азартом. – Где ещё ты попробуешь котлету, которая на вид как кожаный диван, а на вкус – как победа социализма? И компот! Обязательно компот из сухофруктов, в котором плавает одна одинокая груша-призрак.

Я невольно рассмеялась, поддаваясь её напору.

– Только давай договоримся, – подняла я палец, пытаясь сохранить серьёзность. – Если мы увидим там ту самую легендарную грушу, ты её не трогаешь. Пусть живёт своей жизнью.

– Договорились, – с пафосом пообещала Женя, хватая меня за руку. – Груша-призрак будет в безопасности. А вот твой желудок… неуверена.

И она потащила меня по коридору, безжалостно расталкивая сомнения и заботы вместе со встречными студентами. Впереди был бой с сосисками в тесте и знакомство с местной достопримечательностью – вечно хмурой тёткой-раздатчицей. А всё остальное… подождёт.

ГЛАВА 13

Под конец учебного дня, силы были на исходе. И только когда дверь машины захлопнулась за мной, отсекая внешний мир, я позволила себе тяжело выдохнуть. Всё напряжение дня вырвалось наружу одним долгим, сдавленным стоном. Я опустила голову на руль, чувствуя, как холодная кожа лба прижимается к прохладному пластику.

Тишина салона была оглушительной. Здесь, в этом маленьком замкнутом пространстве, не было ни осуждающих взглядов, ни ожиданий, ни необходимости держать маску. Только я и гул собственной усталости.

Я сидела так несколько минут, просто дыша. Вспоминая своё дурацкое, отчаянное желание казаться сильной. Потом медленно завела двигатель. Звук мотора вернул к реальности. Пора домой. Где можно будет смыть с себя всё это – и тушь, и помаду, и притворство.

Дорога домой слилась в одно сплошное пятно уставшего взгляда. Огни фонарей расплывались в дождливой мгле, дворники монотонно отсчитывали секунды, будто усыпляя остатки мыслей. Я не включала музыку. Тишина в салоне была целебной, она залечивала раны, нанесённые чужими взглядами и словами. Руля почти не чувствовала, тело вело машину на автомате, свернуло в знакомый двор и заглушило двигатель у подъезда.

Квартира встретила меня тишиной и полумраком. Я прислонилась к двери, скинула туфли и побрела в ванную, не включая свет. Только тусклый отсвет фонаря за окном выхватывал из темноты контуры лица в зеркале – уставшего, с размазанной под глазами тушью, с пятном помады, съеденной за день.

Я включила воду – горячую, почти обжигающую – и умылась, смывая с кожи маску, которую сама же и надела утром. Потом залезла в душ, встала под струи, закрыла глаза и просто стояла, позволяя воде смыть с себя всё: и напряжение, и фальшь, и этот странный, горький вкус сегодняшней маленькой победы.

Натянув старую растянутой от времени футболку. Налила чаю, села на подоконник и смотрела на огни города. Где-то там он. Ярослав. Со своей яростью, своими мыслями. Но прямо сейчас это не имело значения. Потому что здесь, в тишине, за стёклами, я была просто собой. Уставшей, немного потерянной, но – собой.

За окном давно стемнело. Чай в кружке остыл, так и оставшись недопитым. Я всё так же сидела на подоконнике, и наблюдала, как ночной город медленно гаснет. Сон. Мне нужен был крепкий, глубокий сон, без сновидений, без воспоминаний.

Я погасила свет. Прохладные простыни встретили меня с молчаливыми объятиями. Я натянула одеяло до подбородка, стараясь укрыться от назойливой реальности, и зажмурилась, изгоняя прочь последние, цепкие мысли. Они подождут до утра.

Меня вырвали из сна резким звуком. Сознание медленно всплывало, нехотя, словно сопротивляясь. Звук повторился— глухой, настойчивый.

Дверной звонок.

Я приподнялась, вглядываясь в темноту комнаты. За окном – глубокая ночь, лишь отблески фонарей на мокром асфальте. Дождь. Он стучал по подоконнику, будто торопился сообщить что-то важное.

Сползая с кровати, ноги подкашивались, голова кружилась. На автомате подошла к двери, щелкнула замком, даже не взглянув в глазок. Ярослав стоял на пороге. Глаза – темные, злые, как сама эта ночь.

– Ты всегда открываешь дверь, не узнав, кто за ней?– прошипел он, шагнув вперед, заставляя меня отступить. Дверь за ним закрылась тихим щелчком.

Он злился. Не просто злился. Он был в ярости. Он наступал на меня словно скала, пока моя спина не коснулась стены. Дальше отступать было не куда.

Его руки упёрлись в стену по бокам от моей головы, заключив меня в пространстве между своим телом и холодной поверхностью. И прежде чем я успела что-то сказать, его губы нашли мои. Это был не нежный поцелуй, а жадный, требовательный, полный всего накопленного напряжения. В нём была вся ярость дня, вся боль, всё несказанное. Он пил меня, как утопающий – глоток воздуха, а я тонула в нём, теряя опору.

Мои пальцы впились в края его куртки, цепляясь за единственную твердыню в мире, который вдруг закружился и поплыл. Он оторвался, его глаза пылали в полумраке прихожей.

– Никаких больше масок, – его голос был низким, властным. – Никаких игр. Ты слышишь меня?

Я могла только кивнуть, потеряв дар речи. Все мысли, все страхи, вся усталость – всё сгорело в одно мгновение, оставив лишь чистое, обжигающее ощущение настоящего.

– Настоящая ты – вот эта, – его голос стал тише, почти шёпотом. – Которая сейчас. Без масок. Без этих… доспехов.

Одной рукой он обхватил мою талию, прижимая к себе так плотно, что я чувствовала каждый мускул, каждую напряжённую линию его тела. Второй рукой он запустил пальцы в мои волосы, откинул голову назад и снова нашёл мои губы. На этот раз поцелуй был глубже, медленнее, но от этого не менее обжигающий. В нём была уже не ярость, а что-то тёмное, первобытное, не оставляющее места для сомнений.

Мои пальцы впились в его спину, притягивая его ещё ближе, стирая последние миллиметры между нами. Он был моим кислородом. Моим личным наркотиком. Без его дыхания на своей коже, без этого вкуса на губах – я уже не помнила, как дышать по-другому.

Его пальцы грубо скользнули под мою футболку, мгновенно воспламенившие кожу. Мурашки пробежали по животу, дрожь прокатилась вдоль позвоночника. В следующее мгновение он подхватил меня на руки. Я инстинктивно обвила его шею, чувствуя, как напрягаются мышцы его плеч и спины. Он нёс меня по – тёмной квартире, не спотыкаясь, точно знал дорогу.

Он вошёл в спальню и опустил меня на край кровати. Не отпуская моего взгляда, он медленно встал на колени передо мной. Его руки легли на мои бёдра.

– Смотри на меня, – тихо приказал он, и я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела.

Его пальцы скользнули к пояснице, медленно задирая край моей футболки. Холодный воздух коснулся оголённой кожи, заставив меня вздрогнуть. Но его ладони были тёплыми и твёрдыми, прижимающими меня к себе. Он снял с меня футболку одним плавным движением, и она бесшумно упала на пол. Его взгляд скользнул по моему телу, и в его глазах читалось не желание, а нечто большее.

– Красивая, – прозвучало хрипло и это не комплимент, а констатация факта, дикого, неоспоримого.

Теперь – только кожа. Только дыхание. Только желание, которое колотит в висках, стучит в груди, пульсирует внизу живота – настойчиво, требовательно, лишая остатков терпения.

Он навис надо мной, и я опустилась на кровать, ощутив под спиной прохладу ткани, и он тут же накрывает меня своим телом – тяжёлым, горячим, реальным. Его ладони скользнули по моим бокам, обжигая кожу, когда он медленно, намеренно медленно, опустил их ниже. Грубые пальцы впились в мои бёдра, приподнимая меня навстречу ему.

—Ты вся дрожишь…– его голос был густым как мед.

Я не могла ответить. Мое дыхание превратилось в прерывистые вздохи, когда он провел большим пальцем по тонкой ткани моего белья, едва касаясь, но этого было достаточно, чтобы я почувствовала, как внутри все сжимается от желания.

– А здесь… – он наклонился, и его горячее дыхание обожгло мою шею, – ты уже мокрая.

Стыд? Нет. Только необузданное желание, которое сжигало изнутри.

Я впилась ногтями в его спину, когда его рука, наконец, скользнула под последнюю преграду. Треск разорвавшей ткани. Первое прикосновение пальцев заставило меня выгнуться, но он не дал мне убежать прижал еще сильнее к себе, поглотив мой стон своим ртом.

У меня был опыт. Один раз. Неуклюжий, поспешный, больше похожий на разочарование, чем на страсть. Тогда я думала, что, возможно, просто не способна чувствовать "это" – то самое, о чем так восторженно шептались подруги.

Но сейчас…

Он двигал пальцем с мучительной медлительностью, и каждый нерв в моем теле горел. Это было невозможно. Он двигал пальцами с такой точностью, будто знал мое тело лучше меня. Каждый нерв пел, живот сжался от надвигающейся волны. Я чувствовала, как мое дыхание становится прерывистым, как живот сжимается в тугой узел, как бедра сами тянутся к его руке, ища большего.

А он… Он не сводил с меня глаз.

Его темные зрачки расширились, вбирая в себя каждую мою реакцию – как дрожат ресницы, как вздымается грудь, как губы непроизвольно приоткрываются в немом крике.

И когда волна накрыла меня, он лишь глубже впился губами в мои, заглушая стон.

Только когда последние судороги стихли, он медленно вынул пальцы, рассматривая их с тем же выражением, с каким смотрел на меня. Я замерла, наблюдая, как он медленно облизывает их, не отрывая от меня горящего взгляда.

– Сладкая.

Это слово обожгло сильнее любого прикосновения.

Он снова наклонился, и я почувствовала на своих губах вкус себя – солоноватый, интимный. Он резким движением снял с себя одежду, сбросив ее на пол. В лунном свете его тело казалось высеченным из мрамора – каждые мышцы были напряжены. Он навис надомной, поддерживая себя на локтях, и в его взгляде читалась та же животная страсть, что пульсировала и во мне.

– Смотри на меня, – приказал он снова, и я не могла ослушаться.

Первый прикосновение языка было почти нежным – легкий, едва уловимый круг вокруг соска, заставляя его тут же напрячься. Я вскинулась, не в силах сдержать стон, пальцы впились в его плечи, цепляясь, боясь, что если отпущу, это прекратится. Он повторил то же самое со вторым, но уже не так терпеливо – губы сжали, зубы слегка задели, я вскрикнула, тело выгнулось, требуя большего.

Одной рукой он продолжал ласкать мою грудь, большим пальцем проводя по уже твёрдому, чувствительному соску, а другая рука скользнула вниз, снова находя ту самую, ещё более влажную, чем прежде, точку.

– Хочу видеть, как ты сходишь с ума. Только для меня. Его дыхание обжигало.

Он вошёл в меня одним резким, точным движением, заполняя собой всё пространство.

Воздух вырвался из легких в прерывистом стоне. Он не дал опомниться, сразу задав ритм – медленные, глубокие движения, от которых темнело в глазах. Каждый толчок заставлял меня отзываться встречным движением, каждый стон – терять рассудок. Я не сдерживала крик. Он не заглушал его. И когда волна накрыла снова, сильнее прежней, его руки обхватили меня, удерживая на грани между болью и наслаждением.

– Теперь ты моя. Звучало как приговор.

Я не успела перевести дыхание, как он перевернул меня на живот, грубо прижав к постели. Его руки обхватили мои бёдра, пальцы впились в плоть, оставляя отметины.

Он вошёл снова – резко, без предупреждения, – и я вскрикнула, впиваясь пальцами в простыни. Но теперь его движения были другими: жёсткими, почти безжалостными, каждый толчок заставлял тело подаваться вперёд.

Одна его рука опустилась мне на шею, прижимая к матрасу, а другая скользнула под живот, находя ту самую чувствительную точку.

—Ты можешь принять больше… Я знаю.

И он ускорился.

Я не могла думать. Только чувствовать – как его тело врезается в моё, как жар разливается по всему телу.

– Кончай.

Его приказ прозвучал как заклинание. И я не смогла ослушаться. Новая волна накрыла с такой силой, что сознание помутнело. Я кричала, но звук потерялся где-то между его ладонью и простынёй.

Он не остановился. Толчки стали ещё глубже, ещё грубее, пока, наконец, он не вонзился в меня в последний раз, сдавленно рыча мне в спину.

Горячая волна заполнила меня, и он не отпускал, пока оба не дрожали от переизбытка ощущений. Потом – тишина. Только тяжёлое дыхание и стук сердец. Его пальцы медленно провели по моей спине, будто проверяя, цела ли я.

Он медленно вышел из меня, оставив после себя дрожь в ногах и липкую теплоту между бедер. Его пальцы скользнули по моей спине, лениво очерчивая контуры позвоночника, а губы коснулись плеча – уже без прежней жадности, но все так же влажно. Он перевернул меня на спину, и его глаза – все еще темные, но уже без той дикой искры – изучали мое лицо.

– Ты в порядке?

Голос звучал неожиданно мягко, почти заботливо.

Я кивнула, хотя "в порядке" было сильным преувеличением. Он потянулся к одеялу, накрыл нас обоих, и его рука легла на мою талию – уже не как захват, а просто так.

Мы лежали так, не в силах вымолвить ни слова. Просто дышали, слушали, как успокаиваются наши сердца, и чувствовали, как реальность медленно возвращается – прохладный воздух на разгорячённой коже, скрип кровати, лунный свет за окном. Он первым нарушил молчание. Его голос, низкий и хриплый, прозвучал прямо у моего уха: