Фатализм без фанатизма есть судьба – 3

– И можешь не беспокоиться, она тебя при благоприятном развитии ситуации с тобой, где ты себя поведёшь, как человек здравомыслящий, не обманет, если ты, конечно, не из тех. – А вот что значила эта конечная приписка этим проходимцем Поли неких качеств, о которых он в момент догадался и счёл себя оскорблённым таким образом (сразу видно, что Поли человек отсталых и не просвещённых взглядов на отношения между людьми, не допуская до себя ладно бы, но до других, совершенно для него незнакомых, совершенно от него отличимые взгляды друг на друга), и сразу попытался выказать себя совершенно посторонней стороной от таких насчёт себя подозрений.

– Я мол, – с тиком в глазу на более чем нервном лице заявляет Поли, – категорично не из тех людей, которых вы, с какой это стати и зачем-то решили привести в пример для меня. Единственное, что у меня вызывает сомнение в вашем предложении, это ваше навязывание мне его. А мне хотелось бы, чтобы меня спрашивали и моё мнение учитывали.

– Ёп ты! – эмоционально удивлён такой придирчивостью и педантством этого Поли Шанс. – А я что сейчас по твоему делаю, как тебя об этом сейчас не спрашиваю. – Прямо изумлён Шанс умением некоторых людей всё усложнять и перекручивать события и факты. И Шанс до такой степени раздосадован этим Поли, что он уже не может держать себя в пределах какого есть воспитания, и оборотившись к Соне, вот что ей заявляет. – Ну и придурок. – Открыто так характеризует Поли Шанс. – И вот скажи мне. – Обращается уже с вопросом к Соне Шанс. – Тебе разве нужен такой?

А вот этот вопрос Шанса требует для себя глубокой осмысленности и раздумья Сони, он имеет для неё важное значение, и от того, наверное, она вся в себя ушла, и погрузившись в свои размышления, принялась упорно смотреть перед собой.

Что оказывает на Шанса оздоровляющее действие, он в один момент взбадривается и выходит уже из своего погружения во все эти размышления насчёт моделирования ситуации с Поли. И как неожиданный итог его выхода в реальность, он своим взглядом упирается в заколоченную дверь, которая к тому же опечатана печатями органов надзора и специальной сигнальной лентой, запрещающий и ограничивающей собой проход к месту её прилегания.

А вот эта новость и открытие для Шанса всё кардинально меняет насчёт этого Поли и в первую очередь Сони. Которая, как сейчас им выясняется, не до конца с ним была откровенна, раз скрывает вот такую, запредельно немаловажную деталь насчёт её знакомого. Кто оказывается, как минимум в розыске. А вот в каком качестве? В качестве трупа, или лица с другой стороны закона, то Шанс почему-то склоняется ко второму варианту развития ситуации с этим Поли. Кто в качестве трупа мало кому интересен. А вот в живом состоянии, да ещё будучи преступной личностью, то такие люди всегда собой притягивают невинность.

– И зачем скажите, Соня, он вам нужен? – так всё внутри Шанса порывается её спросить. Но он это её не спросит, понимая, что логичного и разумного ответа на этот свой вопрос не получит.

– И что это значит? – задаётся таким вопрос Шанс, смотря в упор на эту притворщицу и якобы бедняжку Соню. Очень ловко его сумевшую развести на…А вот на что, то этого Шанс пока не понял. Но при этом сообразил, что ему этот вопрос нужно решать как можно скорей. Ведь когда тебя ставят перед вот такой неизвестностью, с наличием в ней какого-то преступления, то всегда есть шанс, и притом большой на то, что тебя постараются привязать к этому преступлению.

– И что вы тут решили мне пришить? – с развязностью преступного элемента, в его семантическом диапазоне рассуждения и подачи своих выражений, само собой со своей логикой, начнёт клепать свою защиту Шанс, окружённый со всех сторон оперативниками, выскочивших из соседних дверей. И то, что подозреваемый и преступник в перспективе Шанс ещё не закован в наручники и не взят на обеспечение государством, то это не его заслуга, а пусть скажет большое спасибо Соне, которая за него поручилась, и выказала ему доверие.

– Да никуда он не денется, вы только посмотрите на него. Одна душа в теле у этого прощелыги. – Что и говорить, а умеет Соня быть убедительной.

– Как насчёт верности утверждения, что преступник всегда возвращается на место преступления? – задаётся вопросом оперативник. И пока Шанс пытается сообразить, как ему опровергнуть эту абсолютную в глазах оперативников истину и аксиому, оперативник берёт его в разработку и оборот. – Надеюсь, вы не собираетесь отрицать очевидность. – Говорит оперативник. – Место преступления имеет место. – Указывает на дверь оперативник. – Ну а время такая категория разума, что её суть относительная, и …сколько на ваших часах сейчас времени? – обращается с этим вопросом к Шансу оперативник.

А Шанс, что за наивная и доверчивая личность, даже не заметил в этом вопросе оперативника подвох, и без всякой задней мысли, будучи в своей простоте самый непосредственный человек, задрал рукав, чтобы посмотреть на наручные часы и озвучить время.

А этот до чего же ловкий на раскрытие преступлений оперативник, в момент ловит на даче признательных показаний Шанса. – Так и запишем. Время преступления ровно полдень. – И с такой ухмылкой он смотрит на Шанса, что тот сразу заподозрил того в какой-то на свой счёт провокации и подляне.

– Какое ещё преступление? – вопрошает Шанс.

– Конечно же против личности. – Прямо удивлён оперативник такой недалёкости современного преступника, который сперва совершает преступление, а уж только затем для своего кругозора интересуется, как оно будет для него классифицироваться. А вот раньше преступник прежде чем пойти на дело и решиться на преступление, прошерстит от корки до корки уголовный кодекс на знание всех статей ему при этом или ином преступлении вменяемых. И если нет иного выхода, как только преступить закон (что я, мол, поделать мог против своей судьбы и кармы, а ещё больше против стечений вот таких обстоятельств) то он будет для себя искать смягчающие его вину обстоятельства. И прикинуться невменяемым, первый шаг к тому, чтобы ему не смогли вменить вину.

– Какой на хрен личности? – прямо закапывает себя своим отрицанием всего и вся Шанс, однозначно неисправимый, с рецидивными наклонностями уклонист от гражданской сознательности.

– Значит, утверждаете, что вам совершенно не важно, против кого совершать преступление. И имя объекта преступления только мешает совершать преступление. – Во как передёргивает фактами оперативник, уже непоколебимо записывая Шанса в преступники.

И Шанс чуть ли не задыхается от возмущения на такой ход следствия в свою сторону. Где он даже не рассматривается в качестве свидетеля, а его сразу записывают в обвиняемые. И ему срочно нужно что-то придумать, чтобы окончательно тут не увязнуть.

– Я знаю, как его зовут. Его зовут Поли. И вся ваша логическая цепочка таким образом ломается. – С видом победителя это выдаёт Шанс, и оперативник, посрамлённый умением Шанса строить ответные логические цепочки, в один момент растаивает в тумане, и теперь перед Шансом предстаёт Соня, без особых просветлений ищущая ответ на его ранее заданный вопрос.

– Я не знаю. – С полуискренней растерянностью говорит и пожимает плечами Соня. И Шансу, видящему в неё всё это, есть над чем крепко подумать и задуматься.

– И чего она недоговаривает, а что говорит правду? – задался про себя вопросом Шанс, во все глаза рассматривая Соню, пытаясь из неё выудить правду. И он надеется, что не ту, которая в первую очередь напрашивается о себе заявить. Это такая правда, которая очень сильно чем-то связана с тем, что только сейчас пришло на ум Шансу насчёт пасущих его за соседними дверьми и в их глазки оперативников. Которые по сигналу со стороны Сони, когда будет ясно, что от него с помощью слова ничего больше не вытянешь, выскочат все одновременно, и с помощью эффекта неожиданности и применения в его сторону физической силы, попытаются добиться признательных показаний. Вот только Шансу одно не ясно, почему именно его хотят выставить за лицо подпадающее под подозрение.

Но это такой вопрос философии жизни, что на его счёт можно много дискутировать, и всё равно не найдёшь правды, так что Шанс оставляет его до лучших времён, а сейчас у него нет совершенно времени на всё это, и надо думать и притом срочно, о том, как купировать для себя все свои не очень обдуманные действия по отношению к Соне, кому он так безрассудно доверился, и не дать провести на свой счёт предполагаемые мероприятия со стороны следственных органов. И при этом это нужно сделать так, чтобы Соня ни о чём не догадалась и не подала сигнала оперативникам.

– Что вы не знаете? – задаёт уточняющий вопрос Шанс.

– Куда он пропал и что с ним случилось. – Даёт ответ Соня.

– С какого времени?

– Как обнаружила его дверь в таком состоянии. – Этот ответ Сони несколько проясняет ситуацию для Шанса, у кого возникла новая версия объяснения своего привлечения Соней для поиска этого Поли. Она не большого мнения о следственных органах, у коих нет той мотивации для поиска пропавшего человека, как у неё. И они будут искать Поли поскольку, постольку, как этот процесс регламентирует их служба, совершенно не понимая, что каждая минута промедления в его поиске, а для неё потери из вида Поли, сердечно отдаётся ей, неся её душевной конституции существенные потери. Она себе места найти не может, вот и не спит и не ест, тем самым не пополняя себя достаточным для разумного функционирования организма питательным рационом, вызывая в ней потерю живости и разумности поведения; она находится в состоянии сомнамбулы и её все поступки начинают всему этому соответствовать. Вот, наверное, почему её поведение не укладывается в рамки обычного, и её предложения кажутся авантюрными.

А всё это предполагает её решение найти для себя такого близкого душевного для неё склада человека, кто воспримет её переживания также близко к себе, и поможет ей разыскать этого Поли, кого поди что держат на одной воде и чуточку хлебе скованного в цепях в каком-нибудь холодном и сыром колодце, и всё по одной только причине, эти гады, а скорей всего одна гадина, хочет свести на нет его внимание к ней. Явно имея свои виды на Поли. И её план очень прост. Она сама выступит его спасительницей. А как только она его спасёт, то Поли ничего другого не останется делать, как только быть ей благодарным всю свою оставшуюся жизнь. И вот чтобы спасти Поли от такого коварного плана этой некто, где она из одних кандалов переведёт Поли в другие, ментальные, Соня и обратилась к Шансу, так ничего не объясняя по факту.

– Ну вы, Соня, конечно даёте жару. – Усмехнулся про себя Шанс по следам вот такого, отчасти фантастического и отчасти ничего тут нет невероятного, и женский ум и такое до себя иногда и чаще чем вы думаете допускает размышления.

– И какие у вас возникли мысли при обнаружении его двери в таком состоянии? – задаётся вопросом Шанс, всё же решив, как следует разобраться в происходящем.

– С ним что-то случилось не хорошее. – Вполне разумно отвечает Соня, и это почему-то не сильно нравится Шансу, который хотел бы услышать какую-нибудь фантастическую вещь со стороны Сони. Что указывало бы на порывистость действий и решений в свою сторону Сони. А так выходило, что она подошла к этому вопросу с расчётливой стороны. А это его возвращает к версии с оперативниками за дверьми. А это значит, что ему нужно действовать как можно скорей.

– Хорошо. – Говорит Шанс, обзорным зрением оглядываясь по сторонам и решая, что дальше делать и как ему выйти из этого тупика.

– Я думаю, что нам здесь больше делать нечего. Это место будет только ограничивать наш разум. Пойдёмте на улицу. – С этим предложением, для которого не требуется согласия со стороны Сони, Шанс выдвигается к лестничному спуску, про себя верно и закономерно просчитав, что лифтом пользоваться в экстренных для себя ситуациях более чем не разумно.

А Соня, видимо на его счёт имела другие планы, ну те, которые отвечали планам первой версии Шанса, и в этой версии они должны были ещё здесь находиться, как раз до прибытия сюда оперативных служб (соседи видимо не дали своего согласия на пребывания у них засады из оперативников, резонно сославшись на то, что они все продукты поедят и всю квартиру прокурят в нервном ожидании захвата). Так что было решено, что как только Соня приведёт подозреваемого на место его гипотетического преступления, она даст сигнал по мобильной связи, и сюда немедленно выдвинется группа захвата. А ей только и нужно будет, как потянуть время.

Вот она и тянет время. А Шанс ей не собирается идти навстречу в плане своего взятия и захвата на месте чьего-то и не своего, как он до встречи с операми считал преступления (а они своим долгом посчитают поставить его на праведный путь, ввернув верную мысль о том, что нет человека без греха, и раз ты попался на месте преступления, пусть даже не своего, то есть в тебе значит грешок не проходить своим любопытством мимо того, что тебя не касается, а теперь за милую душу касается, раз ты такой неугомонный на своё любопытство, и тебе значит платить за этот чужой грешок).

– Что не так? – спрашивает Шанс Соню, всё равно и при любом её ответе не собирающийся здесь задерживаться ни на минуту. И к этому его начинает подталкивать раздавшийся со стороны улицы шум прибытия машины, со звучными хлопками его дверей так, что у Шанса возникла определённая мысль о том, что тех людей, кто так хлопает дверьми автомобиля, совершенно не заботит целостность этого автомобиля. Из чего следует мысль о том, что этот автомобиль не их личный, а служебный. А кто прибывает так лихо на служебном автомобиле? Всё верно. Именно те, с кем Шанс собирался сейчас встретиться в самую последнюю очередь. И значит, он больше ни на минуту здесь не задержится, и если надо будет, то выпрыгнет через окно, но так просто не даться в руки этим волкам позорным (и откуда спрашивается этот антагонизм и воровская лирика в нём берётся).

– Мне надо забежать домой. – Говорит Соня, смотря на Шанса просящим взглядом.

– Что-то здесь не так. – Сразу сообразил Шанс, что она хочет его затащить домой, и для верности уже там затащить…Но нет, слишком это банально предполагается мужским разумом Шанса, и он всё это отвергает.

– Если надо, идите. – Говорит Шанс.

– А вы? – а вот что значит этот многогранный и многофункциональный вопрос Сони, то пойди тут разберись и не поведись на очень питательные, природные мысли и собственные рефлексы.

– Что я? – видимо сбившись на ход естественных мыслей, сразу не понял Шанс, чего от него хочет Соня.

– Может зайдёте ко мне. Что здесь стоять? – а вот и тот самый вопрос-ловушка Сони для Шанса.

И Шанс прямо-таки увидел широко распахнутую рукой Сони дверь в её квартиру (ему по крайней мере захотелось узнать, как она ему откроет двери в свою квартиру и как его в неё пригласит), а за ней прямой путь в сторону своего падения и общечеловеческого греха.

– Нет! То есть да. – Одёрнув себя от всех этих умопомрачительных мыслей, Шанс не сразу справился со своим ответом, принявшись плутать и сбиваться. – А лучше я вас на улице подожду. – Услышав шаги внизу, Шанс наскоро обозначил своё решение, и не дожидаясь, когда там и что сообразит ему сказать Соня, плюс он не собирается тут с кем бы то ни было сталкиваться лбами, особенно если противоположный тебе лоб очень твёрдолоб и принадлежит представителю власти, чуть ли не бегом, но точно через ступеньку бросился вниз спускаться.

Ну а Соне предоставляется полная свобода быть тем, кем она быть захочет. Его обманщицей, и тогда она будет ждать на площадке поднимающихся на лифте оперативников, или же она жертва случайных стечений обстоятельств, которые тебя не выпускают потому, что ты сам создал вокруг себя все эти обстоятельства, будучи натурой беспокойной и лезущей туда, куда тебя не просят.

О чём, конечно, можно поразмышлять, то Шанс находился не в том положении, чтобы отвлекаться на пока что несущественные и посторонние для себя вещи. Сейчас его волновало только одно. Ни с кем внизу не столкнуться и не встретиться. И если ему это удастся, то сам вопрос насчёт Сони тут же отпадёт. Значит она не причём, раз ему дали спокойно покинуть это место.

И к нервному возбуждению Шанса, всё же принявшего некоторые меры предосторожности по выходу из подъезда дома, ему удалось покинуть здание дома беспрепятственно. А это значит… Он может для начала облегчённо и спокойно выдохнуть, а затем обойдя перегородивший всю дорогу огромный автомобиль, присесть в стороне на первую скамейку, и с этого места понаблюдать за происходящим у подъезда дома, откуда он вышел и где живёт Соня.

Ну а чтобы не привлекать особого внимания к своей персоне, то нет в наше время лучшего камуфляжа твоих истинных намерений, как твой мобильный телефон, источник бесконечных замыслов и знаний. И Шанс, вынув из кармана куртки телефон, вначале в него для вида погрузился, а затем он, зачем-то вспомнив о той самой записке, которая своим появлением все эти события, приведшие его сюда в том числе, с ним завертели, уже обо всём забыл, и даже не заметил, а скорей не придал особого значения появлению Сони у подъезда в сопровождении двух людей.

Впрочем, эти люди долго рядом с ней не задерживались, а после короткой беседы, видимо дополняющей прежний разговор в подъезде или может даже в квартире Сони, её покинули, сев в этом огромный автомобиль, а Соне, проводившей их пристальным взглядом, оставалось поискать глазами вокруг своего нового знакомого. О ком вскользь и очень хитроумно пытались выгадать у неё эти люди, представившиеся ей страховыми агентами, в чьём агентстве застраховал жизнь их клиент, и по совместительству ваш сосед Поли, и они по долгу своей службы и необходимости выяснить все обстоятельства этого страхового случая, и опрашивают всех людей входящих в круг его знакомых.

– Вы, София, входите в этот круг, хотя бы косвенно? – обратился с этим вопросом к Соне один из агентов, почему-то со смешком назвавший себя агентом Смитом. А вот его напарнику, а если точней умственно и физически, то напарнице, не кажется сильно уместным такой несерьёзный подход к делу своего напарника. И с этим посылом она с укором зыркает на этого недоделанного Смита. И Соня отчасти догадывается, откуда растут ноги этого противостояния между этими, столь разными напарниками. И длинные ноги напарницы, это только часть проблемы для этого агента и мистера Смита (раз он по-другому не представился, приходится его за такого считать и обращаться). А что включают в себя другие, то об этом мистер Смит терпит и не заикается, но по нему всему видно, что он хочет как следует всё это припомнить своей напарнице. А лучшего средства для этого нет, как только записать её в миссис Смит. И он через разные её не хочу и вот такие приближенные к конечному замыслу провокации, шаг за шагом приближает и добивается от неё согласия на миссис Смит.

– И вот тогда, дорогая, вы с полным юридическим правом сможете на мне за все ваши неуспехи и неудачи отыграться. Как вам такой аргумент быть моей навсегда? – очень ловко находит мистер Смит аргументы для в перспективе миссис Смит на её согласие быть с собой чуточку ближе.

– Я всего лишь соседка. – Обозначает свою позицию по отношению к своему соседу Соня.

– Это уже не столь мало. – Делает вывод мистер Смит, своей говорливой настырностью уже начиная выбешивать новоиспечённую миссис Смит. Кто хотела идти по другому пути в разговоре с Соней. А тут мистер Смит не даёт ей обдуманного слова сказать, забегая вперёд своими расспросами. И ей приходится следовать в канве его решений.

– Я бы так не сказала. – Имеет свою точку зрения Соня.

– Вам видней. – Говорит мистер Смит, многозначительно посмотрев на Соню.

Что видимо сильно не понравилось миссис Смит, и что это ещё тут за заигрывания. И она решает немедленно вмешаться и перебить все эти поползновения мистера Смита на свою оригинальность.

– Скажите, София, что вы можете сказать насчёт вашего соседа. Хотя бы на пример его проживания здесь в качестве вашего соседа. Часто ли к нему ходили гости, был ли он общительным? Когда приходил домой? – спрашивает миссис Смит Соню, а сама при этом начинает смотреть на Соню тем же всё примечающим взглядом, что и мистер Смит. И у мистера Смита логично возникают вопросы дискриминационного характера: Почему одним можно смотреть на Соню вот таким, как у вас, всё поглощающим взглядом, а мне, кто хочет во всём разобраться, и мне нужна аналитика и информация, нельзя смотреть так подробно в её сторону?

И цыкающий ответ миссис Смит: «Да заткнись ты уже!», категорически им не принимается. И мистер Смит будет надувать оскорблено щёки и дуться на миссис Смит, кого он поспешно записал в миссис Смит. И не миновать вам миссис Смит разводного письма от меня, если продолжите так меня третировать.

– Насколько я знаю, Поли вёл уединённый образ жизни. И к нему никто практически не приходил. – Даёт ответ Соня.

– А что насчёт вас? – задаётся в чём-то повторным вопросом миссис Смит с очень таким глубокомысленным выражением лица: мол, я вам не советую тут пытаться от меня хоть что-то утаить и попытаться меня обмануть, это совершенно бесполезно, я за раз чувствую обман, что тут хочешь, не хочешь, а призадумаешься над тем, за кого тебя здесь принимают и считают. Как минимум, свидетелем преступления. А если начнёшь себя вести так, как уже предположила миссис Смит, то тут не далеко до того, чтобы стать соучастником похищения этого Поли. Ведь не просто так, и ваша необыкновенная дурость и легкомыслие тому не оправдание, вы решили скрыть или не договаривать те существенные факты из жизни вашего соседа, многое о нём говорящие, и для этого есть веская причина.

И как ожидалось и предполагалось миссис Смит, то когда дело касается интересного для тебя человека, то трудно ожидать искренности от молодой девушки на его счёт. Она обязательно, из каких-то неведомых природных соображений, например, придержать его про запас, начинает явно говорить не полную правду. А вот с чего миссис Смит решила, что пропавший Поли отвечает всем её предположения на его счёт, то тут имеет место женская интуиция, говорящая о том, что только интересных для женского пола мужчин днём с огнём не сыщешь. И она отчасти понимает скрытность и несговорчивость Сони, не желающей идти им навстречу. Видит в ней она конкурентку.

Что же самого ответа Сони, который был интерпретирован миссис Смит как укрывательство фактов и увод их от правильной версии пропажи Поли, то он прозвучал следующим образом:

– Что насчёт меня? – с крайним удивлением и непониманием задаётся вопросом Соня, всем своим видом показывая и давая понять миссис Смит, что она не на такую дуру напала, чтобы она ей всё, всё о Поли выложила и рассказала.

И миссис Смит ничего другого не остаётся делать, как следовать в установленных Соней рамках пути – ничего лишнего и компрометирующего Поли от меня вам не добиться. И его страховка, если всё-таки наступил страховой случай, даже путём моей жертвенности, ни в коем случае не пострадает. И вы, гады, всё до последнего, предназначенное Поли, ему выплатите.

– А на этом её можно поймать. – В момент всё поняла миссис Смит, на что можно поймать эту несговорчивую Соню, о которой она многое сейчас, наконец-то, поняла и сообразила.

– Вы не знаете, что могло послужить причиной для решения вашего соседа застраховать свою жизнь? – не в бровь, а в задергавшийся в нервном тике глаз Сони задаёт вопрос миссис Смит, держа ту на прицеле своего взгляда.

А Соня хоть и нервно восприняла эту новость для себя, тем не менее, не подала виду, что эта новость вывела её из равновесия, не считая, правда, задергавшийся глаз. Но он дёргается часто, и этот момент можно не считать.

– Не вижу связи? – глядя на миссис Смит в упор, отвечает ровным голосом Соня, начавшая отлично понимать мистера Смита, кто с помощью иронии пытается себя удержать в руках и не сойти с ума рядом с такой ехидной миссис Смит.

– Знаете, когда человек без видимых обстоятельств и причин решает застраховать свою жизнь, то эти самые причины нужно искать в близком окружении этого человека. Даже в том случае, если он живёт уединённо, отшельником. Надеюсь, вы понимаете, куда я клоню? – А вот и тот самый знакомый вопрос, от ответа на который для страховых агентов всё насчёт Сони прояснится.

И она чуть было не выдала себя, в лице раскрасневшись.

– У вас хорошее воображение. – Усмехается Соня, прикрывая этой иронией свою красноту.

– Не без этого. – Говорит миссис Смит. – Так что насчёт моего вопроса?

– Брать за основу догадки, это непрофессионально. – Даёт ответ Соня, своим ответом доставляя удовольствие мистеру Смиту, давно так не отдыхавшего душой, а вот миссис Смит совсем в другом настроении, и ей не до шуток, и очень раздражённо на некоторых людей, кто вместо того, чтобы ей помочь, строит тут умилительные рожи.

– Вы куда-то собрались? – как будто только сейчас миссис Смит заметила, что Соня им встретилась не у себя дома, а на лестничной площадке.