Куплю своё счастье

Вещи покупать не самые дешевые. Пусть один пуховик на зиму, зато качественный, пусть одни кроссовки, но хорошей фирмы.

И вот, за последнее время я просто…

Просто катастрофически опустилась. Вот что.

Куртке моей уже три года и она, несмотря на качество, сильно «не алё».

Кроссовки когда-то были белыми, но вид потеряли. Джинсы приличные, но такие уже никто не носит. В моде широкие, и клеш, а не «скинни».

Я еще и не накрашенная, и волосы торопливо скручены в пучок.

Наверное, на Кикимору похожа.

Да уж, рядом с этим красавчиком мне хочется засунуть голову в песок. Или совсем под землю провалиться.

Новый блокбастер. Красавица и чудовище.

Причем чудовище – я!

Двигаюсь вперед, делая вид, что мне плевать на то, что он меня окликает, обращается ко мне. Ну, собственно, мне и плевать, на что он мне сдался?

– Минутку, девушка!

Ох, хорошо хоть девушкой назвал! Женщину бы мое самолюбие не вынесло. Пришлось бы превращаться в дракона и его испепелить.

– Что?

Останавливаюсь, поворачиваюсь. Стараюсь держать спину прямо, и голову высоко поднятой, делать вид, что я английская королева.

Не думаю, что получается. Но все же.

Как мой Лев говорил когда-то – лопни, но держи фасон!

– Возьмите. Купите малышке новую коляску.

Он стоит в шаге от меня и… протягивает мне несколько купюр. Не рублей.

Евро. Крупные, зеленые. Пятисотки…

Меня мгновенно затапливает волна огня и ярости.

Да, если бы я была героиней фэнтези романа, то реально превратилась бы сейчас в какую-нибудь мать драконов!

Я даже чем-то похожа на нее…. Ну, ту самую, которая из «Игры престолов».

Испепелю!

– Спасибо, конечно, но я в милостыне не нуждаюсь!

– Что?

Резко отворачиваюсь, потому что вместо огня из пасти, у дракона льются слезы из глаз.

Не хочу реветь, а реву!

Да! У меня не было денег на новую «Инглезину», и даже на «Капеллу». И поэтому я купила старую коляску!

И куртку не могу купить три года, потому что сначала похороны, потом деньги на учебу, потом эта история с квартирой, и Гена, который кучу денег моих проиграл!

И отец Алёнушки, который слился, «проигнорив» все сообщения о беременности! Не любит он презервативы, козел!

Я так устала от этого! Так устала!

Постоянно считать копейки, отказывать себе во всем…

Где я так нагрешила, что со мной все это случилось? Где?

– Простите, я не хотел обидеть вас. Я… от чистого сердца!

Этот красавчик мажористый еще и издевается? Просто… фейспалм!

Господи, Романова, как ты до этого докатилась, как?

Дожилась до благотворительности! Тебе уже подают!

Почему-то в горле ком, и очень противно.

И от самой себя противно, что расклеилась. Надо было обратить все в шутку, или вообще – полный игнор. Не слышу, не вижу, не думаю, не чувствую…

А я ведь давно не чувствую… Ничего, ни к кому. Я имела в виду, как женщина.

Почему-то сейчас, рядом с красивым мужиком это отчетливо воспринимается.

Когда мне чувствовать? У меня нет времени на чувства! У меня двое детей.

Даже трое, почти.

И мысли только о том, как одеть, обуть и накормить. Да, еще выучить!

Потому что… Потому что я пообещала Льву, что я это сделаю. Да, даже если бы я ему и не обещала!

– Девушка, подождите.

Господи, почему же он никак от меня не отстанет, а?

Догнал ведь! Прямо в спину дышит! Еще и руками хватает!

Ну, нет, хватает это, конечно, сильно сказано.

Просто берет за локоть, поворачивает.

– Девушка…

Видит мои слезы, и мне кажется, лицо его застывает. Неужели-таки сообразил, что поступает гадко и некрасиво?

Ладно, красавчик, не бойся, мне для тебя приятных слов не жалко! Улыбаюсь сквозь слезы, и говорю ядовито:

– Знаете, что я вам скажу, от чистого сердца? Идите вы, знаете куда!

Вырываю руку. Иду быстрее, даже не стараясь смахивать злые слезы.

Нет, все-таки… есть же идиоты, да?

Урод моральный!

Придурок!

Деньгами разбрасывается! Денег у него куры не клюют явно!

Чёрт. Может стоило взять у него эти деньги и, правда, купить коляску?

Иду по дорожке, стараясь сильнее трясти коляской – так моя Алешка засыпает быстрее.

Заглядываю к ней, не останавливаясь – виден только носик и глазки, уже закрыла, уже сопит.

Улыбаюсь.

Вот что может всегда поднять мне настроение! Дети! Как я их люблю!

Глупая, надо было идти учиться в педагогический. Побоялась тогда, подумала, ну что это за работа – училкой в школе? Мы с подружками в классе вечно над некоторыми стебались. Представила, что меня так же какие-нибудь оторвы школьные троллят и передумала в педагогику.

Глупая.

С детьми мне хорошо. С детьми я сама собой остаюсь. А вот со взрослыми часто теряюсь.

Как с этим… «Недомачо».

Ладно, проехали!

Ася, Ася… Держись! Ты не имеешь права расслабляться! Ни на минуту, ни на секунду!

Ты должна быть сильной! Потому что если не ты, то кто?

Если не ты, кто вырастит Маруську? Если не ты, кто поднимет Алёнку?

Если не ты, кто поможет всей твоей семье?

Так что, давай, не хлюпай носом! И хвост пистолетом!

И на нашей улице перевернется КАМАЗ с пряниками!

Ох, знать бы как быстро он перевернется и какие это будут пряники!

ГЛАВА 3.

РОМАН.

Да уж, Вишневский, кажется, тебе пора к психоаналитику.

В чем дело?

Чего прицепился к девчонке?

Хотя, какая она девчонка? Ей за тридцать.

В таком возрасте каждая женщина уже имеет то, что имеет. И внешность, которую заслужила, и мужчину рядом, которого так же заслужила. И все остальное.

Чёрт меня дернул ей деньги предложить? Нифига я не альтруист и не добрый самаритянин. Нет. Просто… сам не знаю, что нашло.

Сентиментальный стал, что ли?

Ну, в свете последних событий – не удивительно.

Брат лежит овощем. Пока врачи прогнозов не дают. Сказали, что от системы отключать не будут, шанс есть – и то счастье.

Я узнал об это уже когда на машине в аэропорт ехал.

Пока летел сообщили, что отцу стало лучше – он после сообщения о Феликсе перенес инфаркт. Нужна операция, но это все решаемо, были бы деньги. Они, к счастью, у меня есть.

И разбрасываться я ими не привык.

Вот сейчас только, этой «яжматери» чуть не отвалил пару штук евро. У меня водитель столько получает. Так он и пашет как проклятый!

А ей, за красивые глаза?

Возвращаюсь к машине.

Замечаю тачку моего помощника – сам подъехал, значит все выяснили.

Отлично.

Стрелец выходит, ухмыляясь смотрит.

– Что это вы, Роман Игоревич, за женщинами бегать начали? Не думал, что доживу до такого!

– А ты думай. Думать вообще полезно.

– Я в курсе, шеф, вам могу тоже самое посоветовать.

Дергаю уголком губы, иногда я позволяю ему так с собой разговаривать. Особенно, когда он не «нукает».

– Где данные, Паш? Время – деньги!

– Да я видел, как вы тут временем разбрасываетесь. Красивая телочка, только… не в вашем же вкусе?

Хм, он считает, что она красивая? Интересно.

А про вкус… Ну да, у меня в приоритете шатенки и рыженькие, жгучих брюнеток тоже не люблю. Мне надо, чтобы волосы были как шоколад. И обязательно длинные, без всех этих челок и стрижек.

– Что там красивого? Еще и характер…

Он качает головой, ухмыляется нагло.

– Вы же знаете, у меня на блондиночек сразу стойка. А эта еще и с фигуркой, и грудь.

– Ишь, все-то он замечает! Она же одета так, что не разглядеть ничего?

– У меня внутренняя чуйка. Грудочки там я вам скажу! А ножки! Не высокая, но ноги не короткие, в самый раз, и попка…

– Так, Стрелец, я так понимаю, ты давно не ездил к Осману в клуб? Если с данными порядок, то сегодня вечером ты свободен.

– Порядок с данными. Только… вам не понравится.

Почему-то я чувствую, как скулы начинают гореть. Смешно, но я, состоятельный мужчина в полном расцвете сил, до сих пор покрываюсь пятнами, по-простому – краснею! Правда, чаще всего не от смущения, конечно. От злости! Или когда чувствую, что меня ждут траблы.

А сейчас они меня явно ждут.

– Блондиночка?

– Она.

Черт…

Анастасия Львовна Романова.

– Но ей же… ей же лет тридцать?

– Тридцать два.

– То есть… Феликс закрутил роман с бабой, которая на семь лет старше? Вот с этой вот молью?

– Сами вы моль, Роман Игоревич! Аппетитная телочка. Вы же знаете, Феликс Игоревич вообще любил дамочек с опытом. А у этой явно опыт есть, у нее дочь старшая, двенадцать лет.

– Погоди, стоп. Но у этой в коляске девочка!

– Да, девочка. Алена Львовна Романова, в свидетельстве в графе отец – прочерк.

– Но… получается у Феликса дочь?

– А почему вы думали, что обязательно сын?

– Чёрт, девчонка. Это плохо.

– Так, может, сразу того этого? Развернем коней и оставим ее в покое? Пусть живет?

– Ты предлагаешь бросить ребенка моего брата?

– Ну, можно не совсем бросить. Можно как-то помогать ей через фонды. Просто не афишировать. Битва из-за наследника еще имела бы смысл, а тут…

– Нет уж. Я на это не пойду. Мне уже без разницы мальчик или девочка. Главное, что это наша кровь. То есть… Хм, это надо установить. Анализ сделать.

– Ок, устроим, не волнуйтесь. Завтра девчонку вызовут в поликлинику на плановый, там возьмем все, что нужно.

– Нет, я все-таки не верю, что Феликс с ней… У него же такие девицы всегда были?

– Ну, Роман Игоревич… как говорится, и черная икра надоедает, и трюфели, и стейки.

– А что не надоедает, Стрелец? Есть что-то, что не надоедает?

– Секс?

Усмехаюсь. Секс! Если бы…

Не видел Илону больше трех недель, и вообще, ничего не было больше трех недель. И ничего. Прекрасно себя чувствую.

Спокойно обхожусь.

Стрелец, кажется, удивлен.

– Тогда не знаю. Может, любовь?

– Это что такое?

– Ой, Роман Игоревич, это такая неприятная болезнь. Не дай вам Бог заразиться, уж тогда я посмеюсь.

Он и правда ржет как конь.

Любовь – болезнь?

Возможно. Болезнь, которую создали люди. И от которой, якобы, нет лекарства.

Да уж! И чего только не придумает человечество, чтобы оправдать свои слабости!

Так. Ладно. Не до философии сейчас.

Надо понять, что делать.

Не могу до конца поверить в то, что этот мышонок с коляской и есть пассия Феллини, которая отправляла ему фото беременного живота.

Как он с ней сошелся? И, главное – что он в ней нашел?

Нет, конечно, Стрелец прав. Она красивая. Да, я признаю. Пусть запущенная, неухоженная. Но красивая.

Но чтобы Феликс! Мой Феликс! Мой непутевый брат, который привык брать лучшее, снизошел вот до этого?

С другой стороны, я же сам признал – она как чистый лист, из нее можно сотворить звезду – умелый стилист, визажист, фотограф, и фото можно в глянец!

Может, Феликс и встретился с ней при обстоятельствах, когда она выглядела более презентабельно?

И все же в моей голове не укладывается.

Разница семь лет! Она старше! Она не в его вкусе!

И не в моем.

Зачем?

Опять же, что я о них знаю? Может быть, у них было один раз? Ну, Феля мог в неадеквате это сделать. Поэтому потом и не реагировал на сообщения с пузом.

А может она всем, с кем спала эти фото рассылала и малышка вовсе не от моего брата?

Так, ладно, Вишневский, хватит играть в «угадайку», будет тест ДНК, будем думать, что делать!

Заскакиваю в машину.

– Коля, домой давай.

Закрываю глаза. Вижу ее лицо. Тонкие черты лица, большие глаза, заплаканные, красные, воспаленные. Пухлые губы дрожат.

«Идите вы, знаете куда?» – усмехаюсь.

Знаю, детка, знаю… Хотя, какая ты детка? За тридцатник уже. Совсем не девочка.

Моей Илоне двадцать пять. Самый сок. Кстати, нужно поехать к ней. Расслабиться.

Почему-то мне хочется, чтобы эта девочка в коляске, которую блондиночка называет как мальчика Алёшкой не имела никакого отношения к моему брату. Причины такого желания я пока понять не могу.

Может, мне не нравится сама мысль о том, что мой брат мог иметь отношения с этой девушкой?

ГЛАВА 4.

АСЯ.

Не люблю ходить в детскую поликлинику.

С самого Маруськиного детства не люблю. Вернее, с тех пор как я стала мамой Маруськи. Мамой, не мачехой.

Я всегда старалась быть настоящей мамой для дочерей Льва. Правда, со старшей мы не сразу контакт нашли.

А вот с Марусей…

Ей явно не хватало матери. Ей надо было кого-то обнять, посидеть у кого-то на коленях, «поточить» носы, посмеяться, да и поплакать…

Когда годовалый ребенок остается без мамы – это очень грустно.

Первая жена Льва – Альбина – ушла неожиданно. Банальный аппендицит.

Лев рассказывал, что она была очень терпеливая. Когда Муську рожала, он с ней в роддом пошел, так она за него переживала больше, чем за себя. Даже не крикнула ни разу, хотя было больно – терпела.

Вот и аппендицит терпела. Маруська как раз в то время приболела, температурила, когда у Альбины живот прихватило она решила, мол, поболит и перестанет. Не перестал. Ее в больницу привезли с перитонитом, потом сердце не выдержало. Это мне все Лев рассказывал.

Он ее похоронил и сам полгода не мог в себя прийти. Мы тогда и познакомились. Он переживал смерть жены. А меня тогда как раз Гена мой бросил. В первый раз. Первая любовь, первое предательство, первая боль… Ребенок, которого я потеряла. И слова врача, что скорее всего это был мой единственный шанс…

А тут шикарный вдовец с двумя детьми! Лев.

Нет, долгое время просто общались – гуляли. Он с коляской, а я с собачкой. Была у меня тогда еще собака Тимка.

Разговаривали обо всем на свете. Лев был преподавателем в ВУЗе, писал научные статьи, с ним было дико интересно.

Потом как-то само собой все случилось. Была зима, я поскользнулась, Тимка меня потащил на поводке, чуть не упала, а Лева поддержал, обнял. А отпустить не смог. Стояли, прижавшись друг к другу. Два одиночества.

Мне тогда было двадцать два, Маруське два, Льву сорок два, а Стаське двенадцать. Мы шутили, что мы семья двоечников.

Лева смеялся, мол, его приятели преподаватели вечно опасались, что не дай Бог у них случится роман с молоденькой студенткой. Он никогда не боялся, у него была любимая Альбина. И надо же такому случиться – появилась я. Вчерашняя студентка.

Я как-то сразу поняла, как вести себя с Маруськой.

А вот со старшей дочерью – со Стаськой – было трудно, очень. Она не принимала меня. Ревновала сильно. Еще и возраст такой, тяжелый. А я совсем молоденькая. Первое время ничего не понимала, плакала только. Лев тоже мало что понимал. Он вообще ее воспитанием не занимался – все на Альбине было. Как остался один – не знал за что хвататься.

А потом как-то к Стасе девчонки пристали на улице, старшие. Прицепилась компания. А я как раз из магазина шла. Увидела. Налетела на них, как фурия! Разогнала. Одну даже сумкой огрела – мать потом ко мне разбираться пришла, так я ей все высказала! Девочка сирота, мать похоронила, совесть бы поимели к ней приставать! И к директору школы пошла. В общем, сама забыла, что мне всего двадцать два и я только после института!

Стася после этого как-то оттаяла. Стала спокойнее. Поняла, что я не заняла место ее мамы, а просто… Просто заняла свое. Вот и все. Понимая прекрасно, что если бы была жива Альбина – меня бы тут не было.

Нет, я знала, что Лев меня любил! Он любил! Но если бы Альбина была жива – он бы в сторону другой женщины и не посмотрел бы. Он и со мной таким был…

Ох… закрываю глаза, сидя за кухонным столом. Чувствую, как слезы накатывают.

Мне его очень не хватает.

И Стаськи тоже не хватает. Но…с ней другая история. И лучше вообще не вспоминать сейчас.

Быстро собираюсь, одеваю Аленушку. К доктору всегда все самое красивое!

Выкатываю коляску из подъезда. И зачем меня вызвали в поликлинику? Какой плановый осмотр? Какие анализы? Мы, вроде, все по плану делали в три месяца?

Очень боюсь, что сейчас в поликлинике мне начнут задавать ненужные вопросы.

***

К счастью, все проходит гладко. У Алёшки берут кровь из пальчика, мазок изо рта – объясняют, что это стандартная процедура, посев на возможные вирусы. Ребенок питается смесью, могут быть стоматиты.

Я вот не помню, что с Марусей что-то такое было. Хотя, правильно, с Марусей я стала по врачам ходить, когда ей уже больше двух было.

Возвращаемся к дому. Вижу на стоянке знакомый белый внедорожник.

Интересно, опять приехал. В гости к кому-то? Или квартиру купил?

Смысл ему покупать тут квартиру? Его машина стоит, наверное, дороже нескольких.

Да уж… квартирный вопрос меня беспокоит сильно. Переехали к черту на кулички…

****

Ипотеку я брала, когда у меня была постоянная работа, сейчас я самозанятая. Правда, по кредиту за эту квартиру я расплачиваюсь, сдавая хорошую трёшку, которая осталась девочкам от отца. Но постоянно опасаюсь, что в банке могут что-то придумать и повысить платеж, или процент. Или еще что-нибудь придумают. Тогда не знаю, что будет.

– Добрый день.

По телу проходит дрожь. Узнаю голос. Красивый, мягкий, не такой низкий как был у Льва, но приятный.

Поворачиваюсь, и вижу его – вчерашнего красавчика.

Он и сегодня красавчик.

А я… Нет, я сегодня выгляжу приличнее. Глаза подкрасила, волосы выпрямила, и надела не джинсы, а длинное трикотажное платье и те самые зимние сапоги на платформе, в которых с коляской два часа не погуляешь.

И все равно рядом с ним я выгляжу совсем не комильфо…

– А вы красивая…

Неужели?

– Добрый день, – повторяет красавчик, а я просто смотрю на него.

Хочется съязвить, ответить что-то вроде – день был добрым, пока не увидела вашу машину, но решаю, что смысла грубить нет. На этот раз его белый экипаж припаркован по всем правилам.

Дальше молчать уже вроде бы и не вежливо. А я все-таки девушка воспитанная.

– Здравствуйте. – он ухмыляется, довольный видимо, что добился от меня ответа. Я толкаю перед собой коляску со спящей Алёшкой, двигаясь к подъезду.

– Опять гуляете?

– Нет, в поликлинике были.

– Надеюсь, ваша дочь здорова?

– Да, спасибо. Просто плановый осмотр.

– Хорошо.

Продолжаю идти вперед. Незнакомец чуть поодаль.

– Простите, а как вас зовут?

Что? Зачем ему это? Смотрю недоуменно. А он улыбается и протягивает мне руку.

– Роман.

– Извините, я не настроена на знакомство. – хочу сказать надменно, а получается как-то затравленно. И тут же понимаю, что щеки могут согреть все тело своим жаром.

– Даже имя не скажете?

Разглядываю его, не понимая в чем дело.

Что ему от меня надо? Может, он какой-то мошенник?

Ну, знаете, есть такой тип – альфонс.

Он находит женщину, представляется таким из себя богатеньким Буратино, а потом в какой-то момент оказывается, что у него с бизнесом траблы, нужны срочно деньги, и вот он просит, чтобы женщина на себя кредит оформила, и ему деньги отдала. У таких как правило хорошая машина и дорогие шмотки. Но машину, чаще всего, он сначала берет напрокат, а потом рассказывает, что в ремонт сдал, а сам пересаживается на каршеринг, или на такси.

О, Господи, какие мысли мне приходят!

Неужели я выгляжу как дурочка, которую можно вот так «напялить»?

Усмехаюсь – в принципе, не только выгляжу…

Геночке же удалось… именно красиво «развести» на бабки.

Я была в жутком состоянии после смерти Льва. Он ушел, как и его первая супруга. Слишком внезапно, чтобы быть готовыми и осознать.

Нет, его беспокоило сердце, но он не придавал этому значения. А я… Сейчас мне кажется, что я просто была слишком легкомысленна, чтобы понять. Молода и глупа. Мне казалось – ну что я буду заставлять взрослого мужчину таскаться по врачам? Он ведь сам понимает свой организм? Лев уверял меня, что это просто невралгия, ничего серьезного. А я, дурочка, верила.

У Стаси был выпускной класс, она готовилась к поступлению в ВУЗ, репетиторы. ЕГЭ, море нервов. А Маруське только предстояло пойти в школу, тоже нервотрепка, еще и очередной кризис возраста.

Год был просто аховый.

Мне казалось нормальным, что Лев стал быстрее уставать – он же много работал. И цвет лица изменился. И сам он похудел.

Я заставляла его пить витамины, даже ругать начала, что взвалил на себя столько дел…

Мне позвонили из института.

Он упал во время лекции. Обширный инфаркт.

Я помню, как мы сидели с девочками обнявшись. Маруська рыдала. Мы со Стасей… у нас даже слез не было. Просто ужас! Ужас и больше ничего.

– Ася, а нас теперь в детдом заберут, да? Ты же нам не настоящая мама? Ну… то есть… прости, ты настоящая, но…

Я и представить не могла, что это может случиться! А ведь и правда, по документам я им никто!

Я готовилась к тому, что нас ждет ад. Пошла узнавать все в опеку, и там случайно встретила Гену. Оказывается, его сестра там работала.

Они мне помогли. Довольно быстро все решили. Ну, как у нас решается? Главное, чтобы везде были свои люди. Ну и немного денег.

Как-то само собой получилось, что Гена стал за мной ухаживать.

Я была просто в коматозе. Реально не могла прийти в себя.

Он приезжал, сначала букетики таскал, потом начал приносить фрукты для девочек, какие-то вкусности – тортики, конфеты.

Как-то раз просто взял и затарил нам полный холодильник.

Через полгода позвал замуж. Я не очень хотела.

Мне, конечно, нравился Гена, что греха таить, вспомнилась первая любовь, такая острая, страстная. Но… я боялась, почему-то не чувствовала к нему полного доверия. Единожды солгав…

Да и переживала, как воспримут эту ситуацию девочки. Стася была на моей стороне. Она говорила, что я еще молодая, и не должна себя хоронить. Муське Гена не нравился, но она тоже меня поддержала.

И сначала все было не плохо. Мы даже ездили все вместе отдыхать.

Потом Гена стал просить деньги на какие-то свои проекты.

У меня были накопления, то, что оставил Лев, как говорят на черный день. Я старалась не тратить, берегла для девочек, мало ли…

В общем, Геннадий решил, что может спокойно снять деньги с моей карты.

И никому не давать отчета.

Я ведь была его женой?

А когда я стала возмущаться пригрозил, что органы опеки могут заинтересоваться тем, как живут мои дети.

Я предпочла забыть о деньгах и о Гене.

Он и свалил, поняв, что взять с меня больше нечего.

Он ведь и подкатил ко мне, зная, что у меня был супруг профессор. Надеялся, что Лев оставил мне больше…

– Вы о чем-то задумались?

Задумалась. Именно.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, а? А не то я пожалуюсь мужу, и он… – «превратит вас в крысу» мысленно продолжила я фразу из любимого фильма.

– А кто у нас муж? Волшебник?

Я была удивлена тем, что он знает.

– Нет. Он только учится. Боксировать. И у него неплохо получается. Так что лучше вам не встречаться, прощайте.

– Вы же не замужем?

– То, что я не ношу кольцо еще ничего не значит.

– У вас взгляд незамужней женщины.

И снова я удивлена. Неужели он любил смотреть старые советские фильмы? Меня в свое время на них Лева подсадил, он и его коллеги просто разговаривали фразами из кино.

– Прощайте, Роман.

Не надо было мне называть его по имени.

И почему так коленки трясутся? И рот растянут до ушей.

Неужели мне приятно, что этот зеленоглазый обратил на меня внимание?

Телефон пиликает еще до того, как я вхожу в лифт.

«Привет, жена, есть разговор, насчет ребенка».

Мне кажется, сердце проваливается в шахту лифта…

ГЛАВА 5.

РОМАН.

Сумасшедшая неделя заканчивается вечером пятницы, когда у меня даже нет желания куда-то выходить из рабочего кабинета. Смотрю на удобный кожаный диван, который стоит у панорамного окна. Мне этот диван подарили друзья. Я только закончил ремонт в новом офисе, отделкой кабинета занималась фирма моего старого приятеля. Диван в дизайн не входил. И каково же было мое удивление, когда они устроили мне новоселье!

Вкатили, сгибаясь от ржача этого кожаного монстра, недвусмысленно намекая, что именно на нем я могу проводить собеседования особо ценных сотрудников. К слову – ни одного собеседования на диване я не проводил. Ни разу. И вообще, мой кабинет – святая святых.

Я тут РАБОТАЮ! Точка!

И секретарь моя, Анжела, несмотря на имя, внешность модели, ноги от ушей и третий размер – работает! Да, да! Окончила Высшую школу экономики и работает у меня, за зарплату, которую получают некоторые ее однокурсники за полгода, а то и за год. Я не скупой рыцарь.

Я умею достойно оценивать работу. Анжела это знает и ценит. Она уже купила квартиру, машину и присматривает дачу. Еще бы ей меня не церить!