Вскрытие покажет

Она потянулась к сумке на пассажирском сиденье и случайно уронила ключи. Наклонившись, чтобы поднять их, Зоя заметила что-то странное под приборной панелью – маленький черный предмет, прикрепленный к проводке.

Сердце пропустило удар. Жучок. Прослушивающее устройство.

Макар был прав – за ней действительно следили. И не просто наблюдали, но и слушали каждое слово.

Зоя осторожно осмотрела устройство, не прикасаясь к нему. Профессиональная работа – маленькое, почти незаметное, с автономным питанием. Такие используют спецслужбы или очень хорошо оснащенные частные структуры.

Она достала телефон, но не стала звонить Макару. Если машина прослушивается, то и телефон, вероятно, тоже. Вместо этого она написала сообщение Искре:

"Нашла жучок в машине. Встретимся завтра в 10 утра в парке Горького, у фонтана. Не звони мне."

Отправив сообщение, Зоя вышла из машины, делая вид, что ничего не обнаружила. Она не стала вынимать жучок – пусть те, кто следит за ней, думают, что их не раскрыли. Это давало ей небольшое преимущество.

Поднимаясь по лестнице к своей квартире, Зоя чувствовала, как адреналин пульсирует в венах. Игра становилась опасной. Кто-то достаточно влиятельный, чтобы заблокировать официальное расследование, и достаточно беспринципный, чтобы организовать слежку за государственным служащим, не остановится на этом.

У двери квартиры она замерла. Что-то было не так. Едва заметная царапина на замке, словно кто-то неумело пытался его вскрыть. Или это паранойя?

Зоя осторожно вставила ключ и повернула его. Дверь открылась как обычно. Внутри было темно и тихо.

Она включила свет и медленно прошла по квартире, проверяя каждую комнату. Все выглядело нетронутым, но интуиция подсказывала, что здесь кто-то был. Мелкие детали – чуть сдвинутая книга на полке, не так лежащая подушка на диване – все говорило о постороннем присутствии.

В спальне Зоя обнаружила то, что искала – еще один жучок, искусно спрятанный в настольной лампе. А в ванной – третий, под раковиной.

Тот, кто установил их, был профессионалом. Обычный человек никогда бы не заметил эти устройства. Но Зоя не была обычным человеком. Годы работы с Макаром научили её замечать детали, видеть то, что скрыто от других.

Она не стала трогать жучки. Вместо этого включила телевизор погромче и пошла в ванную. Под шум воды достала из сумки блокнот и написала записку:

"Квартира прослушивается. Минимум три устройства. Действуем по плану Б."

Затем она приняла душ, переоделась и, как ни в чем не бывало, поужинала перед телевизором. Для тех, кто слушал, она была просто уставшей женщиной, вернувшейся с работы.

Но внутри Зоя кипела от гнева и решимости. Они перешли черту, вторгшись в её личное пространство. Теперь это стало не просто расследованием – это стало войной.

Перед сном она отправила еще одно сообщение, на этот раз Макару:

"Завтра не выходи на связь обычным способом. Встретимся в 12:00 там, где впервые поцеловались. Важно."

Место их первого поцелуя – старый книжный магазин на Чистых прудах. Макар поймет намек. И поймет, что ситуация серьезная, раз она использует такой личный код.

Зоя легла в постель, но не могла уснуть. Мысли крутились вокруг расследования, вокруг Макара, вокруг опасности, которая становилась все более реальной.

Кто стоял за всем этим? Насколько высоко это уходило? И как далеко они готовы зайти, чтобы сохранить свои секреты?

Она не знала ответов. Но была полна решимости их найти. Даже если придется заплатить высокую цену.

За окном продолжал моросить дождь, смывая следы прошлого и настоящего. Где-то в темноте города невидимые глаза следили за ней, невидимые уши слушали каждый звук в её квартире.

Игра началась. И ставки были выше, чем когда-либо.

Глава 5: Первая кровь

Кабинет доктора Бергера располагался на верхнем этаже клиники "Асклепий" и больше напоминал офис успешного бизнесмена, чем рабочее место врача. Панорамные окна открывали вид на город, дорогая мебель из темного дерева создавала атмосферу власти и достатка.

Змиевский стоял у окна, наблюдая за дождем, барабанящим по стеклу. Его отражение – высокий мужчина с военной выправкой и холодными глазами – смотрело на него из темноты за окном.

– Ситуация выходит из-под контроля, – голос Бергера звучал спокойно, но Змиевский знал, что это спокойствие обманчиво. – Патологоанатом и следователь объединились. Теперь еще и журналистка копает.

– Я предупреждал, что нужно действовать решительнее, – ответил Змиевский, не оборачиваясь.

– И что вы предлагаете? – Бергер откинулся в кресле. – Убить государственного служащего и известного патологоанатома? Это привлечет еще больше внимания.

Змиевский повернулся к нему.

– Есть другие способы решения проблем, доктор. Не обязательно такие радикальные.

Бергер изучающе смотрел на своего начальника службы безопасности. Они работали вместе уже пять лет, но иногда ему казалось, что он совсем не знает этого человека. Бывший военный с туманным прошлым, Змиевский был эффективен и безжалостен. Именно поэтому Бергер и нанял его.

– Что с медсестрой? – спросил Бергер. – Той, что говорила с журналисткой?

– Марина Ковалева, – Змиевский произнес имя без эмоций. – Она становится проблемой. Слишком много знает, слишком много вопросов задает.

– Решите эту проблему, – Бергер отвернулся к компьютеру, давая понять, что разговор окончен. – И займитесь нашими любопытными друзьями. Без крайних мер, если возможно. Но результат должен быть.

Змиевский кивнул и направился к двери. На пороге он остановился.

– Доктор Бергер, – сказал он, не оборачиваясь, – вы понимаете, что рано или поздно придется принимать окончательные решения?

Бергер поднял глаза от монитора.

– Я понимаю, что на кону стоит будущее медицины, Змиевский. И моя репутация. Делайте, что считаете нужным. Просто решите проблему.

Змиевский вышел, тихо закрыв за собой дверь. В пустом коридоре он достал телефон и набрал номер.

– Подготовьте досье на Ковалеву, – приказал он. – Полное. Личная жизнь, проблемы, слабости. И начинайте операцию "Тишина". Пора заставить наших друзей замолчать.

Марина Ковалева возвращалась домой поздно. Двойная смена в клинике вымотала её до предела, но беспокоило не это. Последние дни она чувствовала на себе пристальные взгляды коллег. Особенно Змиевского. Он ничего не говорил, просто смотрел своими холодными глазами, но этого было достаточно, чтобы по спине бежали мурашки.

Она знала, что совершила ошибку, заговорив с той журналисткой. Но разве могла она молчать после того, что видела в "особом" отделении? После тех странных процедур, которые проводили пациентам без записи в медицинских картах?

Марина вздрогнула, вспомнив бледные лица пациентов "Фазы 2". Они выглядели иначе. Словно что-то внутри них медленно угасало.

Дождь усилился, когда она подходила к своему подъезду. Промокшая насквозь, Марина торопливо искала ключи в сумке. Позади скрипнули тормоза автомобиля, но она не обратила внимания – обычный звук для спального района.

– Марина Алексеевна? – окликнул мужской голос.

Она обернулась и увидела высокого мужчину в темном плаще. Его лицо скрывалось в тени, но что-то в его позе показалось ей знакомым.

– Да? – неуверенно ответила она.

– Можно с вами поговорить? – мужчина сделал шаг вперед. – О клинике "Асклепий". И о том, что вы рассказали журналистке.

Сердце Марины пропустило удар. Она попятилась к подъезду.

– Я ничего не рассказывала, – её голос дрожал. – Извините, мне пора.

– Боюсь, это невозможно, – мужчина оказался рядом с ней так быстро, что она не успела среагировать. – У нас серьезный разговор, Марина Алексеевна.

Последнее, что она почувствовала, – укол в шею и сильные руки, подхватившие её оседающее тело.

– Самоубийство? – Зоя недоверчиво смотрела на тел о молодой женщины на секционном столе. – Вы серьезно?

Дежурный патологоанатом, молодой парень с усталыми глазами, пожал плечами.

– Так в протоколе. Повесилась в собственной ванной. Предсмертная записка на столе, дверь заперта изнутри. Классика.

Зоя внимательно осмотрела шею покойной. Странгуляционная борозда выглядела необычно – слишком ровная, слишком профессиональная.

– Кто нашел тело?

– Соседка, – ответил патологоанатом, сверяясь с бумагами. – Забеспокоилась, когда Ковалева не вышла на работу и не отвечала на звонки. Вызвала МЧС, те вскрыли дверь.

– И никого не смутило, что молодая здоровая женщина без видимых причин решила покончить с собой? – Зоя продолжала осмотр, теперь проверяя руки покойной.

– Ну, в записке что-то про депрессию, про то, что не может жить с тем, что знает… – парень явно хотел поскорее закончить и уйти домой. – Слушай, Зоя, я не понимаю, почему ты вообще здесь. Это не твое дежурство.

– Просто проходила мимо, – она улыбнулась, скрывая напряжение. – Решила помочь коллеге. Иди, отдохни, я закончу здесь.

Когда дверь за ним закрылась, Зоя быстро достала телефон и сделала несколько снимков тела. Затем надела перчатки и начала тщательный осмотр.

То, что она обнаружила, подтвердило её подозрения. Крошечный след от укола на шее, почти незаметный для неопытного глаза. Следы борьбы – микроскопические царапины на запястьях, где кто-то крепко держал руки жертвы. И самое главное – характер странгуляционной борозды не соответствовал повешению.

Марину Ковалеву убили. А затем инсценировали самоубийство.

Зоя быстро закончила осмотр, взяла образцы тканей для токсикологического анализа и аккуратно зашила тело. В официальном заключении она подтвердила версию о самоубийстве – пока что. Но сделала собственные подробные заметки и сохранила все доказательства.

Выйдя из морга, она позвонила Искре.

– Медсестра мертва, – сказала Зоя без предисловий. – Марина Ковалева, та, что говорила с тобой в клинике. Официальная версия – самоубийство, но это убийство. Профессиональное.

– Господи, – голос Искры дрогнул. – Это из-за меня? Из-за того, что она со мной говорила?

– Не вини себя, – твердо сказала Зоя. – Ты не могла знать. Но теперь мы точно знаем, что имеем дело с опасными людьми. Будь осторожна. И предупреди Макара – я не могу с ним связаться.

– Хорошо, – Искра помолчала. – Зоя, я собираюсь опубликовать статью. Не прямое обвинение, просто намеки на нарушения в "Асклепии". Может, это заставит их нервничать, делать ошибки.

– Или разозлит еще больше, – Зоя вздохнула. – Но ты права, нам нужно действовать. Только будь предельно осторожна.

Кабинет Макара Штольца был завален бумагами. Он провел бессонную ночь, изучая финансовые документы "ФеноГена" и клиники "Асклепий". То, что он обнаружил, заставило его окончательно поверить в теорию Зои.

Компания "ФеноГен" была основана десять лет назад группой инвесторов, среди которых фигурировали офшорные компании с непрозрачной структурой собственности. Три года назад контрольный пакет акций перешел к холдингу "Медикал Инновейшнс", принадлежащему Аркадию Громову – брату его начальника, полковника Громова.

Клиника "Асклепий" формально была независимым учреждением, но получала значительное финансирование от "ФеноГена" на клинические исследования. А среди членов попечительского совета клиники числились высокопоставленные чиновники, включая министра здравоохранения.

Все нити сходились к одному человеку – доктору Платону Бергеру, который был и научным директором "ФеноГена", и главой клиники "Асклепий".

Макар откинулся в кресле, массируя виски. Картина складывалась пугающая. Если Бергер действительно проводил незаконные клинические испытания, которые привели к смерти пациентов, и если в этом замешаны высокопоставленные чиновники…

Дверь кабинета открылась без стука. На пороге стоял полковник Громов.

– Штольц, – его голос звучал напряженно, – зайди ко мне. Сейчас же.

В кабинете начальника Макара ждал сюрприз – за столом рядом с Громовым сидел заместитель министра внутренних дел Карпов, известный своей жесткостью и связями в высших эшелонах власти.

– Майор Штольц, – Карпов кивнул, не вставая. – Наслышан о вас. Перспективный сотрудник, безупречная репутация.

– Благодарю, господин заместитель министра, – Макар стоял навытяжку, чувствуя, как напрягаются мышцы спины.

– Присаживайтесь, – Карпов указал на стул. – У нас серьезный разговор.

Макар сел, сохраняя невозмутимое выражение лица.

– Майор, до нас дошла информация, что вы проводите неофициальное расследование в отношении клиники "Асклепий" и компании "ФеноГен", – Карпов говорил спокойно, но в его голосе слышалась сталь. – Это так?

Макар взвесил варианты. Отрицать бессмысленно – они явно что-то знают. Признаться – подставить себя и Зою.

– Я изучаю обстоятельства смерти Соколова и Громова, – осторожно ответил он. – В рамках этого расследования всплыла информация о клинике, где они лечились.

– И вы решили копать дальше без санкции руководства? – Громов подался вперед. – Несмотря на прямое указание свернуть расследование?

– Я следую фактам, товарищ полковник, – Макар встретил его взгляд. – Как и положено следователю.

Карпов усмехнулся.

– Похвальное рвение, майор. Но иногда оно может быть… неуместным. Особенно когда речь идет о стратегически важных проектах национального значения.

Макар напрягся. Вот оно что. "Проект национального значения".

– Простите, господин заместитель министра, но я не понимаю, какое отношение частная клиника и фармацевтическая компания имеют к национальным интересам, – Макар старался говорить спокойно, хотя внутри все кипело.

Карпов и Громов переглянулись. Затем заместитель министра наклонился вперед, понизив голос, словно опасаясь, что их могут подслушать.

– Майор, вы когда-нибудь слышали о проекте "Возрождение"?

Макар покачал головой.

– Это совместная инициатива Минздрава и силовых структур, – продолжил Карпов. – Разработка препаратов нового поколения для особых нужд государства.

– Каких именно нужд? – Макар почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Это не имеет значения, – отрезал Карпов. – Важно то, что ваше расследование создает помехи проекту государственной важности. И это недопустимо.

Громов положил перед Макаром папку.

– Вам предлагают возглавить отдел по борьбе с коррупцией в сфере здравоохранения, – сказал он. – Новое подразделение, прямое подчинение министру. Повышение в звании, увеличение оклада на 70%.

– А взамен? – Макар не притронулся к папке.

– Взамен вы прекращаете копать под "Асклепий" и "ФеноГен", – Карпов улыбнулся, но глаза остались холодными. – И забываете все, что узнали.

Макар молчал, обдумывая ситуацию. Ему предлагали взятку – завуалированную, но от этого не менее очевидную. И угрожали – тоже завуалированно.

– Мне нужно время подумать, – наконец сказал он.

– Конечно, – Карпов поднялся. – У вас есть 24 часа. Не разочаровывайте нас, майор. Вы слишком ценный сотрудник, чтобы… потерять перспективы.

Когда за Карповым закрылась дверь, Громов тяжело вздохнул.

– Макар, – он впервые за разговор назвал его по имени, – послушай старого волка. Некоторые дела лучше не трогать. Ради твоего же блага.

– А как же справедливость, товарищ полковник? – Макар смотрел ему прямо в глаза. – Разве не за неё мы должны бороться?

Громов покачал головой.

– Справедливость – роскошь, Макар. Иногда приходится выбирать между ней и выживанием.

Редакция "Независимого обозрения" гудела как улей. Искра сидела за своим столом, заканчивая статью, которая должна была выйти в завтрашнем номере. Она не называла прямо ни "Асклепий", ни "ФеноГен", но намеки были достаточно прозрачными для тех, кто умел читать между строк.

"Элитная частная клиника в центре столицы, известная своими инновационными методами лечения, может скрывать темную тайну. По информации из конфиденциальных источников, за последние полгода четверо высокопоставленных пациентов скончались при схожих обстоятельствах после прохождения "экспериментальной терапии". Официальная причина смерти во всех случаях – сердечная недостаточность. Однако независимые эксперты ставят этот диагноз под сомнение…"

Искра перечитала абзац и нахмурилась. Достаточно ли осторожно она сформулировала обвинения? Не слишком ли прозрачны намеки? После смерти Марины Ковалевой она понимала, что играет с огнем.

– Лавриненко, – голос главного редактора вырвал её из размышлений, – зайди ко мне.

В кабинете Виктора Павловича, кроме него самого, сидел незнакомый мужчина в дорогом костюме.

– Искра, познакомься, – редактор выглядел необычно напряженным, – это Андрей Викторович Соколов, представитель инвестиционной группы "Меркурий".

Искра вздрогнула. Соколов. Как погибший бизнесмен.

– Брат Игоря Соколова, – словно прочитав её мысли, пояснил мужчина. – Того самого, о котором вы собираетесь писать в своей статье.

– Я не понимаю, о чем вы, – Искра попыталась сохранить невозмутимость.

– Бросьте, Искра Денисовна, – Соколов улыбнулся. – Мы знаем о вашем расследовании. О том, что вы проникли в архив клиники "Асклепий". О вашем общении с патологоанатомом Вержбицкой.

Искра молча смотрела на него, лихорадочно соображая, что делать.

– Я пришел не угрожать, – продолжил Соколов. – Наоборот. Я хочу помочь.

– Помочь? – Искра не скрывала скептицизма.

– Мой брат умер при странных обстоятельствах, – Соколов подался вперед. – Официально – от сердечной недостаточности. Но Игорь никогда не жаловался на сердце. Он был здоров как бык. И вдруг – смерть во сне.

– Почему вы пришли ко мне?

– Потому что вы единственная, кто копает в правильном направлении, – Соколов достал из портфеля папку. – Здесь документы, которые могут вам помочь. Финансовые отчеты "ФеноГена", списки инвесторов, информация о клинических испытаниях.

Искра осторожно взяла папку.

– Почему вы не обратились в полицию?

Соколов горько усмехнулся.

– Вы думаете, я не пытался? Заявление приняли, начали проверку, а через неделю закрыли "за отсутствием состава преступления". А следователь, который проявил излишнее рвение, внезапно был переведен в другой город.

Искра открыла папку и бегло просмотрела документы. Если они подлинные, это была бомба.

– Я не могу гарантировать, что опубликую это, – честно сказала она. – Мне нужно проверить информацию.

– Разумеется, – кивнул Соколов. – Я просто хочу, чтобы правда вышла наружу. Чтобы те, кто виновен в смерти моего брата, ответили за это.

Когда Соколов ушел, главный редактор повернулся к Искре.

– Ты понимаешь, во что ввязываешься? – спросил он. – "Меркурий" – серьезная структура. Если Соколов говорит правду, ты копаешь под очень влиятельных людей.

– Я знаю, – Искра крепче сжала папку. – Но кто-то должен это сделать.

Зоя вышла из здания морга поздно вечером. Дождь прекратился, но воздух был влажным и холодным. Она застегнула пальто и направилась к парковке.

Её машина стояла в дальнем углу, под тусклым фонарем. Зоя была уже в нескольких шагах от неё, когда заметила высокую фигуру, прислонившуюся к капоту.

– Добрый вечер, доктор Вержбицкая, – голос был спокойным, с легким акцентом, который она не могла идентифицировать.

Зоя остановилась, инстинктивно нащупывая в кармане пальто баллончик с перцовым спреем.

– Кто вы? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Мужчина шагнул в круг света. Высокий, подтянутый, с военной выправкой и холодными серыми глазами.

– Меня зовут Александр Змиевский, – он слегка наклонил голову. – Начальник службы безопасности клиники "Асклепий".

Зоя напряглась. Так вот кто следил за ней, кто установил жучки в её квартире и машине.

– Что вам нужно? – прямо спросила она.

– Поговорить, – Змиевский улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Доктор Бергер просил передать вам предложение.

– Какое еще предложение?

– Работа в "Асклепии", – Змиевский сделал шаг к ней. – Должность заведующей патологоанатомическим отделением. Вдвое больше вашей нынешней зарплаты, служебная квартира, возможность заниматься научной работой.

Зоя усмехнулась.

– И все, что от меня требуется – прекратить расследование смертей Громова и Соколова?

– Вы проницательны, – Змиевский кивнул. – Именно так. Забудьте о том, что узнали, и начните новую жизнь. Блестящую карьеру.

– А если я откажусь?

Змиевский пожал плечами.

– Тогда, боюсь, ваша нынешняя карьера может прерваться. Знаете, несчастные случаи происходят так неожиданно.

Это была прямая угроза, даже не замаскированная вежливыми формулировками.

– Вы мне угрожаете? – Зоя выпрямилась, глядя ему прямо в глаза.

– Я предлагаю выбор, – Змиевский был невозмутим. – Разумный человек выбрал бы жизнь и процветание вместо альтернативы.

Они стояли, глядя друг на друга, и воздух между ними, казалось, потрескивал от напряжения.

– Передайте доктору Бергеру, что я подумаю над его предложением, – наконец сказала Зоя.

– Разумно, – Змиевский кивнул. – У вас есть три дня. После этого предложение будет отозвано.

Он отошел от машины и направился к черному внедорожнику, припаркованному неподалеку. Перед тем как сесть в него, он обернулся.

– И еще, доктор Вержбицкая. Ваши друзья – журналистка и следователь – тоже получат предложения. Надеюсь, они окажутся такими же разумными, как вы.

Когда внедорожник скрылся за поворотом, Зоя выдохнула и прислонилась к машине. Руки дрожали. Угроза была недвусмысленной. Они знали о её расследовании, знали о Макаре и Искре. И были готовы на все, чтобы остановить их.

Она достала телефон и набрала номер Макара, но попала на голосовую почту. Затем позвонила Искре – тоже безрезультатно.

Чувство тревоги нарастало. Что, если с ними уже что-то случилось? Что, если Змиевский не ограничился разговорами?

Зоя села в машину и поехала домой, постоянно проверяя зеркало заднего вида. Слежки вроде бы не было, но она уже не доверяла своим ощущениям.

Поднимаясь к квартире, она заметила небольшой пакет у двери. Обычный почтовый конверт из плотной бумаги, без марок и надписей.

Зоя осторожно подняла его, проверила на наличие проводов или других подозрительных элементов. Ничего. Обычный конверт.

Внутри квартиры она надела перчатки и только потом открыла пакет. Внутри лежала флешка и записка, напечатанная на принтере:

"Доктор Вержбицкая, вы ищете правду о "Ренессансе-X". Вот она. Используйте с умом. И будьте осторожны – они не остановятся ни перед чем. Друг."

Зоя вставила флешку в ноутбук, предварительно отключив его от интернета. На флешке был единственный файл – PDF-документ объемом более 200 страниц.

Это были истории болезни. Полные медицинские карты Громова, Соколова, Дорохова и Игнатьева. А также еще десятка пациентов, о которых она раньше не слышала.

Все они участвовали в клинических испытаниях препарата "Ренессанс-X". И все они умерли при схожих обстоятельствах.

Зоя листала страницы, и с каждой новой ее лицо становилось все более напряженным. В документах содержались подробные описания состояния пациентов, результаты анализов, заключения консилиумов. И везде прослеживалась одна и та же картина: улучшение состояния в течение первых трех-четырех недель, затем резкое ухудшение и смерть от остановки сердца.

Но самым шокирующим было то, что в документах содержались прямые указания на то, что руководство клиники знало о смертельных рисках препарата. В одной из служебных записок, подписанной самим Бергером, говорилось: "Несмотря на неблагоприятный исход в случаях 1-4, считаю необходимым продолжить испытания. Потенциальные выгоды от успешного завершения проекта перевешивают текущие риски".

Зоя откинулась на спинку стула, чувствуя, как холодная ярость поднимается внутри. Они сознательно убивали людей. Использовали их как подопытных животных. И продолжали это делать, несмотря на очевидные доказательства смертельной опасности препарата.

Она достала телефон и набрала Макара.

– Нам нужно встретиться, – сказала она, как только он ответил. – У меня есть доказательства. Настоящие доказательства того, что происходит в "Асклепии".

– Я тоже кое-что нашел, – голос Макара звучал напряженно. – И у меня был интересный разговор с начальством. Очень интересный.

– Где встретимся?

– Не у тебя и не у меня, – быстро ответил он. – Думаю, за нами следят. Давай у Искры. Я позвоню ей.

– Через час, – согласилась Зоя. – И Макар будь осторожен.

Она отключила телефон и еще раз посмотрела на экран ноутбука. Документы не оставляли сомнений: в "Асклепии" проводились незаконные эксперименты, которые привели к смерти как минимум четырех человек. И судя по всему, эксперименты продолжались.

Зоя сделала копию файлов на другую флешку, которую спрятала в тайник за книжной полкой. Затем удалила файлы с ноутбука, но сохранила оригинальную флешку – её она собиралась показать Макару и Искре.