Тени Логоса: след забвения и магии

Аппарат замер в трёх шагах. Его движение остановилось. Пустые глаза уставились в пустоту перед собой, где только что была цель. Он колебался. Его логика, его «уравнение» дало сбой. Цель была явлена, а затем… исчезла. Не рассеялась естественно, а была насильственно стёрта, причём процесс был похож на его собственную работу. Это внесло противоречие. Нарушило чистоту алгоритма.

Он простоял так, может быть, десять секунд. Черный туман вокруг него заколебался, стал менее плотным. Затем, медленно, как заводная игрушка, чья пружина почти разжалась, он повернулся. Его взгляд снова упал на здание архива. Он сделал шаг. Ещё один. Но движения были ещё более медленными, неуверенными. Сбитый с толку, он всё же возвращался к изначальной цели.

– Он… купился, – выдохнула Ариа, падая на спину и тяжело дыша. Её лицо было мокрым от пота и слезы. – Но ненадолго. Минут пятнадцать, не больше. Пока его внутренняя логика не перезагрузится и не сочтёт этот эпизод ошибкой сканирования.

– Что нам это даёт? – спросила Вейн, всё ещё не опуская жезл.

– Время, сержант! – Авелий поднялся, его тело ныло, в голове стоял звон. – Время, чтобы понять, что именно он ищет в архиве. Если мы найдём это раньше него, возможно, мы найдём и способ закрыть дверь.

– Как? Архив огромен. А тот… Аппарат, знает куда идти.

– Не совсем, – Ариа села, опираясь на стену. Она выглядела измотанной, но её ум работал с прежней скоростью. – Он движется по следу Реликвария. По тому самому нарушению, которое было совершено, когда Элиас активировал его. Это энергетический шрам. Нам нужно найти его источник. Не отпечаток на стене – это следствие. А место, где Элиас вскрыл защиту.

– Кабинет главного хранителя? – предположил Авелий.

– Возможно. Но там слишком… публично. Для такого дела нужна была тишина и гарантия, что тебя не застанут. В архивах всегда есть места потише. Запасные входы. Хранилища для особо ценных или опасных документов.

Вейн нахмурилась, затем её лицо просветлело.

– Схемы. У магической полиции есть планы всех муниципальных зданий, включая служебные помещения и старые, замурованные ходы. На случай… ну, на случай беспорядков.

– Отлично, – Авелий уже чувствовал прилив адреналина. Боль отступала перед ясностью задачи. – Доставь нам эти планы. Здесь, как можно быстрее. Мы пока попробуем выяснить, что мог искать Элиас. У него была должность, доступ. Что было в его обязанностях?

– Он был помощником хранителя по разделу «Исторические контракты и земельные права периода ранней экспансии», – сказала Вейн, явно цитируя по памяти служебное досье, которое она наверняка изучила по дороге. – Скучная, бумажная работа. Ничего, связанного с древними артефактами или запретными знаниями.

– Значит, он искал что-то для себя. Или для своего нанимателя, – заключила Ариа. – «Исторические контракты»… Земельные права… Звучит невинно. Но в Логосе земля – это не просто территория. Это право на эфирные потоки, на геомагические узлы, на добычу мнемокристаллов. Старый контракт мог давать права на что-то, что сейчас стоит целое состояние. Или скрывать нечто, что кто-то очень хочет забыть.

Вейн кивнула, уже доставая из складок плаща небольшой коммуникационный кристалл.

– Я вызову курьера с планами. И попробую поднять дела по земельным спорам за последние… лет пятьдесят. Может, найдём пересечение.

Пока она говорила по кристаллу, отдавая быстрые, чёткие приказы, Авелий помог Ариа подняться.

– Твоё воспоминание… – начал он.

– Не спрашивай, – резко оборвала она. – Оно сделало свою работу. И да, часть его ушла. Навсегда. Такова цена игры с пустотой. Запомни это, детектив. Каждый раз, когда ты борешься с Забвением, ты платишь ему дань. Рано или поздно счет придёт.

Она отстранилась, её глаза снова стали непроницаемыми. Боль уступила место привычной, колючей броне.

Курьер прибыл с потрясающей скоростью – молодой офицер на легком скоростном глайдере с магопневматическим двигателем. Он передал Вейн плотный рулон пергамента и папку с файлами. Развернув план на капоте экипажа, они принялись изучать его при свете кристалла-фонаря, который Вейн активировала на конце жезла.

Архив №7 был лабиринтом. Помимо основного читального зала и кабинетов, здесь обозначались подвальные хранилища с усиленными стенами, старая вентиляционная шахта, ведущая к соседнему зданию (ныне замурованная), и… небольшая комната без обозначения в дальнем углу подвала, помеченная символом, который Вейн не сразу узнала.

– Это что? – ткнула она пальцем.

Ариа наклонилась.

– Старый знак. «Хранилище для документов, изъятых из общественного доступа по решению Совета по этике знаний». Тупик. Вход только с разрешения трёх членов Совета. Который, судя по архивным пометкам, не выдавался с момента постройки здания восемьдесят лет назад.

– Идеальное место, чтобы спрятать Реликварий, – сказал Авелий. – И идеальная цель для вора. Вейн, есть ли в делах Элиаса что-то, связанное с подачей запросов в этот Совет? Или с попытками получить доступ к старым, засекреченным судебным делам?

Вейн быстро пролистала файлы.

– Запросы… стандартные. Ничего подозрительного. Но… стоп. Шесть месяцев назад. Он подавал служебную записку с предложением «ревизии и возможной рассекречивания устаревших документов по земельным спорам в районе Плато Лямбда для упрощения современного кадастра». Записка была отклонена без объяснений, резолюция «отказ» была подписана… – она всмотрелась, – …старшим архивариусом Вальтером Кроном.

– Крон… – задумчиво проговорил Авелий. – Знакомое имя.

– Он был моим экзаменатором в Академии, – голос Кассия прозвучал в его голове. – Человек непреклонных принципов и глубоких знаний в области истории магического права. Если он что-то засекретил, на то была серьёзная причина.

– Нам нужно поговорить с Кроном, – сказал Авелий. – И осмотреть это хранилище. Но сначала – остановить Аппарат. Он уже почти у дверей.

Действительно, сбитый с толку Аппарат медленно, но верно вновь приближался к входу в архив. Его неуверенность, казалось, прошла. Уравнение перезагрузилось.

– У нас есть план? – спросила Вейн, глядя на Ариа.

Та вздохнула.

– Примитивный, но работающий. Мы опередим его. Проникнем внутрь через служебный вход, который обозначен здесь, – она указала на план, – со стороны переулка. Доберёмся до этого хранилища. Если нам повезёт, мы найдём и тайну, и, возможно, способ нейтрализовать якорь. Если нет… – она пожала плечами, – …по крайней мере, мы узнаем, что именно обречено на забвение.

– А если он последует за нами внутрь? – спросил Авелий.

– Тогда, – Ариа посмотрела на него своими золотыми глазами, в которых вспыхнул азарт отчаянной авантюры, – нам придётся играть с ним в прятки в самом сердце лабиринта памяти. И надеяться, что мы найдём ответ раньше, чем он найдёт нас.

Они двинулись, оставив оцепеневшую площадь и медленно приближающуюся тень позади. Переулок сзади архива был тёмным и узким. Служебная дверь, тяжёлая и обитая железом, была заперта, но Вейн с помощью жезла и короткой, жужжащей формулы Праксиса (явно не одобренной для таких целей) заставила сложный замок щёлкнуть. Дверь со скрипом открылась, впустив их в темноту, пахнущую пылью, старостью и тишиной, которая была куда страшнее любой угрозы.

Они вошли в задние коридоры архива. Здесь не было застывших людей. Была только пустота, которую Авелий чувствовал кожей – пустота, оставшаяся после того, как Аппарат прошёл где-то рядом. Стеллажи стояли нетронутыми, но папки на них казались призрачными, лишёнными своей истории.

Идя за Вейн с планом, они углублялись в лабиринт. Авелий чувствовал, как холодный крюк отпечатка тянет его не просто к стене, а куда-то вниз и вглубь. К хранилищу.

И тут он осознал. Связь была не с отпечатком на стене. Она была с самим Аппаратом. И она работала в обе стороны. Если он чувствовал его, то и оно…

– Он знает, что мы здесь, – тихо сказал он, останавливаясь. – Он следует не только по следу Реликвария. Он следует за мной.

В глубине коридора, из-за поворота, послышался медленный, мерный скрежет. Шаг. Ещё шаг. И из темноты начал проявляться контур – бледное лицо, пустые глаза, струящийся чёрный туман.

Аппарат нашёл их. Охота в лабиринте началась.

Глава 3: Лабиринт немых улик

Темнота в коридоре архива была не просто отсутствием света. Она была активной. Она впитывала звук шагов, дыхания, даже биение сердца, оставляя лишь звенящую, давящую тишину. Пыль, поднятая их движением, висела в воздухе неподвижно, будто и она забыла закон тяготения. Стеллажи, уходившие в черноту, были заставлены папками и коробками, но их очертания казались размытыми, нестабильными – как будто сама память об их содержимом была настолько истощена, что грозила рассыпаться вместе с материей.

Скрип шагов Аппарата за поворотом был негромким, но он резал эту тишину, как ржавая пила по кости. Медленный. Методичный. Неумолимый.

– План, – прошипела Вейн, прижимая ладонь к простреленному плащу на плече. Рана от щупальца пустоты не кровоточила, но ткань и кожа вокруг были мертвенно-белыми, холодными на ощупь, будто обмороженными. – Где этот чёртов служебный ход?

Ариа, прижавшись к стене, тыкала пальцем в развернутый пергамент, который дрожал в её руках. Свет от жезла Вейн отбрасывал прыгающие тени, делая чертеж ещё более запутанным.

– Мы здесь. Коридор Б-7. Чтобы попасть в хранилище, нужно спуститься на уровень ниже. Лестница должна быть… в конце этого коридора. Если он не завален.

– А если завален? – пробормотал Авелий, не сводя глаз с поворота, откуда доносились шаги. Холодный крюк в его сознании тянул именно оттуда. Аппарат знал. Он шёл прямо на них. Он чувствует нашу память , – прошептал внутренний голос Кассия. Ты – источник самого яркого, незатронутого воспоминания в этом месте. Для него ты – факел в кромешной тьме.

– Тогда мы найдём другой путь или проделаем его сами, – резко ответила Ариа, сворачивая план. – Но сначала нужно оторваться. Он медленный. Используем это.

Она рванулась вперёд, в темноту, не дожидаясь согласия. Авелий и Вейн бросились за ней. Их шаги по каменному полу казались неестественно громкими, выдаютми. Они пробежали мимо бесконечных рядов полок. Авелий краем глаза замечал странное: на некоторых папках буквы титулов начинали «стекать» по корешку, превращаясь в бессмысленные закорючки. Эффект стирания распространялся, как инфекция, от эпицентра – Аппарата.

Лестница в конце коридора оказалась на месте – узкая, крутая, винтовая, из кованого железа, скрипящая под ногами. Они столпились на ней, и Авелий, как самый сильный, рванул тяжелую решетчатую дверь в полу, ведущую вниз. Из темноты пахнуло запахом старого камня, сыростью и… чем-то ещё. Сладковатым, едким запахом, похожим на озон после мощного разряда, смешанным с ароматом увядших роз.

– Это оно, – сказала Ариа, её нос вздрогнул. – Запах статичной, законсервированной памяти. И её разложения. Осторожнее.

Они спустились. Нижний уровень был ещё темнее. Воздух был гуще, тяжелее. Свет жезла Вейн выхватывал из мрака не стеллажи, а отдельные, массивные сейфы из темного металла, вмурованные в ниши стен. Над каждым висела табличка с номером и печатью – те самые знаки Совета по этике знаний.

– Ищем номер… – Ариа водила лучом света по табличкам. – Согласно плану, комната-хранилище обозначена как «Б-7-Дельта». Должна быть в конце этого коридора, за усиленной дверью.

Они двинулись дальше, стараясь ступать как можно тише. Скрип шагов Аппарата сверху почти заглушился, но связь в голове Авелия по-прежнему тянулась, как раскалённая проволока. Он был где-то наверху, на их уровне, искал спуск.

– Здесь, – остановилась Вейн, освещая массивную дверь из литого сплава, покрытого патиной. На ней не было ручки, только гладкая поверхность с углублением в форме ладони и сложной диаграммой из линий, сходящихся к центру. – Сканер отпечатка памяти. Только утверждённый член Совета мог открыть.

– Или тот, у кого есть отпечаток утверждённого члена, – добавила Ариа, роясь в сумке. Она достала нечто похожее на тонкую стеклянную пластину и небольшой флакон с серебристой жидкостью. – Помоги, Рейн. Мне нужен твой дар.

– Что делать?

– Коснись пластины. Вспомни… не свою память. Постарайся почувствовать память этого места . Дверь, сканер, человека, который последним сюда входил. Это будет слабо, как эхо, но если ты сможешь ухватиться за этот след и проецировать его на пластину, а я наложу реагент-имитатор…

Это был безумный план. Авелий никогда не пытался проецировать чужие, полустёртые эхо-следы. Но выбора не было. Он положил кончики пальцев на холодное стекло, закрыл глаза и погрузился в состояние восприятия.

Он оттолкнулся от собственного страха, от боли в голове, от тянущего чувства связи с Аппаратом. Он расширил своё сознание, пытаясь уловить не эмоции, а само время, застывшее в этом подземелье. Сначала – ничего. Затем, как сквозь толщу мутной воды, стали проступать образы. Смутные тени. Большинство были просто клерками, проходившими мимо с озабоченными лицами. Но один… один след был другим. Старым, едва тёплым, но отпечатанным с такой силой воли и уверенности, что он продержался десятилетия.

Старик. Сухой, подтянутый, в мантии члена Совета. Его рука ложилась на углубление. Его ум в этот момент был сосредоточен не на секрете внутри, а на чувстве долга. На тяжёлом грузе решения – спрятать нечто, а не уничтожить. На имя… Вальтер Крон.

– Крон… – прошептал Авелий. – Это он.

– Держи образ! – скомандовала Ариа и капнула серебристый реагент на пластину под его пальцами.

Жидкость завихрилась, засветилась и, словно живая, потянулась вверх, формируя в воздухе над пластиной призрачный, мерцающий отпечаток старческой, костлявой ладони. Ариа резким движением как бы «смахнула» этот светящийся отпечаток на сканер двери.

Диаграмма на двери вспыхнула голубоватым светом. Линии побежали от краёв к центру, сверяя образ. Раздался щелчок – громкий, как выстрел в тишине. Массивная дверь отъехала в сторону с тихим шипением пневматики, которой тут явно не должно было быть.

Их встретил запах. Тот самый, но в разы сильнее. Запах увядших роз, озона и… миндаля. Свет жезла проник внутрь, выхватив из тьмы небольшую комнату, метров десять на десять.

Здесь не было сейфов. В центре комнаты на каменном постаменте стоял тот самый Реликварий – слиток обсидиана, размером с человеческую голову. Но теперь он не был просто тёмным. Внутри него, будто в глубине чёрного льда, пульсировал слабый, лиловый свет. От него по полу, стенам и потолку расходились тончайшие, похожие на трещины, тёмные линии – та самая «паутина», которую Авелий видел в видении. Это был источник. Эпицентр инфекции.

А вокруг, на полках вдоль стен, лежали не папки, а странные предметы: кристаллы с замутнённым ядром, свёрнутые в трубочку кожи с выжженными знаками, небольшие урны из чёрной керамики. И один предмет выделялся: старомодный, окованный латунью портфель, лежащий на отдельном столике прямо под Реликварием.

– Ничего не трогайте, – предупредила Ариа, но её предупреждение опоздало.

Вейн, движимая профессиональным рефлексом, уже сделала шаг к портфелю. В тот же миг лиловый свет внутри Реликвария вспыхнул ярче. Тёмные трещины на стенах засветились тем же зловещим светом. Воздух завибрировал.

И из тени за портфелем поднялась фигура.

Это не был Аппарат. Это был призрак, но не бесплотный. Он казался сотканным из самого мрака комнаты, пыли и того самого лилового свечения. Высокий, сухощавый, в мантии архивариуса, но насквозь прозрачный. Его лицо было лицом пожилого, строгого мужчины – того самого Вальтера Крона, чей след Авелий только что чувствовал. Но глаза… глаза были не пустыми, как у Аппарата. Они были полны невыразимой скорби и тихой, леденящей ярости.

– Стой… – прозвучал голос. Не ушами, а прямо в сознании. Он был сухим, как шелест страниц, и таким же безжизненным. – Вы… не те. Вы пришли… слишком поздно. Или… как раз вовремя.

– Крон? – осторожно спросил Авелий, оттесняя Вейн назад.

Призрак кивнул, его форма слегка колыхалась, как дым.

– Эхо… того, что было. Я… поставил себя стражем. Когда понял, что ловушка… может быть вскрыта. Моя память… моя воля… привязаны к Реликварию. Чтобы… предупредить. Или… остановить.

– Предупредить о чём? – шагнула вперёд Ариа, её взгляд жадно изучал призрака. – Что это за тайна? Что охраняет Реликварий?

Призрак Крона медленно повернулся, указывая прозрачной рукой на портфель.

– Не тайна… а ключ. К правде… которую хотели забыть. Контракты… на Плато Лямбда. Не на землю… на доступ. К Истоку. К колыбели… архетипов.

Авелий почувствовал, как ледяная волна прокатилась по спине. Плато Лямбда – запретная зона на границе Империи, место, откуда пришли первые архетипы, согласно легендам. Туда не ступала нога человека уже века.

– Какой доступ? Кто? – потребовала Вейн.

– Совет… и другие. Они… заключили сделку. С тем… что живёт там. Не с архетипом… с его… хранителем. С Моро.

Имя, произнесённое в тишине склепа, отозвалось гулким эхом в реальности. Реликварий на постаменте дрогнул, лиловый свет в нём забился, как сердце в панике.

– Моро? – переспросила Ариа, и в её голосе впервые прозвучал не интеллектуальный интерес, а чистый, неподдельный ужас. – Архетип Забвения… у него есть имя ? Он разумен?

– Больше… чем разумен, – эхо Крона становилось всё слабее, прозрачнее. – Он… обижен. Сделка… была нарушена. Память… о ней должна была быть стёрта. Реликварий… должен был стереть все документы… и самих, кто знал. Но я… я не дал ему поглотить всё. Я замкнул цикл… на себя. Теперь… он пробужден. И он голоден. Он придёт… забрать своё. Забрать всё… что было обещано… и не отдано.

– Что было обещано? – вскрикнул Авелий.

Но призрак Крона уже расплывался, растворяясь в лиловом свечении.

– Память… – прошелестел последний шёпот. – Память всего Логоса. В обмен… на забвение их греха. Они… хотели стереть своё прошлое… а теперь прошлое… придёт стереть их. И всех нас. Ищите… в портфеле… ищите истинного… виновника…

Призрак исчез. Лиловый свет в Реликварии погас, оставив лишь абсолютную черноту. Трещины на стенах потухли. Но тянущее чувство в голове Авелия не исчезло. Оно стало только острее.

Он здесь.

Скрип шагов раздался прямо за дверью хранилища. Медленный, тяжёлый. Аппарат нашёл их.

– Портфель! – крикнула Ариа.

Вейн рванулась к столику, схватила тяжёлый портфель. В тот же миг дверной проем заполнила фигура.

Элиас Трен стоял на пороге. Его бледное лицо было обращено прямо на них. Черный туман струился из него теперь ручьями, заполняя коридор. Его пустые глаза медленно переходили с одного на другого, и в них не было ни ненависти, ни гнева. Только бесконечный, всепоглощающий голод.

Авелий почувствовал, как связь в его голове натягивается до предела. Аппарат смотрел прямо на него. И через эту связь хлынул не образ, не мысль, а ощущение. Ощущение ледяной, бездонной пустоты, которая хочет наполниться. Которая тянется к теплу его памяти, к свету его сознания, как мотылёк к пламени.

– Он… он хочет не просто стереть, – с трудом выговорил Авелий, отступая. – Он хочет… впустить. Через меня. Он хочет, чтобы я стал… новой дверью.

– Держись! – закричала Ариа, но её голос звучал приглушённо, будто из-за толстого стекла.

Аппарат поднял руку. Палец, источающий черноту, указал прямо на Авелия.

И в этот момент голос Кассия в его голове зазвучал с нечеловеческой, металлической чёткостью:

Авелий. Формула Логоса-Пневмы: «Аксиоматический барьер». Ты знаешь её. Ты никогда не применял, потому что цена – фрагмент твоего я. Твоя личность. Сейчас – момент. Прими решение.

Цена – личность. Часть того, кем он был. Авелий увидел перед внутренним взором лицо женщины (жены?), улыбку ребёнка (сына?), которые уже были туманными. Если он применит формулу, он может забыть их окончательно. Забыть, что когда-либо любил. Забыть, ради чего вообще борется.

Но если он не сделает этого, Аппарат впустит в него тень Моро. И тогда он станет не просто пустым. Он станет оружием, которое сотрёт память всех, кого он когда-либо знал.

Перед ним были лица Ариа – напуганной, но готовой сражаться; Вейн – со стиснутыми зубами, прикрывающей портфель; призрачный образ Кассия – учителя, который уже отдал часть себя, чтобы спасти его.

– Делай! – крикнул он сам себе.

И начал мысленно выписывать формулу. Не на бумаге, а в самой ткани своего сознания. Холодные, ясные символы Логоса, сплетающиеся с текучими, эмоциональными паттернами Пневмы. Барьер. Не против физической атаки. Против идеи. Против забвения.

Он чувствовал, как что-то внутри него рвётся. Как некий шов, скрепляющий его прошлое с настоящим. Воспоминание… какое-то важное, ключевое… начало рассыпаться, как песочный замок под волной. Он не успел даже понять, что это было. Просто осталась дыра. Чёрная, безболезненная, но оттого ещё более ужасающая пустота. Цена уплачена.

Формула активировалась.

Невидимый барьер, вспыхнувший перед Авелием, был похож на искажённое воздушное пространство в жаркий день. Но это было искажение реальности, логики, причинно-следственных связей. Палец Аппарата, направленный на него, встретил это искажение.

Чёрный туман, струящийся из пальца, не остановился. Он изогнулся. Как луч света, преломлённый в призме, он отклонился и ударил… в Реликварий на постаменте.

Был звук. Не громкий. Звук лопнувшей мыльной плёнки. Лопнувшего пузыря.

Лиловый свет внутри Реликвария вспыхнул на мгновение ослепительно ярко, а затем – погас навсегда. Обсидиановый слиток покрылся сетью белых трещин и рассыпался в мелкую, беззвучную пыль. Тёмные линии на стенах потухли, будто их никогда и не было.

А Аппарат – Элиас Трен – замер. Черный туман перестал изливаться. Пустые глаза на секунду отразили что-то, похожее на облегчение, на последнюю вспышку осознания. Затем его тело, лишённое той силы, что его оживляла, медленно осело на пол, как пустой мешок. Оно было просто телом теперь. Мёртвым, холодным.

Тишина. Давящая, но теперь уже просто тишина, а не активное поглощение звука.

Авелий упал на колени. Его голова раскалывалась от боли. Внутри была пустота. Он знал, что потерял что-то огромное. Что-то, что делало его им . Но он не мог вспомнить, что именно.

– Рейн! – Ариа бросилась к нему, опустилась рядом. Её руки схватили его за лицо, заставили посмотреть на неё. – Ты здесь? Ты помнишь, кто ты?

Он смотрел на неё. Видел её золотые глаза, полные тревоги. Видел родинку над её бровью. Помнил её имя. Помнил, что они делают здесь.

– Ариа… – его голос был хриплым. – Я… я здесь. Что-то… ушло. Но я здесь.

Он был жив. Он был собой. Не всем собой, но собой.

Вейн, всё ещё прижимая к груди портфель, осторожно подошла к телу Элиаса, проверяя пульс. Его не было.

– Он мёртв. Настоящая смерть. Связь разорвана. – Она подняла взгляд на рассыпавшийся Реликварий. – И это… уничтожено.

– Эхо архетипа потеряло якорь в этом мире, – сказала Ариа, всё ещё не отпуская лица Авелия. Её взгляд был оценивающим, профессиональным. – На время. Реликварий был фокусом, усилителем. Теперь тень Моро отброшена назад, к своему источнику. Но он разбужен. И он знает, что дверь была здесь. Он найдёт другой путь.

– Значит, нам нужно узнать, как закрыть её навсегда, – Авелий с усилием поднялся, опираясь на стену. Головокружение проходило, оставляя после себя странную, пустотную лёгкость. – Портфель. Что в нём?

Вейн положила тяжёлый портфель на столик, щёлкнула заржавевшие застёжки. Внутри лежали не бумаги, а несколько тонких, почти прозрачных кристаллических пластин – мнемослитки. И одна, старая, написанная чернилами на пергаменте, расписка. Вейн взяла её.

– «Сие есть свидетельство о взаимном обязательстве, – начала она читать вслух, – между Советом Пяти Империи Логос, в лице Верховного Арбитра Квинтаса Вера, и Сущностью, именуемой Хранитель Порога Моро…» – она замолчала, проглотив комок в горле. – «…Империя обязуется предоставить ежегодную «дань памяти» – квоту на добровольное изъятие и передачу определённых, не подлежащих разглашению воспоминаний от граждан, в обмен на гарантию ненападения архетипических сущностей с Плато Лямбда на территории Империи и сохранение в тайне факта первоначального вторжения и причинённых в ходе него… жертв.»

– Они платили ему, – прошептала Ариа. – Платили нашими воспоминаниями, чтобы скрыть свою старую войну. Чтобы люди забыли, что Логос когда-то пытался завоевать Лямбду и потерпел сокрушительное поражение от самих архетипов.

– И что «добровольное изъятие» – скорее всего, было чистым вымыслом, – мрачно добавил Авелий. – Крон… он не дал стереть доказательства. Он спрятал их здесь. И стал стражем.