Отблески витражей

В целом, у меня уже сложились приятельские отношения с моими соседями по партам. Игнатов и Шаталов оказались нормальными парнями. Шаталов, на мой взгляд, был слегка эмоциональным и часто скатывался в какие-то бесконечные «митинги». Зато Игнатов был его полной противоположностью, он производил впечатление человека, которого вообще нельзя было вывести из себя. На все всплески эмоций его соседа по парте у него всегда было одно и тоже выражения лица и одна и та же фраза «Да ладно ты, успокойся». При чём эту фразу он говорил независимо от того, какой была эмоция: положительной или отрицательной.

В основном, Шаталов общался с соседом через проход между рядами Петькой Синицей. Вот он, в отличие от Игнатова, во всём поддерживал своего друга. По-моему, не было ни одной темы, в которой бы у них не было солидарности.

Очень часто перепалки возникали как раз по вине Синицы, который сидел с Шиловой. Так как вторая считала себя голубых кровей, ну а как иначе, она же была в свите Соколовой, по- другому и быть не могло, а Синица кое-как тянул предметы на тройку и постоянно списывал у всех подряд. Вот он и старался уговорить свою соседку давать ему списывать, чем вызывал постоянное негодование Шиловой и её подружек, а Шаталов вступался за него. И всё заканчивалось каждый раз одинаково – он и Соколова орали друг на друга. Со стороны это всегда выглядело очень забавно.

По большому счёту, мой новый класс был похож на тысячи десятых классов среди тысяч школ по всей стране. Разве только, я учился именно в нём.

Глава 5. Спорт дело опасное

К физкультуре у меня всегда было неоднозначное отношение. Не могу сказать, что я её прям не любил. Наверное, было правильнее сказать, что мне не нравились некоторые виды

Лагаев стоял посередине раздевалки с лицом, наполненным безысходностью. Мимо него прошёл один из приятелей Кротова и, похлопав его по плечу, с усмешкой сказал: – Давай Антоха, не беси их. Как товарищ, советую прибрать носочки.

В раздевалке стояла неловкая тишина. Никто особо не хотел связываться с этой компанией. Кротов как ни в чём не бывало, переоделся и вышел из раздевалки. Сделав вид, что ничего и не происходило, за ним вышли все остальные дружки.

– Антон, ты чё как баба, – пробасил Лось. – Так на тебе постоянно будут ездить, – и выйдя, сильно хлопнул дверью.

Остальные ничего не стали говорить и как-то стыдливо, пряча глаза, вышли из раздевалки. Мы с Лагаевым остались вдвоём.

Сидя на корточках и оперевшись одной рукой на колено, я завязывал шнурок на втором кроссовке. Лагаев, опустив голову, медленно подошёл к скамейке, которая стояла вдоль стены, под вешалками и как-то осел на неё возле своей одежды. Он уставился куда-то вдаль, глаза стали блестеть.

– Антон, – не отрываясь от кроссовка, сказал я, – Ты сам смотри, но я бы послал их на хер, – я оторвался от шнурка и посмотрел на него.

– Сейчас стерпишь, так и дальше будет, а то и хуже.

– Ты не понимаешь, – начал Лагаев.

– Да всё я понимаю, – перебил я его. – Ссышь ты, – грубо, но без злобы сказал я. – Все мы иногда ссым. Но с каждым разом, когда поддаёмся, мы только сильнее себя топим. И кажется, что уже по другому не можем.

– Тебе легко говорить, ты только пришёл. А я всю жизнь в этом классе. Эти уроды достали спорта. К примеру, я точно не любил футбол, я мог поиграть, если надо, но без какого-то азарта и точно без удовольствия. Не слушался меня мяч, норовя выскочить из-под ног или полететь совершенно в другую сторону. Это же относилось и к баскетболу: с одной стороны рост позволял мне играть, но вот мяч был моим главным противником.

– Лагаев, держи!, – Чирков швырнул грязным носком в Антона.

Лагаев не успел среагировать, и носок прилетел аккуратно на колени, пока он завязывал шнурки на кедах. Он быстро вскочил и скинул его с себя.

– Сюда принеси, – с мерзкой улыбкой процедил Чирик.

– Твой носок – ты и забирай, – Лагаев машинально отряхивался от невидимой глазу грязи.

– Ты чё там вякаешь?, – процедил Чирик. – Ну-ка, Миха, дай ему свои портки нюхнуть.

Миха Сыркин, очень крупный парень, сосед по парте Чирика и его вечный спутник, снял с ноги носок и кинул им в Лагаева.

Тот снова постарался увернуться, и носок, едва задев его, упал рядом с противоположной стеной.

– Вот, Лагаев, теперь ты два носка принесешь, – Чирик встал, и следом за ним Сыркин. – Принесёшь и аккуратно сложишь нам в туфли. И только попробуй не принести. Попрощаешься с мордой, ты понял?!, – с этими словами они оба вышли из раздевалки.меня уже. Как Кротов пришёл, вообще проходу не дают.

– Ну и что, что я только пришёл? Ты думаешь, что если перейдешь в новую школу, что-то поменяется? – Лагаев молчал, – Смотри сам, они все равно ничего сделать не смогут. Сейчас выстоишь, потом сам собой гордиться будешь, – с этими словами я встал и пошел к выходу и, уже когда был в дверях, добавил: – Но потерпеть придётся.

Не скажу, что я любил драться, скорее наоборот. Я старался по возможности избегать драк. Сколько бы ты не дал в рожу, найдется рожа, которая сильнее тебя. Но иногда обстоятельства складываются так, что ты уже вынужден пойти на крайнюю меру. Тем более, если ты сам довёл ситуацию до такой ситуации. Тут уже делать нечего, сжимаешь кулаки и зубы и терпишь. Дальше – как повезёт: или ты, или тебя, но отпор дать надо. В следующий раз уже могут и не полезть, а если полезут, то будут знать, этот может и огрызнуться.

Моя тактика в школе всегда была наблюдательность и использование слабых сторон людей. Естественно, и у меня были конфликты, даже пару раз приходил домой с разбитой губой или носом. Но чем старше я становился, тем больше я понимал, что не в кулаках сила, а в возможности обхитрить своего врага так, чтобы он даже не понял, почему всё вокруг него рушится.

– Шаталов, ты долго будешь шляться по залу?, – закричал Эдуард Эдуардович, – Так, быстро все построились!

Все встали с лавочек и начали строиться по росту: я стоял третьим после Лосева и Синицы. Рядом со мной стоял Макс, а наш строй замыкал Чирков.

Девчонки уже давно сгрудились вокруг Ольги Кирилловны и что-то наперебой обсуждали.

– Соколова, Петрова, Шилова, вы почему опять без формы?, – возмущенно и громко сказала учитель девочек в сторону скамейки, на которой восседали наши «избранные».

– Ну, Ольга Кирилловна, – тут же затянула Соколова.

– Что Ольга Кирилловна?! Сколько можно, вы как будете четверть закрывать?

– На следующий урок мы обязательно принесем. Сейчас просто такие дни, – нисколько не смущаясь и очень наигранно запела Соколова.

Учитель физкультуры гневным взглядом посмотрела на Соколову и, не говоря ни слова, вернулась к девочкам, которые толпились вокруг неё.

– Направо!, – резким командным голосом рявкнул Эдуард Эдуардович, – Медленным бегом по залу, марш!

Мы все неохотно повернулись направо и затрусили по периметру зала. Спортзал был небольшим, по сравнению с моей бывшей школой, я бы сказал, просто крошечный. И к моему большому удивлению находился на втором этаже. В самом зале было всё стандартно: два баскетбольных кольца, разметка на полу для разных видов спорта, шведская стенка, с закреплённым турником для подтягивания и лавочки вдоль стен.

Пока мы бегали, девчонки столпились рядом со шведской стенкой и Ольга Кирилловна показывала им упражнение. Она висела на вытянутых руках и подтягивала колени, а потом поворачивала их в стороны.

Мы пробежали мимо сидящих на скамейке Соколовой и её подружек.

– Лось, ты дышишь прям как настоящий лось, – вдогонку выкрикнула Соколова, и они втроём дружно заржали.

– Соколова, – Лосев, не оглядываясь, погрозил кулаком.

В это время девочки одна за другой повисали на стенке и пытались подтянуть ноги к груди, а некоторые, вообще, просто повиснуть и не сорваться. Сразу было видно, кто со спортом на ты, а кто обходил его стороной.

На пятом кругу бега, очередь дошла до Вики, которая ловко забралась на стенку и повисла, вытянувшись во весь рост, не касаясь ногами пола. У неё была очень стройная фигура, длинные ноги, которые казались ещё длиннее в такой позе. Футболка предательски подчеркивала грудь и, слегка задравшись, оголила тонкую полоску живота.

Она легко подтянула ноги и стала совершать повороты. В какой-то момент она заметила, что я на неё смотрю и улыбнулась.

– Крылов!, – заорал Синица.

Отвлекшись на Вику, я не заметил, что бегущие впереди остановились по команде учителя, и на всём ходу врезался в его спину.

Это было так неожиданно, что я не удержался и упал, выставив вперёд руки. Резкая боль пронзила запястье левой руки.

Вокруг все засмеялись, были слышны смешки девочек и дикий ржач Чирика. Я встал, опираясь на правую руку. Левая рука невыносимо ныла и на глазах начала опухать.

– Крылов, что случилось? – резко спросил подбежавший Эдуард Эдуардович.

– Всё нормально, – выдавил я из себя.

– Дай посмотрю, – уже мягче сказал физрук.

Он взял мою левую руку и аккуратно попытался согнуть. Я сморщился от боли и попытался выдернуть руку. Вокруг нас столпились ребята.

– Сам можешь пошевелить?

Я медленно стал сгибать и разгибать кисть.

– А из стороны в сторону? – не отрываясь от руки, добавил Эдуард Эдуардович.

Также не спеша я подвигал кистью в разные стороны, немного морщась от ноющей боли.

– Знаешь, где у нас травмпункт?

– Нет, – я помотал головой.

– Отведите его кто-нибудь, – снова громко сказал физрук.

– Давайте я! – донесся голос сбоку от меня.

Я повернул голову – сомнения не было, он принадлежал Вике. Она с испугом смотрела на меня.

– Вика, отведи его в медпункт. Он ещё открыт, – вступила в разговор Ольга Кирилловна.

Вика тут же повернулась и пошла в сторону двери из спортзала.

Мне стало немного неловко от всей ситуации. Какое-то глупое стечение обстоятельств, как я мог так нелепо упасть. Была уверенность, что в этот момент десятки глаз смотрят мне в спину. Уже переступая через порог, я обернулся. Ребята расходились по своим местам: девочки шли в сторону шведской стенки, а парни начали отжимания.

На долю секунды мой взгляд встретился со взглядом Кротова. Он не сводил с меня глаз, его лицо было словно маска, безэмоциональная серая маска.

– Кротов, тебе особое приглашение?!, – рявкнул Эдуард Эдуардович.

Вика шла уверенным шагом чуть впереди меня.

Вдруг она резко остановилась и повернулась ко мне:

– Извини, – тихо сказала она.

Я растерялся, не совсем понимая, почему она решила попросить у меня прощения.

– Да, ты тут ни при чём, – немного смущенно ответил я.

Вика, в упор, смотрела на меня. Вдруг её губы расплылись в осторожной улыбке – Ну и правильно! Пошли, нам на третий этаж нужно, – и она бодро зашагала рядом.

– Сильно болит? – спросила Вика, пока мы поднимались по лестнице.

– Да так, – я на секунду замолчал, прислушиваясь к своим ощущения, – Больше ноет.

– Она так опухла у тебя, – с этими словами она аккуратно, слегка касаясь пальцами, провела по моей руке.

Её прикосновения были едва ощутимыми. Но я успел почувствовать, какая прохладная и нежная кожа на кончиках её пальцев.

– Не надо, – вдруг вырвалось у меня, и я отдёрнул руку. Моё лицо резко начало гореть от приливающей крови, мне казалось, что горят даже кончики ушей. Я постарался спрятать своё лицо.

– Прости! Больно?! – тут же спросила Вика, в её голосе не было никакой наигранности. Возможно, она действительно переживала.

– Нет. Это как-то машинально получилось, – смущенно ответил я.

Действительно, что за странная реакция. Почему я так отреагировал, ведь мне не было больно. Вдруг стало неловко от её прикосновений, пускай даже таких едва заметных.

Вика постучала в белую дверь с табличкой “Медпункт” и тут же толкнула её.

– Татьяна Александровна, у нас травма, – громко начала Вика, заходя в кабинет.

В небольшом кабинете возле окна стоял стол, к которому был приставлен стул, судя по всему, для школьников, которые приходили с жалобами. Вдоль одной стены стояла кушетка, застеленная прозрачной плёнкой. На противоположной стороне был ряд белых шкафов с прозрачными стенками. Внутри стояли всевозможные стеклянные бутылочки и металлические коробочки.

– Что случилось?, – спокойно спросила молодая женщина, отрываясь от заполнения какого-то журнала.

– Упал на физре, – пробормотал я. Ситуация продолжала мне казаться абсурдной, но надо отметить, что рука действительно ныла.

– Ну садись, показывай, что у тебя, – медсестра показала рукой на стул.

Я сел и показал ей руку.

– Как тебя зовут? Ты недавно к нам пришёл?

– Кирилл. Да вот, с начала третьей четверти, – я старался не волноваться. После того как я переступил порог медкабинета, в голове начали метаться мысли одна страшнее другой.

– Клади сюда, – она показала на свободное место.

Аккуратно положил руку на край стола и, немного поморщившись, выпрямил кисть.

Глава 6. У всех бывает

Татьяна Александровна внимательно разглядывала травму сквозь очки. Она взяла моё запястье в руку и медленно стала его сгибать. Я старался морщиться как можно незаметнее. Но вряд ли у меня получалось скрыть свои гримасы.

– Так, ты тут не геройствуй. Больно вот так? – строго спросила медсестра.

– Да, – сказал я на выдохе.

– Ну, что могу сказать… Надо ехать в травмпункт, пусть делаю тебе снимок, – заключила Татьяна Александровна.

– А это обязательно? – удручённо спросил я, понимая, что вряд ли есть альтернатива.

– Смотри сам. Можешь и не ездить. Если там перелом и кости начнут срастаться как попало, будешь как с куриной лапой, – и она, как-то нелепо скрючив руку, выставила её перед собой. – Да ладно, не переживай, все будет хорошо, – медсестра улыбнулась.

– Ну хорошо, успокоили, – как можно язвительнее ответил я.

За дверью раздался звонок с урока. Всё это время Вика стояла у двери в кабинет и, не отрываясь, наблюдала за нами.

– Тебе лучше не ходить сейчас по школе, – утвердительно сказала Татьяна Александровна: – Вика, скажи, пожалуйста, кому-нибудь из мальчиков, пусть принесут вещи Кирилла.

– Да, хорошо, сейчас скажу, – Вика легко выскочила из кабинета.

– Кирилл, садись пока на кушетку.

Я молча пересел на кушетку и стал размышлять о своём положении. Рука ныла, на запястье образовалась какая-то неестественная припухлость. С одной стороны ситуация была неприятная, но с другой стороны, рука левая, уже как-то не так обидно.

Неожиданно в моей голове всплыли ощущения от прикосновений кончиков Викиных пальцев. Облокотившись на стену, я разглядывал бутылки в шкафах и раз за разом проигрывал воспоминая от прикосновений.

– Так, ну, что, давай накладывать шину, – звучно захлопнув журнал, внезапно сказала Татьяна Александровна.

– Шину? – переспросил я.

– Твою руку надо зафиксировать, пока тебе не сделают снимок. Мало ли что, вдруг у тебя там перелом, а ты ею размахиваешь в разные стороны. Ты, главное, не переживай – больно не будет, – и она улыбнулась.

Покопавшись некоторое время в шкафах и заглянув в нижнюю тумбочку, на свет были извлечены пара упаковок бинта и прямоугольник из толстого картона.

Мою руку водрузили на твердый практически негнущийся картон и крепко примотали бинтами так, что моя кисть не могла пошевелиться, торчали только пальцы и те наполовину.

– Ну вот, другое дело. Ну-ка, пошевели рукой.

Я попытался подвигать кистью, но, естественно, у меня из этого ничего не вышло. И ноющая боль как-будто стала намного тише.

– А, вот, не можешь!, – радостно засмеялась Татьяна Александровна, – Что и требовалось, – и она довольная собой убрала остатки бинта в шкаф.

Раздался стук, и в кабинет ввалился Макс с охапкой вещей и с двумя рюкзаками за спиной.

– Здрасьте, – выпалил он и бросил мои вещи на кушетку, – И ботинки держи, – они с глухим стуком упали рядом.

– Спасибо!

– Потом такое расскажу, ты просто офигеешь, – возбужденно затараторил Максим.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Так, что устроили тут?! Посетители на выход, ждём за дверью, – поворачиваясь к нам возмутилась моя спасительница.

Макс выскочил за дверь, не дожидаясь, пока ему прилетит ещё больше, а я начал разбирать одежду, пытаясь сообразить, как мне переодеться с одной рабочей рукой.

– Тебе помочь? – я поднял глаза. На меня смотрели с сочувствием и пониманием.

– Да нет, сам, – мне было как-то неловко переодеваться в присутствии женщины, пусть и медработника.

– Ладно, сам так сам. Ты переодевайся, скоро вернусь, – и Татьяна Александровна вышла из кабинета.

Облегчённо вздохнув я начал стягивать с себя спортивную одежду. С трико проблем не возникло, чего нельзя сказать о футболке. Морщась, вытащил одну руку и только потом смог снять всю футболку.

Но как выяснилось, это было самое лёгкое, мне предстояло надеть мою школьную форму. Стиснув зубы, натянул штаны, рубашку, и принялся застегивать пуговицы. Быстро стало понятно, что одной рукой без помощи второй сделать это весьма трудно. Тем более, когда на второй руке даже пальцы едва шевелятся. Сидя на кушетке и, пыхтя от натуги, просовывал одну из пуговиц. Тугие петли делали процесс крайне раздражающим.

Снова постучались, дверь открылась и в кабинет заскочила Вика.

– Ты чего пришла?, – от неожиданности я вскочил, на ходу стараясь запахнуть рубашку.

– Хотела узнать, как ты. А где Дружнов? Я же его к тебе отправила, – быстро говорила Вика, по-моему даже не обращая внимание на мой внешний вид.

– Он за дверью ждет, – сухо ответил я, всё ещё испытывая неловкость.

– Да нет там никого. Он, видимо, ушел куда-то, – слегка растерянно возразила Вика.

– Ну, значит, ушёл. Ладно, у меня всё в порядке. Наложили шину, – в душе возникла гордость за себя: от того, что так легко использую новый медицинский термин, – Сейчас оденусь ну и, наверное, поеду домой, а потом в травмпункт.

И отвернувшись немного в сторону, начал снова пытаться застегивать пуговицы.

Прошла, наверное, минута, у меня и так все получалось из рук вон плохо, а под Викиным взглядом руки вообще отказывались слушаться.

– Подожди, – Вика взяла меня за локоть правой руки. – Давай, я тебе помогу, – с этими словами она, твёрдо держа меня за руку, повернула к себе лицом.

Я даже не успел ничего сказать, как она ловко скинула школьную сумку на пол и одну за другой начала застёгивать пуговицы.

– Верхнюю не надо, – я едва смог выдавить из себя слова.

– Хорошо, – серьезным голосом ответила Вика.

Еще несколько секунд, и Вика убрала руки от рубашки: – Ну вот всё. А ты бы ещё тут час страдал, – она была очень довольная собой. Её и без того большие зелёные глаза стали ещё больше, на щеках был едва различимый розовый румянец. Мне показалась, что её пальцы слегка подрагивали.

– Спасибо, – мой голос был уже намного увереннее.

Мы стояли друг напротив друга, Вика открыто и очень мило улыбалась, я, глядя на неё, тоже стал улыбаться.

– Так, ну а дальше сам, – Вика рассмеялась во весь голос, подхватила сумку и выскочила из кабинета.

В этот момент, когда я медленно заправлял рубашку в брюки, зашла Татьяна Александровна.

– О, ты ещё здесь, хорошо, – с порога начала она. – Разговаривала с твоей матерью, ты сейчас сразу езжай в травмпункт. Сядешь на тридцать третий и через четыре остановки на пятой выходи. Там напротив остановки стоит здание двухэтажное, не ошибешься. Она туда сейчас тоже подъедет. Ты меня вообще слышишь?!

Я слышал все её слова, но мой мозг продолжал воспроизводить картинку, с которой на меня смотрели большие зелёные глаза и улыбалась милая улыбка.

– Да, слышу, – у меня получилось вырваться из собственных мыслей. – Всё понял. Тридцать третий, пятая остановка, двухэтажное здание.

– Молодец. У тебя всё в порядке? – делая паузы между словами, спросила медсестра, внимательно изучая меня.

– Да, всё хорошо, – несколько растерянно ответил я.

Надел пиджак, спортивную одежду засунул в рюкзак и, закинув здоровой рукой его на плечо, вышел из кабинета. Когда я уже практически закрыл дверь, спохватился, заглянул обратно: – Спасибо вам, Татьяна Александровна.

– Выздоравливай, – улыбаясь, ответила она.

Спускаясь с третьего этажа по центральной лестнице, беспрестанно думал о случившемся.

– Да сколько тебя ждать-то можно?!, – возмущенно прокричал мне Макс.

Он стоял у подножия лестницы и, задрав голову, смотрел, как я спускаюсь.

– Да чё ты орёшь? Что там у вас случилось?

– Ты, давай, спускайся быстрей, – возбужденно торопил меня Макс.

– Я не могу, у меня травма, – театрально потряс забинтованной рукой.

Максим не стал дожидаться, пока я спущусь, взлетел ко мне на пролёт и быстро затараторил.

– Прикинь! Ты когда ушёл, ну мы там позанимались. Давай собираться в раздевалке. И тут такой вой поднялся. Чирик с Пармезаном орут, что убьют его.

– Кого?, – не понял я.

– Да ты не перебивай! Короче, он взял ведро поломойное, поставил его по середине раздевалки и скинул туда носки этих двух придурков. Все зашли, а оно стоит.

– А дальше что? – моё сердце заколотилось, словно это сделал я.

– Ну, дальше Лагаев зашёл. Они к нему. Чирик с размаху ему в нос зарядил. А тот как с ума сошел. Ну досталось ему, конечно, но и он пару раз Чирику врезал. Не так чтобы попал сильно, но, видимо, Чирик почувствовал. Он сразу как-то приутих и уже больше орал, что он его уроет.

– А Сыров?

– Пармезан больше пугать может. Ничего, – он развёл руками. – Рядом стоял и вякал, мол, давай, Ванёк, врежь ему. Ржал, как лошадь, когда у Лагаева кровь из носа пошла.

– Так чем всё закончилось?, – меня раздирали противоречивые эмоции.

– Ну чем… У Лагаева кровь пошла из носа. Эти двое чё-то там поорали. Носки, кстати, они не стали забирать, так и остались в ведре. Но знаешь, что скажу… – он сделал паузу. – Все считают, что Антоха молодец. Никто не ожидал от него такого. Понятно, что просто так они вряд ли от него отстанут. Но он реально молодец.

– Красавчик! Что я могу сказать, – улыбаясь, добавил я.

У меня внутри смешались несколько эмоций. С одной стороны я не ожидал, что Антон так быстро решится что-то поменять – и для меня это было неожиданно. А с другой, был рад, что он нашёл в себе силы переломить свои страхи и решиться сделать первый шажок к новой жизни. Но в тоже время я чувствовал огромную ответственность за принятое им решение. От чего мне стало немного тревожно.

Я остановился перед входной дверью школы, посмотрел на массивную металлическую ручку, задумался на секунду, тряхнул головой, словно пытаясь смахнуть все сомнения, и уверенно открыл дверь.

Перелома у меня не обнаружили, поставили диагноз сильный ушиб. Но несмотря на это, решили наложить лангетную повязку, чтобы максимально зафиксировать руку. И выписали направление – показаться через две недели врачу.

Было, конечно, обидно, травма не серьёзная, а гипс почти настоящий. Но в отличие от повязки, которую мне сделали в школе, я мог свободно двигать пальцами. Так что практически не был ограничен в бытовых делах. Но зато был освобождён от физкультуры и другой «полезной» нагрузки. Все школьные дежурства и задания от учителей проходили мимо меня.

Глава 7. Один вариант

Когда я в первый день пришёл в школу с перебинтованной рукой, на меня посыпались вопросы. Что поставили? Гипс надолго? И всё в таком духе. Класс разделился на две половины. Одним было интересно, а некоторые даже показывали искреннее сочувствие; второй было безразлично или в мою сторону летели злорадные реплики.

– Пернатый, чё, крыло подбили?, – выкрикнул Чирик с последней парты на перемене. Его дружки хором заржали.

– Тебя как, дробью подстрелили или из нарезного?, – не унимался Чирков.

Остановившись на полуслове, я посмотрел на Чиркова.

– Чё смотришь пернатый? – злорадно процедил Чирков – Может, тебе и вторая не нужна?

Я секунд десять продолжал смотреть на Чиркова, и, решив сейчас не поддаваться на провокацию, снова вернулся к разговору с Максимом.

Не смотря на моё внешнее спокойствие, внутри у меня была буря из эмоций. Мне хотелось вскочить и без лишних разговоров врезать этому мерзкому коротышке. Я разговаривал с Максимом, а мое сердце бешено колотилось, разгоняя кровь и адреналин по моему телу. Мне казалось, что удары сердца отдают куда-то мне в горло.

Сглотнул и постарался успокоится. Как же эта компашка меня бесила: они искренно верили, что им всё дозволено. Мой взгляд поневоле снова устремился на третий ряд. Чирков ржал, качаясь на стуле, и что-то рассказывал Сыркину и Петрову с Кашиным, которые развернулись в его сторону с предпоследней парты.

Краем глаза поймал взгляд Кротова, он смотрел на меня, не отрываясь, и как-то мерзко улыбался. Я повернулся к нему лицом и открыто стал смотреть; он продолжал улыбаться. У меня резко заслезились глаза и захотелось проморгаться, отвернувшись в сторону. Резкий звонок на урок дал мне возможность не отвести взгляд первым. Кротов, услышав звонок, словно робот, выпрямился и сел лицом к доске.