Литературный секс

Иереми́и, глава 34

Согласен с вами, что этот «еврейский» вопрос, на первый взгляд, звучит, мягко говоря, странновато. Но, это только на первый взгляд… Давайте отбросим эмоции и поговорим о фактах, которые, вне всякого сомнения, упрямая вещь. И эти факты я не собираюсь вам преподносить на блюдечке и подробно их озвучивать, поскольку из моих уст доказательства прозвучат не так убедительно, как если вы сами всё найдёте и перепроверите, поэтому обозначу лишь направление поиска.

Небольшое вступление. Разумеется, в Израиле знают, кто такой Степан Бандера и кто такие бандеровцы. Но, лично я убеждён, что бандеровцы названы так не только потому, что их «папа» Бандера, а также и потому, что бандеровцы всегда объединяются в банду, идеологом и главарём которой был Бандера. Уверен, что израильтянам известно и то, что бывший президент Украины В. А. Ющенко посмертно присвоил Бандере звание Героя Украины. За какие заслуги? Да не за заслуги, их просто нет, одни убийства.

Так за что же тогда? Вот за эти слова, точнее, за призыв Степана Бандеры «убивать жидов, немцев, поляков, москалей и прочую нечисть».

А теперь коротко о том, чего не все знают в Израиле. Отец Виктора Ющенко, по мнению израильского писателя Юрия Вильнера (см. КП от 16.04.2008), был предателем: во время войны сотрудничал с эсэсовцами, выдавая военнопленных, а после войны (по другим данным), – с советскими спецорганами, поэтому и дожил до старости. Иначе трудно объяснить удивительную гуманность, проявленную лагерфюрерами к/л Освенцима и Бухенвальда, безжалостно уничтожившими миллионы людей, к «серийному беглецу» Андрею Ющенко, пытавшемуся не менее 7 (!) раз сбежать из плена (и это при том, что даже после одного побега многих пленных расстреливали согласно приказу «Кугель-Erlass»-«Пуля»).

Если у бывшего президента Украины отец был предателем, то у нынешнего дед был героем, а предателем стал сам президент (предал не только деда, но и свой народ). Вот в эту бандеровскую Украину к бандеровскому президенту в 2019 году и направился премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, хотя против этого визита, как в одном из интервью утверждал известный эксперт, бывший руководитель израильской спецслужбы Яков Кедми, категорически возражали видные политики Израиля.

Ну а дальше, во время визита, всё пошло «как по маслу»: обязательное бандеровское (странно, почему не гитлеровское?), приветствие почётного бандеровского караула (не верите? – посмотрите видео, благо, что при желании не один десяток записей можно найти), затем последовала повторная просьба израильской стороны исключить из маршрута почетного гостя проезд по проспекту Бандеры, не просить у Израиля денег на запланированную властями Киева установку памятника Бандере в Куренёвском парке, соблюдать ранее утверждённый протокол и не уговаривать премьер-министра Израиля перед поездкой в Бабий Яр переодеться в национальный украинский костюм (вышиванку и шаровары), а также не подавать во время торжественного обеда сало по-бандеровски, немецкий шнапс и т. д.

Визит Нетаньяху к бандеровцам в Киев имел такой оглушительный резонанс, что о нём не писали только журналисты Антарктиды, поэтому всю информацию, если она кого-то интересует, легко можно найти в интернете.

Справедливый вопрос: чего это вдруг я решил написать об этом визите спустя столько лет? Да потому что всё это время гадаю, куда же опять переселились евреи? Неужели назад в Египет? Как же это без Моисея евреям удалось совершить Великий Обратный Исход? Или евреи никуда не переселялись, а просто стали равнодушными израильтянами без национальности, веры и памяти, забыв (или простив бандеровцам?), Львовскую резню и Бабий Яр?

На мой взгляд, скажу справедливости ради, в Израиле осталась всего лишь одна еврейка. И это – Сара Нетаньяху, а все остальные – израильтяне. То, что Сара, несомненно, еврейка, доказывает тот факт, что она в аэропорту Киева брезгливо бросила на взлётную полосу ядовитый бандеровский хлеб. Но и к ней у меня вопросы, например, почему она бросила только хлеб, но не бросила любителя бандеровской Украины Биньямина?

А главный вопрос, разумеется, у меня ко всем израильтянам. Если вы евреи, то почему своего пробандеровского премьер-министра, который понятие не имеет о холокосте и о том, что среди 1500 карателей в Бабьем Яру, по некоторым данным, было около 1200 полицаев из ОУН (включая бандеровцев), и всего лишь 300 немцев, а также не знает, что на Украине школьную команду назвали в честь Гитлера (см. РИА НОВОСТИ от 27.07.2021), до сих пор не послали на две последних буквы его фамилии?

Три

гей-мушкетёра

п(р)озы

Человек не может рожать бегемотиков. А. Никонов, лауреат премии

Ксения Собчак сделала для России не меньше, чем Пушкин или Гагарин. И. Яркевич, лауреат премии

Мы не гвардейцы кардинала, А мушкетеры короля! <…> Проститутки и пидорьё.

<…> Гей и натурал. Е. Лесин, лауреат премии

Пролог

Всепоглощающая безответная любовь к «литературе» и гратификациям, не дающая ни спать, ни дышать, ни, прошу прощение у дам, «руки пожимать всяким неприятным сволочам» (Евгений Лесин), сподвигла неуёмных нонконформистов оторваться от повседневной рутины и приступить к созданию воистину «великих» полотен, забросив при этом свои любимые заборы, стены подъездов и подвалов. Их тайная вожделенная цель – «премия всех премий» – наконец-то замаячила на «голубом» горизонте!

Непревзойденная в литературной богеме награда, наречённая в девичестве светлым именем «Чёрная метка», будоражила, манила, притягивала. И грех было не протянуть к ней свои шаловливые ручонки. А что прикажите делать, если нонконформист не может, как какой-то простой стратфордский парубок, создавший «примитивного» Гамлета, довольствоваться обыденной, пусть и всемирной, славой, не имея при этом самой престижной и почитаемой всеми «выдающимися» позаиками (без «р» – см. ниже) премии?

Обесцененная и крайне противоречивая «нобелевка», присуждаемая в последнее время (думаю, не ошибусь), не за «прозу», а за коленно-локтевую «позу» перед Западом (не верите? – спросите «п(р)озаика» Светлану Алексиевич – прим. автора 2015 г.), уже никого из нонконформистов не устраивает. Многие «новаторы от пера» и, возможно, ныне здравствующие нобелевские лауреаты, только и грезят днём и ночью о по-настоящему бесценной «литературной» награде и о таком всеобщем признании, которое «маститый» писатель может заслужить только после присуждения ему с(т)ранной премии «Нонконформизм».

Посудите сами. Ну, кто сейчас из нонконформистов знает или хотя бы назовёт богом забытые нобелевские имена, такие как, например, Иван Бунин или Михаил Шолохов? Я уж не говорю о канувших в Лету Федоре Михайловиче и Антоне Павловиче. Их произведения и фамилии вряд ли кто-либо сейчас и припомнит. Да и зачем вспомнить, если у них нет «почётных» нонконформистских премий и наград? То ли дело нынешние laureatus-nonconformisus (властители дум не думающей ни о чём молодежи), такие как, например, Александр Никонов (премия за роман «Анна Каренина, самка») Игорь Яркевич (премия «за новые типы стиля, языка и, вы не поверите, – мышления!») и Евгений Лесин (премия в разделе «Спецноминация»).

Влиться в их дружные ряды – несбыточная мечта каждого безумного прозаика или больного на голову поэта. Эти смелые, полные амбиций мушкетеры русской словесности, прочитавшие за свою жизнь, судя по их «творчеству», всего две книжки (телефонную и сберегательную), ни минуты не колеблясь, все как один стали уродовать русский язык и, бросив клич: «Хватит бухать!», застучали одной рукой по клавиатуре на столе, а другой, расстегнув молнию на брюках, под столом.

И пошла травля мертвых матерых «волков» злобными «шавками». Малограмотных, по мнению «щенков», и ни- чего не понимающих в беллетристике русских классиков, труды которых бережно хранятся на необъятных книжных полках, необходимо было обгадить, предать забвению и сбросить с литературного Олимпа, чтобы занять их ме- сто. А для того, чтобы травля шла веселее и азартнее, эти «дворняжки», возомнившие себя «мушкетёрами русской словесности», поклялись друг другу: «Один гадит за всех, все гадят за одного!»

Глава первая. «Отсос»

Отсос (погоняло «Аtо-S», «Grаphe dе Lа Hеr»), как и положено «графу», первым бросил перчатку на могилу другого графа, страшно опозорившегося, по мнению Отсоса, на весь белый свет изображением ужасного славянского мира и доброй западной «войнушки». Да и как было не бросить вызов этому «бездарю» Льву, если босоногий «граф-графоман», по твёрдому убеждению Отсоса, ничего не смыслит ни в творчестве, ни в жизни, ни в женщинах, ни в святой материнской любви. Что мешало этой «растаявшей ленинской глыбе», этому неотёсанному «матерому человечищу», описать радость материнства нежно и трепетно, как это, несомненно, «трогательно», «правдиво» и по-настоящему «мастерски» сделал Никонов?!

«Анна сухо поздоровалась со своим брачным партнёром, и тут же в помещение влетел детёныш из её первого помёта – Сергей. Если быть совершенно точным, то придется признать: Анна не была слишком плодовитой самкой, удачный помёт у неё был всего один (второй закончился выкидышем), что для самки её возраста было редкостью.

– Мама!

Услышав позывной на высокой частоте, матёрая самка повернулась к детёнышу и обняла его передними конечностями. Детёныш сделал то же самое: тактильный контакт у их вида был весьма распространённым проявлением редукции копулятивного акта».

Не будем сейчас тратить время на «милые сердцу» никоновские опусы. О поистине удивительном «творчестве» и несомненном «изяществе» слога Никонова более подробно можно прочитать в моей статье «Литературные каталы». Отмечу лишь, что если Л. Н. Толстой в нашей литературе действительно «глыба», то Никонов, несомненно, «куча», причем такая огромная и дурно пахнущая, что только и может выдавать на-гора свои «гениальные» афоризмы, подобные этому: «Человек не может рожать бегемотиков».

Глава вторая. «Подсос»

Подсос (известный в определенных «цвета неба» кругах как «Pоrtо-S» или «барон дю Valli Von»), в некотором смысле является страховщиком и побратимом «Отсоса». Истинный мушкетёр-первопроходец Игорь Яркевич прославил себя (и мировую сортирную гей-литературу?) романом-трилогией: «Детство (Как я обосрался)», «Отрочество (Как меня чуть не изнасиловали)», «Юность (Как я занимался онанизмом)».

У Яркевича, надо отдать ему должное, при всей его интеллектуальной пошлости более миролюбивое отношение к босоногому графу и его «любительнице железных дорог и железных членов». Давайте насладимся «новым типом стиля, языка и мышления» Игоря, глубиной его «мудрости» и музыкой «проникновенных завораживающих» строк Яркевича:

«Измена есть в «Анне Карениной» Льва Толстого, тоже (как и Яркевич?) великого писателя и замечательного человека. Вообще, если пристально взглянуть на русскую литературу, то почему-то каждый её участник был великим писателем и замечательным человеком. Ну, конечно же, иных в русскую литературу не брали!» (Наглая ложь! Взяли же Яркевича! И даже не побоялись ему премию «отчебучить» и лауреата из него «сварганить», что не так-то просто! Это вам не какая-то с(т)ранная «нобелевка», чтобы ушами глаза протирать!)

«Но сейчас проблема не эта! Сейчас проблема совсем другая: Анна Каренина, изменяя своему мужу Каренину, выглядит куда привлекательнее «старого» мужа Каренина. Хотя его и жалко, но не настолько, чтобы он стал привлекательно выглядеть на равных со своей женой Анной. Как и полагается сыну своего поколения, я сразу безоговорочно согласился с Толстым по поводу большей привлекательности Карениной, чем её мужа…

Но теперь я понял, что поторопился. Тут, Лев Николаевич, «мать-перемать» (думаю, более точно и уместно здесь «хрен-перехрен»; согласитесь, какая же из Толстого «мать»? – прим. автора), надо ещё десять раз посмотреть, кто привлекательнее! Когда Льва Николаевича детально уже, как под микроскопом (Л. Н. Толстой, видимо, столь мелок в глазах Яркевича, что он его может разглядеть только под микроскопом), наблюдаешь, когда у них поцелуй на губах, а когда сперма во рту (хватит завидовать и облизываться при виде спермы!), а когда они потом отдыхают, больше всего желаешь трансформации в презерватив (вот она мечта и нирвана Яркевича!), то тут, Лев Николаевич, надо бы более тщательно проверить, кто из персонажей – Каренин или его жена Анна – привлекательнее. Нужен повторный анализ!» (Прости меня, Господи, что я вынужден повторять этот бред сивой кобылы «Подсоса»!)

И хлесткий, как удар кнута по крупу кобылы, глубокомысленный вывод И. Яркевича: «Сраные дуры все эти Земфиры, Молли Блум, Анны Каренины и госпожи Бовари! Сраные дуры». А затем неожиданная, как раскат грома на чистом небе и дебильная, как бред всё той же сивой кобылы, концовка: «А писать надо осторожно. Особенно про менструацию».

Признаюсь, этот крайне простецкий бурлацко-шахтёрский язык Яркевича, рассчитанный, видимо, на элитарную «чернь», меня просто завораживает. Прислушайтесь, словно это звучит какая-то «волшебная» флейта в руках самого Моцарта: «Пушкин – наше всё. Это «всё» могло бы принадлежать Пушкину. Но не принадлежит. Всё, что в России могло бы принадлежать Пушкину – а Пушкину в России по праву принадлежит всё, – отнял у Пушкина памятник Пушкину. Памятник Пушкину отнял у Пушкина всё». (Спору нет, всё сказанное «умно», но из того, что «умно» – ничто не умно, что сказано Яркевичем!)

Удивительно, но Яркевич заставляет читателя подсознательно «верить» каждому его слову. Поистине, только «великий» писатель и бесконечно «гордый» как Яркевич человек, может посвятить целую книгу себе любимому, обгаженному самим собой с ног до головы и честно написавший про это «прелестный» бестселлер «Как я обосрался».

В «Голубом провале», обращаясь к жителям глухой и далекой российской глубинки (так как «Игорь и Москва друг друга не любят»), Яркевич очень «доступным» языком жалуется: «Причины вялости гомосексуальной традиции в русском культурном контексте вполне очевидны. Во-первых, моменты активной культурной креации отчётливо брутальны и подавляют любые бунтарские попытки локальных культурных зон (локальных по сексуальному, религиозному, этническому признаку…), и их обитателей.

И в этом смысле гомосексуальная тематика – едва ли не единственная зона, куда не дотянулись руки серьёзного критического аналитика. Хотя уже та атмосфера, которой окружается эта проблематика, вызывает сама по себе обоснованные сомнения.

С этой точки зрения гомосексуальная тематика могла бы дать совершенно новые чувственные обороты дряхлеющей машине русской культуры, подарить ей энергетику новой брутальной откровенности».

Поскольку я не уверен, что наш провинциальный обыватель поймет эту замечательную преамбулу, то позволю себе вольность и переведу вышеизложенное Яркевичем: «Только гей-мушкетёры русской «словесности» способны всем хором так оттрахать русскую бабку-литературу, что она сама, как Ванькин «встанька», поднимется из гроба!»

Игорь Яркевич, и это нам надо честно признать, на века обессмертил свое «гордое» имя удивительно проницательным предостережением: «Ксения Собчак много сделала для России. Не меньше, чем А. Пушкин или Ю. Гагарин. Я не могу себе представить Россию без Ксении Собчак».

Кто бы сомневался, что Ксения – наша Жанна д’Арк, так сказать, полусвятая московско-питерская «дева». Действительно, – подумайте сами: «Какая ж песня без баяна, / Какая ж Русь без Ксении?»

Как метко и тонко всё подмечает Яркевич! Как ему за это не поклониться низко в ноги?

Глава третья. «Miss-Аrа или Аrа-мiss»

«Ара-мисс», святая простота, в общественной жизни оказался не таким уж и тихим, как может показаться неопытному следопыту. Этот революционный гей-мушкетёр словесности (в миру – Евгений Лесин, – поэт) призывает «качать России нашей судно, дерьмо сливая по краям!» Уж, не на любимых ли наших при(е)балтов? (Сдается мне, что я уже где-то слышал что-то подобное… Не у Галича ли в его «Говномере»?)

Это как понимать? Как программу действий? «Вы чё, пацаны, белены объелись?» «Вы на кого пальцы растопырили?» Добивать Анну хоть критикой, хоть раком – это одно (на то она и «самка», если верить А. Никонову), а вот качать и валить Россию – это совсем другое! Потом все удивляемся, когда приходит очередной «матрос-партизан Железняк».

Она люта и свирепа.

У нее вместо рыла репа.

Вместо ушей грибы.

Вместо зубов столбы.

Вместо ноги бревно,

Вместо руки бревно.

И вместо второй руки,

И вместо второй ноги.

Вся она, как изба.

Грудь у ней – два горба.

Эти, с позволения сказать, лирические стихи, как мне кажется, сплошной плагиат. Евгений Лесин, если внимательно и непредвзято присмотреться, почти слово в слово копирует у «нашего всего» его бессмертное посвящение Анне Керн, а у В. Маяковского – «Левый марш», объединяя два великих произведения в одно. И, давайте будем откровенны! На фоне «блеклых» строк «друга» Дантеса и «бездарных» стишков любителя «с левой» («левой, левой, левой!») ходить налево, «поэзия» Лесина, несомненно, не только блистает своей дебильной новизной, но и смотрится по-настоящему безумной. Подобные юродивые рифмы вылечить невозможно, литературному критику здесь делать нечего, надо срочно вызывать врача и спасать «поэта»!

Наши гей-мушкетеры «словесности», судя по их откровенному «творчеству», по всей видимости, предпочитают не тех, кто в юбках, а тех, кто в штанах. Так что я ни на йоту не сомневаюсь, что пронзительные строки, воспевающие «Красоту» с большой буквы, Лесин посвятил своим коллегам по буйному цеху (или палате?) – И. Яркевичу и А. Никонову.

А что если я не прав? Вдруг эта песня посвящена Эв- терпе – музе поэзии? В пользу этой версии говорит первая строка, раскрывающая замысел «поэта»: «Она (муза) люта и свирепа (к Лесину)». Из интервью для «Независимой га- зеты» Е. Лесина с Н. Красновой:

По Китаю, по Китаю

Я милашку покатаю.

С ней проедусь по Пекину,

Ей в Пекине палку кину.

Вот эту загадку мне так и не удалось разгадать. Спору нет, что Пекин – столица «разврата», так сказать Поднебесный Амстердам. Поэтому, видимо, и отправились герои этой «поэмы» в китайский Содом и Гоморру.

И цель приезда в Пекин понятна, так как недвусмысленно обозначена автором. А вот зачем для этой цели надо возить «милашку» по всему Китаю, непонятно. Но уж, совсем трудно понять, что заставило «поэта» Евгения Лесина опубликовать столь пошлые строки, покоряющие каждого своим эротическим маразмом?

Для чего – и сам не понимаю —

По литературным вечерам

Я хожу и руки пожимаю

Всяким неприятным сволочам.

(Лесин любит только «приятных» сволочей?!)

Похвальное, Евгений, признание, но грубое. Не такие уж наши нонконформисты и сволочи, взять хотя бы того же Никонова или Яркевича. А вот «недоносков-натуралов» не грех было бы так назвать. Да они и сами этого не скрывают, раз на книжках, вышедших миллионными тиражами, простодушно пишут: Ф. М. Достоевский «Идиот».

Но я готов поспорить с любым нонконформистом, что если и есть «идиот» среди русских классиков, то это уж точно не Достоевский, а его старший собрат (homo unius libri – писатель одной книги) А. С. Грибоедов. Это ж, каким «абсурдно» мыслящим надо быть, чтобы думать, что горе происходит от ума?! Если бы Грибоедов мог мыслить также масштабно, как Евгений Лесин, то знал бы, что настоящее горе может быть только от неправильного зада.

Как могли русские классики наплевать и растереть нонконформистскую мудрость: «Не родись красивым, а родись с правильным задом»? Неужели кому-то непонятно, что первый вопрос на Страшном Суде будет о гей-парадах. И не дай вам Бог, если вы в них хотя бы раз не участвовали. Гореть вам в Аду синем пламенем глинтвейна с госпожами бовари, эсмеральдами, молли блумами, аннами каренинами и собчаками ксюшами. (А как тогда жить стране, если по Яркевичу Россия без Ксении Собчак – это то же самое, что Россия без Пушкина и Гагарина?!)

Как все натуралы слепы и наивны! Главное в жизни не сама жизнь, и это давно пора понять, а права человека! А в правах человека главное право – это право иметь свой собственный зад. Но самое высшее право, право всех прав! – это право не только свой зад показывать на парадах, не только им, любимым, думать, но и творить.