Тлен

– Да я знакомого попросил, у него немного побыть. Удобнее – меньше времени на дорогу.

– О-о-о, классно.

У него ещё и знакомые… с загородными домами.

И всё-таки…

Надеюсь, там не халупа какая-то.

– Типа того, – усмехается. – Дом классный, но мы занимаем нижний этаж. Сама понимаешь, собственность чужая.

– Хороший друг? – аккуратно выясняю.

– Ну, типа того… Там стройка у него. Дом пустой наполовину. Ему – присмотр бесплатный, нам жильё рядом с объектом.

Пиздит или нет? Я не стану проверять, точнее не смогу это сделать… пока, но выясню. Если у него такая тачка, то мог и в гостиницу поехать жить с трёхразовым питанием.

Сзади, некстати, оживает Светка:

– Мы ку-у-уда-а-а…

В пизду на лыжах, блять!

– В цирк, – отвечаю, не оборачиваясь. – Лежи ровно, номер уже начался.

Настя ржёт в голос.

– А дом нормальный хоть? – уточняю, не отпуская тему.

– Нормальный, – кивает. – Басик запустили. Умеешь плавать?

– Ого, – поднимаю бровь. – Там хоромы что-ли?

– У него денег дохуя, – бросает. – Ему не жалко.

У нас, блядь, если у кого-то денег «дохуя», он первое, что делает – забор ставит до неба и собак злющих на каждую ступень. А тут – бассейн, дом, ещё и этаж под геодезистов-друзей. Или кто вы там, хрен выговоришь.

– Геодезисты, значит, – говорю вслух, пробуя слово. – Вы, получается, меряете везде где ни попадя?

– Примерно так, – усмехается. – Мы ещё размечаем…

Киваю, он уже это говорил в клубе. Но там и половины понятно не было. Я не до конца понимаю, чего они там меряют и в каких числах, но, блядь, и не обязана. Главное, что это звучит как реальная работа, а не«мы тут так, шатаемся по городу».Чекаю его потихоньку и пока всё норм.

Максим зашёл, и тачка его тоже зашла. Дом, басик, работа, объекты – для меня это гораздо интереснее, чем долбаный круг «станок – однушка – станок

Парень, у тебя теперь без шансов.

Пусть живёт в иллюзиях, что это он меня – потешим пацану эго. По факту это я его выбрала. Не наоборот.

Конечно, есть вопросики насчёт постельки. Я не отрицаю – прижмёт буду, но до этого момента не-а. И я не строю из себя «ой, я только чай». Не маленькая. И, если делать всё по уму, – он к этому быстро привыкнет. К мысли, что без меня у него как-то… не так. Вот тогда можно будет и заявление писать, и однушку эту сраную бросать, и всё остальное.

Откидываю волосы назад, стреляя глазами в сторону Макса. Я улыбаюсь – он мне в ответ тоже.

***

(некоторое время спустя)

Город постепенно заканчивается. Высотки сменяются тёмными коробками домов, заборами, совсем ветхими домиками. Потом – объездная: сугробы на обочине, редкие встречки.

Макс сбрасывает скорость и сворачивает с основной дороги на более узкую – полевую. Фары не добивают, но я всё равно вижу вдалеке частный сектор.

Далеко они забрались, конечно…

– Фары вырублю, а-то сосед заебал.

– Ему, свет мешает? Он сидит и выглядывает? – удивляюсь.

– Он просто ёбнутый.

Ну, окей… такими людьми и я могу похвастаться, но чтобы не портить образ – не буду.

Фары гаснут, остаётся только свет приборки и редкие отблески снаружи. Мне норм. Макс точно знает дорогу, и он, в отличие от всех, полностью трезвый. Уверенно держит руль и, в общем, достаточно спокойный, без каких-то перепадов. Расслабляюсь – не убьёмся.

Подружкам насрать: Светка в полной отключке, Настюха то ли мемы листает, то ли просто уснула, Карина с Костиком – если не прям сейчас, то на следующем повороте обязательно.

Мы катимся практически вслепую. Сбоку проскальзывают чёрные заборы, нормальные такие, явно не колышки. Это какой-то дорогой посёлок. Оглядываюсь по сторонам: странно, я думала, в таких есть шлагбаумы, охрана и что-то такое. А ещё, я никак не могу понять, что это за посёлок. Я местная, но тут никогда не была.

Через пару минут сворачиваем ещё раз – в узкий проезд между двумя заборами. Темнотища ужасная, только изредка снег поблёскивает. Я так и вовсе на него ориентируюсь. Машина притормаживает у тёмной стены. Подаюсь вперёд в попытке понять, насколько высокий дом. Несколько этажей точно. И это не домик, а реальный домина: высокий, широкий, с остеклённым фасадом. Да, дорого-богато…

– Ни чёсе домик.

Тянусь к ручке, чтобы выйти, но Макс останавливает:

– Ща, вниз спустимся. Подожди.

– Вниз? – переспрашиваю, но он уже жмёт на какой-то брелок.

В следующую секунду со щелчком поднимается тёмная плита.

М-м-м… ворота в паркинг? Я сейчас правильно поняла?

– Это подземелье? – хихикает Карина.

– Да… прячем трупы красивых девочек.

Хреново флиртует Костя, но Карина закатывается смехом, поощряя всю пургу что он несёт.

Мы медленно катимся вперёд, снег под колёсами сменяется на чистый бетон, звук мотора становится гулким. Мне сразу начинает давить на уши. Ненавижу замкнутые пространства.

Как только машина минует порог, ворота опускаются вниз. Дышу ровно, стараясь не раскачать панику. Вот это будет бздец, если орать и рыдать одновременно начну… Створка встаёт на место, Макс включает свет – легко нажав на кнопочку и над нами загорается тусклая лампочка, откровенно спасая мои вспотевшие подмышки. Ну или их всех спасая, потому что держать себя в ежовых не так-то просто было.

Скольжу взглядом по пространству: бетонные стены, колонны, разметка на полу, пара тачек дальше в тени. Машинки, кстати, странные: одна дорогая, а вторая – ведро с болтами.

– Выходим, – Макс глушит двигатель.

Отстёгиваю ремень, вылезаю. Мороз тут не такой лютый, как на улице – всё-таки внутри, но всё равно холодно. Переминаюсь с ноги на ногу. Я ещё с дуру напялила осенние сапоги.

О-о-о, они идеально подходят к платью, чё бы не поморозить жопу лишний раз…

Да… знай я что нас занесёт после клуба дальше оделась иначе.

Макс обходит машину, открывает заднюю дверь, подхватывает Светку на руки. Стучу активнее каблуками, выдыхая струйку пара.

– Осторожнее.

– Да держу я. Она ничего не весит совсем.

Светка бубнит что-то, но с рук всё-таки сползает, что лично меня радует. Как бы паренька то я уже себе застолбила.

Карина выбирается, приглаживает платье – глаза горят. Костя следом, а Настя… этот слон вываливается как куль с картошкой. Цепляется каблуком, и буквально тормозит руками об пол.

Закатываю глаза.То одна, то другая… дуры, блин.

Макс двигает Светку ближе ко мне, оглядывает всю нашу компашку и кивнув Костику влево, всё-таки тянется ко мне свободной рукой. Ладонь опускается на поясницу и я, встретившись с ним взглядом – улыбаюсь.

– Идём, красотка?

И голос… тягучий такой, с хрипотцой.

В ответ улыбка. Никаких кивков или чего-то восторженно-дебильного. Я в рамках. Ну, хоть в каких-то, блин! Да, он бы сейчас хотел потащить меня вовсе не туда, но пока такое – рано.

Заходим в тёмный коридор. С трудом разбираю белёные стены и кое-где куски болтающейся плёнки на углах. Каблуки стучат по картону, пахнет краской, шпаклёвкой и цементом. Эти запахи с самого детства «родные».

Фу, блять.

Стараюсь вдыхать через раз.

– Недострой у вас тут, однако, – фыркает Карина, кутаясь в короткую шубку.

– Ремонт, – отзывается Макс. – Почти закончили.

Цепляю взглядом лестницу, но мы сворачиваем в другую сторону, попадая в очередной коридор. Карина ещё что-то выкидывает, а я стараюсь не навернуться, откровенно радуясь, что Светка чуток одупляется и идёт сама. Наконец-то.

– Долго что-ли? – канючит Настя.

– Пришли уже, нетерпеливая. – хохочет Макс и толкает скрипучую дверь плечом.

Спустя секунду в глаза бьёт яркий свет, а я на автомате делаю шаг вперёд, потому что Макс откровенно тянет за собой. Но как только открываю глаза внутренние процессы испуганно съёживаются до размера песчинки.

Их трое. Трое незнакомых, бухающих за накрытым столом мужиков.

Твою, блять, мать.

Сердце со скоростью света несётся вниз, ноги прирастают к полу, а пальчики холодеют. Макс за чьей спиной нахожусь тоже замирает. Я вижу это по напрягшейся спине и начинаю паниковать.

Троица же нашему внезапному появлению ничуть не удивляется; напротив, двое из них откровенно улыбаются, и это…твою же мать.

Мне так страшно было только тогда, когда за мной собака через гаражи гналась.

Тело застыло, но глаза всё ещё смотрят на них. Такого расклада я не ожидала. Чёрт, я даже не подумала, что так может быть.

– Здрасти… – глупо лепечет Света и заступает за мою спину.

Сука… ещё лучше.

Макс сжимает мои пальцы, а мне хочется выдернуть руку и развернувшись бежать к грёбаной лестнице! Как можно, блин, скорее!

– М-м-м, – тянет один из них, оценивающе скользя по нам взглядом, – всё-таки привёл нам компанию. А мы уже и не надеялись. Долго, Макс.

Сглатываю. Они выглядят странно. Не в общем плане, тут-то нет… Просто где-то там, внутри меня, вот такой типаж, или даже не типаж – атмосфера… да, именно атмосфера, подозрительно напоминает фильмы про бандюков.

Один – широкоплечий, крепкий, лет за тридцать, волосы затянуты в хвост, обросший, не сильно, но явно не особо следит за этим. Второй – жилистый, с тату на предплечье, в майке, короткие, светлые волосы. Третий – сопляк, выглядит как школьник, да он и сидит в какой-то уепанской кепке с дебильным принтом супергероя.

Внутри взрываются петарды ярости, и страх начинает покусывать… Второго явно больше. Непроизвольно делаю шаг назад.

Манала я такую петрушку.

Макс за долю секунды меняется в лице. Было «блядь» – стало: «Ну, какая встреча!». Улыбка, шаг вперёд – и меня за собой тянет. Хочу упереться и не дать, но хватка бульдожья – хрен вывернешь.

– Ого! Какая неожиданность. Девчонки, это Слава, – быстро выдаёт, поворачиваясь к нам. – Братан хозяина дома. – Снова поворачивается ко мне: – Чё не предупредил? Охренеть встреча! Сто лет не виделись.

Чего, блин? Это ты так топорно сыграл в удивление? Что за чухня?!

– Мы, наверное, пойдём… – тихо вставляет Настя и тут же самый здоровый переводит на неё глаза.

Настя затыкается. Да что там Настя – у нас и Карина язык в задницу затолкала. Настолько сейчас ситуация SOS.

– Да ладно, – неожиданно высказывается сопляк. – Мы уже тут. Вы тоже. Давайте знакомиться? Проходите, не стесняйтесь.

Какого нахрен?

Снова смотрю на Макса, краем глаза цепляя шокировано округлённые взгляды девчонок.

Они нас что, специально затащили?

Макс перехватывает инициативу:

– Да! Круто! – и начинает перечислять по кругу. – Это Яна, – сжимает мою талию чуть сильнее, – Настя, Карина, Света.

Мужики, смотря на нас и даже улыбаются… но у меня сжимает горло. Это откровенная подстава. Самая, вашу маковку, настоящая подстава!

Макс отступает назад, намертво прижимая к своему боку. Это охренеть как собственнически, но ситуация такова, что меня это даже радует.

Их трое, и они не по плану, сейчас всё не по плану! У меня даже голова просветлела.

Слава смотрит прямыми взглядом, медленно скользит с одной на другую, словно, блять выбирает. Меня проскальзывает быстро, а вот на Насте тормозит.

– Проходите уже, – подключается худой с татухой. – Чё у двери встали? Давайте, давайте. У нас не ресторан, кончено, но наливочку маман моя делает отменную.

Макс тянет за собой к столу, приходится поздороваться и пойти. В животе скручивает, но мы уже тут и… и хрен пойми, чем всё закончится. Светка усаживается рядом, держась за край стола. Её мотает, но она всё больше и больше трезвеет. Да что там… мы все трезвеем! Настя не успевает сесть, как сразу тянется к рюмке – чёртова истеричка. Едва ли не цокаю вслух. Карина аккуратно присаживается рядом с Костей. Перед ней, как по волшебству, возникает рюмка, от которой подружка откажется – уверена в этом. Я сама пить не буду. Пусть ему там хоть сто мамок делают.

– Ну чё, девочки, – Слава берёт бутылку и без вопросов разливает. – За хороший вечер?

Смотрю на розовую жидкость.

Пиздец… тут окна занавешены, несколько лампочек на потолке болтается, а на столе фанера. Куда я припёрлась? И если этот вечер и был хорошим, то сейчас он по пизде скачет, твою мать.

– А-а-а, дамы, тысячу извинений! Как это мы так… – громко, как-то по-позёрски выкрикивает тот с татухой и, подорвавшись со стула, идёт вглубь комнаты. Переглядываемся с Кариной. Сняться с места и свалить в закат, кажется самой лучшей идеей, и плевать на то, что у меня осенние сапоги.

Не проходит и десяти секунд, как парень притаскивает целый ящик с шампанским.

– Ну-у-у, а такое-то будете? За знакомство, понемногу?

– Такое – да. – осторожно соглашается Карина.

Чёрт…

Спустя минуту я делаю первый осторожный глоток. Оно какое-то иностранное, я такое не пила. Настя пытается выяснить, откуда у них столько шампуня, но молодой и прыткий пытается отшутиться, но Слава обрубает спокойным:

– На заводе знакомый есть. Закупаю по дешёвке. Это с нового года осталось.

Кошу глаза на ящик. Они все закрыты. То есть заводская упаковка – один к одному шов идёт. Должно быть безопасно… Отпиваю ещё один глоточек, а спустя вторую бутылку и вовсе забываю про опасения. В груди становится тепло, а в голове – легко и весело. После шампуня на утро буду всё проклинать, но сейчас фиолетово.

– Так, барышни, – Слава щёлкает пробкой, та улетает в недоделанный потолок, глухо ударяясь о бетон. – Ну, расскажите, кто где учится?

– Спасибо, мы уже работаем. – вставляет Света.

Смеюсь, утыкаясь носом в плечо Макса.

Блять… ну, какая же дура.

***

(некоторое время спустя)

Народ держит позитивную волну. Мы тут сколько уже? Час или больше… не знаю. Но за это время ничего прям такого не происходит. Никто не лезет, не орёт, не ведёт себя по-скотски. Обычные мужики, обычные разговоры. Они между делом рассказывают, как им тут скучно и ремонт долго тянется… то одни опрокинули, то другие тянут. И оно, в общем, складывается: голые стены, провода торчат, временный стол из фанеры, стулья все разные, как попало накидано по углам. Прям чувствуется: бабла вбухано много, но до конца не довели. Это не «брошенка», а нормальный такой недострой. Завис объект…

Малолетка Федя и Гена с татухами, вполне вписываются. Если приглядеться – руки у обоих в мелких царапинах, ссадинах, каких-то кровоподтёках. Выделяется только Слава, но оно и понятно, его братик такую махину строит.

В какой-то момент нам обещают сводить показать басик, но дальше, чем до туалета, не доходим – шампанское, оно такое… Бесконечные тосты, звон рюмок, шутки, музыку даже притащили откуда-то. Веселее становится… и в разы спокойнее. Рядом Максик, а он так и не убрал рук: то за ладонь подержит, то за талию. И это, блин, приятно. Неприятно только то, что Светку развозит окончательно. Бесит – если точнее.

Делаю ещё глоток. Шампанское идёт как лимонад. Никакого жжения, только приятные пузырьки и привкус… ягодный, чуть-чуть ванильный.

– Ну чё, за ремонт? – Настя тянется к бутылке, Слава смеётся, отбирает у неё.

– За то, что вы доехали, – наливает ей по самый максимум. – Бесстрашные девчонки.

Настя тянет подбородок вверх и выдаёт:

– Мы смелые. Привыкайте.

– Обожаю смелых женщин.

Ёкорный бабай… вот это, конечно, оно самое.

От его тона даже у меня прокатило по спине, Настя та и вовсе прячет глаза на дне стакана.М-да… смелая девка – ржу не могу.

Кто-то делает музыку громче, начинаю автоматически пританцовывать на месте и нисколько не удивляюсь, когда Настя подскакивает и хватает Каринку, со словами:

– Я не могу просто сидеть! Пошли!

Девчонки, смеясь выскакивают в центр – диванов нет, только сложенные мешки со смесью у стены и пара стульев, так что, пространства много – танцуй, не хочу. Костя подтягивается следом, встаёт рядом прижимаясь к Карине. Отворачиваюсь. Понятно, там своя темка. Смотрю на Светку, а она, как назло, в этот самый момент пытается подвинуться и дёргает весь стол. Звенит посуда. Ошпариваю идиотку взглядом – а ей фиолетово.

– Макс, проводи.

Максик стреляет глазами в Славу, но не спорит, просто встаёт и подхватив Светку под локоть, уводит. Даже не дёргаюсь помочь. На хрен это всё.

Гена кидает вслед:

– Там на втором кровать новую привезли – закинь туда, можешь мой плед дать, я его в пакете оставил. Дай Макс, дай, не жадничай.

Максим не отвечает, встречается с Геной взглядом и отворачивается.

Тёрки у них, что-ли…

– Вы тут спите? – спрашиваю, перетягивая внимание Гены на себя.

– Приходится, – разводит руками. – Ещё? – кивает на бутылку, и я соглашаюсь, подставляя бокал.

Тут буквально один нормальный бокал – и тот достался мне. Девчонкам выдали одноразовые стаканчики. Впрочем, за меня подсуетился Макс, остальные уже плыли как могли. Лично мне не принципиально, из чего пить, но то, как он выделяет меня и пытается ухаживать даже в такой мелочи, – приятненько. Может и не зря согласилась с незнакомцем попереться куда-то на ночь глядя. Раньше такого не случалось, но… нужно быть чуть-чуть смелее, чтобы в этой жизни получилось. У меня получится.

Шампанское продолжает литься. Слава вытаскивает новую бутылку из ящика, Настя орёт от радости, Карина смеётся громче, Костя не отходит от неё ни на шаг. Татухастый подпевает музыке, стучит кулаком по столу, а Слава в какой-то момент выдвигается к Насте. Целеустремлённо так…

Голова приятно кружится, мысли лёгкие, я смеюсь чаще, чем обычно, говорю громче, что-то выкрикиваю. Внутри какая-то сладкая свобода. Охеренная свобода. Не выдерживаю и, встав на ноги, кружусь вокруг себя, спотыкаюсь, смеюсь, но не падаю – кто-то ловит.

М-м-м жарко… и приятно… там, в груди не раскатами начинает, а волнами набегать. Дыхание на шее… тоже приятное… очень тёплое. Смеюсь. Щекотно.

Тело ощущается как одна сплошная яркая вспышка. Мне мешает платье – в нём жарко… М-м-м… как же мне жарко.

– Чё ты тут одна стоишь? – горячее дыхание касается уха. – Смотри-ка, как тебя…

– Нормально… – отмахиваюсь. – Просто… жарко. Почему у вас так… так жарко?

Усмешка.

– Вижу… ты вся горишь.

Прохладная ладонь ложится на живот, а в следующую секунду ко мне со спины прижимается мужское тело. И это… сука, как же приятно это. Ноги подгибаются, но я не падаю, нет…

– Осторожно, принцесса, – шепот. – Тут у нас твёрдый… пол, больно будет падать. Давай я тебе помогу, да? Поддержу тебя.

Мир плывёт, а хватка становится каменной. И не только хватка. Прижался плотно – на самый максимум. Подол поехал вверх, пальцы коснулись резинки чулка, а я… а хрен его знает, выдох это был или стон. По коже – ток, раскатами, всё больше и больше. По кругу. Без остановки, без предупреждения.

Прошивает жаром, до самых кончиков волос несётся огонь, лава бесконечная! Касания становятся наглыми, развязными… Это грубо, даже слишком, но от всего того, что он делает по позвоночнику столп искр. У меня нет протестов и нет желания остановить. Я хочу унять этот пожар, я хочу ещё но, всё-таки…

– Э… – выдыхаю.

– М-м-м? Всё, окончательно принесло?

Глаза закрылись сами… и меня действительно понесло. Пальцы сжали грудь, а там начало медленно подкипать.

Сжала ноги, из последних сил борясь с накатами.

– Вся дрожишь, – усмешка. – Такая горячая девочка, ты зашла, а у меня уже колом на тебя. Давно так не заводилась, да?

Он убирает налипшие на шею волосы. Оставляет влажный поцелуй на коже, а меня…

– Расслабься, – всё тот же обволакивающий шёпот. – Тебе же кайфово… Расслабься, давай…

Кожа вспыхивает. Да что там кожа, у меня всё вспыхивает.

– Такая мягкая… Прямо таешь в руках. Чувствуешь, да?

Я пытаюсь собрать остатки сознания в одну кучку, и сама не понимаю, как выдаю:

– Я… с Максом пришла.

Фыркает в шею.

– Макс… – лёгкий укус мочки уха. – Макс своих не бросит. Макса на всех хватит – не переживай так. Ты на себя посмотри, – шепчет в шею, – тебе сейчас не до него.

Да мне не до него… мне просто…

Да что же так колотит.

Рука снова идёт вверх по бедру; подол платья поднимается ещё, чулок натягивается под пальцами, а его ладонь ползёт по голой коже. У меня пульсирует всё нутро. Вот сейчас. Буквально…

– Подожди…

Он, конечно, не слышит «подожди».

– Тихо, тихо, – шепчет, прижимая к себе ещё плотнее. – Щас всё нормально будет. Ну, что ты так испугалась, сладкая.

И вдруг – щёлк.

Воздух меняется. Сверху донизу.

– Охуел? – голос разрезает пространство.

Дёргаюсь.

Макс.

Откуда‑то сбоку… но ощущениям – в ухо.

Чужие руки исчезают. Просто – были и нет. Тело проваливается вперёд. Лечу на стол, в последний момент успевая выставить руки вперёд, чтобы не снести всё к чёртовой матери. Звенят стаканы что-то падает, шампанское заливает пальцы.

Оборачиваюсь.

Макс. В метре. Тот, кто только что меня мял, отступает, поднимает руки. У меня… блять, размывается всё, но даже сквозь это марево, я слышу:

– Да чё ты, Макс… Мы потанцевали чуток… чё бесишься?

Макс делает шаг и притягивает к себе грёбаного сопляка.

– Я тебе чётко сказал: её – нет.

– Такого уговора не было, – влезает чей-то голос.

И ещё, и ещё один. И кажется, там больше, чем было… Их… сколько их? Двое? Трое? Или это у меня троит?

– Нахуй иди – рявкает Макс, не оборачиваясь.

Голоса налипают с разных сторон. Слава? Ещё кто‑то? Ещё. В ушах каша. И руки на мне… и голова… ватная голова. Отмахиваюсь. Не хочу, чтобы трогали, я…

Тело горит. Не просто жарко – внутри костёр развели. Каждое резкое слово, каждый рывок, каждый агрессивны выпад отзывается ниже живота болезненным спазмом.

Голова кругами ходит, предметы двоятся. Всё по кругу, по спирали. Слышу урывки, какие-то клочки:

– «ты чё, дебил, мы же договаривались…»

– «да ебать, успокойся, поиграли и хватит, чё ты…»

– «я ж не знал, что ты эту тёлку себе забил, окей, окей…»

– «не позорься при бабах, блядь, сядь, нахуй, и не ной!»

Слова сливаются в один гул… Много, очень много разных слов… чужих, незнакомых, грубых.

– Мне… – выдавливаю, голос странный, хриплый, как чужой. – Мне надо… в туалет.

В ответ ничего, пытаюсь выдавить ещё раз, но вылетает полупридушенное:

– Я… выйду я… Карин. Я…

Губы шевелятся, но язык спотыкается, сама себя практически не слышу.

Макс дёргается в мою сторону, но кажется его кто-то хватает за плечо, а следом, очень рядом, что-то гремит.

Подбородок падает, пытаюсь поднять, только он совсем не слушается. Голова тяжелеет и тяжелеет с каждой секундой.

Тело горит, перед глазами кружится, ноги ватные. Голоса, крик, стены, музыка, моё сбивчивое дыхание. Всё превращается в одно густое месиво.

Отталкиваюсь от стола, делаю шаг к выходу, к широкому, серому проёму. Мир качается как подвесной мост.

Шаг, ещё один. Колени подгибаются.

Холл за проёмом огромный, серый, лестница наверх двоится, перила плавают. Лампочка под потолком даёт жёлтое пятно на полу, и оно тоже плывёт. Твою мать, почему так плохо…

Одной рукой хватаюсь за стену, ногти скребут по штукатурке.

– Эй, куда? – оклик сзади.

Куда я… куда-то.

Чёрт.

Выталкиваю из себя первое, что приходит:

– Писать хочу…

Где‑то там… впереди или сзади – грохот, звон стекла, мат, ещё что-то и чьё-то приказное:

– Дим, сюда иди!

– Блядь… Тут стой.

«Стой».

Я не могу стоять. Совсем.

Я – нет. Ноги – нет. Всё – нет!

Мне жарко. Очень-очень жарко, слышите?

Грудную клетку сдавливает тесками. Если я сейчас не пойду… не уйду… не выберусь… я просто тут сдохну. Мне надо охладиться. Срочно. Прямо сейчас! Немедленно.

Мои шаги или не мои, стук каблуков или не каблуков…

Тук‑тук‑тук

И эхо, и чьи‑то голоса, и вдох‑выдох, вдох‑выдох. Темнота. Запах… масла, пыли и чего-то тяжёлого – очень густого…

Ступени.Почему такие скользкие. И тяжелые… почему?

А потом я упираюсь во что-то холодное. И это почти счастье – невероятное счастье. Прижимаюсь щекой, открываю глаза шире видя сквозь стекло улицу. Снег лежит.