Вирус

–Да, наша Наташенька умеет принимать решения, – шепнул Женьке на ухо Степан Эдуардович. – Волевая женщина. Поэтому старый канадский пройдоха никогда не догонит ее.

–Еще хотела бы заметить, – продолжала Романова, – что не нашла в медицинских историях умерших ничего общего, что могло бы быть связующим звеном в вопросе заражения. Каждый из вас может повторить проделанную мной работу, чтобы убедиться в этом лично.

–Да, я, пожалуй, повторю, – сказал канадец, в чем никто и не сомневался.

–А что Вы можете сказать по поводу природы возникновения этого вируса, доктор? – с глубоким уважением спросил Муса.

–Пока неизвестно, – ответила Романова. – Никаких предположений.

–У нас были некоторые, – сказала Дюваль. – Животные или космос.

–Я склоняюсь к версии космического происхождения, – добавил Канумба. – Все же знают, что три месяца назад на Арктическую полосу упал астероид. А сейчас идет очередная волна глобального потепления. Есть вероятность, что эта волна растопила вирусы, ранее замороженные на ледяной территории. Но это пришло мне в голову только что. Есть и вторая мысль.

–В этой версии есть смысл, – задумалась Романова. – А что за вторая мысль?

–Космический вирус, ранее на нашей планете не бывавший.

Романова задумалась.

–А что насчет собак? – спросила китаянка.

–Нужны исследования, – отрезала Романова. – Не могу дать ответ. Я пойду звонить в ГСГБ, а вы продолжайте работать.

Романова вернулась в свой кабинет, Яшка за ней хвостом.

–Не слишком ли похожа на фантастику версия про космос? – спросил он, пока Наталья набирала нужные цифры.

–Почему же? Мир прогрессирует, эволюционирует. Фантастика вполне может становиться реальностью. Просто мы все к этому морально не готовы. Поэтому проще все списывать на собак. Это дешевле и не требует много ума. Не то что космос.

Диалог был прерван ответом полковника ГСГБ на том конце телефона.

–Здравствуй, Наталья, как обстоят дела? – говорил он с Романовой теплым отеческим тоном.

–Кипит работа, – отвечала она. – Нужно Ваше содействие.

–С удовольствием. Слушаю.

–Самые свежие трупы, самые недавние смерти все сюда.

–Тела целиком?

Романова задумалась.

–Нет, тела лучше Иннокентию Глебовичу. И тут же мне сюда все необходимые образцы. Он знает, какие. Мы тут больше времени на извлечение потратим.

–А не удобнее ли будет Кешку к тебе направить, чтоб не возить все эти останки по всему городу?

–Да Вы гений, Семен Иванович! Так и сделаем.

–Наталья Ивановна, – спросил Яшка, – Вы что же хотите, чтобы в через стенку от нас трупы кромсали?

–А что такого? – невозмутимо отвечала Романова. – Или ты забыл уже студенческие годы? Расслабился ты на микроорганизмах, отвык от запаха крови и кишок.

–Не смейтесь надо мной, правда ведь, что отвык, – смущенно отвечал Яша. – Я ведь и в студенчестве этого особо не любил. Всегда на вскрытиях подташнивало. Так и не привык ведь.

–Да я тоже не люблю труповедение, – говорила Романова. – Вирусы – другое дело. В них есть своя красота, эстетика. А еще война с ними – она ведь самая опасная и непредсказуемая. Никогда не знаешь, что тебя ждет.

–Почему же? Найди прививку и лекарство, и победа за тобой.

–Не глупи, Яшка. Это не так просто. Смотри, сколько умирает, пока мы ищем хотя бы корни этого вируса. А ведь они могут быть где угодно. Если мы прогрессируем все эти века, то кто сказал, что вирусы не прогрессируют? Эволюция вирусов есть. И она очень опасна, – говоря это, Романова напряглась и возбудилась. Такие темы всегда разжигали в ней некую научную страсть, трепет. Вирус был для нее врагом, но врагом безмерно уважаемым.

–Вы так серьезны, Наталья Ивановна, что аж страшно иногда, – заметил Яшка.

–Пошли работать, – отмахнулась ученая, встала из-за стола и направилась в лабораторию

–Как успехи? – спросил Женя, увидев вернувшуюся начальницу.

–Организуем сюда доставку патологоанатома и всех свежайших трупов, – ответила она.

–Ну и подход! – присвистнул азербайджанец.

–Иначе никак. Нам нужна скорость. Этот вирус имеет отличную систему самоуничтожения. Он словно заметает за собой следы. Мы должны за ним успеть.

Под руководством Романовой работа кипела, была организована и нацелена на результат. Были среди ученых некоторые возмущались и пытались спорить. Азербайджанец Мустафа Сарыев и старый канадец особенно. Один был слишком эмоционален, другой – завистлив. Эти двое мешали Романовой полностью отдаться работе, но она никак не могла от них избавиться, потому что состав ее команды утвердили на мировом уровне. Женя видел, как те двое раздражали Наталью, как ее незримый защитник он неоднократно их одергивал, пока та не слышит, чтобы особо сильно его заступничество не бросалось ей в глаза, ведь он знал, что подобное лишь раздражает Романову. И еще он все время хотел ей помочь. Помочь находясь рядом, неважно, чем. Может, припугнуть мужлана с горячей кровью, который пытается внести беспорядок и разлад, может, принести нужные стекла, пробирки и прочие инструменты, может, высказать ей свои версии по поводу этого вируса.

–Наталья Ивановна! – обратился он к Романовой, но чуть было не осекся. Каждый раз, произнося ее имя, он смущался. И чтобы продолжить фразу, порой приходилось брать себя в руки. – Наталья Ивановна, Вам нужна какая-либо моя помощь?

–Нет, Женя, – холодно отвечала она, – у меня есть личный ассистент Яков на такой случай. Занимайся своими делами.

–Но я тоже являюсь Вашим личным ассистентом, только старшим, – обиженно возразил парень.

–Вот именно, у тебя обязанности поважнее, чем просто помогать. А по мелочам у меня есть младший ассистент, – отмахнулась от надоедливого влюбленного хладнокровная Наталья. Хотя она и уважала Женю за его талант, знания и достижения, но его внимание ей было как-то даже немного противно.

Так Женька и ушел в свой угол, откуда краем глаза следил за порядком, дабы не нарушался спокойный ход работы во владениях его королевы.

Довольно скоро, как и полагалась сотрудникам ГСГБ, лейтенант Афанасьев явился в лабораторию в защитном снаряжении и объявил Романовой, что Иннокентий Глебович прибыл на место и поступил в распоряжение начальника бригады по борьбе с «Вирусом-55», как напасть уже успели окрестить в ГСГБ. Так как начальником бригады была назначена Романова, она приняла отчет и направилась к Иннокентию Глебовичу.

–Ну, что тут у нас? – спросила она патологоанатома, корпеющего над одним из привезенных трупов.

–В срочном порядке вскрываю, Наташенька, – отвечал он, сосредоточенно возясь со скальпелем.

–И в срочном порядке кусок легкого мне.

–Будет сделано. Кстати, тут для Вас лично оборудовали местечко со всеми необходимыми новейшими технологиями, чтобы не гоняться с образцами туда-сюда. Да и, может, не всю информацию надо сразу знать иностранным гостям. Так полковник приказал.

–Хм, – улыбнулась Наталья, – мне это нравится.

–А еще трупов целый конвейер. Пока не прикажете остановить, будут везти.

Звучало мерзко ужасающе, но таковы были реалии начала страшнейшей эпидемии.

Через некоторое время Наталья уже с интересом изучала образец той свежести, которая только была возможна, и делала восторженные выводы по поводу механизма самоуничтожения вирусных клеток. Еще один образец со следующего трупа она как можно скорее доставила в лабораторию.

–Немедленно приступить к изучению! Первый к микроскопу! У вас мало времени, коллеги, – приказала она.

Первым по своему порядковому номеру был канадец. Причмокивая и прицокивая, он стоял, согнувшись над образцом, пока тот приходил в негодность.

–Второй! – скомандовала Романова.

–Но я еще не закончил! – возмутился канадец.

–Немедленно! Второй! Приказы здесь отдаю я.

Муса Канумба подвинул старика, разглядел, что ему было необходимо, и уступил место третьему. Азербайджанец восклицал над микроскопом, пока его не попросили удалиться, чтобы уступить место Софи Дюваль. Он хотел было поспорить, но грозный взгляд Евгения его притормозил. Дюваль быстро сделала выводы и уступила место китаянке. Та тоже не копошилась. После нее над микроскопом застрял австралиец, но по приказу Романовой его отодвинул Евгений, потом профессор Степан Эдуардович, а подытожил процесс поочередного наблюдения Яшка. Первый еще пригодный образец удалось в некоторой степени рассмотреть всем.

–Ну, коллеги, какие выводы мы можем с вами сделать? – спросила Романова, когда последний ученый отошел от микроскопа.

–По внешнему виду клетки можно практически с полной уверенностью заявить, что это вирус ее уничтожил, – сказал азербайджанец.

–И у самого этого вируса прекрасная система самоуничтожения, – добавил австралиец. – Он словно заметает за собой следы.

–Да, словно он специально не хочет дать человечеству возможности рассекретить себя, свои корни, – задумчиво добавила француженка.

–Словно этот механизм придумал сам человек и внедрил в мир, словно клетку вируса разработали люди, – добавила китаянка.

–Намекаете на биологическую атаку? – спросил Женя.

–А что, очень похоже, – подтвердила она.

–Но по всему миру? – изумился Муса. – Какие же это должны быть масштабы! Какая организация!

–Мировое правительство! – вставил Яша свое слово.

Романова посмотрела на него убийственным взглядом осуждения. Ох уж этот Яша со своими чудаковатыми идеями. У парня была буйная фантазия по мнению Романовой, и порой ее очень раздражало, что Яков в силу своей безудержной юности язык за зубами держать не умеет.

–Я склонна разделить версию про биологическое оружие, – говорила Романова. – Пока прорабатывать будем ее. Но и версию о космическом происхождении тоже не исключаем. Мы не знаем, как все устроено в космосе. Плюс история с ледниками меня заинтересовала.

–Значит, мою версию с животными отметаем? – недовольно вставил азербайджанец.

–На данный момент мы не отметаем никаких версий. И выводы наши могут основываться на логике, интуиции, но они не будут точными. Однако есть те, что кажутся более правдоподобными и менее.

–Да уж, вирус от инопланетян является очень правдоподобной версией! – возмущался Сарыев.

–Не от инопланетян, а с обломков космического тела, – обрезала Романова. – Прошу прекратить дискуссию и вернуться к работе. Нам нужно больше информации. Я подам информацию в ГСГБ, пусть пошлют разведывательное научные отряды, нам немедленно нужна информация с ледника. И сведения о возможности биологической атаки тоже не помешают.

Кто-то был озадачен, кто-то – озабочен, кто-то – заинтересован, а кто-то даже недоволен, но за работу с энтузиазмом и рвением принялись все. Только с наступлением ночи конвейер трупов остановился, патологоанатом прекратил резать, обессиленный от тяжелого труда упав на стул, труха перестала сыпаться, а задумчивые ученые разъехались по своим гостиницам, а кто-то – по домам. В лаборатории остались только Романова и Евгений.

–Ну, – обратилась женщина к помощнику, все еще сидящему за микроскопом, – что не собираешься домой?

–Я, кажется, прихожу к определенному выводу, – сухо и спокойно ответил молодой рудоголик, не отрываясь от работы.

–И что думаешь? – заинтересованно спросила Романова.

–Я почти уверен, что это не химическая атака.

–И почему же?

–Пока вы там спорили с Сарыевым, – отвечал Евгений, – суетились и прочее, я тут углубился в одно исследование. И мне даже удалось заморозить несколько частиц перед их распадом. Они уже мертвы, но все же можно отлично изучить их вид еще до самоуничтожения. Этому вопросу я и посвятил весь день. Работал не так активно, как могло Вам показаться, доктор Романова, может, излишне тихо и спокойно…

–Хватит, – перебила Наталья, – не ерничай. Я знаю, как работают настоящие ученые. Продолжай.

–Спасибо, – не сдержал улыбки Женя, ведь это можно было счесть за комплимент из уст этой сухой особы. – Так вот, все строение этой вирусной клетки буквально кричит о том, что она не искусственно созданная, а эволюционировавшая. Рука человека не прикасалась к ней и ее сородичам.

–Гениально и просто, заморозить клетки. Ты молодец, Женя. А мы всей ученой толпой не догадались и занимались совершенно другими делами. Получается, это все космос? – спросила Романова.

–Я уже начинаю думать, что да.

– Как интересно! Хочу видеть твои образцы. А как ты смотришь на идею самостоятельной эволюции вирусов?

Женя задумался, а Романова успела просочиться к его рабочему месту.

–А что, Жень, почему нет? – вдохновилась Наталья. – Все течет, все меняется, ты и сам это знаешь. Посмотри, как изменились люди! Да даже за какую-то сотню лет! – вдохновенно вещала она, завороженная образцом. – Смотрела фотографии своей бабушки в молодости и, знаешь, поняла, что когда-то люди были просто красивыми, они не ходили к косметологам, в спортзалы, не занимались всем тем, чем сейчас обязательно занимается четыре человека из пяти, но, знаешь, они все равно были красивыми! Да что там, куда красивее, чем сейчас! Но на сегодняшний день такое культивирование собственной внешности, какое происходит во всем мире, считается прогрессом, эволюцией ухода, как это сейчас называется. Да и вообще, Жень, ты посмотри, как изменилось все вокруг! Каждую сотню лет мир не узнать.

–Согласен.

–Так кто сказал, что вирусы не эволюционируют, если все вокруг – да? Почему решили, что они не будут подстраиваться под мир? То, что я вижу сейчас перед собой, это, кажется, доказывает!

–С этой точки зрения Ваша версия весьма интересна, – согласился Евгений. – Надо будет ее проработать.

–И, знаешь, – объявила Романова, оторвавшись от микроскопа, – я поручу это тебе. Не хочу оглашать ее перед остальными. Там слишком много лишних ушей.

–Да уж, – польщенный доверием, заулыбался Женя, – один этот старый хрыч чего стоит! Завистливая канадская рожа.

–Вот-вот, – согласилась Романова. – Поэтому временно тебе придется переехать. Я сообщу в ГСГБ сейчас, чтоб за ночь тебе приготовили нужное место. Работать будешь не здесь. Эту секретную версию ни в коем случае нельзя слить. Пока нельзя.

Женя расстроился. Еще бы, последние года два его интерес к науке жил в симбиозе с интересом к Романовой. На работу он спешил не только ради открытий, но и ради встречи с той самой. А теперь она его отделяет от себя. Не специально ли? Женя уже было начал сомневаться в оказанном доверии. Влюбленные безответно часто умаляют свое достоинство, свою значимость, во всем ищут подвох, боятся всего, словно звери, загнанные охотником, так они загнаны своей безответной любовью, оттуда и постоянный страх чего-то, касаемого объекта этих мучительных чувств. «Я его раздражаю», «она надо мной смеется». Этот переполох в сердце, усугубляемый неуверенностью в себе, ранит, буквально ставит на колени влюбленного. И такие мучения длятся либо до тех пор, пока любовь из безответной не обернется во взаимную, либо пока несчастный не разлюбит объект своих желаний.

Романова позвонила полковнику ГСГБ, и уже на следующее утро для Жени было организовано новое рабочее место. Его личная временная лаборатория тоже находилась на территории института, но территория была огромной, поэтому Женьку пнули практически в самые ее дебри. Чтобы парню было нескучно работать одному, ему в партнеры предоставили профессора Соловьева, того самого Степана Эдуардовича, с которым они были не разлей вода. Лишних людей информировать Романова не хотела, потому решила, что эта парочка и сама со всем должна справиться. За стеной лаборатории ?2, как ее окрестили в ГСГБ, поселился второй патологоанатом, который снабжал Евгения и профессора материалами. А по вечерам, когда работа в лаборатории Романовой заканчивалась, Наталья приходила в лабораторию «?2», что весомо украшало трудовые будни Евгения. Наташе хотелось быть в курсе всего, успеть везде. И она, кстати, успевала. Она не помогала Евгению и профессору в исследованиях, потому что на это уже не хватало сил, но считала нужным получать от них информацию ежедневно.

Работа

–И что во мне не так? – с досадой вздыхал Женя. – Порой кажется, что Романова меня ненавидит.

Это было рабочее утро. Исследования продолжались уже неделю, но корней вируса так и не было найдено. Женя вздыхал, расстроенный вчерашним грубым отказом Романовой, у которой сел электрокар, на предложение подвезти ее до дома. Он не знал, что в тот вечер она замучилась, что поскандалила в лаборатории с Сарыевым из-за вопроса по защите прав животных, в том числе и лабораторных. Наташа просто устала, Женя тут ни при чем. Но парень не мог найти теперь в себе силы работать, потому что думал, что Романова ненавидит его.

–Женщины любят не тех, – отвечал ему Степан Эдуардович. – Даже не так. Женщины любят любить не тех. Не знаю, что это, бунт или глупость. Или что-то еще. Но это так. Еще со школьной скамьи. Словно с молоком матери это в себя впитывают. Сначала они любят Онегиных1. Потом Печориных2. А когда взрослеют, то и вовсе Ставрогиных3. А кто еще глупее, живут со всякими Митьками Карамазовыми4, алкашами и гуляками, – говорил профессор, судя по своему горькому опыту, вспоминая бывшую жену, бросившую его двадцать лет назад с ребенком ради пьянок и кутежей с молодым соседом, с которым в итоге уехала в Крым, откуда уже не вернулась, а сыну только раз в год на день рождения слала переводы. – А хорошие, Женечка, никому не нужны. Бабы, они ведь все дуры.

–Не скажите, – обиженно возражал Женька, – у Романовой учена степень.

–А от того она еще дурее, – заключил профессор.

В то утро в лаборатории «?2» ученые не знали, что им делать, так как пришли к тупику. Открытие не клеилось. Люди продолжали гибнуть. Лекарство не было найдено, так как не было возможности исследовать живую клетку вируса. В главной лаборатории Романовой дела шли куда хуже: не апатия из-за тупика, не безнадега, а агрессия, раздражение. Словно сам черт жужжал над ушами некоторых ученых.

За неделю никому из исследователей продвинуться далеко не удалось. Даже пробы с астероида, несколько месяцев назад рухнувшего на ледяные земли, ничего не дали. Только ГСГБ удалось раздобыть полезную информацию: все люди умирают дома и практически мгновенно, в течение десяти-пятнадцати минут с момента начала приступа. Пришли к возможному выводу, что вирус сидит где-то в домах и квартирах. Бригады ученых исследовали все: трубопроводы, вентиляции, брали материалы со стен, полов, потолков, ковырялись в подвалах и мусоропроводах. Все тщетно. Нигде не было и намека на этот вирус.

Евгений уже практически жил в лаборатории, пытаясь отыскать корни вируса. Он там спал, ел, пил. Но тоже ни к чему не мог прийти.

Поздней ночью, придя на свет, который горел в лаборатории «?2», к Жене забрела Романова.

–Не спится? – устало спросила она своего помощника, сидящего в кресле со сборником стихов в руках.

–Отдыхаю, Наталья Ивановна, собираю мысли в кучу. А товарищ Маяковский мне в этом помогает.

–Ты читаешь Маяковского, потому что ищешь силу в его стихах?

–Никогда об этом не думал.

–А я вот читаю Есенина, потому что в его стихах ищу недостающую мне свободу, – тяжело вздохнула Романова и опустилась на стул. – Так что же нам делать?

–Надо искать средства борьбы с вирусом, – уверенно заявил Евгений.

–Но первопричина рождает следствие. Пока мы не найдем корни вируса, мы и до вакцины не доберемся. Даже до лекарства. Возможно именно в месте рождения, обитания вируса есть живые его клетки, которые можно будет исследовать.

–Я ищу, доктор! – чуть ли не взвыл Женя. – Ищу! Но я не вижу. Словно ослеп! Не знаю, что с этим делать!

–Успокойся для начала и не паникуй. Паника хуже безнадеги. В моменты апатии на холодную голову могут свалиться какие-то верные мысли. А в моменты паники их легко не заметить и упустить. Поэтому держи себя в руках. Выход есть. Он будет. Ответ найдется. Не бывает задач без решений. Если только это не сама природа решила уничтожить нас за все наши тысячелетние издевательства над ней. Тогда ответа может и не быть.

–Вы сейчас на мои плечи возложили такую ответственность, с которой я боюсь не справиться, – печально заявил Женя. – Вы ведь сказали, что пока я не найду причину появления болезни, Вы не найдете лекарство.

–Я постараюсь найти лекарство, – сказала усталая Романова, вставая со стула. – А ты постарайся найти источник, – просила она своего старшего помощника, положив свою худую руку на его сутулое плечо.

С этой ночи Женя стал рассуждать иначе, искал новые методы, источники способы.

Через несколько дней между ним и Романовой состоялся еще один разговор:

–А что насчет опытов? – спросил Женя, наливая Наталье крепкий чай, когда она вновь пришла поздней ночью в лабораторию «?2».

–А опытов пока нет, Жень, – с тоской говорила она. – То есть, не совсем так. Мы пытались. Но как можно? У нас так и нет живого образца клетки вируса. А все, что мы подсаживали мышам, было уже мертвым, эти дохлые распадающиеся клетки не причиняли им никакого вреда.

–Может, на мышей он не действует?

–Мы пробовали и на обезьянах проводить этот опыт, и на свиньях, но все тщетно.

–А что насчет людей?

Романова молчала, не зная, что ответить. Она была ярым борцом за права человека, защитником экологии и животных, поэтому порой ее взгляды шли вразрез с идеями Жени, ученого по своей сути до мозга костей, человека хладнокровного и безжалостного в вопросах науки.

–Надо позвонить полковнику, – говорил он, – и сказать, чтобы предоставил несколько подопытных тел, – так называл он людей для экспериментов.

–Но это идет вразрез со всеми законами нашего государства и нормами этики и морали! – возмутилась Романова.

–Но это может помочь спасти миллионы, – твердо заявил Женя.

–Ты ведь понимаешь, – говорила она помощнику, – что эти опыты мы не можем проводить на глазах у иностранных коллег?

–Эти опыты буду проводить я, – отрезал молодой ученый.

На следующее утро в лабораторию «?2» доставили троих заключенных, отбывавших пожизненное за совершение самых страшных преступлений. Женя ничуть не боялся этих насильников, для этого тщеславного молодого ученого в них не было личности, силы. Он видел в преступниках лишь подопытный материал, расходники. Но старый профессор Соловьев для верности решил накачать их без ведома Женечки релаксантами до такой степени, что те языком могли еле ворочать. Когда Женя это заметил, он взбесился:

–Какого черта с ними происходит? Ваших рук дело? – кричал он на профессора. – Мне нужны чистые организмы. Мы не знаем, как вирус поведет себя в теле того, кто накачан препаратами!

–Ты сначала подсади туда хотя бы один живой вирус, – ворчал профессор, а потом уж ори. Кстати, – добавил он, – ты вообще в курсе, что по статистике в тюрьмах ни одного случая заражения?

–Однако…

–И в армии.

–А ведь этот факт есть.

–На судах дальнего плавания, к примеру, тоже. И в странах Африки случаи заражения минимальны. Выкашивает в основном цивилизованный мир. Как говорит Романова, природа мстит нам за себя. А кому еще мстить, как не нам, жителям Центральных районов планеты? Не африканцам же. Они и сто лет назад жили на этом своем уровне, и сейчас. А вот мы, да, мы выкашиваем всю природу. Мы, США, Европа. Вот где самые большие жертвы. А посмотри, что стало с Японией? 75% населения скосило! Зато те, кто вдали от цивилизации, остаются невредимыми. Думаю, нам надо от этого плясать.

–Вы правы! Проработаем эту теорию. Но сперва попробуем подсадить хотя бы замороженные клетки этим.

–Замороженные, размороженные, они все равно мертвы, – отмахивался профессор.

–Хуже не будет, – возразил Женя и начал эксперимент, который так ни к чему и не привел.

А вечером он уже обсудил с Романовой версию профессора.

–Надо сообщить в ГСГБ, – решила восторженная Романова. – От этого будет толк. Пусть дадут нам полную статистику. Хороший вектор.

Через несколько дней после расследования, проведенного ГСГБ у ученых было куда больше полезной информации. На очередном заседании понедельника Наталья Ивановна уже делилась с коллегами следующей информацией:

–Все случаи заражения происходили дома. Животные, канализации, еда, напитки и родственники тут ни при чем. От человека к человеку вирус не передается, причину этого еще предстоит выяснить. На сегодняшний день вырисовывается одна самая реальная версия: люди, которых поражал этот вирус, находились за компьютерами, значит, корни проблемы кроются в этом. Сейчас идет активная проверка всех сайтов, которые посещали зараженные, всех программ, которыми они пользовались, всех игр. Идет поиск общего материала по всем случаям. К сожалению, прошел не один день, погибли уже миллионы, пока мы пришли к этому выводу. Расследование идет дальше. Сейчас ГСГБ и службы безопасности остальных стран запрещают пользоваться компьютерами и сетью интернет широкого плана. С сегодняшнего дня. Если после этих мер динамика заражений пойдет на спад, думаю, мы будем куда ближе к цели.