Измена. Ты моя тайна…

В кабинете Любимова сажусь в его кресло, утопая в мягкой коже цвета кофе с молоком, и откидываю голову на мягкий подголовник. Да тут спать можно при желании. Надо будет себе в кабинет такое заказать, если там нет. Серега обещал мне личный кабинет и даже секретаршу, заместитель как-никак.

– Сергей Геннадьевич, можно? – просовывает голову в приоткрытую дверь девушка и тут же замечает меня, – Ой!

– Входите, вы на собеседование? – внутренне угораю я, цепляя на нос солнце защитные очки хамелеоны, что достал из нагрудного кармана рубашки.

– Аа, – теряется девица, прижимая к груди стопку папок с документами.

– У меня только два вопроса: кофе варить умеете, и муж с детьми есть? – продолжаю издеваться, видя растерянность на ее лице, отчего на носу выступают очаровательные золотистые веснушки.

Надо сказать, что девушка замечательная, сладкая такая булочка. Нет, она не полная, белый халат и голубая форма под ним обтягивает очень аппетитные формы, натягиваясь в нужных местах. Пухленькая, уютная, кожа белая, как у многих рыжих, глазищи зеленые, чуть раскосые. А вот волосы – полный отпад, огненная медь, правда короткие с асимметричной стрижкой: один бок до плеча, второй висок выбрит.

– Ну? – подталкиваю ее хоть к какой-то реакции, и рыжая приходит в себя.

– Я тут работаю! – возмущенно вздергивает подбородок, сжимая розовые губы.

– Да что вы говорите и давно? – продолжаю издеваться. Ну скучно мне, что я могу сделать.

– Давно, – снова теряется девушка, – А где Сергей Геннадьевич? И кто вы вообще? – берет себя в руки, сверкая зелеными молниями в глазах.

– А это, Лилия Кирилловна, мой новый заместитель, – появляется за девицей Любимов, – Собрались все?

– Даа, я и пришла, чтобы вам сказать, – приходит в себя девушка.

– Познакомься Лилия Кирилловна наш самый лучший узист, а это Агафонов Матвей Николаевич, – представляет нас Сергей, – Тебе кресло не жмет?

– Нормально, – встаю, подхожу к ним, беру ручку Лили и целую теплую кожу, – Матвей.

– Лиля, – смущается она, выдергивая руку.

– Так, хорош тут глазами обстреливаться, – смеется Сергей, – Идем в конференц-зал, знакомить буду со всеми.

Далее заходим в мой кабинет, что выделил мне Сергей и где меня уже ждет выглаженная новая форма и халат. В пакете специальные тапочки без задника и носки. Переодеваюсь за ширмой, а Сергей рассказывает мне о врачах. Слушаю его пока не внимательно, все равно буду составлять о каждом свое собственное мнение. Кабинет у меня как у него, даже кресло порадовало. В углу небольшой холодильник, куда Сергей демонстративно поставил бутылку дорогого коньяка и кинул лимон.

– Чтобы сам пополнял запас, – хохотнул он и мы выходим, направляясь по коридорам на встречу с персоналом.

Входим в конференц-зал, где уже собралось человек пятнадцать. При виде нас разговоры стихают, воцаряется тишина. Любимов приглашает всех сесть за длинный стол, а сам опускается в кресло на другом конце стола, указывая мне на противоположное.

– Итак, всем добрый день. Насколько вы знаете, я теперь глубоко семейный человек и дома у меня полный матриархат, не считая меня с сыном. Поэтому я принял решение пригласить для себя опытного и профессионального хирурга, в том числе, который будет выполнять обязанности моего заместителя. Так как я хозяин этой клиники и хочу иногда подремать спокойно в своем удобном кресле, пуская слюни со стаканом коньяка в руке, то представляю вам Агафонова Матвея Николаевича. В мое отсутствие или когда я сплю, все вопросы к нему. А я хочу в отпуск.

Тихие, едва сдерживаемые смешки, доброжелательные улыбки и я тоже улыбаюсь в ответ. Замечаю, что тут семь или восемь мужчин, остальное женщины, причем и молодые и примерно до пятидесяти.

– Матвей Николаевич долго работал за границей, имеет большой опыт как в управлении, так и в качестве хирурга, прошу любить и жаловать.

Здороваюсь, улыбаюсь, когда дверь распахивается и в зал влетает еще одна женщина. Запыхавшись, сдергивает с себя цветной шелковый шарф.

– Извините, опоздала. Была за городом, – быстро оправдывается она и кидает взгляд на меня.

Встречаемся взглядами. Ее ошеломленный, мой черт знает какой. А вот она и неприятность, которая взорвалась во мне неожиданными воспоминаниями и болью, разлилась по груди.

– А это наш врач-кардиолог Мария Ивановна Крашенинникова, – невозмутимо представляет нас Любимов, – Теперь все в сборе, можем перейти к обсуждению графика работы и дежурств, так как будут кое-какие перестановки.

Я провожаю взглядом тонкую фигуру в серой юбке-карандаш и обтягивающей кофточке цвета морской волны. Белые локоны забраны в хвост и свисают почти до талии. Меня рубит резким воспоминанием запаха ее волос и кожи. Накрывает так, что темнеет в глазах. Я чувствую на губах вкус ее кожи и прикрываю рукой глаза, чтобы избавиться от этого острого наваждения. Тут же одергиваю себя и надеваю на лицо маску циничного подонка. Не таким ты хотела меня увидеть, да, Маша? Или уже забыла про меня, как тогда, когда уехала, даже не попрощавшись. Что же я тебе напомню, а нам есть что вспомнить, обещаю.

Глава 6

Опаздываю. Лилька уже звонила пару раз, но мне никак было не поторопить электричку, что останавливалась на каждой станции и, казалось, едет медленнее обычного. Ту, что нужна мне, я пропустила. Сама виновата, не нужно было затевать этот разговор с мамой, которая снова начала мне высказывать, что я не так живу и вообще неблагодарная дочь. Обычно пропускаю эти ее слова мимо ушей, но сегодня триггернуло, сцепились языками.

– Машка, тут у нас такое, такое… – частит Лилька в телефоне, – И почему нам Ритка не сказала.

– Мне некогда, Лиль. Я сейчас и на эту электричку опоздаю.

Бегу по крутой железной лестнице, спускаюсь на платформу станции. Уже вижу, как катит поезд. Как только не навернулась на своих каблуках. И зачем, спрашивается, напяливать туфли на высоком каблуке загород на выходные? Почему не нацепила свои новые кроссовки. А потому что! Дура, потому что. Знала, что мне на работу сразу от мамы ехать и вырядилась.

Моя смена сегодня начиналась после обеда и, если бы не эта летучка, я бы спокойно приехала. И что там Любимов опять затеял? Что за срочный сбор такой?

Выхожу на платформу из вагона и роюсь в сумке в поисках билета, чтобы приложить к турникету. Черт! Был же в переднем кармашке.

– Девушка, очередь задерживаете, – толкает меня в спину какой-то бородач.

Хотела огрызнуться, да некогда. Билет не нашла, снова бегу к кассе и наконец, я на свободе. Ищу взглядом свою машину и хочу застонать в голос. Если все идет через мягкое место, то не жди чуда. Мою старенькую Мазду зажали со всех сторон. Искать хозяев нет времени, поэтому вызываю такси.

Влетаю в конференц-зал растрепанная, запыхавшаяся.

– Извините, опоздала. Была за городом, – быстро оправдываюсь перед всеми, кидая взгляд на собравшихся коллег и словно врезаюсь в бетонную стену на полном ходу.

Хочется проморгаться и помотать головой, как собака, сбрасывая с себя наваждение. Мне показалось или с ума сошла? Плюхаюсь на свое место, вцепившись в насмешливый взгляд серых глаз. По телу пробегает волна холода, цепляя бухнувшее сердце, которое начинает биться где-то в районе горла. Он! Здесь!

Любимов что-то говорит, а я тянусь к бутылочке с водой, наплевав на всех, открываю и делаю несколько жадных глотков, не сводя взгляда с Матвея. Тот нагло пялится на меня в ответ, приподнимая бровь, оскаливается хищно или мне это кажется? У него такой вид, что он готов вцепиться мне в горло и знатно так потоптаться на моем поверженном теле. С чего бы это? Или мальчику не понравилось, как его бросили? Не сказали ни слова, не написали и письма. Просто заблокировали, отправив в черный список. Но это же не конец, да? Есть социальные сети, захотел бы, написал. Спросил, что да как. Значит, так была нужна.

– Мария Ивановна, вы с Матвеем Николаевичем берете на себя группу практикантов, – продолжает Любимов, а мне с трудом удается балансировать на грани сознания, понимать, о чем речь, – По программе обучения наша клиника обязана брать на себя практику студентов, вы это знаете. Так же, как и договоренность с Медицинской академией. За это нам будет честь и хвала от нашего государства, – хмыкает Сергей, – Также кураторами назначаю…

Сидит, думает, вертит ручку в руке:

– Лилию Кирилловну, чтобы Марии Ивановне не было так скучно, – Лилька хмыкает, заводя глаза к потолку, – Ииии… А давайте мы пригласим специалиста из другого нашего филиала, – оживляется Любимов, – Разбавим кровь внутри коллектива.

Небольшой шумок, пока Любимов думает.

– Точно, есть у меня в том филиале один очень хороший врач…

– А можно мне, Сергей Геннадьевич? – тянет руку Тимошка, наш врач.

– Все-таки хотите научиться хотя бы чему-то? – прищуривается Сергей, и за столом прокатывается сдавленный смех, – Вам бы не помешало со студентами походить на практику.

– Да что уж вы… – обижается Тимошка. Врач он так себе, но незаменим в плане организационных вопросов. Сергей давно думает перевести Прохорова на административную должность, но у Тимофея Константиновича отец в прошлом очень хороший врач. Как бы в память о нем.

– Короче, четвертый врач будет Шургин Андрей Никифорович. На днях он прибудет сюда, и я вас познакомлю, а вы, Тимофей Константинович, замените Андрея Никифоровича на его месте.

– Я не хочу в другой филиал, – начинает возмущаться Тимошка.

– А я хочу, – разводит руками Сергей и на этом их едва начавшийся спор заканчивается.

Любимов – здесь хозяин, царь и бог в одном лице, ему не перечат.

– Минуточку, Сергей Геннадьевич, – встреваю я в разговор, – Я не собиралась в этом году работать с практикантами.

– Да что вы говорите, Мария Ивановна? – хмурится Сергей, – И позвольте узнать, почему?

– Потому что… – ищу причину, которой не существует.

У нас в клинике работать со студентами престижно. Это и хорошая доплата, и ненормированный рабочий день. Никто не отказывается, даже радуются такому шансу. Да и студенты – это не такая большая группа, как в обычных больницах, как правило, три или четыре человека. У нас дорого проходить такое обучение, оно платное. Исключение Сергей дает только талантливым ребятам или подающим надежду. Такими мы когда-то были: я, Рита и Лиля. У нас был шанс попасть в эту клинику, а потом остаться здесь.

– Нет причины, – резюмирует Любимов.

– Нет, – обреченно соглашаюсь я, снова цепляясь взглядом за насмешливые глаза Матвея, – Тогда, завтра жду ваши планы на практику в письменном виде до обеда, а пока все свободны. Матвей Николаевич, задержитесь.

Практически вылетаю из конференц-зала, выдыхаю, хватаю ртом воздух, словно там совсем нечем было дышать. Лилька недовольная что-то ворчит, идет за мной следом.

Глава 7

Влетаю в свой кабинет, словно меня преследуют. Переодеваюсь, дрожащими руками пытаюсь нацепить на себя форму. И чего я так разволновалась? Ну подумаешь, Матвей здесь будет работать, что такого? Ох, да все такое! Не представляю, как буду работать с ним. Пять лет прошло, а оказывается, ничего не забыла. Одно радует, что никто не знает, что почти месяц я встречалась с ним, практически жила в его квартире. А оказалось, там давно поселилась другая. Он мне ни слова не сказал, что не свободен. И сейчас смотрит, словно я ему гадость какую-то сделала.

– Мария Ивановна, – заходит медсестра с папками для приема.

– Много у нас сегодня?

– Пять плановых осмотров и два новеньких, что поступили в выходные, – докладывает медсестра.

– Кто принимал? – беру из ее рук папки, пытаясь отключиться от своих мыслей. Как тут работать, если я знаю, что где-то по коридорам ходит ОН?

– Любимый, – улыбается медсестра.

Ну если Любимов, то все в порядке.

Сколько лет уже Сергей женат, а медсестры все не успокоятся, строят ему глазки, дышат неровно при виде его. И вроде Сергей надежно женат на моей подруге, а нашим женщинам все равно. Главное мужчина видный, красивый, при деньгах. Жена не стенка, подвинется. Ничего, теперь у Любимова будет здоровая конкуренция в виде Матвея, тот не растеряется, пройдется по всей больнице. Думаю, что у этого наглеца точно нет никаких принципов, типа не заводить романы на рабочем месте.

Так, мне срочно нужно перестать думать о нем. Лучше всего погрузиться с головой в работу, что я и сделала. Всеми силами пыталась выбросить из головы Матвея, и мне почти удалось, как я думала. Но стоило только выйти из кабинета, так сразу наткнулась на его наглую улыбку. Стоял, облокотившись на стойку на посту медсестер и о чем-то, разговаривал. На лицах персонала расцветали улыбки, щечки раскраснелись, губки бантиком.

– У нас что работы нет? – прорычала я, вызывая недоумения у медсестер. Обычно я не говорю так, чаще поболтаю с ними, посмеюсь.

– А я вас жду, Мария Ивановна, – сверкает улыбкой Матвей, – Нужно разработать план практики. Нам с вами завтра молодняк принимать.

– Я смотрю, вас радует, возможность покрасоваться перед неопытными студентами, – тут же огрызаюсь я.

– Конечно, я звездень, почему бы и нет? – смеется Матвей, а меня от этой улыбки в жар бросает.

Как часто он так смеялся, когда мы были вместе. За эти пять лет Матвей нисколько не изменился, ну разве чуть раздался в плечах и прическу стал носить немного короче. На висках блестят пара серебристых нитей в светло-каштановых волосах. И даже это придает ему особый шарм. Этот человек всегда обладал таким мощным обаянием, что при виде его ноги подкашивались, а сердце начинало биться как сумасшедшее. Или только на меня так действовал Матвей?

– Звездень, – почему-то произношу я, глядя ему прямо в глаза.

– Не похож? Так вы подойдите ближе, Мария Ивановна. Может у вас зрение уже не то? – наклоняется ко мне, обдав еле заметным запахом своего парфюма.

Меня накрывает воспоминаниями. Я ныряю в этот мягкий запах морского бриза и хвойного леса. Чуть горький, свежий, сладкий, он с ног меня сносит. Картинки нашей близости всплывают одна за другой. Вот губы Матвея на моей шее, скользят по голым плечам, следует легкий укус, оставляет маленькую красную отметку. Идут ниже, смело, горячо, так, что обжигает… В голове звучат мои слова, сказанные в минуты особой близости, между нами, как мне тогда казалось:

– Ты никогда не будешь мне чужим, моя душа тебя присвоила, – улыбаюсь ему в губы, когда Матвей перебирает мои волосы.

Мы лежим на его кровати, моя голова на его плече, я на нем. Растеклась по его мощному голому телу лужицей и млею как кошка от ласки.

– Кошечка моя, – выпутывает свои пальцы из моих волос Матвей и ведет по спине. Очерчивает позвонки, щекотно проводит по изгибу талии, бедра.

Его ногти коротко острижены, ровные, отполированные. Поэтому он не царапает, но этим движением вызывает во мне новую волну желания.

– Ты же не думаешь, что я тебя отпущу? – его рука доходит до поясницы, очерчивает ямочки и спускается ниже. Присваивая, подтягивает меня вверх, сжимая между ног.

– Оу, – выдыхаю я, чувствуя его пальцы внутри.

– Или ты собралась куда-то? – притворно строго рычит Матвей, покусывая мою грудь.

– Неет, – вдыхаю я, теряя голову.

Все была ложь, абсолютно все. Никаких чувств не было, только секс, горячий, страстный, безумный. Больше ничего.

– А теперь? – голос Матвея доходит до меня как сквозь вату.

– Что? – выныриваю я из своих воспоминаний, пытаясь понять, где нахожусь и что происходит.

– Похож я на предмет вашего поклонения, Мария Ивановна? – продолжает Матвей, зло стреляя в меня взглядом, при этом улыбка словно приклеилась к его красивым губам.

– У меня уже есть кому преклоняться, Матвей Николаевич, и это точно не вы, – слишком резко отвечаю я, слишком громко.

Ловлю удивленные взгляды медсестер и разворачиваюсь на каблуках, чтобы уйти в свой кабинет.

– Куда это вы, Мария Ивановна, а поговорить, – подхватывает меня под локоть Матвей, крепко прижимая к себе.

– Да не хочу я… – вырывается из меня, но благоразумно прикусываю себе язык. Не хватало еще разборки перед всеми устроить. Через двадцать минут вся клиника будет знать, что я огрызалась на заместителя Любимова. Тем более предполагается, что мы не знакомы.

– Пошли, – цедит сквозь зубы Матвей, подталкивая меня по коридору в сторону своего кабинета, – Поговорим, – тянет многообещающе и с угрозой.

Хочу отпихнуть его, отстранится, чтобы не было этой яркой вспышки в моем теле от его близости, но не могу. Делаю равнодушный вид, позволяя себе расслабиться. Всем своим видом говорю ему, что «Ты мне никто и звать тебя никак!».

– Посмотрим, – словно отвечает на мой молчаливый бунт Матвей, – Вперед!

И заталкивает меня в свой кабинет, громко захлопнув за нами дверь.

Глава 8

Зажимаю ее у стены и приближаю лицо, всматриваясь в сверкающие злостью глаза. Что там, неужели она еще и злится на меня, а за что позвольте узнать? Ревнует? Да быть того не может. Столько лет прошло или просто бесится, что я теперь здесь и могу вдоволь поиздеваться над той, что меня так «мило» продинамила. Какому мужику понравится, когда женщина месяц ласкается и вьется около него как кошка, а потом просто уезжает, не сказав ни слова и отправляя в черный список.

– Так что, Мария Ивановна, будем жить мирно? – ставлю руки на стену, заточая ее в свой плен.

Ловлю запах, который иногда снился мне во сне, заставляя видеть эротические сны с ее участием. Цветочный, легкий, свежий, не сильно сладкий. Я как собака Павлова первое время реагировал на такой запах, чувствовал на языке ее вкус. Вспоминал и выкидывал ее из своих мыслей. Да не до конца, видимо, выкинул. Еще и жениться на ней хотел, даже кольцо купил. Думал, подарю в день ее отъезда и пусть решает, остается или уезжает.

Если бы не приезд Лены с ее новостями, так бы и сделал. Хотел с самого утра, а не получилось. А потом просто тупой игнор и блокировка. Искал ли я ее по социальным сетям? Искал и нашел. Просматривал фотографии, где она счастливая, смеется. То с Ритой, женой Сергея, то с их детьми. Пару фотографий промелькнуло с каким-то хлыщем, смазливая морда, дорогой костюм и тачка на заднем фоне зачетная. Ничем не уступает моему Порше.

Все эти годы ждал свадебных фотографий. Каждый раз просматривал новые и открывал с каким-то страхом, что теперь все, окольцевали. Но нет, их не было.

Скосил взгляд на правую руку, отметив отсутствие кольца или, мы не носим на работу, а, Мария Ивановна.

– Я с тобой и не собиралась воевать, – фыркает бывшая, – Все, что между нами было – прошло. Это не дает тебе право затаскивать меня к себе в кабинет на глазах у всех.

– Да что ты говоришь? Может, я тебе доброе дело сделал? – прищуриваюсь я, намеренно приближаясь ближе к ее губам. Нас отделяют буквально сантиметры. Одно движение и я коснусь этих полных розовых губ без капли помады.

– Какое? Показывая всем, что мы не только коллеги?

– А что в этом такого? Многие тебе позавидуют, – усмехаюсь я.

– В чем? Что я в твоем списке влюбленных в тебя женщин?

– Такой существует?

– Тебе лучше знать, но мне такая репутация ни к чему.

– Да брось, или ты боишься, что про нас узнают?

– НАС НЕТ! – жестко отвечает Маша, – Не придумывай себе то, чего не было и больше не будет. Мне не нужно, чтобы все считали, что я как-то связана с тобой помимо работы.

– Причина?

– Кроме моей репутации, какая еще должна быть причина? – удивленно расширяются ее синие глаза.

– Есть кто-то, кому не нужно знать? Мужчина, у тебя есть мужчина?

– Это не твое дело! – пихает она меня кулачком в грудь, – Что ты себе возомнил. Пять лет прошло, Мотя…

Тут же испуганно замолкает, называя меня этим ласковым именем.

– Прошло, говоришь… – приближаюсь к ее губам, чем вызываю панику в ее глазах.

На шее бьется бешеным пульсом голубая венка, щеки покрываются румянцем. Грудь натягивает медицинскую форму, приподнимаясь от частого дыхания. Я волную тебя, детка, да? Проверим. Наклоняюсь и касаюсь ее губ легко, словно перышком. Веду губами, словно трусь лишь в одной точке. От этого меня и самого клинит, заставляя закрыть глаза и почувствовать вкус ее губ всем телом. Разливаясь током по венам.

Углубляю поцелуй, осторожно проникая языком во влажное блаженство и тут же искры из глаз, щека горит огнем от удара рукой.

– Я сказала, убери от меня свои руки, – рычит Маша, снова толкая меня в грудь.

На этот раз отхожу, поглаживая щеку. Невольно усмехаюсь, как идиот. Словно получил от нее не пощечину, а обещание встретиться вечером.

– В ресторан пойдешь со мной? – спрашиваю Машу, продолжая рассматривать ее сердитый вид.

– Да пошел ты, – огрызается она, поправляя на себе форму.

– Нет, так не пойдет, – подхожу к раковине в кабинете и подставляю под ледяную воду полотенце. Затем прижимаю его к щеке, – Сергей Геннадьевич назначил нас кураторами практики, и я не намерен портить все это из-за выдуманных причин какой-то неврастенички.

– Это я – то неврастеничка? – вспыхивает Маша, – Я не просила Сергея поставить меня с тобой в пару. Завтра же поговорю с ним. Пусть сделает перестановку, ты с Лилей поработаешь.

– Нет, мы ведущие врачи, Мария Ивановна, а Лилия Кирилловна специалист УЗИ. Мы ведем группу, а не она.

Вижу, как Маша прикусывает губу от досады и ищет выход из положения. Я прямо вижу, как у нее в голове идет мыслительный процесс.

– У тебя над головой значок появился, – кривлю улыбку, указывая взглядом на ее лоб.

– Какой еще значок, о чем ты?

– Перезагрузка, Мария Ивановна. Система обновляется.

– Какой идиотизм, – выдыхает она сердито и делает шаг к двери.

– Стоп, а как же план практики? – возмущаюсь я, когда она открывает дверь.

– Составьте его сами, Матвей Николаевич, я со всем соглашусь, – ехидно произносит она и скрывается за дверью, громко хлопнув.

– Сбежала, зараза такая, – подхожу к зеркалу над раковиной и рассматриваю свое лицо. Щека красная, сразу заметно. Испортила весь мой товарный фейс, засранка. В принципе, я сам себя не понимаю. Что хотел-то, Матвей Николаевич? Признаний в любви, слез на груди со словами «Как я тебя ждала!»

Самому от этого становится смешно. Зачем мне все это вообще? Роман с Машей не вписывается сейчас в мои планы. Только приехал и сразу в омут с головой. Решено, никакого больше флирта, чисто деловые отношения. Выяснил, что не жалеет она, что уехала тогда? Выяснил. Не жалеет. Что еще мне нужно от нее? Ничего. Забудь и выкинь из головы. Уязвленная гордость в тебе играет Матвей, не более, но и работать за двоих я тоже не собираюсь. Сейчас такой план накатаю, что взвоешь, Мария Ивановна. Сама ко мне прибежишь, а я подожду.

Глава 9

Сидим на следующее утро в кабинете у Любимова. Я, такая злая на Матвея, что расстреливаю его взглядом, но и тот не отстает, сидит, усмехается, довольный как удав. Словно у него броня, а не кожа.

– Большего бреда я не видел в плане для практики, – хмурится Любимов, перебирая наши с Матвеем листы, – Матвей Николаевич, для чего пять дней в неделю городской морг?

– Чтобы не скучно было, – щерится Матвей.

– Пять дней? И за это наши студенты-практиканты заплатили такие суммы?

– Что-то вы переборщили, господин Агафонов, – сквозь зубы произношу я.

– А вы типа лучше, да, Мария Ивановна? – переводит на меня изучающий взгляд Сергей Геннадьевич, – Вы свои планы читали или с интернета скачали из фильма ужасов?

– Нет, а что? В морг я точно не буду ходить каждый день, – фыркаю я.

– А в абортарий три дня? А затем еще два в родильном зале? Вы мне хотите заик сделать из милых и пушистых третьекурсников или импотентов?

– О как, – лыбится Матвей, – Абортарий, надо же. Родильный зал вообще не мое. Странная у вас логика, Мария Ивановна. Сначала три дня убиваем, затем два дня жизнь даем.

– У вас не лучше, вы сразу всех распотрошить готовы, – рычу я.

– Так, брейк, кровожадные вы мои, – гаркает на нас Сергей Геннадьевич, – Развлекаетесь, да? Тогда план я вам придумаю. Итак, первый день вы показываете и учите ваших студентов, как вызывать рвоту и ставить кружку Эсмарха…

– О нет… – взвывает Матвей, а я, честно говоря, тоже не в восторге.

– Второй день, колоноскопия…

– Да вы издеваетесь?! – тут уже возмущаюсь я.

– А что такое, вы врачи или кто? – приподнимает брови Любимов.

– А вторая пара, что будет делать? – подозрительно смотрит на Любимова Матвей.

– Они займутся архивом, давно хотел разобрать эти завалы, – довольно потирает руки Любимов, – Идите, дети мои, вас ждут великие дела, а я пока еще что-нибудь мерзостное придумаю.

Выходим из кабинета Любимова и молча идем на второй этаж, чтобы выпить кофе. Садимся за разные столики, поворачиваясь друг к другу спиной. Я задумчиво пью свое обезжиренное капучино, Матвей – эспрессо.