ЦИКЛ «ОКНО ГИПЕРКОСМОСА» КНИГА 3: «НАСЛЕДНИКИ ПУСТОТЫ»

– Промывка мозгов, – проворчал Горн.

– Или апгрейд, – осторожно заметила Коваль. – Медицинские показатели идеальны. Стресс – на нуле. «Феникс» уже рвётся получить доступ.

– «Феникс» рвётся ко всему, от чего нормальный человек шарахается как чёрт от ладана, – отрезал Горн. – Новости с фронта поиска?

– Разведгруппа «Аякс» на астероиде TM-451 подтвердила: Страж активен. Передаёт сигналы вглубь системы, в сторону… – она сделала паузу, – в сторону Солнца. Или чего-то вблизи него. Аналитики предполагают наличие сети. Возможно, центрального узла.

– «Бдение», – пробормотал Горн, вспоминая старые отчёты с «Утренней Звезды». – Так они это назвали. Система автономной защиты. И она просыпается. Отлично. У нас есть цветочки, предлагающие счастье, и садовые роботы, которые скоро начнут полоть сорняки. А мы – сорняки. – Он тяжко вздохнул. – Что у «Истинных Людей»?

– Карсон активизировался. Распространяет слух, что «Феникс» сознательно приманил «Наследников» своими экспериментами. Требует немедленного закрытия проекта и карантина всех модифицированных. На станции «Надежда» уже были стычки между его сторонниками и сотрудниками «Феникса».

– Первая ласточка гражданской войны, – констатировал Горн. – Отлично. Просто праздник какой-то. Коваль, тихий приказ: готовить оперативную группу «Серп». Лучшие из не-модифицированных. Задача – не допустить захвата ключевых объектов «Феникса» или систем жизнеобеспечения фанатиками. И найти мне **Алекса Волкова**. Мне нужен его взгляд на ситуацию. Не отчёты «Феникса», а его личный.

**СЦЕНА 2: ЛАБОРАТОРИЯ «ФЕНИКС», СЕКТОР «СИМБИОЗ».**

**Перспектива: Первая удача и её цена.**

Элайза стояла перед криотанком, не веря своим глазам. Внутри, в питательном геле, пульсировала **структура**. Не орган. Не машина. Нечто среднее: мышечная ткань, пронизанная золотистыми проводящими нитями, с кластером микроскопических кристаллов на одном конце, исполняющим роль процессора. **Биокомпьютер**. Созданный не ими, а выросший под направленным излучением артефакта и генетическим материалом добровольца-донора из «Феникса».

– Он жив? – спросил Кассини, его голос дрожал от волнения.

– Он функционирует, – поправила Элайза. – И он… обучаем. Смотрите.

Она отправила через интерфейс простую задачу: оптимизацию маршрута перекачки жидкости. Структура в танке дрогнула, кристаллы вспыхнули, и через три секунды на экране появилось решение – элегантное, энергоэффективное, превосходящее алгоритмы корабельного ИИ.

– Боже… – выдохнул Кассини. – Мы создали мыслящую ткань. Мост. Это и есть мост!

– Это существо, доктор, – тихо сказала Элайза. – Оно чувствует. Смотрите на показатели энцефалографа. Примитивные, но эмоции: любопытство, удовлетворение от решения задачи… и одиночество.

– Одиночество решаемо, – Кассини махнул рукой. – Мы создадим ему пару. Целый коллектив! Представь, Элайза, нейросеть из такой живой ткани, связанную с мозгом оператора! Прямой контакт с технологией «Архитекторов»! Без потери человеческой основы!

– Человеческой? – Элайза посмотрела на структуру. – Доктор, у него нет сознания в нашем понимании. Оно – инструмент. Прекрасный и сложный. Но инструмент. А мы учим его быть частью нас. Где здесь грань?

Их спор прервал сигнал тревоги. На экране безопасности промелькнули кадры: группа людей в чёрной униформе без опознавательных знаков прорывалась через внутренние шлюзы в соседний сектор – «Крипту», где хранились самые ценные артефакты.

– «Истинные Люди»? – спросила Элайза.

– Слишком профессионально для Карсона, – скрипя зубами, сказал Кассини. – Это Пояс. Мазур играет в свои игры. Он хочет украсть образцы до того, как Совет примет решение о ликвидации «Феникса». Включи протокол «Медуза». Никого не убивать, но остановить.

Стены коридора перед «Криптой» выпустили облако седативного наногаз. Но атакующие были готовы. Их шлемы закрылись, костюмы стали жёсткими. Они применили что-то вроде акустического импульса – и наногаз рассеялся. Первая притирка между фракциями превращалась в настоящую перестрелку.

**СЦЕНА 3: ПОЯС КОЙПЕРА, ЧЕЛНОК «СТРИЖ».**

**Перспектива: Алекс и Лиза – неожиданный пассажир.**

«Стриж» летел к следующей точке обследования, когда на сканерах появился неопознанный малый объект, дрейфующий без сигналов. Приблизившись, они увидели спасательную капсулу старого образца, с маркировкой давно распущенной корпорации. Жизнеподдержка работала на минимуме.

– Кто это мог быть? Контрабандисты? – спросила Лиза.

– Или беглецы, – предположил Алекс. Его нейроинтерфейс сканировал капсулу. – Один пассажир. Биоритмы слабые. Открываем.

Внутри, пристёгнутый к креслу, сидел мужчина лет шестидесяти, в потрёпанном, неконкордатском комбинезоне. Он был худ и бледен, но его глаза, открывшиеся, когда они вскрыли шлюз, были ясными и острыми.

– Ох… – прошептал он хриплым голосом. – Приняли, значит. Думал, сгину в этой консервной банке.

– Кто вы? – спросил Алекс, держа руку рядом с разрядником.

– Зовите… Техник, – мужчина слабо улыбнулся. – Раньше работал на независимых станциях Пояса. Пока не началась эта… возня с цветочками. У меня есть информация. Для тех, кто готов слушать, а не палить из пушек.

– Какая информация? – насторожилась Лиза.

– О том, что «Наследники» – не первые. И не последние. Что Солнечная система – не их цель. Она – **перевалочный пункт**. И у них есть… конкуренты.

Алекс и Лиза переглянулись. Беженец вытащил из внутреннего кармана кристаллическую флешку странного дизайна.

– Данные с пограничной заставы, которую стёрли с лица реальности полгода назад. Не «Наследники». Что-то другое. Более… механическое. Без всяких предложений. Только чистка. И оно идёт сюда. – Он посмотрел прямо на Алекса. – Ты из «Феникса», да? Чувствую свечение модификаций. Значит, ты либо часть решения, либо часть удобрения. Выбирай.

**СЦЕНА 4: «СЕМЯ-КОРАБЛЬ» НАСЛЕДНИКОВ.**

**Перспектива: Коллективный разум (с фокусом на остатках Майи и Маккея).**

Внутри корабля-цветка не было палуб, коридоров, мостика. Было **пространство-состояние**. Свет тек, как вода, мысли формировали временные структуры – платформы, инструменты, образы. Здесь не говорили. Здесь **были** пониманием.

Один поток сознания сохранял остаточный шаблон, который когда-то был **Майей Сорокиной**. Не личность, а паттерн: целеустремленность, защита, анализ угроз. Другой – шаблон **Джеймса Маккея**: адаптивность, ирония, инженерная интуиция. Они были не людьми, но и не полностью растворились. Они были инструментами коллективного разума для взаимодействия с линейным, индивидуальным миром людей.

*«Анализ контакта с единицей «Кеплер»: успешен. Передача базового паттерна гармонии осуществлена. Принятие: частичное. Сопротивление индивидуализма высоко.»* – пронеслось по общему полю.

*«Это и есть шум, который нужно уменьшить,»* – откликнулся паттерн-Майя. *«Индивидуальные страхи, агрессия, конфликт. Они привлекают внимание «Бдения».»*

*«Предлагаю точечное вмешательство,»* – встроился паттерн-Маккей. *«Найти ключевые узлы нестабильности – лидеров конфликта – и предложить им… упрощение. Не силой. Соблазном. Показать преимущество хора перед соло.»*

Коллективный разум, огромный и древний, частью которого они были, оценил предложение. Было одобрено. Задача: найти следующий узел. Сигналы с Солнечной системы указывали на несколько точек максимального «шума»: военная группировка адмирала Горна, лаборатория «Феникс», движение «Истинных Людей».

И вдруг в общем поле возник третий, едва уловимый, но знакомый шаблон. **Роберт Картер**. Пилот. Тот, чьё чувство вины и стремление искупить было так сильно, что отпечаталось в протоколе «Янтарь». Шаблон слабый, рассеянный, но он сфокусировался на одном сигнале с «Кеплера» – на молодом пилоте с модификациями «Феникса**. На Алексе Волкове.

*«Наблюдение,»* – просигналил шаблон-Картер. *«Потенциал. Мост может быть построен не нами, а ими. Нужен катализатор.»*

Коллективный разум позволил эксперименту. Паттерн-Майя и паттерн-Маккей сфокусировались, направив слабый, направленный импульс – не предложение, а **намёк**. Чувство. Образ. Ту самую сцену из прошлого: момент, когда они на «Ковчеге» смотрели на росток на астероиде и понимали, что будущее – не в полётах, а в укоренении.

Импульс ушёл в сторону «Стрижа».

**СЦЕНА 5: «СТРИЖ». НЕЖДАННОЕ ОСЯЗАНИЕ.**

**Перспектива: Алекс получает «письмо».**

Алекс слушал «Техника», когда его накрыло. Не звук. Не образ. **Состояние.** Глубокий, всеобъемлющий покой. Чувство принадлежности к чему-то грандиозному и доброму. И в этом покое – картина: он стоит не в тесном челноке, а на поверхности чего-то твёрдого, но живого. Под ногами – не металл, а теплое, пульсирующее основание, пронизанное светом. Вокруг – тишина, но не пустая, а наполненная беззвучной музыкой понимания. Он видит двух силуэтов – мужчину и женщину. Они смотрят на него не глазами, а всем своим существом. И он знает, кто они. **Маккей и Майя.** И они протягивают ему не руку, а **корень.** Возможность соединиться, перестать быть одиноким атомом в пустоте.

И вместе с этим – другое знание. Что это не единственный путь. Что есть иной, механический и беспощадный. Что выбор нужно сделать **сейчас**.

– Алекс! – крикнула Лиза, хватая его за плечо. Он дёрнулся, и видение рассыпалось. Он был снова в челноке, потный, с бешено колотящимся сердцем.

– Что с тобой? Ты просто отключился на десять секунд!

– Они… они написали мне, – прошептал Алекс, смотря на свои руки. Ему казалось, что на секунду он видел сквозь кожу – золотистые нити, идущие вдоль костей. – Не словами. Чувством. Они показали… дом. И предупредили.

– Предупредили? О чём? – спросил «Техник», его глаза сузились.

– О том, что есть кто-то ещё. Кто не будет предлагать. Кто просто будет чистить. И что они… «Наследники»… хотят помочь нам **преобразиться** до того, как этот кто-то придёт. Чтобы мы не были сорняками. Чтобы мы стали… частью сада.

Лиза смотрела на него с ужасом и жалостью. «Техник» же кивнул, как будто услышал подтверждение своим худшим подозрениям.

– Значит, война уже идёт. Только мы её ещё не видим. Война за то, какими нам быть, когда придут настоящие хозяева. – Он откинулся на спинку кресла. – Ну что, детишки, куда летим? Докладывать твоему адмиралу? Или в эту… лабораторию, где из людей делают садовые инструменты?

**СЦЕНА 6: ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ СИЛ БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ КОНКОРДАТА.**

**Перспектива: Первая «очистка».**

Адмирал Горн наблюдал, как эскадра из трёх лёгких фрегатов окружала небольшой астероид в Поясе, на котором, по данным, находилась одна из спящих структур «Архитекторов» – что-то вроде гигантской линзы непонятного назначения. Приказ Совета (продавленный фракцией «Уничтожить») был прост: нейтрализовать потенциальную угрозу. Тестовый удар.

– Цель в прицеле. Орудия заряжены, генераторы щитов на максимуме, – доложил оператор.

– Ждём, – сказал Горн. Он надеялся, но не верил, что ничего не произойдёт.

Первый фрегат выпустил кинетический снаряд. Он должен был разнести артефакт на куски.

Снаряд не долетел. В метре от поверхности астероида пространство **застыло**. Снаряд висел в пустоте, неподвижный. Затем он начал медленно покрываться инеем, который превратился в идеальный, прозрачный кристалл. Через пять секунд на месте снареза висел бриллиантовый слеза.

И тогда «проснулась» сама линза. Она не выстрелила. Она **сфокусировала**. Свет далёких звёзд, всегда рассеянный и слабый, вдруг собрался в один ослепительный луч, прошивший первый фрегат насквозь. Не взрыва. Корабль просто… **законсервировался**. Его корпус стал матовым, непроницаемым, обросшим изнутри и снаружи идеальными кристаллическими структурами. Связь прервалась. Тепловые следы исчезли. Корабль превратился в саркофаг, парящий рядом с астероидом.

Два других фрегата открыли огонь в панике. Результат был аналогичным: один законсервирован, третьему чудом удалось прыгнуть в случайный микропрыжок, повредив двигатели.

Горн смотрел на экран, где теперь висели три кристаллических гроба.

– «Бдение», – прошептал он. – Оно не просто спит. Оно защищает свою собственность. И для него мы – вандалы. – Он повернулся к Коваль. – Отдать приказ всем силам Конкордата: НЕ приближаться к артефактам «Архитекторов». НЕ открывать огонь. НЕ провоцировать. Мы только что своими руками доказали их правоту. Мы – варвары с дубинами в храме. И храм начал защищаться.

– А что с фрегатами? – спросила Коваль.

– Оставить. Это уже не наши корабли. Это памятники. Памятники нашей глупости.

Горн понял, что силовой вариант почти невозможен. Оставалось либо принять предложение «Наследников», либо найти третий путь. И время на поиск таяло с каждой минутой.

ГЛАВА 3: ПРИЗРАК В АРХИВАХ

# **ГЛАВА 3: ПРИЗРАК В АРХИВАХ**

**СЦЕНА 1: ОРБИТАЛЬНАЯ ПЛАТФОРМА «КАДЕНЦИЯ», ОКРЕСТНОСТИ ЗЕМЛИ. 3 НЕДЕЛИ ПОСЛЕ ИНЦИДЕНТА В ПОЯСЕ КОЙПЕРА.**

**Перспектива: Алекс Картер-младший, стажёр архива Конкордата, неофициальный исследователь аномалий.**

Воздух в общественном секторе «Каденции» был густым от рециркулированных запахов – дезинфектанта, синтеза-кофе и человеческого пота. Алекс, прижавшись к стене, наблюдал, как на верхних ярусах, за стеклами с электронной тонировкой, проходила официальная церемония. Голограмма «Утренней Звезды» медленно вращалась под траурные аккорды. Чиновники в парадных мундирах возлагали виртуальные венки. Диктор с бархатным голосом вещал о «бессмертном подвиге» и «свете во тьме».

«Лицемерие в промышленных масштабах», – думал Алекс, потирая татуировку на внутренней стороне запястья. Грубоватые химические формулы дофамина и серотонина, а между ними – название: «Утренняя Звезда». Память о приёмном отце, Леоне Картере, бортинженере, который числился в списках пропавших. Память, которая не давала пайков, только грызущие вопросы.

Его комм-браслет, самоделка из списанных деталей, завибрировал. На крошечном экране всплыло сообщение из зашифрованного канала: «*Пакет «Зета» распакован. Совпадение 91%. Смотри сам. Канал будет очищен через 5 минут.*»

«Зета» – его личный код для всего, что касалось последних секунд «Звёздочки». То, что официальные архивы либо зачистили, либо похоронили под грифом «гиперпространственная мимикрия».

Он протолкался сквозь толпу статистов – техников, клерков, разнорабочих, получавших полставки за участие в спектакле скорби. Их лица были пусты. Ритуал памяти стал отраслью экономики.

На пути к его каморке в жилом секторе для младшего персонала, взгляд Алекса зацепился за гигантский рекламный дисплей. На нём сияла улыбающаяся женщина в белом халате, за её спиной мерцало что-то, похожее на окно в сияющую, инопланетную даль.

**«ОКНА «НАДЕЖДА» – КЛЮЧ К БУДУЩЕМУ! КОНКОРДАТ ОТКРЫВАЕТ ЭРУ СТАБИЛЬНЫХ ГИПЕРКОРИДОРОВ! СВЕТ «УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЫ» ОСВЕЩАЕТ НАШ ПУТЬ!»**

Картинка сменилась. Появился суровый мужчина в форме офицера Пояса, его взгляд был направлен прямо в душу.

**«ИЛЛЮЗИИ – СМЕРТЕЛЬНЫ. РЕАЛЬНОСТЬ – ОДНА. «ИСТИННЫЕ ЛЮДИ» ПРИЗЫВАЮТ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ИГР С НЕИЗВЕСТНЫМ. НАША СИЛА – В НАШЕЙ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. СОХРАНИМ ЕЁ.»**

Раскол. Он висел в воздухе, гуще смога над старыми промышленными секторами. Одни молились на «Окна» – технологию, ставшую возможной только благодаря расшифровке обрывочных данных с пропавшего ковчега и, как шептались, исследованиям «Феникса». Другие, «истинники», видели в этом кощунство. Конкордат продавал одной стороне надежду, другой – страх, а сам сжимал власть.

Комнатка Алекса была ковчегом иного рода: завалена стопками запрещённых физических книг по ксенологии, схемами старых корабельных систем, кристаллами с повреждённой памятью, добытыми на чёрном рынке. В центре – самодельный терминал, его нервный центр.

Он вставил кристалл. На экране поплыли помехи последних 47 секунд телеметрии «Утренней Звезды». Но его программа, над которой он корпел ночами, выделила новый слой. Не данные корабля. **Фон.** За шумом, криками тревоги, голосом Васильевой – в самом гиперпространственном эфире был ритм. Тот самый из доклада «Зоркого»: низкий гул, высокий писк, тишина. Искусственный. **Приглашающий.** Он шёл не *от* корабля. Он шёл *к нему*. «Утренняя Звезда» в своём предсмертном скачке непроизвольно ответила маяком, своим «прощальным поцелуем».

«Их не затянуло в ловушку, – холодная ясность омыла разум Алекса. – Их **позвали**. И они ответили. А потом… их взяли на пробу. Как образец».

Экран погас и залился алым. Экстренный правительственный сигнал заглушил все каналы.

На экране возникло лицо незнакомого адмирала, черты подчёркнуто жёстки, но в глазах – паника, которую не скрыть.

– Внимание всем гражданам Конкордата. Объявляется карантин секторов «Омега» 7-12 в Поясе Койпера. Запрещены все частные и коммерческие полёты. Силам быстрого реагирования предписано задерживать для досмотра любые суда, покидающие эти сектора. Причина: регистрация опасных гиперпространственных флуктуаций. Угрозы для внутренней системы нет. Повторяю, угрозы нет. Сохраняйте спокойствие.

«Врут, – мгновенно сообразил Алекс. – Опасные флуктуации – это повод эвакуировать, а не вводить карантин. Они не хотят, чтобы что-то вырвалось. Или чтобы кто-то что-то увидел».

Он переключился на пиратскую сеть дальнобойщиков Пояса. Обрывки, мат, панические шёпоты:

«… «Зоркий» вернулся на буксире, весь в странных ожогах…»

«… Горна в изоляторе, никого не пускают…»

«… астероид TM-451 светится, как ёлка, а вокруг… воздух дрожит…»

И главное, сообщение с забытого ретранслятора, прежде чем его заглушили:

«… код «Призрак»… они вернулись… не одни… уборка…»

Тишина в комнате стала звенящей. Алекс посмотрел на формулы на запястье, затем на застывшее лицо адмирала.

В дверь постучали. Три резких, не его сосед-техник.

Сердце колотясь, он стёр историю терминала, сунул кристалл в потайной отсек. Посмотрел в глазок. Двое в строгих костюмах. На лацканах – маленький значок: стилизованная птица, восстающая из геометрического узора. **«Феникс».**

**СЦЕНА 2: ПОЯС КОЙПЕРА, ЧЕЛНОК «СТРИЖ».**

**Перспектива: Алекс Волков и Лиза принимают решение.**

– Значит, твой тёзка-архивариус попал в сети «Феникса», – сказала Лиза, пилотируя «Стриж» в сторону станции «Надежда». – Интересное совпадение.

– Не совпадение, – ответил Алекс Волков, изучая данные с «Зоркого», которые ему наконец-то рассекретили. – Картер-младший – лучший неофициальный аналитик по «Утренней Звезде». «Фениксу» нужен его мозг, чтобы понять «Наследников». А «Наследникам», похоже, нужен кто-то вроде него… или меня… чтобы понять нас.

– И мы летим на станцию, где Мазур припрятал корабль инопланетян, чтобы мы на нём полетели искать «Сердце Сада» по намёку призрака, – подвела итог Лиза. – Всё логично. Как сон после тяжёлой еды.

– Первая удача, – сказал Юрий, их пассажир, возившийся со сканером. – Двигатель того корабля… он не создаёт разрыв. Он… использует естественные складки пространства. Как парусник использует ветер. Никакого «шума». Никакого привлечения внимания «Бдения» или «Сервиторов». Это идеальный инструмент для тихой разведки.

– Если мы не разобьёмся, пытаясь им управлять, – мрачно добавил Алекс.

«Стриж» вышел на орбиту вокруг «Надежды». Станция, бывшая когда-то гордым символом Пояса, теперь выглядела как ёж, приготовившийся к обороне. Видны были новые турельные установки, укреплённые шлюзы.

– Принимаем, «Стриж», – раздался голос диспетчера. – Вам выделен стыковочный шлюз «Гамма-7». Добро пожаловать в суверенное пространство Технократического Блока Пояса.

– Официально раскололись, – свистнула Лиза. – Мазур не теряет времени.

Внутри царила лихорадочная активность. Инженеры и учёные вперемешку с вооружёнными охранниками Пояса. Всюду сновали роботы, перенося оборудование. В воздухе висела смесь надежды и паранойи.

Их встретил сам Григорий Мазур, но не в кабинете, а в ангаре. И перед ними стоял **корабль**.

– Встречайте, – сказал Мазур. – «Скиталец».

Это было творение безумного скульптора. Его корпус был собран из обломков, казалось, десятка разных цивилизаций: участки гладкого, тёмного, непонятного сплава соседствовали с панелями, явно человеческого производства, и структурами, напоминавшими скелет гигантского насекомого из полированной бронзы. Форма – не аэродинамическая, а какая-то… угловато-текучая. Корабль выглядел мёртвым, но от него исходила тихая, едва уловимая вибрация.

– Красота, – прошептал Юрий, и в его голосе была настоящая любовь.

– Он летает? – спросила Лиза.

– Скорость и направление – непредсказуемы, но он перемещается, – сказал Мазур. – Наши ребята назвали его двигатель «прыжком веры». Ты вводишь приблизительные координаты, а он находит ближайшую «складку» и… проваливается в неё. Пока что все тестовые дроны возвращались. Немного не туда, куда планировалось, но целыми. Ваша задача – совершить первый пилотируемый прыжок. К точке, которую указали «Наследники». – Он посмотрел на Алекса. – Твои модификации «Феникса» должны помочь тебе… почувствовать корабль. Считай его большим, неразговорчивым киборгом.

**СЦЕНА 3: ОРБИТАЛЬНАЯ ПЛАТФОРМА «КАДЕНЦИЯ», СЕКТОР БЕЗОПАСНОСТИ «ФЕНИКС».**

**Перспектива: Алекс Картер-младший в паутине.**

Комната, куда его привели, была стерильной, тихой и совершенно безличной. Кабинет психолога «Феникса», доктора Элайзы, выглядел как лаборатория для изучения разума. Через час после «вербовки» началась оценка.

– Вы расшифровали сигнал приглашения, – сказала Элайза, её зелёные глаза изучали его. – Что вы почувствовали, когда поняли?

– Что нас обманывали. Что трагедия «Утренней Звезды» была не несчастным случаем, а… запланированным контактом. Свиданием вслепую, которое закончилось плохо для одной стороны.

– А для другой?

– Для «Архитекторов» или кого там? Они получили образец. И теперь, спустя десять лет, проверяют, как он прижился. Мы – их эксперимент, вышедший из-под контроля.

Элайза кивнула, делая заметки на планшете.

– Вы не боитесь быть частью нового эксперимента? «Моста»?

– Я боюсь быть удобрением. Или экспонатом в музее «Сервиторов». Если «Мост» даёт шанс остаться людьми, пусть и изменёнными… это лучше, чем стать хрустальной статуэткой. – Он помолчал. – Мой отец верил в технологии. Но он говорил: «Машина должна служить человеку, а не определять его». Где грань в вашем «Мосте»?

Элайза отложила планшет.

– Искренний вопрос. Грань там, где заканчивается свобода воли. Наш «Мост» – это инструмент. Как ваш комм-браслет, только сложнее. Он должен усиливать, а не заменять. «Наследники»… они, кажется, перешли грань. Они стали коллективом. Мы не хотим этого. Мы хотим симбиоза. Сохранения индивидуальности, но с новыми возможностями. Вы будете помогать нам найти путь, изучая их ошибки и их успехи. Вы будете нашим историком… и нашим советником по этике.

Алекс почувствовал странную смесь лести и ужаса. Его хобби, его одержимость сделали его полезным. И теперь он был внутри машины, которая могла изменить всё человечество.

– Что от меня требуется сейчас?

– Полный доступ ко всем вашим архивам. И ваша помощь в расшифровке новых данных. – Она вызвала на экран запись. Это было видео с камер наблюдения станции «Порыв» в момент контакта. Золотистый свет, расплывчатые фигуры. И голос, записанный как субгармонический резонанс в металле конструкции. Элайза включила очищенную запись.

Полифонический шёпот: **«…Сердце Сада… ищите в месте, где пение звёзд встречается с тишиной камня… где первый страж проснулся от крика новой жизни…»**

– Поэтично, – заметил Алекс. – И бесполезно.

– Для нас. Для вас? Вы мыслите образами, связями. Где это может быть?

Алекс закрыл глаза, вызывая в памяти звёздные карты, отчёты, обрывки легенд. «Пение звёзд» – пульсары? «Тишина камня» – мёртвые, безъядерные миры? «Первый страж»… Первый активированный артефакт «Бдения» был зафиксирован…

– Меркурий, – сказал он, открывая глаза. – Или около него. Данные «Зоркого»: первый массивный сигнал «Бдения» шёл из глубин Меркурия. «Крик новой жизни» – может быть, наш первый пробный прыжок через «Окно»? Или… рождение того биокомпьютера в вашей лаборатории? Место, где технология «Архитекторов» впервые столкнулась с нашей активностью.

Элайза смотрела на него с неподдельным интересом.

– Проверьте это, – сказала она. – Используйте все ресурсы «Феникса». И, Алекс… будьте осторожны с тем, кому вы расскажете о своей догадке. Не все здесь хотят строить мосты. Некоторые хотят просто сжечь всё на другом берегу.

**СЦЕНА 4: ОКОЛО МЕРКУРИЯ. ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА «УНИЧТОЖИТЬ».**

**Перспектива: Полковник Идрис и «Разрушитель Окон».**

Корабль «Молот», переоборудованный танкер, висел в тени Меркурия. В его трюме располагалось устройство, напоминающее гигантский, уродливый цветок из чёрного металла и мерцающих кристаллов – «Разрушитель Окон». Его принцип действия был прост и ужасен: создать контр-резонанс, который «зашьёт» локальный разрыв в гиперпространстве, но при этом вызовет катастрофические гравитационные возмущения в нормальном пространстве.