Полная версия
И вот такие ушлые предприниматели оказались самой главной занозой в том, чтобы поднять людей на сопротивление, используя дешёвые лозунги, когда машины обвинялись в том, что они забирают хлеб и возможность заработка у рабочих. Утверждалось, что уже скоро лишь один из десяти рабочих будет работать на фабриках, другие же будут попадать под статью о бродяжничестве, предполагавшая повешение всякого, кто ходит из города в город в поисках работы и куска хлеба.
– Джон, мне нужно срочно уехать в Йорк, там наши товарищи также собираются присоединиться к нашей акции. Ты справишься без меня? – спросил Капустин.
– Разве у меня есть выбор? Это же ты сделал из меня Джона Луда, того, которого вовсе не существует. Так что я, Джон Лестер, всё доделаю, что требуется. Ты только подними Йорк. И тогда наше движение будет воистину великим, – сказал тот, который взял себе псевдоним Джон Луд.
Прямо здесь и сейчас Капустин пожал руку своему товарищу и направился прочь. Уже начинала дымиться фабрика, рабочие сновали по всем цехам, грабили, избивали тех управляющих, которые могли бы им противостоять. Англии наносился существенный экономический урон. А еще Центральный Комитет отправлял целую группу провокаторов уже в Лондона.
Миссия Карла Маркса, как и Фридриха Энгельса, в этом эпизоде была выполнена. Для тех, кто это все затеял, очевидно, что движение будет потоплено в крови в ближайшее время.
Правительство настроено крайне решительно, и у Капустина были данные, что в том самом Ливерпуле недожавшиеся десантных операций французов, формируются полки из гусар и английской пехоты для начала подавления революции. Но это подавление, словно выстрел себе в ногу.
* * *
Стамбул (Контантинополь)
6 мая 1800 года (Интрелюдия)
Султан Османской империи Селим III разглаживал свою бороду, на которой за последние годы слишком много волос поседело, или, как убеждают падишаха, наполнились вековой мудростью и покрылись серебром. И пусть некоторые придворные предлагали султану подкрашивать бороду, чтобы подданные не видели седым своего падишаха, Селим предпочитал этого не делать. Он небезосновательно считал, что этих самых седых волос в скором времени будет крайне много, нет смысла вымазывать бороду чем-либо.
Несмотря на позднюю ночь, и что все жены уже давно в гареме, падишах не был один, ну или только лишь с охраной. В метрах пяти от султана покорно ждал ответа от османского правителя молодой француз, имя которого было очень таким длинным, так что Селим назвал его просто Себастьяни. Впрочем, так султан хотел показать еще и никчемность француза в сравнении с правителем Османской империи.
Встреча была тайной. Под покровом ночи, в тёмном плаще, закрывавшим лицо француза, его привезли в Топкапы, во дворец султана . Лишь только двое вернейших слуг падишаха знали, кто именно к нему прибыл на аудиенцию. Это было условием французов, что только так они вовсе будут о чём-либо говорить с султаном. Ну и султан не хотел пока афишировать его переговоры с Францией. Нужно же что-то с французов сперва что-то поиметь.
– И как Франция мне поможет? -не без раздражения в голосе спрашивал Султан.
Не понравились переговоры падишаху. Французы не готовы просто так и много давать денег, как, например, годом ранее англичане. Даже австрийцы не потребовали за свою потенциальную помощь такой отчетности и целевого использования средств, как хочет Франция.
– Великий, мы же всё это уже обсудили, – сказал Себастьяни, и по своей ещё неопытности в качестве дипломата не смог скрыть раздражение.
– Ты должен понимать, что этого крайне мало, – сказал Селим III. – И я не собираюсь держать при себе какого-нибудь ревизора, что будет следить куда и как я трачу деньги, чтобы посылать умирать своих же воинов.
Ораз Франсуа Себастьяни сделал большой вдох, как его учили наставники, после ещё один вдох и стал в уме считать до десяти. Нельзя было показывать османскому султану своё раздражение или негодование. Но молодой дипломат сильно опасался того, что может не оправдать возложенные на него надежды, что провалит свое первое серьезное дело.
По сути, Франция предлагала лишь только передать серебро и золото османам, чтобы турки смогли закупить оружие. Не оружие французы давали, а деньги, трата которых должна была согласовываться с представителем Франции.
Что же касается прямой помощи от Франции, например, корпусом французских войск, то об этом и речи не было. Прямое участие в русско-турецких отношениях возможно будет только после того, как сама Франция начнёт войну с Россией.
Однако французы хотели, как минимум, взять полгода отсрочки, вместе с тем, чтобы османы в это время уже дрались с русскими. Именно за это и готова платить французская империя.
Расчёт был вполне прогнозируемым и легко читаемым любым политиком или даже военным чиновником. Россия будет вынуждена направить лучшие свои войска на русско-турецкий театр военных действий, перестроить свою военную логистику в этом направлении. И вот, когда всё это случится, французы и ударят, будучи уверенными, что русские не ожидают их атаки, думая, что они заняты уничтожением Османской империей.
Чтобы развернуть свои войска к новой угрозе, нужно два, или три месяца. Чтобы русские смогли передислоцировать войска на север, еще месяц. А там, если все подсчитать правильно, уже снег, распутица… Поражение России.
– Вопрос войны Франции и России уже решён? – спрашивал Султан.
– Так это или не нет, но я не могу тебе сказать, великий падишах. Не могу, но ты мудрейший человек, потому должен понять, что я здесь неспроста, – сказал Себастьяни.
– Меня и смущает то, что прислали тебя. Ты ещё даже не генерал, для тайных переговоров присылают более умудрённых мужей. Так что именно ты сам больше всего меня смущаешь, – сказал Селим III.
Франсуа Себастьяне промолчал. Ему нечего было ответить на этот пассаж султана. На самом деле, молодой дипломат весьма интересовался Османской империей и изучал её. Франсуа Себастьяне был едва ли не лучшим знатоком обычаев и традиций турок. Он многое знал про внутренние реалии этого государства, роли мусульманских имамов, янычар, разных политических сил. А еще Оран Франсуа не был глуп, умел видеть, замечать, ну и думать. Себастьяни понимал, что именно может предложить Франция султану и какую конфигурацию французской империи необходимо выстроить для пущей выгоды.
Россия и Франция: эти два государства становились тиграми в одной клетке. Здесь, в Стамбуле, Себастьяни видел тигров и прекрасно понимал, что два таких зверя в одной клетке ужиться не смогут, они обязательно подерутся.
А разве Европа не та самая клетка? Мыши и крысы в клетке жмуться по углам и все только и ждут, как именно тигр одержит победу. Так что быть войне.
– Что ты знаешь о наших отношениях с Австрией и Англией? – спросил Султан.
– Великий, ты уже взял деньги у англичан, и это более трех миллионов фунтов. Австрийцы тоже предлагают тебе деньги, это полтора миллиона талеров. Франция даст тебе ещё два миллиона, – проявил осведомлённость французский тайный посланник.
Султан Селим рассмеялся. Это был смех человека, который уже устал сопротивляться неминуемому. Почти год султан выдерживает критику и только кормит обещаниями наиболее агрессивные реваншистские политические силы, что вот-вот и турецкая армия войдёт в Молдавию под надуманными предлогами, начнет своё наступление на Грузию, где только-только скончался царь Ираклий II, а его наследники начали грызню за трон.
–Француз, ты понимаешь, почему я смеюсь? – спросил падишах.
Себастьяни не знал, вернее не так, он догадывался, в чём причина истерического смеха султана, но не хотел озвучивать свои догадки.
– Вы все предлагаете мне деньги: Англия, Австрия, даже Испания… Но я спрашиваю вас, где мне покупать оружие? Может быть, у России? – восклицал правитель Османской империи. – До меня доходят сведения, что у русских появляется всё больше новых образцов интересного оружия, которые мне просто негде купить. Так, зачем мне серебро? Я буду его тратить на внутренние нужды своей страны, ибо не знаю у кого покупать оружие.
– Мой император сможет договориться с австрийцами, они продадут тебе оружия на те самые два миллиона франков, которые выделяет Франция. И это не последние деньги, – сказал Франсуа Себастьяни.
Вот сейчас султан посерьёзнел и задумался. Ему крайне не нравилось, что он является лишь фигурой на чужой шахматной доске. Он хотел, чтобы иные европейские государства были дискредитированы перед Россией. Султан подумал, что нужно сделать утечку информации, чтобы русским стало доподлинно известно, что их, пусть и не союзники, но явно не враги помогают Османской империи готовиться к войне с Россией. В таком случае страны рассорятся и можно будет даже рассчитывать на то, чтобы Австрия более деятельно помогала Османской империи. Например, Селим III был уже готов даже на то, чтобы австрийские войска вошли на территорию Валахии и Молдавии. Это позволит русским больше заниматься дипломатией по ряду направлений, которые могли бы вести на север Балкан.
– Через три месяца я начну войну. Но сделаю я это только в том случае, если у меня будет в достаточном количестве оружие, порох, провиант, фураж, и телег с конями. Если вы хотите, чтобы мои войны умирали за ваши интересы, оплачивайте каждую смерть соответственно… за дорого, – сказал Селим и брезгливо махнул рукой в сторону французского тайного посланника.
Два султанских телохранителя сразу же взяли под руки Орано Франсуа, тот дёрнулся и вырвался.
– Великий, я к тебе с полным почтением, но, если здесь и сейчас твои воины будут меня бить или унижать, то ты будешь бить и унижать самого императора Франции, – сказал Себастьяни и с гордо поднятой головой вышел прочь из комнаты, где происходила аудиенция.
Француз даже не сделал минимально положенных пять шагов вперёд спиной, а сразу же повернулся в сторону выхода, показывая султану свою спину. Но это были лишь мелочи, даже султан на это не обратил никакого внимания, так как он был полон мыслей о том, что и как нужно сделать прежде всего.
Через две недели ему придётся выступить перед нацией, вернее, перед османским духовенством и османскими военными. Они ждут ответа от султана, и вот эта помощь от Франции, как нельзя лучше. Не было бы даже её, всё равно пришлось бы султану объявлять о начале подготовки к войне. Впрочем, подготовка эта велась уже год, и все вокруг считали, что султан нерешительный.
Мало того, верный визирь утверждал, что ещё месяц, максимум два, и может случиться даже не бунт, а целое восстание не только в регионах, но и в Стамбуле. Османскую Империю скреплять может не образование, а сила и активная внешняя политика. И как же хотел Селим, чтобы именно образование и просвещение вело его страну в будущее. Но не так, под звон стальных клинков, зарождалась Османская империя, так она вынуждена существовать и сейчас, но уже под грохот пушек.
Глава 4
Петербург
12 мая 1800 года
Сегодня я проводил расширенное заседание военного комитета. В соответствии с уставом комитета министров, военный совет являлся органом, который должен создаваться во время боевых действий, масштабных конфликтов войн.
Да, оказалось, что пока никаких конфликтов и нет. Россия спокойно и постепенно развивается, не спеша, вывозя при этом немало ценного, победоносное войско возвращается из Швеции на свои квартиры, к своим семьям, к нормальному питанию. Однако я, и все люди, сидящие за столом у меня в кабинете, не должны летать в облаках и думать, что теперь настали благоденственные времена, когда и войн вовсе не должно случиться.
Напротив, нас ожидают крайне сложные времена, такие вызовы, с которыми Россия уже давно не сталкивалась.
С военными в этом отношении разговаривать легко. Они всегда ждут каких-либо войн и не представляют своё существования без готовки к войне, либо без непосредственного участия в войнах. Так что сегодня я не ждал каких-либо серьёзных препятствий в виде скабрезных шуточек на грани приличия или одергивания меня, утверждая, что я человек, который дует на воду.
– Александр Васильевич, как ваше самочувствие? – спросил я у фельдмаршала.
Несмотря на то, что Суворов выглядел вполне живо, он явно сдавал. Как мне сообщал министр здравоохранения Зиневич, наш прославленный фельдмаршал уже того и гляди, станет пенсионером. Я и сейчас не знал, стоит ли посылать Суворова петь его “лебединую песню” на предстоящих театрах военных действий.
– Если ты, Михаил Михайлович, решишь воевать без меня… Не друг ты мне будешь! Не обижай старика. Я не хочу долго и упорно умирать в своей постели, – отвечал мне светлейший князь, поняв, к чему я клоню.
– Я понял, светлейший князь, – с улыбкой отвечал я. – Дружба с вами – это то, чем я очень дорожу.
Да, это я внёс государю на рассмотрение вопрос, чтобы Суворова назвать Светлейшим князем. А кому еще так именоваться, как не Александру Васильевичу? Потёмкину можно было, Меньшикову, но заслуги фельдмаршала Суворова точно не меньше, чем у названых деятелей. Разве же Александр Васильевич не заслужил того, чтобы на склоне своих лет быть человеком, титул которого уступал лишь только венценосным особам?.
– Господа, приступим, – сказал я и пригласил к кафедре с докладом Барклая Де Толли, заместителя-товарища министра военных дел.
Именно этому, относительно молодому офицеру, было поручено разработать план возможного противодействия наступлению французов. Причём, я ставил такую задачу, в ходе которой Россия не сможет в пограничных сражениях разбить французскую армию.
– Господа, та задача, которая была поставлена мне, поэтапно решается. Ещё нет ни одного пункта плана, который не был бы реализован в срок. В самом начале своего доклада я хотел бы высказать огромную благодарность вам, ваше высокопревосходительство, – обратился Де Толли к Суворову. – К вам, господин канцлер, к вам, господин военный министр. Я не только не встречал препятствий в своей работе, но получал всяческое одобрение и поддержку.
Де Толли назвал не всех людей, кто был на этом совещании. Кроме перечисленных персон, здесь же присутствовали министр морских дел адмирал Синявин, советник министра морских дел адмирал Ушаков, генерал Каменский, ставший главой Генерального Штаба и ещё пятеро иных лиц, в том числе Пётр Багратион. Багратион отвечал за реорганизацию егерей в то, что я назвал “стрелками”.
То есть, в каждом плутонге егерей сейчас должны были присутствовать два стрелка. Слово “снайпер” мало того, что было еще не известно, так и в моду не вошло убийство птичек бекасов [англ. snipe].
Мне нравилось, как работает де Толли. Он абсолютно не паркетный генерал, который мог бы писать победные реляции, даже там, где случились поражения. У меня складывалось чёткое убеждение, что де Толи не любили в иной реальности именно потому, что он был самым реалистичным генералом. А еще этот человек не стремился покрыть себя славой смелого, безрассудного человека, а подходил к войне с сугубо рациональной стороны, отринув эмоции.
Нынче же генерал-майор Барклай де Толли также не сказал ни одной бравурной фразы в своем докладе, несмотря на то, что в некоторых моментах он мог бы похвалить себя.
– Таким образом, если перед нами стояла задача уже завтра принять участие в войне, и нашим противником станет более пяти сотен тысяч хорошо оснащённых и подготовленных солдат и офицеров врага, то ничего, кроме отступления, мы бы не смогли предложить неприятелю. Посему, я всё ещё убеждён, что выбранная нами стратегия – единственно возможный вариант, – заканчивал свой доклад до Толли.
Полтора часа он рассказывал о всех тех новшествах, которые мы готовим для будущей Великой, может быть и Отечественной, войны. В некотором роде, мы сильно рисковали. К примеру, отправка одномоментно двухсот тысяч солдат и унтер-офицеров на землю, предоставляя им участки земли в Новороссии – это практически авантюра. Но я, после долгих размышлений, консультаций, споров, все же принял волевое решение. Кстати, государь, только одобрил подобный подход, он понимал, сколько требуется затратить средств, чтобы увеличить армию. А так, наши бывшие-будущие солдаты сами себя кормили, ну и все еще пустующие земли Новороссии стали более плотно осваиваться, с перспективой стать поистине Житницей для империи.
Ещё раньше я посчитал, что кормить большую армию – это не просто для государства накладно, это нерационально. Несмотря на то, что Россия постоянно воюет и ей нужны солдаты, я обратился всё же к опыту будущих поколений.
Призыв в армию – это прогрессивная форма военных систем. Французы уже её используют, Наполеон выстраивает свою прогрессивную армию. Это заслуживает максимального внимания со стороны и Генерального Штаба, и всех высших военных чинов Российской империи.
Мы не можем пойти на тот шаг, чтобы объявить всеобщую воинскую повинность, как минимум, этому будет мешать крепостное право. Но, если вникать в явление глубже, то препятствия для призыва в вооружённые силы Российской империи множественные.
Современные воины, и то, на что рассчитывает Наполеон, – это разбить армию противника, учитывая то, что второй армии у врага уже не будет. Просто и элементарно, чтобы крестьянина научить владеть ружьём, нужно немало времени, даже при интенсивных тренировках, которые сейчас вводятся в Российской империи. Минимум полгода нужно для того, чтобы пришедший здоровым и сильным солдат смог освоить самые минимальные азы воинского искусства.
По факту же получается так, когда, чтобы давать даже самые незначительные физические нагрузки, этого самого воина нужно месяца три откармливать. Приходят худые, немощные, косые, хромые, не понять, какие еще рекруты. И, пусть сейчас мы налаживаем систему, когда в армию нельзя отдавать рекрута, у которого ниже требуемого уровня развита физика, всё равно проблема полностью не ушла и не уйдёт.
Так что я, после долгих дебатов и размышлений, непосредственных ссор с Аракчеевым, не говоря уже о государе, который трижды кричал, что меня отправит в отставку только за то, что я собираюсь сделать в армии, удалось не на нытьем, так катанием, продавить систему, которую можно было бы назвать “армейским призывным резервом”.
Мы отправляем в отставку практически треть своей армии, набирая новобранцев на эти места. Создаем тот самый резерв воинов, которые уходили из армии. Это были те солдаты или унтер-офицеры, которые уже успели отслужить в армии не менее десяти лет. То есть, они опытные воины.
И здесь возникал вопрос: а насколько военные поселения были негативным явлением в Российской истории в иной реальности? Спросить бы у Аракчеева, который и являлся куратором подобного проекта, несостоявшегося пока в нынешних реалиях. Вот только Алексей Андреевич не в курсе, ни что такое военное поселение, ни как с этим управляться. Просто потому, что ещё с этим не сталкивался.
Однако, для меня остановилась очевидным, что если в Малороссии и Новороссии будет определённое количество расквартированных уже не солдат, а резервистов, то мы сможем создать новую армию, даже если получится проиграть Наполеону и потерять ту самую старую армию. Поставить под ружьё человека, который десять лет отслужил и, пусть он год-два или даже три уже работает на своей земле, – это намного быстрее. При нормальной организации достаточно всего лишь два-три месяца, чтобы воин вспомнил все свои навыки и пошёл воевать.
Так что мы делили всю европейскую часть Российской Империи на военные округа, в которых должна была быть вот эта самая поместная рать. Они должны были проходить сборы каждые два месяца, где обязаны неделю стрелять, бегать, строиться, сдавать различные нормативы. Подобные смотры должны были проходить в то время, когда нет ни уборочной, ни посевной. Таким образом, мы создаем и экономическую перспективу для развития, и оставляем за собой возможность быстрого привлечения в армию и наращивания вооруженных сил Российской империи буквально за два-три месяца практически вдвое.
Так что, тот самый план обороны Российской империи от массового вторжения европейских народов предусматривал использование этих резервистов.
После Военного Совета, практически лишь с перерывом на обед, я принимал министра Промышленности, Сельского хозяйства и Транспорта. Именно так стало называться министерство три месяца назад. И Министром был Карл Гаскойн. Можно было хоть кого назначать министром, но в итоге работал этот русский шотландец, между прочим мой крестник. Гаскойн принял православие не так давно. И его к этому никто не побуждал, почти что.
Мы должны были обсудить вопрос о железной дороге, которая начала прокладываться из Петербурга в Москву. Этот вопрос настолько пробуксовывает, что требует срочного оперативного вмешательства. Если подобными темпами, как мы начали, и продолжать строить, то и через три года дорога не будет построена.
Также я хотел обсудить и начало строительства оптического телеграфа из Петербурга в Москву. Усовершенствованная модель этой технологии позволяла достаточно оперативно сообщать сведения на большие расстояния. По крайней мере, линия Белгород-Надеждово-Белокукарино-Луганск показала свою продуктивность и используется уже как данность. Еще во время Выставки, когда государю был продемонстрирован оптический телеграф, было принято решение о его строительстве. Но мне нужно было хоть немного времени, разгрузить именно Кулибина, чье изобретение и внедрялось.
К сожалению, это было одно из немногих совещаний, в ходе которого серьёзных решений так и не получилось принять. Уральские заводы только лишь осваивали производство рельс, Луганский завод был перегружен заказами и требовалось значительное расширение предприятия. Но лучше было строить где-нибудь в районе будущего Донецка или Мариуполя новый город, основанный на градообразующих предприятиях: Металлургическом заводе и Паровозоделательном заводе.
Негодовал Николай Борисович Юсупов, который был одним из основных акционеров образованной компании "Русские железные дороги". Он вложил уже полтора миллиона рублей, а прибыль не то, что не маячит в ближайшем времени, а требуются дополнительные вложения. Как минимум, нужно уже открывать два учебных заведения, где учили бы правильно эксплуатировать паровозы, ну и строить те самые дороги.
Более того, если бы я не знал, что за железными дорогами будущее, то мог и вовсе закрыть этот проект, столько он уже крови попил. Однако, именно сейчас вырабатывали ту систему строительства железных дорог, которая в будущем должна помочь России решать свои транспортные задачи. Если решим многие проблемы сейчас, то дальше, я в это верил, будет сильно легче строить сетку железных дорог по всей России.
Я очень рассчитывал на то, что ещё при моей жизни будет построена Транссибирская магистраль. Да, это слишком амбициозно, но я вложусь в этот проект всеми своими деньгами, если того потребует ситуация. Не будет никакой русско-японской войны, если Россия построит железную дорогу на Дальний Восток ещё до момента начала в Японии так называемой "реставрации Мэйдзи". Думаю, что “открытие” Японии произойдет куда как раньше, чем в иной истории, если Россия будет иметь возможность быстро реагировать на все возможные вызовы на Дальнем Востоке.
И вот с такой чугунной головой, полной мыслей и занятой поиском пока ещё нерешённых задач, я проследовал домой, чтобы там принять непосредственное участие в приеме.
Становление мною графом предусматривало то, что будет дан большой приём, иначе общество не просто не поймет, а сильно обидится на меня, ну и на мою супругу. Так что вынуждены тратиться и встречать дармоедов. А то, что я всё ещё остаюсь канцлером и главой правительства Российской империи, привлечет на этот прием многих и многих людей. Так что – вновь работа.
– У нас всё готово, любимая? – спросил я у Кати, когда прибыл домой.
– Нет не всё, – строго сказала супруга. – Ты абсолютно не готов. А именно на тебя все будут обращать внимание.
Я улыбнулся и спешно пошёл умываться и переодеваться. Хорошо, когда есть такая жена, которая может организовать приём на высшем уровне, пока я занимаюсь всякими глупостями, связанными со спасением Отечества и преумножением его славы. Так что, мой вопрос был более учтивостью, чем я на самом деле хотел интересоваться ходом приготовления к приему.
Стояли тёплые майские вечера, что позволило и на воздухе, в парке, организовать множество различных зон развлечения. Я знал, что будут и шоколадные фонтаны, и палатки, где можно будет полакомиться различными вкусностями, как мясными, так и очень много будет различных сладостей. Будут поэтические палатки, где станут читать мои стихи, или других поэтов. Лучшее вино с моих виноградников будет предоставлено публике на пробу. Это кроме всех тех напитков, которые уже изготовляются в Надеждово и на моих землях под Херсоном.
Спешно облачившись в свой парадный мундир со всеми орденами и лентами, я посмотрел в зеркало.
