Лишённый имени

Там где когда-то были газоны теперь поднимались высокие сосны, кое где впрочем встречались ёли и берёзы. Ну и конечно же можжевельник, образовывавший густые заросли, которые я старался обходить стороной.

Город, как и лес, был непривычно тихим, куда всё же делись все птицы? Может, просто смогли вовремя улететь или находили места, где ещё имелись остатки магии? Впрочем, вокруг старого дома птиц я тоже не видел и не слышал, а сейчас самый сезон их пения.

Я нарезал мясо, замариновал его и двинулся вглубь города. Кабан напал на окраине. Центр, скорее всего, был пуст и относительно безопасен. Ну, по крайней мере, я лелеял такие надежды.

Я обходил, дома стараясь не пропускать ни одного. Увы, это приносило совсем мало толку. Бо́льшая часть найденного рассы́палась в моих руках в пыль, убегавшую сквозь пальцы.

Нашлось, правда, две действительно ценных вещи – длинная полоса металла, оставшаяся от какого-то станка, который до моего появления выглядел новым. Ещё в том же цеху из ящика я выудил грубый напильник шире моей ладони. Полотно его местами поела ржавчина, а ручка совсем истлела, но всё же это было потрясающее приобретение. Оставалось только найти тиски.

Да, ещё чуть позже я обнаружил отличный охотничий кинжал, даже одна деревянная накладка на ручке сохранилась.

Я праздновал победу. По ходу своих поисков я обнаружил, двухэтажный деревянный особняк в неповторимом стиле Карельского перешейка. В котором нашлась небольшая комната без окон, обшитая стальными листами и с металлической дверью.

К слову, дверь запиралась изнутри на замок, имевший ручку вместо ключа. Идеальное место для отдыха. На кухне неплохо сохранилась печь и даже нашлось что-то вроде шампуров.

Уже совсем вечером я наткнулся на аптеку. Бо́льшая часть снадобий там были магическими и для меня ценности не представляли, но только не спирт. Он хранился в десятках стеклянных бутылок и как минимум одной двухсотлитровой бочке. А рядом стояли банки крахмала, вполне сухого. Он даже не очень слежался, только сверху образовалась плотная корка.

Мне тут же в голову пришла мысль изготовить нечто вроде «коктейля Молотова», загустив крахмалом спирт. С этим делом я справился очень быстро. Оставалось найти зажигалку. Увы, чего не было, того не было, а мой способ с выбиванием искр работал так себе. Хорошо, если с пятого раза.

Впрочем, я взял с собой три готовых «коктейля Молотова» и ещё одну бутылку со спиртом. Ведь политая им бумага или щепки горели весьма неплохо. В общем, наевшись и оставив порядком назавтра, я, запер дверь и отправился спать.

***

Я внезапно оказался в пустоте. Нет не так в странном месте, я даже не знаю, как его описать. Сейчас я видел теми свободными глазами, которыми смотрел, когда моё тело сожгло ядерное пламя.

Вдруг появился ангел. Нет, не такой как на иконе. Он был одет в серую одежду, явно форменного вида. На поясе носил огненный меч в потёртых ножнах, не смехотворный лайтсэйбер из историй про джедаев и ситхов, клинок был соткан из термоядерного пламени в котором рождаются и умирают миры. Я даже не знаю, как понял что он именно ангел, но почему-то был в этом уверен. Он заговорил:

– Послушай времени очень мало…

– Повторяй за мной, – резко произнёс я. – Верую во единого Бога отца вседержителя…

Он повторил за мной каждое слово, Символа веры, а потом «Да воскреснет Бог». Когда мы закончили, ангел, улыбнувшись, сказал:

– Молодец, не забывай, что ангелы бывают разные. А теперь к делу. Ты сейчас находишься в мире очень похожем на твой, и в тоже время в корне отличающемся. Эта планета имеет магический фон, как зовут его местные. Благодаря этому разум может прямо контролировать материю, то есть там многие способны к магии без всякого оккультизма и прочей гадости.

Так вот их волшебная сила один из видов энергии и его сейчас из мира активно вытягивают. Твоя задача остановить это. Ты уже разрушил один объект противника. Не останавливайся на достигнутом. При перемещении мы наделили тебя всеми требуемыми для этой работы способностями.

Теперь ещё одно. Местный ты освободился и ушёл. Прости, но придётся сражаться одному. Мы смогли уговорить его оставить тебе часть памяти, включая некоторые навыки, в основном рукопашный бой.

В общем, удачи! И помни, мы постараемся тебе помочь всем, чем сможем.

***

Разбудила меня духота. Сон не давал мне покоя. Или это никакой не сон? Ангелы являются только тем, кто этого достоин. А я точно не из них. У меня и там и тут грехов невпроворот…

Ладно, здешний я, должен добраться до Выборга. Он прошёл через слишком многое, и я не могу предать его усилия, а потому и я двинусь к эксклаву.

Я лежал ещё долго. Честно говоря, выходить из клетушки, если на дворе ночь, мне совсем не хотелось. Я промаялся какое-то время, неспособный уснуть, завидуя Мурке, сладко посапывавшей рядом.

Я даже стал задрёмывать, как услышал скрежетание и шебаршение. Казалось, оно доносилось сразу со всех сторон. Словно миллионы маленьких лапок пытались пробиться сквозь металлические листы, которыми была обита комнатка изнутри. Похоже, к нам пожаловали крысы.

Мурка уже стояла на ногах. Я быстро поднялся и стал чиркать своим импровизированным огнивом, стараясь зажечь пропитанную спиртом бумагу. Та скоро загорелась, и я, подхватив рюкзак, достал все три бутылки «коктейля Молотова».

– Мурка, я сейчас открываю дверь, а ты бей! – кошка глянула на меня и, могу поклясться, очень по-человечески качнула головой. Я повернул ручку замка, так тихо, как только смог, придерживая створку. Потом отпустил и со всей силы вдарил по ней ногой.

Дверь распахнулась, и с той стороны засияли, отражая свет пламени, тысячи маленьких злобных глазок. Крысы, видимо, были чем-то заняты, и наше появления застало их врасплох.

Я поджёг тряпку на горлышке и швырнул бутылку в особенно плотное скопление врагов. Она ударилась о мягкие крысиные спины и целая скатилась на пол. Я матюгнулся и швырнул вторую с тем же эффектом.

В панике я повернулся и увидел, что Мурка повторила приснопамятный жест министра иностранных дел, ударив себя лапой по лбу. Мне прям послышалась его реплика.

– Да бей же! – заорал я.

Рысь только фыркнула. Крысы уже явно опомнились и удивительно упорядочено рванули к нам. Я выдрал тряпку из горла последней бутылки и стал бешено разбрызгивать её содержимое на грызунов. Оно быстро кончилось, и я швырнул в наступающих горящий бумажный факел.

И тут полыхнуло. Видать, содержимое первых двух бутылок растеклось по по́лу и теперь загорелось под ногами у мелких гадов. В мгновение крысиный строй рассы́пался, и грызуны с громким писком и какими-то стонами в панике рванули к выходу.

Я уже собирался последовать их примеру, когда увидел, что Мурка, не отрывая взгляда от огня, испуганно пятится внутрь комнатушки.

Не будь я сам в панике, понял бы, что у рыси есть щит, но меня самого до смерти напугала орда крыс и полыхающий снаружи пожар. С воплем: «Господи, помоги!» я схватил Мурку поперёк пуза, взвалил на плечо и рванул на выход прямо по горящему по́лу. Рысь бешено вырывалась. Ноги мне жгло. Дым ел глаза.

Сделав всего пару шагов, я поскользнулся на чём-то мягком, наверное, трупе крысы. Мне каким-то чудом удалось сохранить равновесие, и всего секунду спустя я выскочил из полыхающей комнаты на лестницу. С ужасом я обнаружил, что огонь стремительно распространяется и сюда.

Я бежал, не чуя обожжённых ног, кашляя от дыма, выедавшего глаза. Я почти ничего не видел. Оказавшись на межэтажной площадке, куда ещё не добрался огонь, я рванул вниз, перепрыгивая через ступеньки. Пролётом ниже я поскользнулся на чём-то и, не удержавшись, проехался по лестнице спиной.

Болела поясница, болела отбитая задница, болели обожжённые ноги и раздражённое горло, но я, произнеся сакраментальное – «боль – друг, клещ – брат» – вскочил и рванул на улицу. Вылетев из дверей дома, я рухнул прямо в большую лужу, стараясь потушить горящую одежду.

Мурка, наконец, вывернулась и с истерическим мявом унеслась куда-то в темноту. Крыс было не видно, похоже, что за время, которое прошло с ухода людей, они отвыкли от огня и теперь панически боялись пламени.

Пожар тем временем разгорался всё сильнее, пожирая деревянный особняк. От огня волнами распространялся невыносимый жар. Я с трудом сел и, перекрестившись, произнёс:

– Спасибо, Господи!

Мы оба: я и Мурка прошли только что на волосок от гибели. Я осмотрел себя. На штанах и ватнике зияла пара крупных дыр, шапку я потерял. Я вовремя искупался в луже, и сильных ожогов, похоже, удалось избежать.

Я был грязен. Не подумайте, я даже не знаю, когда вообще здешнему мне случалось мыться. Если только не считать мытьём тот момент, когда я переплывал реку. К слову, дно у неё оказалось илистым, и я порядком вымазался.

Сейчас же я был грязен даже по своим меркам. Увидев меня на улице, вы – мои уважаемые читатели, обошли бы стороной, чтобы не нюхать вони немытого тела и не отбрёхиваться от попрошайничества на опохмел. Я даже на уважающего себя бомжа не тянул. Да ну и ладно!

Знаете, что? Я был счастлив, я только что пусть и не без потерь, но вывернулся из почти безвыходной ситуации.

Что ж, палица, кистень, оба ножа и набор инструментов остались при мне, как и всё содержимое рюкзака. А вот замечательное копьё, с прекрасным наконечником из ржавой стамески! Где ты, моя прелесть?!

Ведёрко моё… полное чудесного маринованного мяса… чесночок уже почти завявши-и-ий… железяка, железячка, железячечка моя… на кого же вы меня оставили?!

Впрочем, главное я был жив, а живому, как известно, всё хорошо!

Вот интересно, когда я вытащил из рюкзака кристалл, то обнаружил, что он почему-то опять стал прозрачным и теперь сиял ровным голубым светом. Я хотел использовать его как фонарь, но обнаружил, что уже порядком рассвело, и двинулся к аптеке, она, к слову, стояла по пути к реке.

Я чувствовал, что это не последняя встреча с крысами. Вообще, множество мелких противников значительно опаснее одного большого, потому я собирался запастись горючей жидкостью. Да и пара-тройка факелов мне бы точно не помешала. Стоп! А где же Мурка?

Глава 5. Город крыс: часть II – «Приготовься к будущему!»

После встречи с крысами меня не оставляло ощущение, что за мной следят. Похоже, что предстоящей ночи я не переживу…

– Ну, так и не переживай! – сказал я себе и двинулся к аптеке.

Именно там, как мне казалось, я смогу раздобыть всё нужное для пиромании. По дороге я свернул на территорию какого-то заводика и принялся искать.

Мне требовалось всего ничего: бак, шланг, труба с заглушкой и там ещё по мелочи. Да, да, я намеревался сделать огнемёт. Я прекрасно помнил, как не разбились бутылки, и не собирался сплоховать во второй раз.

Кому-то эта затея показалась бы безумной, но я-то в своей прошлой жизни уже такое проворачивал. Я вообще всегда любил возиться с железками. Благо работа в институте этому очень способствовала. У нас вечно не хватало сотрудников и очень многое приходилось делать самим.

И вообще, не сто́ит бояться делать, что-то впервые. Не надо забывать: ковчег построил дилетант, специалисты же построили «Титаник».

Узким местом оставался пиропатрон, создающий давления в баке. Для него мне требовались сахар и селитра, и вот если второе в городе наверняка можно было найти, то сахар вряд ли удалось бы обнаружить. Не думаю, что крысы дремали все эти годы. Я б вот на их месте что угодно за сладкое отдал.

По дороге я наткнулся на высокий забор какого-то заводика. Ворота были открыты и я легко попал на уже превратившуюся в лес территорию. Вот странно на улицах почти что не было мха, а здесь он царствовал безраздельно.

Я вошёл в огромные двери цеха. Здание это было построено из красного кирпича в лучших традициях заводской архитектуры Выборгской стороны Петербурга. Даже башенка с часами имелась.

Перекрытий в цеху не было, и помещение уходило метров на восемь вверх. Кровля, каким-то чудом оставшаяся почти целой, держалась на сложной паутине металлических балок. Под крышей имелось множество высоких окон, благодаря чему свет проникал во все уголки цеха. Большинство стёкол оказались разбиты, но встречались и целые.

Тут-то мой странный навык обращать все приличные вещи в пыль, очень пригодился. Нет, в цеху, конечно, и так было грязно, а уж после моего появления так и вообще…

Я уже успел разжиться приличным баком, кажется, в нём раньше, как в рюкзаке, носили воду, даже крепления под лямки сохранились. Ещё я нашёл трубку, потом поворотную заглушку, и уже обнаружил один штуцер, когда за очередным станком встретил крысу размером со среднюю собаку.

Она была упитанной и производила впечатление ну просто очень благопо́лучной. Серо-коричневая шёрстка так и лоснилась. В тот момент она что-то активно жевала или кого-то… Изо рта у неё торчал тонкий, неприятно извивающийся крысиный хвост.

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, а потом она втянула хвост, как макаронину, и ринулась в атаку. Я швырнул в неё оказавшуюся в руках трубку, стараясь отвлечь, а сам вскинул висевшую на правом запястье булаву. Крыса ловко увернулась от летящей железки.

Однако тут же оказалась вынуждена отступать под ударами палицы. Попасть по ней, впрочем, я не мог. Уж слишком она была вёрткая. Потому второй рукой я снял с пояса намотанный на манер кушака кистень и принялся его раскручивать. При этом я намеренно стал неловко бить булавой, промахиваясь особенно сильно.

Крыса явно не поняла моего манёвра и ринулась в новую атаку. Она резко сократила расстояние, и я саданул палицей, метя ей в правый бок. Она шарахнулась влево и тут же получила кистенём по рёбрам.

Пасюк отскочил метра эдак на два и пронзительно завизжал. Вдруг валяющиеся на полу́ обломки кирпича, щепки и прочий мусор поднялись в воздух и с огромной скоростью полетели в меня. Я словно в замедленной съёмке видел, как оказался в самом настоящем шаре из несущегося на меня мусора. Убегать было поздно.

Я уже начал молиться, как хлам словно ударился в невидимую стену и, потеряв энергию, дождём осыпался на пол, лупя крысу-каннибала. А у меня вот ни на секунду не возникло сомнений в том, чей хвост минуту назад торчал у неё изо рта.

Вот чудо – ни один из снарядов не упал на меня. Всё-таки везучий я сукин сын!

Крыса повторно завизжала, но поздно. Я подскочил к ней и со всей дури вдарил палицей по голове. Она испустила дух, и, взлетевший было с пола, мусор с грохотом рухнул обратно.

Орать свою кричалку мангуста не имело смысла. Всё-таки крыса это вам не кабан, не медведь, и уж точно не огромное инопланетное чудище. Потому я просто спросил:

– Ну что, силы не хватило пальнуть нормально-то, а? – и пнул дохлого пасюка ногой.

Я выпотрошил крысу и с интересом нашёл кристалл. Он оказался намного меньше, чем в кабане, но всё равно здоровым – с большой палец ноги. Здешний я, к слову, даже таких никогда не видел не то, что выросший в секаче. Вот что интересно, камень из крысы был полон красной мути и тускло светился.

Стоило мне взять камень в руку, как он стал наливаться жёлтым. Я завернул его в тряпицу и сунул в рюкзак.

Мясо у крысы неприятно пахло, потому есть я его не стал. Всё-таки я пока был не настолько голоден. Я оторвал взгляд от монаршей особы. Изо всех углов смотрели злобные глазки, но не на меня – на их короля.

На подводных лодках, кораблях и подземных объектах крысы – это огромная проблема, бороться с которой очень трудно. Один из способов таков: наловить побольше этих грызунов, засунуть в бочку и не кормить. Они там передерутся, последняя и станет их королём. Она не захочет есть ничего, кроме соплеменников.

Мы не раз так делали. Да, у монаршей особы не хватало лап. Порой оставался один глаз, но победитель реально жрал исключительно других крыс. Не только ел. Он убивал их за просто так.

Да, ему редко удавалось протянуть долго, но место его последнего боя можно было найти по дорожке из крысиных трупов.

Интересно, где здешний король брал магическую энергию? Тут, наверное, тоже где-то есть рунный круг. Стоило мне об этом подумать, как у меня появилось сильное желание найти его и погасить.

Та-ак, всё таки я здесь именно за этим…

Я уже двинулся на поиски, когда со всех сторон зашуршало – это крысы кинулись пожирать своего короля.

Однако не тут-то было. Откуда-то из-под высокой крыши цеха вниз спикировала чёрная тень. Она резко подхватила тушу грызуна и унеслась вверх. Я проследил за ней и вдруг обнаружил ворона, сидевшего на железных балках под потолком.

Он был огромен! Больше сажени ростом. Иссиня-чёрное одеяние так и блестело. На груди и крыльях ярко выделялись белые перья, из-за чего казалось, что ворон нацепил строгий костюм.

В одно движение он подбросил крысиного короля вверх, поймал клювом и проглотил. Мне показалось, что птиц сейчас сочно рыгнёт, но нет. Ворон не зря носил фрак. Он свысока оглядел собравшихся – меня и крыс, странно каркнул, будто хмыкнул и произнёс, несколько коверкая слова:

– Брагодарю Крысоброй!

Высказавшись, ворон снялся с насеста и вылетел в разбитое окно цеха. Я тут же перевёл взгляд на кучку грызунов. Те голодно смотрели на меня. Я поудобнее перехватил палицу и кистень. Крысы глянули друг на друга, видимо, прикидывая шансы на успех, и нехотя стали расходиться.

Круг я так и не нашёл, как и шланг. Зато нарыл отличный корпус для пиропатрона и ножницы по металлу. Я уже собирался уходить, когда у самых ворот цеха увидел зазевавшуюся крысу.

Она, глянув на меня, тут же кинулась наутёк, но я заметил одну вещь. Грызун был абсолютно здоров. Обыкновенный помойный пасюк, никаких лишаёв и прочего, что покрывало остальных изголодавшихся.

Я стал вспоминать и понял, что все виденные мной здесь крысы были нормальными. Чудеса какие-то! Впрочем, кабан выглядел ободранным, зубов у него не хватало, да и щитом воспользоваться он не смог. Странно всё это.

Шланг я искал до самого вечера и был-таки вознаграждён за упорство. Правда, он неожиданно оказался изготовлен из потрескавшейся местами, но ещё крепкой кожи. Похоже, что резины здесь ещё не знали.

По ходу грабежа я нарыл трёхгранный напильник, коловорот и ещё деталей по мелочи. Нашёлся, кстати, и сахар. Ну не совсем сахар – целая гора гомеопатических горошков, а они большей частью из него и состоят. Чуть позже обнаружилась селитра и компоненты для огнепроводного шнура.

Уже вечерело, я стал ощущать зуд. Чесалось буквально всё. Скорее всего, сказалось купание в луже. Кто его знает, что в ней могло быть. Мне нужно было помыться.

Я стоял и смотрел на реку, размышляя, кто попытается сожрать меня там. Зудело всё сильнее, и я решил не гадать. В общем, я разделся, взяв с собой только нож, и полез мыться. Ещё утром я разжился засохшим обмылком, кто знает, как он здесь сохранился.

Однако стоило мне оказаться в воде, как меня буквально облепили мелкие рыбки. Наверное, это были уклейки. Они принялись грызть меня, надеясь сожрать, но их маленькие рты для такого не годились. За исключением пары болезненных укусов за самое, что ни на есть причинное место, урона они мне не нанесли.

Я уже решил выбираться из холодной воды после рыбного пилинга, когда мне в ногу что-то вцепилось. Я яростно рванулся на мелководье. Тварь не отпускала. Она сжала мне икру, явно прокусив кожу, но крови в воде было совсем немного.

Я пытался выбраться на берег, тварь тянула назад, уклейки не прекращали меня грызть. Я вышел на мелководье и оказался в воде примерно по пояс. При этом некоторые рыбки пытались не отпускать и теперь торчали, словно пиявки.

Тварь изо всех сил рванула меня на глубину, но я схватился за свисавшую к самой воде берёзу, и принялся тянуть рыбину к берегу. У меня созрел план.

Расслабившись, я постарался обмануть тварь, та, почувствовав победу, стала тянуть сильнее. Я же покрепче уцепился левой рукой за берёзу, правой перехватил нож, который был привязан к бедру.

Я сосредоточился, подготовился и со всей силы подогнул ноги к животу. Мгновение и в воде подо мной мелькнула тёмная спина в каких-то буграх. Я с силой вогнал нож рыбине в бок. Она оказалась так велика, что клинок вошёл в неё на две трети.

Тварюга отпустила меня и попыталась вывернуться. Не тут-то было. Голод брал своё, к тому же позволять уйти ранившей меня твари я не собирался из принципа. Я поймал ногами дно, встал и, наклонившись, вцепился в бугристое тело рыбы. Рука скользнула и вдруг попала в плоскую дыру.

Осётр! Ах ты, тварюга доисторическая. Я вцепился в ручку ножа и жаберную щель и потащил рыбину на берег. Уклейки буквально впились в мои раны, но ликование победы уже переполняло меня, и рыбин я просто не замечал.

Осётр вяло вырывался, всё-таки ранил я его серьёзно. На берег я вытащил его с трудом. Он весил, наверное, килограмм пятнадцать, если не больше.

Ну и картина! Хоть сейчас в какую-нибудь галерею: голый мужик, на котором ещё висят несколько наиболее упёртых уклеек, тащит из воды пудового осетра. Художник Криворуков, холст, масло…

В общем, я закрепил к берёзе одежду, чтобы её промыло течением, развёл огонь и стал жарить добычу. К слову, солью я разжился ещё днём. Она была грязноватой и слежавшейся, но для меня она казалась чем-то волшебным.

Над городом поплыл запах жареной рыбы. Говорят, в иных странах выкидывают бокал, из которого пили пиво, заедая его воблой, настолько силён её запах. Именно на него я и уповал.

Сказать по правде, я надеялся, что на рыбный дух вернётся Мурка. Время шло, и я всё более волновался, не случилось ли с ней чего. Даже если рысь просто решила, что я конченый пироманьяк и со мной дело иметь себе дороже, это не так уж и плохо, была бы цела.

Я быстро поел жареной осетрины. Здешняя память просто-таки бомбардировала меня воспоминаниями о сказочном вкусе испробованных кулебяк с визигой, щей с головизной, жаренных, печёных, фаршированных, тушёных, приготовленных на пару, припущенных и так далее, и тому подобное, и прочая осетров. Только вот их, как выясняется, ещё надо было уметь готовить.

Конечно же, здешний я, пробовал такое не раз, всё-таки представитель не самого мелкого боярского рода. В доме у них работали целых два повара, их помощники – поварята, и даже пара служанок, занимавшихся исключительно подачей пищи. К чести родителей здешнего меня, они ели вместе со всеми. Впрочем, возможно, так просто старались избежать отравления…

Такое количество персонала было вполне оправдано. Шутка ли, на воспитании там жили человек тридцать детей только возраста здешнего меня. Делалось это не из какого-то особого чадолюбия, просто все сколько-нибудь перспективные дети воспитывались в доме главы клана. Это исключало ситуацию, при которой бедные родственники захотят поживиться за счёт основной ветви.

Наступала пора завязывать с воспоминаниями, наевшись, я взял с собой, что смог, надел мокрую одежду. Потом, подрагивая от холода, всё-таки были ещё только первые числа июня, двинулся к своему ночному убежищу.

В особняке неподалёку нашлась замечательная комната без окон, дверь её была обшита железом, так что крысам нелегко будет в неё попасть. К тому же здесь имелась вентиляция, забранная прочной решёткой. Так что осадой меня взять будет совсем непросто.

В этом доме имелась мастерская, и я, воспользовавшись собранными инструментами, допоздна провозился с огнемётом. Собственно, теперь у меня была вся конструкция. Я даже смог прикрутить к баку и трубе штуцеры, сделав с другой стороны запальную звёздку. Оставалось только изготовить пиропатрон.

Для этого требовалось выполнить простую вещь – сварить селитряную карамель. Этому я научился ещё подростком, изготавливая самодельные фейерверки. Именно из такой карамели и делался твердотопливный двигатель для ракет, выносивших ярко горевший состав на высоту.

Карамель никак не желала готовиться. То она подгорала, видать, в горошки было добавлено что-то, кроме сахара, то нормально не хотела застывать.

Однако глубокой ночью я таки смог изготовить путный пиропатрон. Он горел даже под водой, выдавая огромное количество газа. Как это получалось? Всё просто, селитра выделяла окислитель – оксид азота.

У меня было огромное желание попробовать сахар. Ведь сладкого здешний я не видел уже года два. Меня останавливало лишь то, что в горошки явно что-то добавили. В ином случае они бы вряд ли пролежали тридцать лет нетронутыми.

Пока застывала карамель, я сделал огнепроводный шнур. В общем, совсем скоро ранцевый огнемёт оказался готов, к тому же я стал обладателем пары запасных пиропатронов.

Меня подгоняло всё нарастающее беспокойство. Я не мог спать, потому смастерил ещё и копьё. Дело это было быстрое: палку на древко я срезал днём, а лезвие нашёл ещё в окрестностях Белоострова.

В комнате, где работал, я установил несколько факелов, а по по́лу разлил спирт. Дверь я открыл намерено и из темноты на меня смотрели десятки маленьких хищных глазок, но нападать не спешили. Видимо, усвоили вчерашний урок.