Бедные родственники

Татьяна Викторова

Бедные родственники

Содержание

Бедные родственники

Тридцать три копейки

Летчик

Держись за меня

Тетка

Потерявшаяся жена

Новый родственник

Чудо

Муж на курорте

Повариха

Хозяин

Жениха хотела

Умница

Здесь был Жора

Последний выстрел

Любой ценой

Прости, не успел

Попал ты, Мишка

Нянька

Разбогатела

Самозванка

Разрешите вас пригласить

Письмо из прошлого

Звонкая Маша

А по утрам мы будем пить зеленый чай

Рыночная моя

Шляпка

Братаны

По-соседски

Кто приходил

Бедные родственники

С самого утра в доме Самариных было шумно. Хозяйка курсировала между комнатами, как юркий катерок, что-то перекладывая, или что-нибудь искала, потом, вспомнив, бежала на кухню. Наконец вернулась в зал, где, словно меряя квадратные метры, деловито прохаживался муж Сергей, пытаясь доказать теще, что подарок она выбрала неудачный.

– Галя, ну скажи, что я прав, – обратился он к жене, – ну зачем Первушиным какие-то подушки, одеяло… к тому же юбилей у Павла, а подарок получается «бабский»…

– А что, мужики на подушках не спят разве? Или ты, Сережа, на голом полу спишь? – заметила теща, сидя на диване. – Анна, Пашина жена, вот на днях хвасталась, что квартира у них новая, большая квартира… неужели не пригодится… я и покрывало на двуспальную кровать купила… богатый получается подарок.

– Да все равно мы для них «бедные родственники», – махнул рукой Сергей.

– Ой, да что вы мне голову морочите с этим подарком, – возмутилась Галина, двоюродная сестра Павла, который в субботу собрался отмечать юбилей. – Завтра уже ехать, а у меня – «конь не валялся»,в салон красоты из-за вас не успеваю.

– Ты же вчера ходила, – удивился Сергей.

– Так это вчера было, а еще сегодня вечером надо…

– Ну а подарок как? – не унималась теща. – Скажи, доча, что правильно я сделала…

– Вы, мама, всегда выпросите поддержку, – сказал Сергей. Он называл тещу мамой, но на «вы».

– Ладно, не цепляйся, – заметила Галя, – что уж теперь, может подарок и не ахти для Первушиных, но как говорится, «дареному коню в зубы не смотрят», пригодится в их большой квартире…

– А я что говорила? – ободрилась Нина Ивановна. – Зря что ли я по магазинам ноги била, искала, вас старалась разгрузить от забот, вам же некогда вечно…

– Спасибо вам, мама, может в ножки поклониться? – ехидно спросил зять.

– Папа, не трогай бабулю, – вмешалась старшая дочь Самариных Вика, – у нее давление.

– Ага, как по «русскому меня гонять», так никакого давления, – вставил свое мнение младший сын хозяев дома.

– А ты, Артем, помалкивай, тебя не прашивали, лучше бы учился хорошо, тогда и по русскому не надо гонять, – строго заметала Галя, – и вообще, не твое это сейчас дело.

Пудель Арчи, наблюдавший за всеми домочадцами, весело тявкнул.

– Вот тебя еще не спрашивали, – заметил Сергей. – Артем, бери Арчи и иди к себе, мы тут сами решим.

– Нет, ну если вам не нравится подарок, – теща стала с обидой разглядывать покрывало, – то и не надо мне ваших денег, к тому же Паша – мой племянник…

– И мой двоюродный брат, – ответила Галя. – Так что не надо, мама, нагнетать обстановку, я и так вся на нервах.

– Кто нагнетает? я что ли? Мы же советовались, что купить, вы сказали в голос: «купи, мама, на свой вкус».

– Ну, поторопились мы со вкусом, – заметила Галя. – Если уж на то пошло, то Первушины – люди важные. Это уже не тот Пашка, что гусей по деревне гонял, это уже Павел Григорьевич… при должности, у них и гости особенные… а я тут из-за вас еще себя не собрала, в кои-то веки в приличное общество пригласили…

– Ну да, ну да, – буркнул Сергей, – за пять лет первый раз пригласили, а то и знаться не хотели.

– Ну что же нам обиды сто лет помнить?

Нина Ивановна продолжала что-то еще доказывать про подарок и не заметила, как Арчи, игнорировав Артема, управляется с покрывалом (одной из подушек тоже досталось).

– А ну брось! – закричала Галя. – Мама, ты что, не видишь, собака покрывало мусолит?

– Ой, батюшки! – Нина Ивановна ахнула, заметив испорченный подарок.

– Артем, я тебе что сказал?! – Закричал Сергей. – Почему собаку не увел?

Артем влетел взъерошенный, застав следы «преступления» Арчи.

Пес виновато убежал в угол, и, отвернувшись от всех, стал тихо скулить.

– Ну, ну, поругай сам себя, негодник, нашел момент, – строго сказал Сергей.

Теща прижала покрывало к груди и расплакалась. Тихо так, почти беззвучно, как будто силы покинули ее. Всем своим видом она показывала, что все пропало.

Сергей виновато взглянул на тещу. Стало жаль ее. – Ну ладно, мама, это же всего лишь тряпка, есть же выход из положения.

Нина Ивановна молча встала, взяла коробку с иголками и нитками, также молча села и смиренно стала штопать.

– Мам, ну все уже, это мы дарить не будем, подушки только остались, да одеяло ну еще что-нибудь купим, – сказала Галя. – Да и вообще, Первушины любят вещи дорогие, ты же знаешь… особенно Анна.

Все притихли, усевшись, кто на диван, кто в кресло.

– Мам, а где мое платье… ну то, которое я в Москве купила? – спросила Вика.

– А тебе зачем?

– Ну, нормально, что за вопросы, я ведь тоже иду.

– Не знаю, Аня ничего на счет тебя не говорила.

– Всю семью позвали, значит и меня… или взрослую девушку решили не приглашать?

– Ой, я даже не спросила, вообще они про нас с папой говорили и про маму, а про детей… как-то промолчали.

– А я? – крикнул Артем. – Я иду?

– Ну, детям точно нечего делать, – сказал Сергей. – Вика, ладно, взрослая уже, а тебе рано еще.

– Подумаешь! Я тогда дома буду… короче, играю на компе, сколько хочу…

На несколько секунд повисла пауза, словно наступила передышка после спора. Телефонный звонок вывел из оцепенения всю семью, Галя встрепенулась: – Аня Первушина звонит… тихо все, – приказала она. – Да, Анечка, здравствуй, готовимся, готовимся, завтра к вам…

– Да-да, хорошо, ждем… я вот что подумала, – звонкий голос Ани был слышен всей семье, – вы лучше нам деньгами… так практичнее, а то подарите… ерунду какую-нибудь… ну, сама понимаешь, зачем нам ненужное…

Радужное выражение Галиного лица сменилось на печальное, словно за окном было беспросветно-серое небо, она кивнула: – Да, конечно…

– Ну и Сергея там предупреди, чтобы анекдоты не травил… ты же понимаешь, какие у Паши гости, люди важные, нужные…

Галя изо всех сил прижимала телефон к уху, но голос Анны все равно был слышен. Попрощавшись, она отключила телефон и виновато посмотрела на мужа и на мать.

Нина Ивановна еще больше сникла и продолжала монотонно штопать покрывало.

Сергей с досады потер шею, словно она у него заболела, потом резко присел на диван рядом с тещей. – Мама, вы поднимите руку… вот так… повыше, а теперь опустите и скажите: «Ну и ладно!»

– Да знаю я этот трюк, – с грустью ответила Нина Ивановна.

– Короче, бросьте вы все это, подарим деньгами, слышали же, – предложил Сергей.

– Ну а ты, доча, что сидишь? – спросила Нина Ивановна. – Красоту же хотела наводить…

– Да что-то расхотелось, вообще настроения нет… на юбилей идти. Прав, Сережа, как были мы бедными родственниками, так и остались ими, ишь, «ерунду подарите», могла бы и раньше сказать, что деньгами надо…

– Да ладно ты, Галка, я не в обиде, буду весь вечер молчать, никаких анекдотов.

***

На другой день августовское субботнее утро порадовало солнышком. Самарины бегали по комнатам, спешно собираясь. Арчи носился следом, радостно потявкивая.

– Ах ты, шкодник, понял, что на дачу собираемся, – бросил на ходу Сергей, и пес словно понял его, подпрыгнул, выказывая всем видом, что рад предстоящей поездке.

– Ну вот, из-за вас без компа остался, – удрученно заявил Артем, хотя поездке на дачу, тоже был рад.

– Мама, ну куда вы с подушками? – ворчал Сергей. – Мне из-за ваших подушек, в зеркале ничего не видно.

Но теща упорно тащила неудавшийся подарок в машину. – Пусть на даче будут, а то всё старое на дачу тащим… на новом-то лучше спать.

– Бабуля, тогда держи их, – ворчала Вика.

– Ага, меня не придавите своими подушками, – поддакивал Артем.

– Надо было в багажник впихнуть, – предложила Галя, усевшись на переднем сиденье.

– Так некуда, набрали, как на свадьбу, – сказал Сергей.

– Ох, дети, все-таки правильно ли мы сделали, что деньги Паше оправили, а сами не поехали, – сокрушалась Нина Ивановна.

– Мама, хватит уже, вчера всё обсудили. – Галя, обернувшись, напоминала про вчерашний разговор. – Сама же слышала: «ерунду не дарить, анекдоты не травить», как будто мы не родственники вовсе, а из дикого леса, в ресторанах никогда не были…

– Кстати, Галка, насчет ресторана, – вспомнил Сергей, – ты все-таки готовилась, в салон красоты… да и вообще, короче, на следующей неделе найдем повод и рванем с тобой в кабак, – он взглянул на жену, улыбнулся и подмигнул, – чего такая красота будет пропадать…

– Да ладно тебе, сходим как-нибудь. – Она вздохнула. – Конечно, не так я думала брата поздравить… ну вот пришлось, как и просили… поэтому деньги на карту перекинули, позвонили, поздравили и красиво отказались, чтобы не чувствовать себя как в чужой тарелке. Да и в самом деле, на даче давно не были, там всё заросло, наверное.

– Траву я скошу, – пообещал Сергей. Арчи радостно тявкнул. – Не поддакивай, помощник, – сказал водитель, как будто пес понимал человеческий язык.

Дачка Самариных, не большая, но добротно скроенная, засаженная картошкой и всякой зеленью, встретила благоуханием цветов, которые Галина с любовью растила. Воздух, с утра свежий, с ароматом трав и с запахом прошедшего ночью дождя, мгновенно отсекал усталость, бодрил и настраивал на желанный отдых.

– Здорово, соседи! – крикнул Виктор Петрович – пенсионер, который вместе с женой все лето жил на даче. – Давно не приезжали… вы на отдых?

– И на отдых, и на работу, – ответила Нина Ивановна.

– Ну, по такому случаю шашлыки у нас сегодня… гульнем?

– Ну, так и у нас шашлыки, – ответил Сергей, – заходите с супругой, посидим, поговорим…

В ближайший час дача ожила. Слышалось постукивание, позвякивание, шум воды, тявканье Арчи и возгласы Артема.

После обеда, под яблоней, накрыли стол, пестривший зеленью, красным болгарским перцем, и манящий ароматом шашлыков. Виктор Петрович с женой Любой принесли корзину своих угощений, и усевшись, дружно обсудили нынешний урожай. Через пару часов соседи затянули песню, Сергей с Галей присоединились.

Еще через пару часов Первушины, отпраздновав юбилей, провожали гостей, сокрушаясь, что так рано расходятся. Все люди деловые, занятые, и, как говорила Анна, важные и нужные, галантно раскланивались и покидали ресторан. Все прошло, как говорила Аня, на уровне: тихо, мирно, достойно.

И лишь Павел Григорьевич был не весел. Даже новая должность – коммерческий директор – не радовала его. – Все-таки нехорошо получилось, – сказал он жене, когда все разъехались, – Самарины – родственники нам, давно не виделись, а тут такой повод – юбилей… зря ты сказала, чтобы «ерунду не дарили», какая разница, дело-то в общении. Тетя Нина – родная сестра отца, они дружны были с детства, и сейчас, когда родителей нет, особенно хочется увидеться.

– Паша, а что я такого сказала? Все практичные люди так поступают, да и этот Сергей, Галин муж, со своими анекдотами, как прошлый раз… помнишь?

– Да и ладно, уши бы не завяли, – с грустью заметил Павел.

– Ну, слушай, никто им не отказывал, могли бы и приехать, а они, видите ли, причину нашли – на дачу срочно ехать. Нет, ну, если хочешь, позвони им…

– И позвоню, – Павел взял телефон. В трубке послышалось веселье – слышно было, как поют песню.

– Алло, слушаю! – Откликнулась Галя.

– Вот видишь, – шепнула Анна, – веселятся, им и без нас хорошо.

– Галя, ну вот зря вы не приехали, – сказал Павел.

– Дай трубу! Сергей вырвал у жены телефон. – Здорово, Паша! С юбилеем, тебя еще раз! А вы что, уже закругляетесь? А-ааа, гости разошлись… слушай, хватай жену, вызывай такси и рви когти к нам на дачу… да-да, продолжим отмечать юбилей. А что такого? Вон Галка с матерью тоже зовут, вы же не были у нас на даче ни разу, ёлы-палы, давайте к нам, решайся, Паша!

– Ты с ума сошел? какая дача? – Анна негодовала, услышав предложение. Но более всего возмутила решительность мужа, поехать, на ночь глядя, на какую-то дачу.

– Аня, еще весь вечер впереди, я с этими гостями… ни в одном глазу… а с Самариными весело… короче, ты едешь?

Такси подъехало по указанному адресу примерно через час. К этому времени уже была готова очередная порция шашлыков и запеченные овощи. Нина Ивановна спешно прибиралась в домике, поправляя занавески.

Анна, выйдя из машины в длинном платье и широкополой шляпе, с опаской оглянулась вокруг.

– А вот каблуки оставь, пусть ноги отдохнут, – посоветовала Галя, – лучше босиком по травке – удовольствие несравненное.

– Паша! – Нина Ивановна обняла племянника, поцеловала его, когда он слегка наклонился. – Тетя Нина, как я рад, что вижу тебя, всех вас вижу.

– Проходите… и сразу за стол, – распорядился Сергей.

– Ну, вы даете, – у вас тут покруче, чем в ресторане, – удивился Павел.

– Так, у кого тут юбилей? – сосед Виктор Петрович пришел с очередной корзинкой, наполненной овощами и фруктами.

– Дача есть? – спросил он смущенную Анну.

– Нет, не держим, нам, знаете ли, некогда.

– Ну, тогда держите, это вам.

– Берите, берите, – сказала его жена Люба, – это наше, сами вырастили.

Сев за стол, Анна растрогалась. После ресторана, где все было красиво, но как в замедленном кино, все торжественно, немного чопорно, а здесь, на природе, у нее закружилась голова от воздуха и от радушного приема.

– Знаете, мне это напоминает мое детство, когда родители к соседям ходили, а соседи – к нам, – призналась она. Потом, придвинувшись к Гале, виновато шепнула: – Я вчера лишнее сказала, ну насчет подарка, не надо было говорить.

– Да брось ты, проехали же, ешь, давай, свои все, родня все-таки.

В маленьком домике Самариных Анна разглядела новенькие подушки и покрывало, которое Нина Ивановна купила им в подарок. Но об этом Анна, конечно, не знала. Приятная расцветка бросилась в глаза, и она залюбовалась обновками: – Какие милые подушечки у вас на даче, – сказала она.

– Правда нравятся? – обрадовалась Нина Ивановна.

– Очень даже!

Нина Ивановна с гордостью взглянула на дочь и зятя, словно говоря: «Вот видите, а вы меня осуждали за подарок».

А потом были песни. И анекдоты от Сергея. И все смеялись. И Павел громче всех.

Уезжать собрались уже за полночь. – А то оставайтесь, – предложила Галя, – в тесноте, да не в обиде.

– Да поедем домой, и так хорошо погуляли… Но обязательно к нам в гости! – попросила Анна.

– У мамы скоро юбилей, так что заранее приглашаем, – сказала Галина.

– Ой, теперь буду думать, что подарить, – озаботилась Анна.

– А ты не думай, что подарите, то и ладно, – заметила Галя, – мы дареному коню в зубы не смотрим.

Уже когда ехали по ночному городу, Павел сказал: – Такой праздник шикарный получился, а все благодаря Самариным. Так что зря ты: «бедные родственники, бедные родственники». Никакие они не бедные, они веселые, а значит богатые.

Глубокой ночью вся семья Самариных спала на даче, уместившись в небольшом, но уютном домике. И лишь пес Арчи иногда поднимал голову, прислушиваясь к посторонним звукам. И несмотря на то, что он был маленьким и совершенно не внушал никакого страха, готов был при любой опасности кинуться защищать своих домочадцев, свою семью. Не просто кинуться, а «порвать» всех, кто посягнет на счастье семьи Самариных.

Тридцать три копейки

– С вас еще тридцать три копейки…

Продавец, миловидная, пухлощекая девушка, терпеливо смотрит на покупателя. Здесь, в маленьком магазинчике, приютившимся на первом этаже четырехэтажного дома послевоенной постройки, дожившей до 80-х годов, можно было купить самые ходовые продукты для того времени.

– Здесь не хватает… надо еще тридцать три копейки, – повторила продавец, посчитав деньги, которые ей подал покупатель.

Мужчина, в сером пальто и меховой шапке, покачиваясь, держался за прилавок. Наконец понял, что от него требуется и поднял указательный палец вверх и стал шарить по карманам. Делал это медленно, тщательно рылся во всех карманах пальто, пиджака, брюк.

А продавец ждала. Она сразу заметила, что мужчина был «под мухой» – так обычно говорила старшая сестра миловидной продавщицы.

Не найдя денег, покупатель хлопнул по карманам, и на лице у него появилось разочарование. В его авоське уже лежали консервы, пачка пельменей, хлеб, пачка чая и макароны.

Майя, так звали продавца, хотела, чтобы мужчина скорей рассчитался и покинул магазин.

– Не мой день нынче… на копейках погорел… – он развел руки в стороны и подал хлеб обратно продавцу. – Останусь без хлеба…

– Хлеб стоит двадцать две копейки, – сказала Майя.

В сложившейся ситуации ей стало неловко. Мужчина не был похож на человека, который употреблял каждый день, да и одет был вполне прилично. Но вот это его «под мухой» – портило всю картину.

Он вздохнул. – Ну, нету у меня тридцать… тридцати… три копейки…

– Хорошо, завтра занесете недостающую сумму, – сказала Майя, увидев, что вошли покупатели.

Она их быстро обслужила, а мужчина стоял в стороне и что-то бормотал под нос.

– Не понял, – сказал он, когда покупатели вышли.

– Идите, пожалуйста, – сказала Майя, а тридцать три копейки завтра занесете…

– Долг значит? Понял! Завтра приду с тридцати… трёми… тридцатью и еще три копейки.

Он даже заикаться стал.

– Да идите вы уже, ничего не надо приносить, вы ничего не должны, – сказала Майя, стараясь избавиться от покупателя.

Заведующая Ольга Ивановна, услышав его бормотание, заглянула в отдел и сразу определила степень трезвости покупателя.

– Что значит, ничего «не должен»? Тебе что, тридцать три копейки не деньги? А если бы он три рубля должен был… тоже бы простила?

– Пардон, что за шум, а драки нет? – спросил покупатель.

– Так, давай-ка отсюда, пока милицию не вызвала, укатают тебя на всю ночь, чтобы проветрился. – Командным голосом заявила заведующая. Ее высокая прическа, как башня, возвышалась на голове и слегка покачивалась, когда Ольга Ивановна кого-нибудь отчитывала.

Мужчина вытер глаза. – Мадам, вы жесто… сердая… жёстко сердая… жестб как сердная… вот так… у меня может горе…

– Какое у тебя горе? – с тем же напором спросила заведующая. – Дай угадаю! Жена тебя бросила.

– Нет… нет у меня жены…

– С работы турнули за аморальный образ жизни…

– Нет, я им еще нужен…

Заведующая усмехнулась. – Ну, тогда придумай чего-нибудь… скажи, что бабушка умерла…

– Да! У меня умерла бабушка… – кажется, он даже заплакал.

Майя, услышав, с жалостью посмотрел на него.

– Ольга Ивановна, да пусть он идет домой, может, правда, у человека горе… а копейки… да и ладно, я внесу.

– Эх, Ковалева, добрая ты, смотри, так всю зарплату раздашь…

Заведующая еще раз пригрозила милицией и скрылась в подсобке.

– Да! У меня умерла бабушка… десять лет назад как умерла, – покупатель качнулся, схватившись за прилавок.

Спокойная и сердобольная Майя, услышав признание, покраснела – это так негодование на ее лице появлялось. Она тут, понимаешь ли, с сочувствием к нему, а он разыгрывает их.

– Забирайте-ка свою авоську и идите отсюда, а то и, правда, милицию вызовем…

– Грубо… грубо с советским человеком… ну, да, я ведь должен… завтра я буду у ваших ног с тридцати… тремя… – он махнул рукой, – короче, с меня тридцать копеек и еще три копейки.

Когда дверь за ним закрылась, Майя вздохнула, работать ей еще один день. Ольга Ивановна хоть и ворчала иногда, но, в общем-то, ценила Майю, и с сожалением подписала заявление.

Старшая сестра Римма не поддержала, потому что не понимала, как можно поменять работу в продуктовом на магазин игрушек.

– Ну, ладно бы дети у тебя были, а то ведь одна как перст, а «прешься» в детский магазин… то ли дело на продуктах, это же выгодно. Ой, нет, глупая ты, Майка, хоть и двадцать пять тебе стукнуло.

Сразу после училища Майя немного поработала в магазине игрушек, но это было на время декретного отпуска одной из продавщиц. А потом устроилась в продуктовый. Не сказать, что продавать селедку и прочие продукты ей было в тягость. Нет, она любила свою работу, но в «игрушках» было интересней, как-то теплее что ли.

Эти детские глаза, полные радости, это любопытство… все это ей нравилось. Единственное, не понимала, зачем идти с сыном или с дочкой в магазин, если нет денег. Вот он тянет мамочку за руку и канючит: «купи-ии», а она постоянно повторяет: «денег нет».

Вот этого Майя не понимала. Ну, если нет денег, зачем ребятню в магазин вести, нервы им щекотать. Приходи одна, приценись, а там видно будет.

Или вот, например, отцы… это которые «воскресные папы», тут другая ситуация. Заходит папа с сыном в магазин и мальчишка знает на все сто процентов, что папка купит все, что он попросит, ну или почти все.

И ведь берут отцы. Гордо достают деньги, словно оправдываясь за разлуку с сыном или с дочкой, готовы полмагазина купить.

Но самое интересное – это там, где товары для творчества. От горшка два вершка, а уже со знанием дела кисти и краски выбирают будущие художники. Смотришь и думаешь, а может из него лет через двадцать «художник Шишкин» вырастет.

Вот о такой работе мечтала Майя, а не так, чтобы стоять и тех, кто «под мухой» обслуживать, которые даже числительное «тридцать три» просклонять не могут. Ну, это так… это уже она от усталости подумала, вообще-то Майя добрая. Правда, доброта ее, как говорит сестра Римма, до замужества еще не довела.

– Тридцать три, тридцати трех, тридцати трём, тридцатью тремя, – бормочет Майя, – фу ты, привязались эти тридцать три копейки… хорошо, что завтра последний день.

***

Он появился после обеда, даже можно сказать, ближе к вечеру. В том же сером пальто, в той же шапке. Вид – виноватый. Подождал, когда отойдет покупатель и подошел ближе, поздоровавшись.

– Извиняюсь, вчера забрел в ваш магазин, должен я вам. – Он подал пятьдесят копеек.

Майя кивнула и стала набирать сдачу.

– Не-не-не, зачем… какая сдача… это я должен, – он виновато кашлянул, – конфеты хотя бы вам.

– Да ничего не нужно, вы бы лучше трезвый образ жизни вели, на вид ведь мужчина приличный…

Он и, правда, выглядел вполне прилично, и даже никаких следов, что еще вчера был «под мухой».

– А так и есть! – С энтузиазмом сказал он. – Я вообще очень редко, да и то, если дома… и сразу до подушки и сплю. А тут, понимаете…

– Вот не надо придумывать, – испугалась Майя, что мужчина снова испортит мнение о себе, – вчера вы про бабушку говорили…

– Да-да, кажется, сболтнул лишнего. Но у меня, правда, десять лет назад бабушка умерла, очень хорошая была. Но вчера не по этому поводу, понимаете, целый год мы с коллегами на заводе станок проектировали для работы с металлом, точнее сказать, усовершенствовать хотели. Проект, чертежи, детали достали… а вчера приехала из края комиссия и нам всё забраковали. Вы представляете, я год жил этим проектом! Ну, коллеги и сказали: «а давай немного сгладим»… короче, расстроился я… а вообще, простите, наверное, наговорил лишнего. Может, я больше должен, вы скажите, – он вздохнул.

– Нет, ровно тридцать три копейки, вы все никак не могли это числительное просклонять.

– А-ааа, – он улыбнулся, – у меня еще со школы беда с числительными, а так-то я помню, могу повторить.

Майя смеется. – Не надо, верю.

– Алексей, – он протянул руку, и она с удивлением посмотрела на его ладонь.

– Ой, – он убрал руку, – с девушкой разве так знакомятся.

– Майя, – ответила она.

– Какое имя теплое… как будто весна… а на улице уже зима… Майя, а если я приду на следующей неделе к концу рабочего дня и провожу вас? можно?

Продавец смутилась. Мужчина показался ей сегодня довольно скромным, смущенным и взгляд ей нравился. – Ну, если хотите…

– Хочу! Ну, так я приду… в пятницу?

– Приходите.

На его лице засияла улыбка. – Ну, так я тут, у входа буду ждать…

Оглядываясь, он пошел к выходу, продолжая улыбаться.

– Ой, погодите! – закричала Майя. – Чуть не забыла, я ведь последний день здесь работаю, я в магазин игрушек перевожусь… это на проспекте который.

– А-аа, понял, так я туда приду, обязательно приду.