Полная версия
Проснись…
Ирина Марс
Проснись…
ГЛАВА 1
– Где Алиса? – раздался слабый голос, заглушаемый шумами больничной палаты. А́ртур попытался привстать на локте и, сморщившись от боли, упал на больничную кровать.
– Что? – Встрепенулся Алекс, сбрасывая с себя полудрему и книгу с колен.
Семь недель он провел в палате, почти не отходя от друга, семь долгих и мучительных недель надеялся на то, что А́ртур придет в себя, а когда тот очнулся, растерялся.
Алекс постоял пару мгновений, смотря на друга дикими глазами, задохнулся от осознания, бросился к двери.
– Эй, есть тут кто? Пациент очнулся, срочно нужен врач в палату! Кто-нибудь, ау! – И не успел Алекс подойти к А́ртуру, чтобы обнять, в палату, о чем-то перекрикиваясь, забежала целая толпа в белых халатах. Вытеснили в коридор, захлопнули дверь прямо перед носом, оставив одного в пустом, тихом коридоре.
Алекс прислонился лбом к двери и стал слушать, пытаясь унять дрожь в руках и коленях.
– Измерьте ему давление, сатурацию. А́ртур, вы помните что-нибудь? Как попали сюда? Имена ваших родных? – Молчание.
Алекс, стоял почти не дыша, не двигаясь, словно сросся с дверью, стал ее частью. Его лучший друг только что пришел в себя, вышел из комы, победил смерть.
Величайшие врачи мира пожимали плечами и признавались, что ничем не смогут помочь. Еще неделей ранее Алексу предлагали отключить А́ртура от аппарата жизнеобеспечения, аргументируя это тем, что поддерживать эту иллюзию жизни бессмысленно. «Он умер в тот день, когда в него стреляли, поймите это, наконец. Вы просто откладываете неизбежное».
Алекс отстаивал право друга на жизнь, как мог: платил в три раза больше обычной цены, за нахождение в больнице и подключенный аппарат, сам жил в палате, чтобы ничего не упустить и не позволить принять ни малейшее решение, касающееся А́ртура в его, Алекса отсутствие. И вот, А́ртур выиграл этот бой со смертью!
За дверью упало что-то железное, возвращая парня в реальность. Он глубоко вздохнул и отошел от двери, на ватных ногах зашагал к подоконнику, нервы ослабили мышцы, закружилась голова и очень захотелось присесть.
Суматоха в палате продолжалась около получаса, Алекс все это время сидел, нервно болтая ногой и кусая губы, с замиранием сердца ловя каждый звук, доносившийся из-за закрытой двери.
Очень хотелось курить.
Когда дверь открылась, он спрыгнул с подоконника и подбежал к врачу, который остановился у двери палаты, ожидая Алекса. Остальные быстро исчезли за поворотом коридора.
Доктор устало, но добро, словно дед мороз, улыбнулся и похлопал Алекса по плечу.
– Мы справились, – немного помолчал, – вы справились, Алекс. Это полностью ваша заслуга. Если бы не ваша вера, если бы вы не отстаивали его… – он не договорил, вздохнул и еще раз хлопнул парня по плечу, – вы очень хороший друг. Отдохните немного, все самое страшное позади. Поезжайте домой, отоспитесь, нормально примите ванну и поешьте не торопясь. А́ртура сейчас лучше не беспокоить, мы поставили капельницу с магнезией, он скоро уснет.
Алекс машинально посмотрел на часы – красивые, кварцевые, черные. Он давно потерял счет дням и путался во временах суток. Если светло – значит день, темно – ночь. Это все, что нужно знать. Стрелки показали двенадцать, судя по свету за окном, дня.
– Можно я загляну хотя бы на минутку, пока он не уснул? Я обещаю, слова лишнего не скажу.
Мужчина в халате лишь вздохнул понимающе, кивнул и отошел от двери, уступая дорогу.
– Не больше пяти минут.
Алекс, даже не рассчитывавший, что так легко его уговорит, улыбнулся и закивал. Мужчина снова кивнул и ушел куда-то вглубь коридора.
– Ну, наконец-то… – Алекс, с широкой улыбкой подошел к кровати друга, которой весь в капельницах, бледный и худой, больше похожий на саму смерть, посмотрел на Алекса затуманенным взглядом. Губы, почти белые, сухие, растрескались, лицо осунулось, черты заострились, а щеки впали. Под глазами темные круги, руки, когда-то мощные, теперь тонкие, как веточки, перебирают пальцами по одеялу.
– Алекс, где Алиса? – С трудом проговорил он.
Алекс, с застывшей на губах, дурацкой улыбкой, задумчиво посмотрел в глаза друга, потом, зачем-то, перевел взгляд на свои кроссовки и снова на А́ртура.
– Извини, но… я не понимаю…– Тон осторожный, напряженный, словно крадется за бабочкой, боясь спугнуть неловким движением или звуком.
– Ладно, значит это новый круг, и мы все еще незнакомы… логично же? – Полушепот А́ртура вызвал холодные мурашки. Алекс сделал вид, что не расслышал. Спрятал испуг за улыбкой, но напряжение отдалось по всему телу.
«Неужели его мозг… Да нет…Очевидно же, что А́ртур просто еще не совсем пришел в себя. Мозг играет с его сознанием, не отпускает из тяжелых снов, это ничего, это не страшно, всем снятся сны».
– Как я сюда попал? – Прервал его панические мысли сухой, чужой голос, только отдаленно напоминающий голос друга.
– В тебя стреляли, – голос Алекса аккуратный, тихий, такой, каким ребенку объясняешь что-то сложное и грустное, – совсем ничего не помнишь?
– Конечно помню! – Воодушевленно зашептал А́ртур, – надеюсь этот ублюдок, Константин сдох на том чертовом крыльце! – А́ртур немного помолчал, набираясь сил, – ну и заварушка вышла в этой петле! А с Иолантой и Даниилом все хорошо?
У Алекса неприятно кольнуло в груди.
«Даже если он и вернется, что отмечу, один шанс на миллион, нет никакой гарантии, что его разум останется при нем…»
Алекс попытался отогнать монотонный, сухой голос одного из врачей, звучащий в голове и неуверенно улыбнулся.
– А́ртур, наш офис захватили, перестреляли кучу народа, двенадцать человек погибли в этой перестрелке. Ты попал под нехилую раздачу свинца и…ты… ты ничего этого не помнишь? – Алексу не удалось скрыть отчаяние в голосе.
А́ртур почувствовал, как голова, сначала медленно, но быстро набирая скорость, словно карусель в парке, закружилась. Он попытался что-то сказать, но кашель, больше похожий на предсмертный хрип, сдавил горло. Морщась от боли, А́ртур закрыл глаза, хватая ртом воздух.
– Черт, – Алекс выбежал за дверь, паника завоевала разум, он истерично закричал, зовя помощь. Не узнал собственный голос, крикнул снова. Через минуту, а может целую вечность в палату вбежала медсестра, а за ней запыхавшийся врач. «Покиньте палату».
Алекс, опять стоял в коридоре прислонившись головой к двери. Проклиная себя и, словно заклинание, повторяя: «Спасите его, пожалуйста».
Время, как вечность. Тягучее, словно гудрон и душное, как погода перед грозой.
Наконец, из палаты вышел все тот же врач. На чисто выбритом лице пролегла усталость, которую он попытался скрыть под ободряющей улыбкой. Глаза, покрасневшие от недосыпа, посмотрели тяжело, но по-доброму. Тонкие, длинные пальцы поправили воротник рубашки, выглядывающей из-под медицинского халата. Пуговицы халата явно застегивались в спешке – одна петелька пропущена, а верхняя пуговка застегнута не в свою петлю.
– Молодой человек, – вздохнув, начал он, уже даже не пытаясь скрыть своего уставшего тона, – вы проводите тут сутки напролет. И я, правда, очень ценю такое беспокойство о друге и даже, по правде говоря, немного ему завидую. Не думаю, что в моем окружении будет хоть один человек, готовый проводить рядом столько времени случись, что со мной. Как врач, я настоятельно рекомендую вам поехать домой. Состояние А́ртура стабильное, ухудшений не предвидится. Пришлось дать ему более сильное снотворное и успокоительное, я уверяю, до завтрашнего дня он будет спать под нашим строжайшим присмотром. Необходимости в вашем присутствии сейчас нет, – тон голоса мягкий и успокаивающий, словно бабушка читает на ночь добрые сказки. Он слегка хлопнул Алекса по плечу, – подумайте и о себе, молодой человек, когда вы последний раз спали на нормальной кровати и принимали душ никуда не торопясь? Поезжайте домой и хорошенько отоспитесь, ладно? Вы отстояли право А́ртура на жизнь, дальше дело за нами.
Алекс кивнул, мужчина удовлетворенно улыбнулся и, уже набрал в легкие воздух, чтобы сказать еще что-то, как его перебил встревоженный женский голос.
– Алекс, дорогой мой, слава богу ты здесь.
Коридор наполнил звонкий звук стука каблуков, который распугал все тени спокойствия, разбиваясь эхом о кафельную плитку. Алекс обернулся, услышал сокрушенный вздох врача и вздохнул сам.
– Где мне еще быть? – Пробубнил он себе под нос и приветливо улыбнулся, – здравствуй, Иоланта.
Женщина в строгом платье и идеально собранными в пучок волосами распростерла руки для объятий. Алекс, нехотя ответил тем же. Театрально расцеловав парня в щеки, она отпустила его.
– Ты уже разговаривал с ним? – Голос нервный, срывающийся на шепот. Взгляд мечется от двери палаты на Алекса и обратно.
Одета женщина, как всегда, словно сошла со страниц старинных книг. Синее парчовое платье в пол, которое выгодно подчеркивает тонкую талию, расходясь от нее расклешенной юбкой с легким кринолином. Красивые, белые рюши выглядывают из-под рукавов и украшают воротник. Просто, но идеально уложенная прическа, с аккуратно собранной на затылке «шишечкой» из волос и выпущенными тонкими локонами у лица, что создает строгий, но романтичный образ. Тот, кто не знает Иоланту, наверняка подумал бы, что она специально вырядилась, но дело в том, что Иоланта всегда, АБСОЛЮТНО ВСЕГДА выглядит безупречно. В любой ситуации, в любом настроении и самочувствии, в любое время. Ее прическа всегда аккуратно уложена, непременно гордая, прямая осанка, туфли исключительно на каблуке, а платья красивые, свежие и без единой складки. Иоланта очень любит шикарные платья, для них в ее доме выделена огромная гардеробная комната. Женщине уже за пятьдесят, но никто бы в это не поверил. Тело ее стройное, подтянутое, на лице почти не видно морщин, кожа ровная, щеки румяные. Вздернутый нос придает задорный и девчоночий вид. Высокие, изогнутые брови гармонируют с большими, зелеными, цвета изумруда, глазами. Острые скулы и аккуратный заостренный подбородок делают черты лица властными и аристократичными. Эта женщина сама изящность, муза поэтов, героиня старинных романов.
Алекс, при встрече всегда восхищался Иолантой, хотя и чувствовал себя неуютно в ее присутствии, поэтому, старался как можно скорее распрощаться и убежать подальше.
– Да, но ему стало плохо и пришлось дать снотворное, чтобы он поспал, так что, зря ты сюда приехала, – слова вылетели быстро, на одном дыхании, словно Алексу хотелось скорее от них избавиться, – сейчас с ним все хорошо.
Иоланта вскинула руки, вкладывая ладонь в ладонь.
– Но как же так? Он точно в порядке?
– В полном, – понимая, что Алексу требуется помощь, врач взял инициативу в свои руки.
– Ох, я так рада, – Иоланта тут же переключила свое внимание, – я могу к нему зайти?
– Думаю, в этом нет никакого смысла, он сейчас спит, – вяло запротестовал врач и незаметно махнул рукой Алексу, давая возможность уйти, пока Иоланта отвлечена.
Только Алекс начал аккуратно пятится к выходу, как женщина обернулась к нему.
– Алекс, мальчик мой, спасибо, что был рядом с А́ртуром все это время! – Она снова приблизилась с намерениями заключить того в объятья.
– Да не за что, – пробормотал он, застигнутый врасплох, и ничего не оставалось, как ответить на ее жест.
– Поезжай домой, отдохни, приведи себя в порядок, – на этих словах Иоланта сделала запинку, – не в том смысле, что ты плохо выглядишь, но тебе, абсолютно точно, нужно хорошо отоспаться.
– Я и так собирался ехать домой, – Алекс вымучено улыбнулся, – но, все-таки, самооценку ты мне подкосила, своим «приведи себя в порядок», – парень, несмотря на ужасную усталость, не смог не воспользоваться ситуацией, и подколол воспринимающую все в серьез женщину.
Иоланта, запинаясь от волнения, сразу начала извиняться, Алекс рассмеялся.
–Я же пошутил, – настроение немного поднялось, – ладно, побегу я, – и быстро чмокнув женщину в щеку он, не оглядываясь, направился к выходу.
– До встречи, милый мой.
Алекс поморщился.
ГЛАВА 2
Придя домой, Алекс первый раз за полтора месяца набрал горячую ванную и, погрузившись в нее, сразу покрылся мурашками от наслаждения.
Этот неописуемый словами момент, когда ложишься в теплую воду, и она нежно смыкается на тебе, словно объятья любимой. Тело постепенно нагревается, стремясь к единой температуре с водой, мышцы расслабляются, мысли становятся приятными и вялыми.
Алекс скучал по этому ощущению. Долгие недели, что А́ртур лежал в коме, все, что мог Алекс себе позволить, это по-быстрому обмыться в душе, иногда даже без мыла. Он постоянно спешил, ему казалось, что если он не рядом с другом, то с ним может что-то случиться. Вдруг А́ртурабез спроса отключат от аппарата или не уследят за какой-нибудь из многочисленных трубок, и кислород перестанет поступать в легкие, или друг придет в себя, а Алекса не будет рядом, и не́кому будет все объяснить, поддержать, позвать врача, в конце концов. В общем, эти семь недель выдались нелегкими.
Парень в блаженстве закрыл глаза, ощущая, как его тело согревает горячая, успокаивающая вода и не заметил, как уснул.
Из приятной, теплой дремы его выдернул навязчивый и громкий рингтон телефона. Алекс открыл глаза, соображая, где находится, сделал вдох и чуть не захлебнулся водой, в которую погрузился уже чуть ли не по самый нос. Откашлявшись, провел по экрану, отвечая на настойчиво долгий звонок.
– Привет! Ну, как там А́ртур? Все караулишь его? – услышал Алекс голос своего брата Ника. «Почему телефон не определил его номер? Новая симка[1]?» Ник работает в транснациональной компании, поэтому часто находиться за границей. Сейчас вот, в Лондоне, потом полетит в Нью-Йорк. Уже год, не имея возможности видеться лично, братья общаются только по телефону. Ник старше Алекса всего на семь лет, но часто ведет себя, словно его отец. Хотя, по сути, почти так и есть.
Их отец рано умер – рак желудка. Восьмилетнему на тот момент Нику пришлось, буквально воспитывать Алекса, который тогда еще лежал в пеленках, орал, как дурной, гадил по десять раз на дню и пытался сгрызть свои же пальцы.
Их семья была не из богатых. Все, что осталось от отца – профессора филологии, преподававшему в местном университете, это маленькая двухкомнатная квартирка и раздолбанный жигуль, который мать сразу продала за какие-то копейки. Водительских прав у нее все равно не было, а деньги были нужны.
Их мама, красивая женщина, с необычным именем Рафика, находящаяся на момент смерти мужа в декрете, без обиды на судьбу быстро взяла жизнь в свои руки, осознавая, что двое сыновей теперь только ее ответственность. И, чтобы как-то выжить и не загнуться от голода ей пришлось выйти на работу, переложив воспитание полугодовалого Алекса на хрупкие, восьмилетние плечи Ника. Она устроилась в круглосуточный магазин, сутки – через трое, где получала грошовую зарплату, но зато, могла таскать домой просрочку. Поэтому колбаса, сыр, мясо, салаты и, иногда даже тропические фрукты всегда были на столе.
У парней была одна мечта: организовать свою жизнь так, чтобы маме больше никогда не приходилось, не то чтобы работать, а вообще что-либо делать самой. Цель свою они достигли. Ник работает в международной компании занимающейся нефтью и газом, Алекс же, вместе с Артуром, владеют авиастроительной корпорацией.
Рафике, на юге они купили красивый, большой дом с выходом к морю. Там она занимается садом, йогой, ходит с подружками в театры и филармонии, питается исключительно в ресторанах и, по пять раз за год, а то и чаще, улетает познавать какую-нибудь красивую страну.
Такая вот плата за то, что одна подняла на ноги двух детей, и не просто вырастила, а воспитала их достойно, в любви и заботе. Несмотря на то, что женщина много работала, она всегда выделяла на детей столько времени, чтобы они не чувствовали себя обделенными. Они часто, всей своей дружной семьей гуляли в парках, где Рафика могла потратить последние деньги детям на карусели и мороженое. Отказывала себе в красивых вещах и косметике, главное, чтобы мальчики улыбались и были одеты – обуты по сезону и в хорошие вещи. Она ни разу не сорвалась на них из-за своей нелегкой жизни. Всегда была доброжелательна и приветлива, готовая выслушать и дать совет в любое время. Даже если в этот момент была жутко уставшей или расстроенной. Никогда ребята не чувствовали от нее холодность или отдаленность. Самое малое, что сыновья могли сделать для матери, это дать свободу жить теперь так, как она хочет, никогда больше не работать и путешествовать.
Между братьями с детства образовалась очень крепкая связь, они стали не просто близки, они были одним целым. Старшему было хорошо известно, как дорог для Алекса А́ртур. Да и для самого Ника, А́ртур давно стал вторым братом, пусть не кровным, но не менее родным. Он старался ежедневно поддерживать Алекса все то время, что А́ртур находился в коме. Новость о том, что парень, наконец-то, пришел в себя очень порадовала. Этот счастливый момент омрачил только тот факт, что сам Ник не может находиться рядом.
– Пришел в себя сегодня, но ты то уже об этом знаешь, – усмехнулся Алекс.
– Ага, маман позвонила только что, рассказала. Просила тебя не беспокоить, чтобы ты высыпался.
– И ты, конечно же, сразу позвонил мне, чтобы разбудить, – усмехнулся Алекс.
– Вообще-то, я позвонил наехать на тебя за то, что ты сразу мне не рассказал. Так что, моя очередь возмущаться, – проворчал Ник.
– Ой, простите, что оскорбил ваши чувства, – едким голосом ответил брат, – я просто уснул в ванной, ты, кстати, спас мне жизнь, я почти утонул.
– Балбес, – вздохнул Ник. Алекс хихикнул и закашлялся, снова подавившись водой.
– Ну как он? – перешел на серьезный тон Ник.
– Странный…
– Странный?
– Ага. Я толком не понял, но, кажется, он думает, что его подстрелил какой-то, как он выразился, ублюдок по имени Константин. Еще спрашивал про Алису, а когда я сказал, что не знаю никаких Алис, ответил совсем стрёмную чушь, типа: «Значит, это новый круг и мы еще все незнакомы». У меня мурашки по спине побежали от этого. Ведь врачи тогда говорили…
– Так, прекрати, – перебил Ник, заранее зная, о чем заговорит Алекс, – все будет хорошо, он только пришел в себя, чего ты от него хотел? Вообще радуйся, что он тебя узнал. Все будет в порядке, слышишь? Если бы он очнулся овощем, ты бы сразу это заметил, а остальное не страшно, все вспомнит, все наладиться.
– Думаешь ему что-то снилось, а когда он очнулся реальность запуталась со сном? – Хоть Алекс и попытался казаться спокойным, голос выдавал его нервозность.
– Кома, это не сон, Алекс.
– Нуу, мозг-то функционирует, значит почти сон.
– Я не знаю, – голос Ника погрустнел, ему перестал нравиться этот разговор.
– Главное, чтобы у А́ртура никаких сдвигов не было…
– Да ладно тебе нагнетать, – успокаивающе проговорил Ник, – не загоняйся, прошу тебя. К сожалению, мне уже пора бежать, встреча с партнёрами через пятнадцать минут, но завтра утром я позвоню, и мы договорим. А́ртуру от меня приветы и поцелуйки, – смешливо проговорил Ник и послышались частые гудки.
– Пока, – проговорил Алекс в пустоту, после чего, еще с минуту пролежал не шевелясь, задумчиво прижимая телефон к уху.
Алекс думал об А́ртуре, его словах и о том, что точно не знает ни одной девушки с именем Алиса. Но какое-то непонятное ощущение, как забытое слово, вертящееся на языке,полностью завладело им.
После того, как Алекс выбрался из остывшей ванной, он, врезаясь в мебель и перебирая в голове тревожные мысли, с полчаса проскитался по квартире без цели и, наконец, присев на кресло, снова погрузился в липкий, неприятный сон.
ГЛАВА 3
Алекса снова разбудил звонок телефона, он подскочил с кресла, потер глаза, чертыхнулся и, с полу-стоном, полу-рыком потянулся за орущим смартфоном.
На экране высветилось имя Иоланты, сон сразу пропал, растворился, как туман от солнечных лучей.
– Мальчик мой, надеюсь я тебя не разбудила, – начала она.
– Нет-нет, я не спал, – соврал Алекс, прочищая горло.
– Чудно, можешь сейчас подъехать в больницу? Мне срочно нужно отлучиться по работе. Не хочу, чтобы А́ртур проснулся, когда никого не будет рядом.
– Да, конечно, мне нужно пять минут на сборы и, примерно, двадцать на дорогу.
– Хорошо, я жду тебя, дорогой. Извини что разбудила.
– Я не спа… – начал протестовать Алекс, но короткие гудки перебили его. Парень поморщился и бросил телефон на журнальный столик.
– Что за черт? Почему все бросают трубки, не дав и слова вставить? – Проворчал он.
Постояв с полминуты, и соображая с чего начать сборы, он направился в ванную. Хорошенько почистил зубы, умылся, смочил волосы мокрыми руками и зачесал их назад. Посмотрел на себя, оперевшись на раковину, затем взъерошил волосы и вышел.
Немного постоял в гардеробной, рассматривая одежду. Остановил свой выбор на светло-голубых ливайсах[2], белой футболке – поло от лакост[3] и кедах с рисунками покемонов[4] по бокам, тоже белых. Напоследок, посмотревшись в зеркало, схватил со стола смартфон, ключи от машины и выбежал на улицу. Утро встретило ярким, весенним солнцем и мягким теплом.
Алекс, как обычно забывший, куда припарковал машину, покрутил головой и, не обнаружив во дворе свой приметный, белый мустанг, спустился в подземную парковку. Там его не оказалось, впрочем, как всегда. Он снова поднялся во двор и, раздраженно вздохнув, торопясь стал обходить дом. Машина нашлась с другой стороны, у соседнего дома. Усмехнувшись над самим собой и, в очередной раз, пообещав больше не бросать ее где попало, нажал кнопку брелока, мустанг приветственно пиликнул.
Несмотря на будний день в городе не оказалось пробок, это приятно удивило, до больницы Алекс добрался всего за десять минут. В коридоре его встретила слегка взъерошенная и встревоженная Иоланта.
– Мальчик мой, как ты быстро, – потянулась она обниматься, – он до сих пор спит, я начинаю переживать. От врачей ничего невозможно добиться, – запричитала женщина всхлипывая.
Алекс, боящийся женских слез, как огня, запереживал, что Иоланта сейчас расплачется, а он будет стоять, как истукан, не зная куда себя деть, погладил женщину по спине и затараторил, пытаясь успеть успокоить пока она не разрыдалась на его плече.
– Если бы что-то было не так, врачи первым делом нам об этом сообщили бы, какой смысл им что-то скрывать? Все будет хорошо, организм А́ртура очень истощен и требует гораздо больше отдыха, чем в нормальном состоянии, – голосом профессора на лекции, монотонно проговорил Алекс, Иоланта расслабилась в его объятьях, и он еле слышно, с облегчением вздохнул.
– Да…Да, ты прав, мальчик мой, – она освободила его из своих цепких, тонких, как лапки у птицы рук, – я это уже говорила, но повторюсь, и еще не раз, ты очень хороший друг, Алекс. А́ртуру повезло с тобой. Я очень рада, что ты здесь.
Алекс лишь мило улыбнулся. Он умеет очень мило улыбаться, знает об этом и пользуется. У него имеется отдельная улыбка для разных категорий людей: клиентов, старушек, девушек, родственников. У А́ртура, впрочем, тоже. Но у того есть козырь в рукаве: ямочки на щеках, которые и без специальной улыбки всех сводят сума, – все будет хорошо!
Иоланта кивнула.
– Ты вроде торопилась куда-то, – напомнил Алекс.
Иоланта опять кивнула.
– Я скоро вернусь, если что, сразу звони.
– Да, конечно, – и Алекс снова улыбнулся самой милейшей улыбкой, на которую только был способен.
Иоланта ушла, цокая каблучками, а парень, облегченно выдохнув, отправился в палату к другу.
Не понятно почему, но Алекс всегда чувствовал себя очень неуютно рядом с Иолантой. Каждый раз, когда она попадала в его поле зрения, его наполняла необъяснимая тревога, хотя никаких неприятных ситуаций между ними не было, Иоланта всегда мила и приветлива. Но какое – то подсознательное, необъяснимое чувство, не давало парню расслабиться рядом с ней. Хотелось быстрее сбежать, освободиться от ее общения, от этого приторного «мальчик мой» и постоянных объятий с поводом и без. Он знал, что Иоланта любит его, почти так же, как и А́ртура, да и Алекс испытывает к женщине добрые, семейные чувства, но все же, рядом с ней становилось как-то холодно, словно он знает какой-то страшный ее секрет, просто не помнит.
