test_test1TECHN-4521

– Пока нет, – ответила Дарья, а я молча кивнула, соглашаясь.

– Я не очень внимательно тогда читал, – признался Самойлов, – потому что мне показалась очень сложной и запутанной вся эта руническая схема, но что-то в памяти отложилось. Вот тут на боку вроде бы руна «путь», а вон там, – он показал на одну из сторон шкатулки, – «лёд». Только что к чему – хоть убейте, не помню.

– Может, если Лизхен наденет это кольцо, то сразу поймёт, как нам выбраться из той ловушки, в которой мы оказались?

Дашка оценивающе оглядела кольцо, которое спокойненько лежало себе в коробочке и никаким образом не желало нам помогать.

Я прекрасно понимала, что, сколько ни откладывай и какие аргументы ни приводи, а кольцо надевать придётся. Хотелось бы, конечно, верить, что я не превращусь ни в какое страшилище и не начну светиться, как электрическая лампочка.

Вздохнув и на всякий случай вытерев вспотевшие ладони о брюки, я коснулась зелёного камешка и тут же отдёрнула руку. Не потому что что-то произошло, а просто на всякий случай. Мало ли…

Какое-то время мы все трое гипнотизировали таинственное украшение взглядами, а потом я взяла кольцо и надела на средний палец левой руки. Почему именно туда, я представления не имела, просто оно само так решилось.

Гром не грянул, молнии не сверкнули, ответы на вопросы, увы, не появились.

– Ну ничего такое колечко, симпатичное, – наконец-то нарушил тишину Женька, – нейтральное такое, ни к чему не обязывающее. Но всё же его, наверное, лучше снять: вдруг его кто-нибудь из охотников за артефактом опознает? Недаром же Марк так принюхивался…

– Ты прав, – согласилась я, а дальше произошло то, что в нормальной жизни произойти никак не могло: кольцо просто-напросто не захотело сниматься. Как я ни крутила его, оно спокойно поворачивалось, но снять его у меня никак не получалось.

– Да ну, так не бывает, – я беспомощно посмотрела на друзей, – что за фигня вообще?

– Подожди, не паникуй раньше времени, – остановил меня Женька, – наверняка что-то можно сделать, как-то его спрятать.

– Вместе с пальцем?!

Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и я сорвусь в самую банальную истерику, потому что оставить кольцо на пальце было равносильно тому, чтобы повесить на грудь табличку с надписью «Трилистник».

– Даш, глянь, там никакой записки нет в шкатулке?

Самойлов встал, за руку вытащил меня из кресла и прижал к себе, осторожно гладя по спине и по плечам.

– Сейчас что-нибудь придумаем, Лизхен, честное слово, – прошептал он мне в макушку, и мне действительно стало немного легче: желание разрыдаться отступило, сменившись каким-то безразличием.

– Записки нет, зато есть кое-что другое, – как-то слегка растерянно ответила Дарья, и мы с Женькой тут же повернулись к ней.

Подруга стояла возле стола, на котором мы оставили шкатулку, и держала в руке достаточно длинную металлическую иглу, на вид острую и какую-то опасную.

– Это было там же, в коробочке, – Дашка повертела перед глазами иголку, – и если я что-то в чём-то понимаю, то она тут не случайно. Наверное, тебе надо уколоть палец и капнуть на кольцо своей кровью.

– Зачем? – я быстренько спрятала руку за спину. – А вдруг она отравленная?

– А смысл? – неожиданно поддержал Дашку Самойлов. – Если эта штука действительно какая-то необычная, в смысле – магическая, то её, скорее всего, надо как-то активировать.

– Вот тебе самому не странно всё это говорить? – поморщилась я, чувствуя, что колоть палец таки придётся.

– Мне в последнее время вообще жить странно, – фыркнул Женька, – но оно же не снимается, значит, кольцо не простое, а… блин… магическое. Вспомни, и в книгах, и в фильмах часто бывает так, что оружие или какие-то другие волшебные штуковины нужно активировать кровью нового владельца. Вот ты капнешь на кольцо – и оно снимется. Наверное…

– Ключевое слово – «наверное», – проворчала я, но уже больше для порядка, так как понимала, что Женька, скорее всего, прав. – Но хоть продезинфицировать её можно? Мало ли кто её какими грязными руками хватал.

– Думаю, можно, – Самойлов пожал плечами, а Дашка молча протянула мне взятый с полочки ватный диск и флакон с парфюмерной водой.

– Полагаю, до меня никто ещё не протирал эту штуку элитной парфюмерией. Том Форд наверняка был бы озадачен столь странным использованием его творения.

Я щедро побрызгала иглу своей любимой водой, и по комнате поплыл лёгкий аромат лимона, слегка сдобренный нотками чёрной смородины. Потом взяла диск и несколько раз тщательно протёрла иглу по всей длине. Потом молча протянула её Женьке и крепко зажмурилась.

– Я сама не могу, – пояснила я, – так что если считаешь, что нужна моя кровь, то коли сам. Только аккуратнее, ладно?

– Как скажешь, – Самойлов не стал спорить, и я почувствовала, как друг крепко взял меня за руку, и через несколько секунд палец обожгла резкая, но очень короткая боль.

Я приоткрыла правый глаз и увидела, как на указательном пальце правой руки набухает тёмно-красная капелька крови.

– Теперь капни на кольцо, – Дашка от волнения начала грызть ноготь, хотя, зная за собой эту привычку, старалась за собой следить, – может, на камень, а может, без разницы, куда именно. Лизхен, не тяни, а то придётся ещё раз колоть…

Кивнув, я молча прижала палец к кольцу, чтобы тут же вскрикнуть от сильной боли, пронзившей руку от пальца до плеча. Правда, неприятные ощущения сразу прошли, но я о них даже не думала, потому как, как дурочка, таращилась на свою руку. Кольцо, на котором хорошо была видна кровь, медленно исчезало, словно впитываясь в палец, растворяясь в нём.

– Это как так?

Я растерянно посмотрела на таких же озадаченных друзей и перевела взгляд на свою руку, на которой от кольца не осталось даже следа. При этом я его очень хорошо чувствовала, могла потрогать, покрутить, хотя проделывать всё это с невидимым предметом было более чем странно.

– О как… – моргнул Женька и, почесав в затылке, сказал, – есть Человек-амфибия, есть Человек-паук, а ты будешь Человек-кольцо. Прикольно…

– А куда оно делось-то?

– Впиталось в тебя, – Дашка смотрела на мою руку круглыми от удивления глазами, – интересно, а оно вообще для чего?

– Хороший вопрос, а главное – своевременный, – раздражённо ответила я, – теперь в любом случае узнаем. Как начнёт на меня любая сигнализация срабатывать – вот будет весело!

Я хотела сказать ещё что-то столь же язвительное, но тут в дверь постучали.

Глава 14

На пороге обнаружилась Золотницкая, которая смотрела куда-то в глубину комнаты, а не на меня.

– Несс? Заходи, – я посторонилась, пропуская её и запоздало сообразив, что вроде бы так не стоит делать: в том смысле, что нельзя всякую нежить и нечисть в дом приглашать. А с другой стороны – как определить, где тут границы дома, если мы все в одном здании находимся?

– Спасибо, – Золотницкая слегка кивнула и перешагнула порог, на мгновение задержавшись, словно думая: а надо ли. Или прислушиваясь к какой-то команде, которая была доступна только ей. Кто их, ходячих мертвецов, знает, как там у них что работает, по какому принципу.

Остановившись посреди комнаты, Несс замерла, ничего не говоря, не шевелясь и вроде бы даже не дыша. Хотя так оно, скорее всего, и было: зачем мёртвому дышать, правильно? Самойлов и Дашка застыли в своих креслах, явно не понимая, чего ждать от посетившей нас Золотницкой.

– Клео сказала, что ты приходила, но не застала нас, – не выдержав тягостного молчания, заговорила я, – ты что-то хотела?

Несс повернулась в мою сторону и как-то странно наклонила голову, совершенно не по-человечески, а стремительным и в то же время плавным движением, словно её шейные позвонки внезапно стали мягкими, позволяющими вертеть головой в любую сторону и под любым углом. Было в этом наклоне нечто до такой степени жуткое, что я зажмурилась, а Самойлов шёпотом выругался.

– Я должна предупредить, – равнодушно, без малейшего признака эмоций проговорила Несс, по-прежнему глядя сквозь нас, – он становится опасен, теряет контроль. Скоро он снова начнёт убивать.

– От чьего имени ты говоришь? – Женька встал и подошёл ко мне.

– Только свет луны откроет истинное лицо, – не обращая ни малейшего внимания на его слова, монотонно сказала Несс, – смотрите на всех при свете луны. Час близок. Охота уже началась…

Сказав это, она направилась к двери и вдруг, остановившись, резко повернулась к нам.

– Я всё помню, – равнодушные глаза вдруг полыхнули алым, но тут же снова погасли, – умирать – это очень неприятно, Морозова. Когда ты чувствуешь, как из тебя по капле вытекает жизнь, а ты ничего не можешь сделать, только смотреть в это отвратительное серое небо.

– Кто тебя убил, Несс? – негромко спросила я, понимая, что из нас троих обращается мёртвая девушка почему-то исключительно ко мне.

Когда-то красивое, а сейчас похожее на маску лицо исказилось, словно Золотницкая мучительно пыталась что-то сказать, но не могла. Из её горла вырвался только хриплый стон, больше похожий на рычание.

– Не могу, – выплюнула она, с явным трудом проговорив даже эту короткую фразу, – никому не верь, Морозова. Только им, – тут Несс перевела взгляд мёртвых глаз на сосредоточенного Женьку и Дарью, которая смотрела на блондинку, прижав ладонь к губам. – Луна подскажет.

С этими словами она снова как-то странно дёрнулась, словно по телу пробежала короткая судорога, пошатнулась, схватилась за край стола, выпрямилась, и вышла из комнаты, оставив нас в полной растерянности.

– Это что сейчас такое было? – Дашка тряхнула головой, словно сбрасывая сонную одурь.

– Это было то, что осталось от Золотницкой, – любезно пояснил Женька, с силой растирая лицо ладонями, – жаль только, что она ничего нового нам не сказала.

– Она не для этого приходила, – онемевшими губами ответила я, глядя на абсолютно пустой стол.

– А для чего? – моментально насторожился Самойлов.

– На стол посмотри, – прошептала я, – она забрала шкатулку.

– Ой, – Дашка зачем-то заглянула под стол, словно рассчитывая найти там украденную Золотницкой коробочку, – а как она успела-то?

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – задумчиво проговорил Женька, – мне вот другое интересно. Что было главным, ради чего Несс к тебе заявилась, Лизхен? Предупредить о том, что некий «он» скоро снова начнёт убивать, или чтобы забрать шкатулку. Она ведь закрыта была?

– Да, я сразу закрыла после того, как кольцо забрала, – кивнула я, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли, – то есть тот, кто прислал Несс, знал, что в коробке? И решил, что ему оно нужнее, чем мне?

– Боюсь, на этот вопрос тебе никто не ответит, – с сожалением пожал плечами Самойлов, – на руке у тебя кольца не было, значит, тот, кто стоит за Золотницкой, мог решить, что мы просто не успели открыть коробку или открыли, но кольцо не взяли. На столе ведь оно тоже не лежало, так?

– Вот мне интересно, – вдруг задумчиво сказала Дашка, – а он, ну, тот, кто управляет Несс, он ей прямо в мозг приказы транслирует? Или управляет непосредственно телом?

– Это главное, что тебя сейчас интересует? – изумилась я. – Даш, да какая разница, если так-то? Главное, что в коробочке кольца нет, и я не завидую Несс, когда её кукловод об этом узнает. Что-то мне подсказывает, что он будет очень недоволен. Интересно, а те, кто охотится за артефактом, они не могут кольцо почувствовать?

– Откуда ж мы знаем, Лизхен? Ты теперь, главное, руки свои никому лапать не давай, – очень серьёзно посоветовал Женька, – не зря Золотницкая тебя уже второй раз предупреждает. Я бы не стал отмахиваться.

– А мне другое интересно, – я задумчиво крутила невидимое кольцо, и это было очень странное ощущение, – в записке, которую мы с Дашкой нашли на столе, тоже шла речь о том, что только луна покажет истинный облик. И призраки что-то такое говорили. Так что если я правильно понимаю, то в лунном свете мы можем увидеть, как на самом деле выглядят те, кто прячется под личинами людей.

– Что-то я не уверена, что так уж хочу это видеть, – поёжившись, сказала Дарья, – а с другой стороны, неизвестность ещё хуже. Но как это сделать? Не вызывать же их на улицу лунными ночами?

– А что, – хмыкнул Самойлов, – было бы прикольно прийти и попросить: «Иван Дмитриевич, не могли бы вы выйти на улицу на минутку и постоять в лунном свете, а то мне ужас до чего интересно, как вы выглядите на самом деле!»

– Напрашивается риторический вопрос: сколько бы мы прожили после этого?

Дашка невесело вздохнула и посмотрела на часы.

– Это всё, конечно, очень интересно и увлекательно, но давайте уже определимся, пойдём мы к библиотеке или нет, – сказала она. – Я за то, чтобы пойти.

– А я категорически против, – тут же отозвался Женька, – потому что это неоправданный риск.

– Я за то, чтобы заранее спрятаться и посмотреть, – высказалась я, – нашу любимую пальму ведь никто не убрал?

– Жень, нас двое против одного тебя, – отбросив шутки, очень серьёзно сказала Дашка, – мы прекрасно понимаем твои опасения, но упустить возможность узнать хоть что-то… Мы просто не можем себе этого позволить. А то так и будем тыркаться в темноте, пытаясь не сломать шею…

Самойлов молчал так долго, что мы с Дашкой уже приготовились вывалить на него следующую порцию аргументов. Но друг тяжело вздохнул и неохотно кивнул.

– Хорошо, но имейте в виду, что я соглашаюсь исключительно ради того, чтобы вы, две аферистки, не свалили туда без меня. Ясно?

– Ясно! – мы с двух сторон одновременно чмокнули Женьку в щёки, и он, не выдержав, засмеялся.

– Условие: слушаться беспрекословно, – строго сказал друг, – скажу не дышать – не дышите, скажу бежать – не спрашиваете ни о чём, а молча с низкого старта несётесь туда, где свет и люди.

– Как скажешь, босс, – козырнула Дашка, – когда пойдём? Давайте решим, а то у меня ещё Гера запланирован.

– После ужина занимаемся своими делами, а часиков в одиннадцать встречаемся под пальмой, – подумав, определился Самойлов, – сидим в засаде до часу, потом, если ничего не произойдёт, возвращаемся обратно. Вопросы?

– Никак нет! – мы с Дашкой вскочили и вытянулись по стойке «смирно».

– Балбески, – нежно отругал нас Самойлов и, поцеловав меня в щёку, удалился.

Вечер получился каким-то ужасно суетливым: всё время кто-то приходил и чего-то хотел. Кто сказал, что в небольшом закрытом сообществе вас неизбежно поджидает скука? Ага, размечтались!

Сначала пришла Степанцова и осчастливила нас сообщением о том, что она обо всём договорилась с Филиппом, и что наша – то есть её, Люсина – идея с гадательным салоном была одобрена. Клео пофырчала, но открыто возражать не стала, шепнув нам тихонько, что ей очень нужен дополнительный выход в интернет, и что ради такого дела она готова немного пострадать.

Затем Люся подрядила Стешу заняться разработкой убранства гостиной, а нам с Дашкой досталась задача составить список желающих и распределить их в порядке живой очереди. Мы пообещали, что завтра непременно этим займёмся, а сегодня у нас другие планы. Торопить нас никто не стал, а Степанцова заявила, что у неё тоже сегодняшний вечер занят, а вот завтра она непременно ждёт от нас список.

За ужином я, как и собиралась, встала и громко объявила, что в связи с днём рождения приглашаю всех завтра в кафе на тортик. Сообщение встретили одобрительным криками и аплодисментами. А вот потом произошло нечто очень странное.

Я разговаривала с Ниной, девочкой из второй группы, которая подошла попросить меня пофотографировать выступление их гостиной, а потом скинуть фотографии на флешку или карту памяти. Мол, телефонов ни у кого нет, а запечатлеть мероприятие хочется. Мы как раз обсуждали, что именно они хотят получить в итоге, когда я почувствовала словно толчок тёплого воздуха в спину.

Затылок и шею будто окутало уютным мягким невесомым пухом, в этом тепле хотелось раствориться, отдаться ему и ни о чём не думать. Потом откуда-то издалека пришла странная мысль о том, что мне непременно нужно сегодня пойти к библиотеке, ведь от этого может зависеть очень многое. Что именно, я сама чётко не понимала, но посыл был таким мощным, что я с трудом заставила себя сосредоточиться на обсуждаемом вопросе.

Навязчивая мысль стала слабее, но не исчезла, а словно притаилась где-то рядом, постоянно напоминая о себе лёгкими импульсами. Словно кто-то шептал мне в ухо: не забудь, Лиза, ты обязательно должна прийти сегодня к библиотеке. Ни в коем случае нельзя об этом забывать. Потом к этой мысли добавилась ещё одна: теперь я даже не сомневалась, что об этом никому нельзя говорить, иначе ничего не получится. Что конкретно не получится, неведомый доброжелатель благоразумно умалчивал. Я совсем было погрузилась в нашёптываемые кем-то мысли, но тут палец, на котором было невидимое кольцо, словно обожгло холодом, и в голове прояснилось. Внушаемые мысли никуда не делись, но теперь я понимала, что они собой представляют, и могла отделить их от своих собственных.

Постаравшись, чтобы это выглядело как можно естественнее, я обернулась и увидела, что на меня очень внимательно смотрят трое: директор, Марк и Филипп Батаев.

Заметив, что я на него смотрю, Марк просиял улыбкой и послал мне воздушный поцелуй, что-то негромко сказав директору и дождавшись одобрительного кивка. Логика подсказывала, что Марк подошёл к Оленеву с каким-то вопросом по поводу моего завтрашнего дня рождения, но интуиция намекала, что всё не так просто. Интересно, кто из них троих старался внушить мне мысль о необходимости вечернего визита к библиотеке?

Стараясь выглядеть максимально задумчивой, я вышла из столовой, «не заметив» удивлённых взглядов друзей, и побрела к себе в комнату. Буквально через пару минут раздался стук, и ко мне просочилась встревоженная Дашка.

– Лизхен, ты чего такая отмороженная?

Я во всех подробностях рассказала подруге о попытке внушить мне мысль о необходимости похода в библиотеку и о том, что сделал это, скорее всего, один их трёх подозреваемых: Марк, Оленев или Батаев.

– Получается, что ты теперь не можешь не пойти, – озадаченно прикусила конец рыжей косы Дашка, – надо Самойлова звать, одни мы тут решить ничего не сможем.

– Почему не могу?

– Да потому что тогда этот некто сразу сообразит, что ты каким-то образом можешь сопротивляться внушению, и придумает какую-нибудь другую пакость. И не факт, что кольцо снова поможет, понимаешь?

– Ты права, – решительно сказала я, слезая с дивана, – нам срочно нужен Самойлов. В комплекте с его рациональными мозгами.

– Сиди тут, – подумав, определилась Дашка, – я за ним схожу, изобразим обсуждение сюрприза на твой завтрашний день рождения. Это никого не удивит, все знают, что мы дружим втроём, как бы двусмысленно это ни звучало. И нечего ржать! Дурында!

Впрочем, Дарья, не удержавшись, тоже засмеялась, и через несколько секунд мы с ней упали на диван, задыхаясь от слегка истеричного хохота и вытирая рукавами выступившие слёзы.

Отсмеявшись, подруга таки ушла за Женькой, а я прислушалась к себе: желание пойти в библиотеку никуда не делось, наоборот, оно стабилизировалось, если можно так сказать, и стало сильнее.

Самойлов пришёл, нагруженный какими-то коробками, которые с явным облегчением сгрузил в углу нашей гостиной.

– Ваша Вяземская, судя по всему, решила превратить вашу гостиную во что-то совершенно невозможное, – сообщил он, падая на диван и отдуваясь, – там чего только в этих коробках нету: и шарики, и старые ёлочные игрушки, и какие-то непонятные фиговины из фольги… В общем, полный дурдом. Она меня отловила в коридоре и нагрузила всем этим хламом… Так что у вас случилось, девчонки?

Я ещё раз изложила всю историю, стараясь не упустить ни одной детали, и с каждым моим словом Женька всё больше мрачнел.

– Лизхен придётся идти, – сказала Дашка, – осталось придумать, как её обезопасить по возможности. Мне пока в голову, если честно, ничего не приходит.