Судебная практика по гражданским и административным делам: формирование и использование. Практическое пособие

Рис. 29. Обязательность судебных актов

2.4.4. Структура письменного судебного акта

Структура судебных актов, по общему правилу[225], строится по образцу судебного решения (статьи 198 ГПК РФ, 170 АПК РФ, 180 КАС РФ), которые состоят из четырех частей: вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной[226].

Во вводной части решения суда указываются номер дела, дата и место принятия решения суда, наименование суда, принявшего решение, состав суда, помощник судьи, секретарь судебного заседания, стороны, другие лица, участвующие в деле, их представители, предмет спора или заявленное требование.

Описательная часть решения суда содержит указание на требование истца, возражения ответчика и объяснения других лиц, участвующих в деле.

В мотивировочной части решения суда должны быть указаны фактические и иные обстоятельства дела, установленные судом; выводы суда, вытекающие из установленных им обстоятельств дела, доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела, и доводы в пользу принятого решения, мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле; законы и иные нормативные правовые акты, а также судебные прецеденты, которыми руководствовался суд при принятии решения, и мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле.

Резолютивная часть решения суда содержит выводы суда об удовлетворении иска либо об отказе в удовлетворении иска полностью или в части.

Вводная и описательная части носят информационный характер и позволяют установить суть спора, кто спорит и кто рассматривает спор.

Резолютивная часть – это итог судебного разбирательства, ответ на тот вопрос, который стороны поставили перед судом.

Наибольший интерес представляет мотивировочная часть.

«Мотивировочная часть служит средством демонстрации установленных судом обстоятельств с указанием на доказательства, на которых основаны выводы о фактах, с объяснением, почему одни доказательства судом приняты, а другие отвергнуты; аргументации относительно правовой квалификации установленных фактов, с приведением суждений, объясняющих выбор судом подлежащей применению нормы права, а при необходимости и ее толкование применительно к установленным обстоятельствам соответствующего дела. Содержание мотивировочной части делает его понятным, логичным и убедительным, служит средством самоконтроля судей, постановляющих решение, а также помогает осуществить и упростить проверку правильности решения. Неотъемлемым структурным элементом решения является его мотивировка, которая не может быть сведена лишь к процессуальной форме решения. Она всегда является и сущностной характеристикой его содержания, связывая правовые выводы суда с установленными в судебном разбирательстве юридическими фактами и последовательно отражая процесс формирования убеждения судьи (судей) о правовой сути разрешаемого дела»[227].

Таким образом, мотивировочная часть решения содержит информацию о фактах, их оценке судом и сделанных в связи с этим выводах суда.

К данной части предъявляются наибольшие требования, основным из которых является требование «мотивированности» – по сути, это означает, что из судебного акта должно быть понятно, почему суд пришел к таким выводам, – буквально, содержать «мотивы» решения. Мотив судебного решения можно определить как суждение, приводимое судом в мотивировочной части решения в обоснование вывода по каждому из вопросов, подлежащих в силу статьи 196 ГПК (статьи 168 АПК) разрешению в ходе принятия решения[228].

Собственно, оценке в судебном акте всегда подвергается конкретная ситуация – действия лиц, участвующих в правоотношениях, соответствие их действий требованиям закона или договора, получившиеся результаты. Для того чтобы рассмотреть спор, суду сначала нужно выяснить все сущностные характеристики ситуации и поведения лиц – установить существенные фактические обстоятельства. Перечень конкретных обстоятельств зависит от того, как суд квалифицирует сложившиеся правоотношения. Существенные для этого типа отношений, с поправкой на конкретный случай, вопросы он суммирует, и они образуют предмет доказывания в этом деле. После того как суд выяснит их, он их опишет в судебном акте. Судьи не описывают в актах те факты, которые не нужны им для принятия решения: если суд потратил время на описание какого-то факта, значит, данный факт ему нужен, даже если он не входит в перечень обязательно подлежащих выяснению вопросов, – он влияет на формирование убеждения судьи.

Также в мотивировочной части указываются примененные нормы права. При этом «мотивированность» судебного решения подразумевает не только цитирование нормы, но и ее истолкование применительно к конкретной ситуации[229] – что, собственно, и составляет суть судебного акта. Таким образом, суд или применяет подходящую норму к спорным отношениям, или, в отсутствие готового нормативного регулирования, на основе нормы права применительно к какой-то ситуации формулирует правило, на основе которого решает спор. Это самый главный вывод во всем судебном акте. Все остальное, что может содержаться в мотивировочной части, включая ссылки на иную судебную практику и доктрину, призвано поддержать этот главный вывод.

Таким образом, работая с судебными актами, надо выделить четыре элемента структуры судебного акта, из резолютивной части выяснить, каков результат спора, а в мотивировочной части найти три нужных элемента:

1) фактические обстоятельства, установленные судом,

2) главный вывод,

3) доводы в его поддержку (рис. 30).

Рис. 30. Структура и содержание судебного акта

2.4.5. Ratio decidendi и obiter dictum

Для обозначения вышеуказанных элементов решения – главного вывода и сказанного в его поддержку – в науке, применительно к прецедентам, используются термины «решающий довод» (ratio decidendi) – само правило – и «попутно сказанное» (obiter dictum) – другие обстоятельства дела, обосновывающие решение. Принцип судебного прецедента применяется в части ratio decidendi, тогда как часть obitur dictum не имеет обязательной силы. Эти же термины и это же правило можно применять ко всем судебным актам – в них тоже можно выделить ratio decidendi и obiter dictum.

Синонимом ratio decidendi в российском правопорядке могло бы быть выражение «правовая позиция», и нередко именно в этом значении данный термин и употребляется[230], но лучший перевод этого термина – «юридическая суть»[231]. Проблема в том, что иногда он используется и в других смыслах, например в отношении мнения сторон по спору, для описания воли законодателя, – что затрудняет его понимание, поэтому в данной работе будет использован именно латинский термин.

Для того чтобы выделить их при прочтении судебного акта, надо найти ответ на вопрос – почему в итоге суд решил спор именно таким образом. Это объяснение и есть ratio decidendi. Это, кстати, означает обратное требование к судебному акту – из него должно быть понятно не только как применил суд норму права к конкретной ситуации, но и почему он ее так применил[232]. Это обоснование имеет важное значение для всех других юристов, которые будут основываться на данном акте впоследствии[233].

Аргументация сторон, как представляется, не может входить в ratio decidendi. В конце концов суд не связан доводами сторон и самостоятельно определяет природу правоотношений и применимые нормы. Аргументацию следует относить к obiter dictum, но совершенно сбрасывать ее со счетов не следует – зачастую она позволяет установить, почему суд проверяет те или иные обстоятельства или входит в обсуждение тех или иных вопросов. Это, кстати, означает, что в судебном акте кратко должны излагаться доводы спорящих лиц.

Самой главной проблемой является то, что нет определенного способа отметить ratio decidendi в тексте, как и нет способа его определить – все зависит от лица, пишущего судебный акт, и лица, его читающего, и сводится к к интерпретациям прочитанного и того, что хотел сказать пишущий.

Как указывает А. К. Романов, были попытки создать методику выделения ratio decidendi[234]. В частности, Романов приводит два самых известных метода определения ratio: метод (тест) Уэмбо и метод (тест) Гудхарта.

Первый тест был предложен американским адвокатом Уэмбо и предполагал рассмотрение судебных решений как нескольких логических посылок: бо́льшая посылка является ratio decidendi, а в качестве меньшей посылки он призвал считать факты дела. Выводом являлось само решение. Если при мысленном изменении большей посылки меняется и решение, то это ratio decidendi. В противном случае бóльшая посылка является obiter dictum. Однако этот метод может только эффективно определить отсутствие ratio decidendi, а ответить на вопрос, в чем состоит ratio, таким методом нельзя. Особенно проблемными являются прецеденты с несколькими ratio.

Другой не менее известный метод – Гудхарта, также называемый «теорией материальных фактов». Профессор Гудхарт исходит из предположения, что отдельное судебное решение не является правовой нормой, поскольку имеет отношение к конкретному делу, а норма выходит за пределы определенного дела. Именно поэтому в апелляционных судах используется не один прецедент, а несколько. Каждый из таких прецедентов содержит принцип, который возможно осознать только при правильном анализе материальных фактов. Если факты совпадают, то должно совпадать и вывод судьи. Но как выделять ratio decidendi, как выделять эти факты, зависит от судьи.

Для читающего российские судебные акты лица прежде всего следует принимать во внимание следующее[235]:

1) существуют судебные акты без ratio – когда норма применена напрямую и суду не пришлось заниматься толкованием;

2) в судебном акте может быть несколько ratio decidendi – если для рассмотрения дела было необходимо последовательно ответить на несколько вопросов или часть вопросов лежала в области процессуального права;

3) указание на неприменимость нормы права тоже может образовывать ratio decidendi, особенно если по этой причине суд отказал в иске;

4) гипотетические указания судьи на то, что в другой ситуации и при других обстоятельствах результат разбирательства мог бы быть другим, не может являться ratio decidendi;

5) увязка результата с характеристиками конкретного субъекта не образует ratio decidendi;

6) вообще любое указание на исключительность ситуации:

– форс-мажор,

– влияние односторонних ограничительных мер (санкций),

– существенные обстоятельства, влекущие изменение или расторжение договора,

– малозначительность правонарушения,

– основания для снижения неустойки,

– снижение наказаний ниже нижнего предела и далее все, что связано с индивидуализацией наказания,

– указания на недобросовестность и на неразумность, на стечение тяжелых жизненных обстоятельств, на тяжелое материальное положение,

– оценки репутации и риска,

– злоупотребления правами и эстоппель,

– восстановления процессуальных сроков,

– достаточность мер для снижения ущерба / предотвращения правонарушения, —

ничего из этого ratio decidendi не образует никогда в силу своей сущности – это все суть обстоятельства индивидуальные, исключающие применение нормы, и в таковом качестве они по определению не могут образовать общего правила.

2.4.6. Правовые позиции

Отсутствие легального определения «юридической сути» судебного акта влечет разнобой в науке и позволяет смешивать разные явления.

Термины ratio decidendi и obiter dictum в российском праве не используются – обсуждая юридическое содержание и выводы судебного акта, обычно используют термин «правовая позиция». Но, впрочем, этот термин используют и по отношению к доводам сторон[236], и к мнению органа исполнительной власти[237] или прокуратуры[238], выраженных по тому или иному вопросу, и даже говоря об авторитетном мнении ученого-правоведа[239]. Верховный Суд РФ использовал данный термин применительно к Европейскому суду по правам человека[240].

Термин «правовая позиция судей» был впервые применен в Законе РСФСР от 06.05.1991 «О Конституционном Суде РСФСР»[241]. Часть 4 статьи 6, говоря о независимости судей, закрепила, что «решения Конституционного Суда РСФСР в соответствии с точным смыслом Конституции РСФСР выражают правовую позицию судей, свободную от соображений практической целесообразности и политических склонностей». Именно таким образом – как синоним «внутреннего убеждения»[242] – данный термин был использован и в статье 23 Закона РСФСР от 04.07.1991 № 1543-1 «Об Арбитражном суде»[243].

Но уже в новом законе о Конституционном Суде законодатель разделил «правовые позиции судей» и «правовые позиции, выраженные в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации». Говоря о последних, в § 40 Регламента Конституционного Суда РФ от 01.03.1995 № 2–1/6[244] в первоначальной редакции, измененной решением Конституционного Суда РФ от 24.01.2011[245] было сказано, что судья вправе поставить вопрос о несоответствии предлагаемого решения по делу «правовой позиции», выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда.

То есть речь пошла не о мнении конкретных судей, а о сущностных выводах в актах – в данном случае в актах КС РФ.

Именно в таком понимании термин «правовые позиции» используется в настоящее время, при этом речь идет не только о высших судах, но и любых других, где эта правовая позиция была выражена достаточно четко.

Следует ли связывать понятие «правовая позиция» только с деятельностью высших судов – Конституционного и Верховного? По отношению к первому корректность использования данного термина подтверждается почти всеми учеными[246], по отношению к Верховному – допускается[247]. В отношении всех остальных судов ведутся споры.

Представляется, что правильный ответ на этот вопрос зависит от того, что вкладывать в само понятие «правовая позиция». Данная дефиниция, несмотря на распространенность использования, общепринятой характеристики содержания не имеет[248].

При этом, изучив научную литературу по данном вопросу, следует выделить сущностные признаки «правовой позиции», которые отличают ее от смежных явлений:

1) это всегда оценка актов, действий и событий в схожей коллизионной (или конфликтной) ситуации[249];

2) эта оценка связана с применением толкования правовых понятий и норм, критериев[250];

3) эта оценка является результатом мыслительной деятельности[251];

4) она зафиксирована письменно и является проверяемой путем прослеживания умозаключений, на основе которых сделаны соответствующие выводы[252];

5) эта оценка повторяется многократно, причем в разных, пусть и схожих, ситуациях и актах. Очень точно выразил этот признак Г. А. Гаджиев, сказав, что «правовая позиция» – это выявленное судом кристаллизованное право, источник права, правовой принцип, пригодный для разрешения группы сходных юридических коллизий»[253];

6) на нее можно ориентироваться при рассмотрении других споров[254],

7) по своей сути она – результат толкования права[255] (в отличие от актов судебного нормотворчества, которые по сути своей – акты, дополняющие законодательство);

8) и, наконец, эта оценка не противоречит законодательству, актам судебного нормотворчества и судебным прецедентам и не приводит к нарушению прав и законных интересов сторон спора и других лиц путем создания неразумной, нелогичной и заведомо невозможной ситуации для них.

В последнем случае, впрочем, можно говорить об «ошибочной правовой позиции», как иногда мягко характеризует Верховный Суд отменяемые акты[256].

Вышеназванными признаками могут обладать выводы не только высшего суда, но и любого другого. Более того, «правовую позицию» можно не только сформулировать – ее можно придерживаться, и это ее качество составляет основу единообразия и единства судебной практики.

В отношении же выводов, делаемых Конституционным Судом РФ, которые обретают для всей страны силу закона сразу после того, как были сформулированы, можно использовать термин «правоположение», предложенный А. Б. Венгеровым[257] как раз в ходе дискуссии о судебном нормотворчестве[258]. Этот же термин представляется уместным в отношении правил, формируемых Верховным Судом РФ в абстрактных правилах Пленумов и некоторых обзоров.

От правовых позиций, обязательных к учету иными судьями в силу их обязательности или убедительности, следует отличать обязательные указания вышестоящих судов при направлении дел на новое рассмотрение и обязательность преюдициальных фактов.

2.4.7. Обязательные указания вышестоящих судов при направлении дела на новое рассмотрение

В случае отмены судебного акта вышестоящий суд может разрешить спор по существу, а может направить дело на новое рассмотрение в тот же суд, который вынес отмененный судебный акт. Данное полномочие принадлежит:

– апелляционным судам – в отношении части определений (пункт 2 части 4 статьи 272 АПК РФ, пункт 3 статьи 309 КАС РФ),

– кассационным судам (пункт 2 части 1 статьи 390 ГПК РФ, пункт 3 части 1 статьи 287 АПК РФ, пункт 3 части 4 статьи 288.1 АПК РФ (в отношении судебных приказов), пункт 2 части 1 статьи 329 КАС РФ),

– судебной коллегии Верховного Суда РФ (пункт 2 части 1 статьи 390.15 ГПК РФ, пункт 2 части 1 статьи 291.14 АПК РФ),

– Президиуму Верховного Суда РФ (пункт 2 части 1 статьи 391.12 ГПК РФ, пункт 2 части 1 статьи 308.11 АПК РФ, пункт 2 части 1 статьи 342 КАС РФ).

Указанное полномочие реализуется в том случае, если процессуальные нарушения, допущенные при рассмотрении дела, не позволили рассмотреть его правильно или если не были выяснены все существенные для дела обстоятельства (например, если дело было рассмотрено судом в незаконном составе, или если дело рассмотрено в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного заседания, или если судом был разрешен вопрос о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле).

В том случае, если нарушение связано только с неправильным применением норм материального права или если выводы, содержащиеся в обжалуемых решении, постановлении, не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам или имеющимся в деле доказательствам, вышестоящий суд вправе самостоятельно рассмотреть спор. Но при этом он не вправе считать установленными те обстоятельства, которые не выяснили суд первой и апелляционной инстанции, и переоценивать их.

Направляя дело на новое рассмотрение, кассационный суд, судебная коллегия Верховного Суда РФ и Президиум Верховного Суда РФ могут указать на обязательность рассмотрения дела другим составом суда и дать указания на то, что еще следует сделать в настоящем деле[259].

Эти указания могут касаться применения норм материального права и процессуального права, толкования закона, необходимых процессуальных действий – в частности, какие обстоятельства с учетом характера спорного материального правоотношения имеют значение для дела, какой из сторон они должны доказываться, какие доказательства являются допустимыми[260].

Однако при этом вышестоящий суд не вправе предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств перед другими и определять, о том, какая норма материального права должна быть применена и какое судебное постановление должно быть принято при новом рассмотрении дела.

На необходимые действия должно быть указано в постановлении вышестоящего суда[261].

Эти указания являются обязательными для суда, вновь рассматривающего дело (пункт 2.1 статьи 289 АПК РФ, пункт 4 статьи 390 ГПК РФ, пункт 4 статьи 329 КАС РФ)[262].

Эти указания для нижестоящего суда не являются прецедентами[263]. Их обязательность носит совершенно иной характер – это властное волеизъявление, основанное на вертикальном подчинении судов, и по правовой природе данное полномочие ближе к полномочию вышестоящего органа исполнительной власти по отношению к подчиненным ему органам. В науке данному полномочию дано определение «процессуальное руководство», которое рассматривается как часть движения дела по инстанциям[264].

В силу этого данное полномочие (особенно в распоряжении суда кассационной инстанции) вызывает много нареканий, прежде всего по причине конфликта с принципом независимости судей. В литературе неоднократно высказывались опасения, что реализация таких полномочий вышестоящими судами может в определенных случаях привести к ограничению судейской независимости[265]. Некоторые авторы утверждают, что для того, чтобы не допустить ограничения независимости судей, следует лишить суд кассационной инстанции права давать указания о толковании закона суду нижестоящей инстанции, оставив правильное толкование закона прерогативой Верховного Суда РФ[266].

Вместе с тем Конституционный Суд РФ не видит в этом проблемы и неоднократно отмечал, что право суда кассационной инстанции указать на правильное толкование и применение судами норм материального и процессуального права направлено на обеспечение единообразного подхода к рассмотрению дел[267].

Представляется, что само по себе наличие у кассационных судов таких полномочий вряд ли нарушает принцип независимости судей[268]. Принцип независимости судейства препятствует вмешательству в отправление правосудия со стороны других судов, если иное прямо не предусматривается законом[269], или со стороны любых других лиц.

В данном же случае нарушения не происходит, поскольку пределы и основания вмешательства точно установлены законом. Единственной целью указаний вышестоящего суда является указание направления, позволяющего правильно квалифицировать отношения сторон[270] и рассмотреть спор по существу[271]. При этом ни для каких других судов они не обязательны[272].

Неисполнение таких указаний может повлечь повторную отмену судебных актов и их направление на новое рассмотрение уже в другой суд[273].

2.4.8. Преюдициальность судебного акта

Основу любого судебного акта составляют фактические обстоятельства спора. Для иных лиц знания о фактических обстоятельствах конкретного спора необходимы в двух ситуациях:

1) они могут иметь преюдициальное значение,

2) они определяют пределы применения тех выводов, которые составляют основу судебного акта, по простой формуле – при таких же обстоятельствах должны быть такие же выводы.

Следует остановиться на преюдициальном значении фактических обстоятельств.

Понятие «преюдиция» связано не с правовыми позициями, то есть выводами судов, а с установленными судами фактическими обстоятельствами[274]. Правовые выводы не могут рассматриваться в качестве обстоятельств, не требующих доказывания[275], и всегда делаются каждым судом самостоятельно.

Преюдиция – это установление судом конкретных фактов, которые закрепляются в мотивировочной части судебного акта и не подлежат повторному судебному установлению при последующем разбирательстве иного спора между теми же лицами.

Согласно частями 2 и 3 статьи 61 ГКП РФ, частям 2 и 3 статьи 69 АПК РФ, обстоятельства, 1) установленные 2) вступившим в законную силу 3) судебным актом 4) по ранее рассмотренному делу, 5) при рассмотрении нового спора с участием тех же лиц 6) не доказываются вновь.

В отсутствие любого из этих признаков преюдициального значения обстоятельств нет.

Так, преюдициальными являются факты, установленные самим судом. Все доводы, принятые без ссылок на подтверждающие доказательства, перенесенные из письменных пояснений сторон, принятые как не требующие проверки или в силу отсутствия возражений, – не имеют преюдициального значения.

Также не имеет преюдициального значения обстоятельство, основанное на недоказанности позиции какой-либо стороны, невозможности установить како-либо факт по причине отсутствия его доказательств[276].

Акт, который используется как основа для установления преюдициальных фактов, должен вступить в законную силу, в противном случае его использование – грубая формальная ошибка.

Это должен быть именно судебный акт, вынесенный при осуществлении судом правосудия. Постановления по делам об административных правонарушениях и принятые по результатам их оспаривания акты судов преюдициального значения не имеют, поскольку вынесены в ходе производства по делам о привлечении к административной ответственности, порядок рассмотрения которых регулируется КоАП РФ и относится не к судопроизводству, а к административно-деликтному процессу[277].