Автор года 2025. Сборник современной поэзии и прозы

Полная версия

Автор года 2025. Сборник современной поэзии и прозы

текст

Елена Игнатюк

Жанр: современная русская литература

Язык: Русский

Год издания: 2025

Добавлена: 10.12.25

О книге

Читать онлайн

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4

Автор года 2025
Сборник современной поэзии и прозы

Авторы: Арсентьева Ирина, Долгих Людмила, Поплавский Алесь, Войтович Михаил, Полещикова Елена, Шишина Цветана, Счастливая Танечка, Лескова Анастасия, Богданова Вероника, Старченко Ольга, Боронина Татьяна, Ащеулова Антонина, Горецкая Татьяна, Конюшенко Ирина, Яблоновская Ольга, Камушкова Мария, Никитина Валентина, Игнатюк Елена, Кречмер Алла, Муканбетов Эдияр, Емельяненко Сергей, Мороз Софья, Балдина Елена, Черников Илья, Куликова Светлана, Лопатина Марина, Бородин Сергей, Гортинская Лидия, Хайнус Инна, Хлопкова Лариса, Бородин Александр, Мейстельман Элеонора, Фёдорова-Невская Елена, Бажина Ольга, Пипкова Татьяна, Колегова Анастасия, Игнатенко Иван, Устинова Виталина, Годунова Тамара, Щеглова Ирина, Измайлова Ольга, Юкина Юлия, Яковлева Мария, Авраменко Ирина, Загоруля Татьяна, Олейник Анна, Килиджан Светлана

Дизайнер обложки Ксения Алексеева

ISBN 978-5-0068-7065-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Премия

Международного союза русскоязычных писателей

«Автор года—2025»

Номинация «Поэт года» —

Вероника Богданова

Номинация «Прозаик года» —

Цветана Шишина

Номинация «Открытие года» —

Марина Лопатина, Инна Хайнус

Номинация «Мастер слова» —

Алесь Поплавский, Михаил Войтович,

Танечка Счастливая, Софья Мороз,

Алла Кречмер, Ирина Авраменко,

Татьяна Пипкова, Ирина Щеглова,

Ольга Измайлова, Анастасия Лескова,

Лидия Гортинская

Номинация «Читательские симпатии» —

Елена Полещикова, Мария Яковлева

Алесь Поплавский

«В тесноте полутьмы предрассветной…»

В тесноте полутьмы предрассветнойнас застигнет врасплох тишинас шебутным собутыльником летомза бокалом сухого вина.Опустеют столы в штофном храме.В зал войдёт, словно поп на амвон,полусонный, лысеющий бармени бесстыдно нас выставит вон.Эта ночь, как невеста Христова,будет снова, как с божьей стопы,с нашей обуви старой, грошовойвековую сцеловывать пыль.Как святые в иконных окладахне таят вышний свет от глупцов,так не станем и мы прятать радость,скалясь весело встречным в лицо.И злословя вдогонку ушедшим,чтоб казаться своим таковым,надо стать самому сумасшедшимв этом сонме фигур восковых…

«Бескрайний немой горизонт чист и светел…»

Бескрайний немой горизонт чист и светел.В пространствах не вьюжат метели…Проснусь, как когда-то давно на рассвете,я в маминой тёплой постели.Один, словно перст, в тишине антикварной.И только в тени занавески,её влажный взгляд с фотографии старой,как взгляд с Рафаэлевой фрески.В бездонных прорехах на небе бесцветномусталое солнце маячит.Слезятся глаза её: «Как ты там в этомбезвременье судном, мой мальчик?..»Меняют дожди феврали на апрели.Камзол меховой на холщовый…«Скажи, с кем ты дни свои скудные делишь,мой ветреный, мой непутёвый?..»Мелькнёт чья-то тень у стены в полушаге.С постели вскочу наудачу.Коснусь лоскута пожелтевшей бумагии тихо, беззвучно заплачу…

Осень всех святых…

Надеть давно не ношенный костюми с лёгкостью убраться наобумв безмолвие рассветной бирюзына буйволе речном, как Лао-Цзы.На поиски истаявших седмиц,листающихся тысячью страниц,с печалями моими между строк…Похоже, бог мой тоже одинок.Похоже, что в преддверии зимыот древности мы с ним глухонемы,привыкшие к безумию средипроснувшихся у смерти на груди…Надвинув молча шляпу на глаза,шагнуть бы этой томной ночью за…За горизонт в предутренний туман.Похоже, бог мой тоже в стельку пьян…Святые духи сонных октябрейвплетают желтизну в твоё каре.Мы пьём с тобой церковное виноИ пялимся в безмолвное окно.В глазах бесстрастных свет земной погас:Богам, похоже, точно не до нас…

«Открой окно, лови закатный свет…»

Открой окно, лови закатный свет.Лови на стёклах сполох бирюзовый.Его уже не выдернуть без кровииз тьмы, сводящей всё вокруг на нет.Где грусть моя, вскормившая меня,к ногам чужим на грязную брусчаткубросает, словно белую перчатку,скупую тень сгорающего дня.Эпохи ускользающей фрагмент.В игре недостающий паттерн пазла.И я, как воскрешённый Богом Лазарь,расплачиваюсь мнимостью взамен.И всё вокруг не то, и все не те…Неважно что: пустыня это, степь ли…Мне кажется, мы все чуть-чуть ослепли,себя самих не видя в темноте…

«Ночь неслышно скользит по фронтону…»

Ночь неслышно скользит по фронтону.Кто-то в храме играет Чакону.И мне кажется, будто впотьмахза органом сам Бог… Или Бах.С неба сыплются скользкие капли —золотое свечение, крап ли?..За окольной верстою верста.Онемелость легла на уста.В этом коконе скудного светаЯ, как призрак холодного лета,как зачатый от жёлтых дождейнепорочной Данаей Персей.Потеряв – не найти… Что с того нам?..Злополучная ночь, как Горгона,нагло льнёт к непослушным ногам…Изливается грустью орган.И трещат полусгнившие сучьяв неоглядных пространствах беззвучья,в неопознанной мной темноте,под немыслимой тяжестью телто ли птиц, то ли ангелов падших.И в предчувствии внутренней фальшиоглянусь, как всегда, впопыхах —никого… только бренность и Бах…

Блуждающие в тишине…

Всё забыто, растрачено, проклято:майский грех и июльская спесь…Ни злорадного смеха, ни хохота —вроде нас, как и не было здесь.Где вчера ещё свет лунный росы пил,нынче прямо с утра сквознякиразгребают янтарные россыпии пакуют поспешно в мешки.Раздвигая пространства плюмажные,тишину суете предпочтя,как картонный паяц напомаженный,за тряпьё уцепился октябрь.Мы, как призраки с карточек глянцевых, —вроде кто-то, а вроде никто…Эти ветры, родная, обманчивы,застегни поплотнее пальто.С неба сыплется изморозь стылая,серой плешью пятнает виски…Затени, затушуй её, милая,мановением лёгкой руки.Седина эта божья не кстати нам,заплутавшим во мгле вне толпы,двум безумным, счастливым старателям,собирающим райскую пыль…

Вечность

Здесь тихо слишком, чтоб расслышать смех.Здесь носят глухоту как оберег.Молчание просеяно сквозь сито.А сказанное вслух – почти забыто.Здесь, будто смертью смерть свою поправ,бытует ложью вскормленная явь,стенания сменив на хриплый шёпот,серпы перековав опять на копья.И праздный люд к обочинам тесня,Таскает, как троянского коня,по улицам скупую тень надежды,одетую в потешные одежды.Средь статуй, где покоятся векапод толстым слоем пыли и песка,среди немого вычурного хлама,такого же тлетворного, как память…

«Бросив осени под ноги лето…»

Бросив осени под ноги лето,убегаем от той жизни к этойиз кровавых закатов в рассветы,где гнездятся нездешние ветры,Где роса серебрится на травах,Где за спинами дали, как саван.Где обителью нам и усладой —эта ночь между раем и адом.В этой тьме между явью и снаминаслаждаемся вдосталь плодамис молодого запретного древа,словно грешный Адам с грешной Евой.И, как тени египетских мумий,воскрешённые в мире безумий,в этой замкнутой полости мракапривыкаем смеяться и плакать.

«У алтарных святынь предрассветных…»

У алтарных святынь предрассветных,на краю ускользающей тьмы,ледяные, колючие ветрыпокаянные пели псалмы.Неземные пространства краснели,омывая в бордовой воде,будто в Овчей крестильной купели,роковой распелёнутый день.Стыл рассвет, на вчерашний похожий…Горизонты дымились вдали…И кукожилось сердце под кожей.И мурашки по телу ползли.Неприкаянный призрак муссонныйрасцарапывал сонную мреть.И мне слышались вздохи и стоныуготованных жизнью на смерть…

«Весенней незабудкой я пророс бы…»

Весенней незабудкой я пророс быу рек лазурных, вскрытых ото льда,предвидя, как под синей гладью роснойпьёт плоть мою холодная вода.Предчувствуя, как тысячью забвенийистаивают ночи при свечахв холодном свете, розовом без тени,как взгляды жертв во взгляде палача.И я воскрес бы вновь в случайном всплескеречной волны, не эхом – тишиной…Мне некуда идти уже и не с кем.И всё труднее быть самим собой.Выклянчивать у дней благие вести.Просить у тех, кто просит сам, поди,неся не крест свой подлинный, а крестик,не на плечах своих, а на груди.Я выдумал бы это захолустье,не будь его в действительности, что ж,ведь в каждой красоте есть нотка грусти.А в каждой правде – благостная ложь…

Лидия Гортинская

Дно. Руководство пользователя

Когда я проснулся в понедельник, меня уже уволили. Это было удобно: не пришлось идти на работу. Электронное письмо с темой «Спасибо за всё!» пришло ночью, и теперь я наконец узнал, что всё, что я делал последние десять лет, не имело смысла. Я лежал в кровати и чувствовал себя лёгким, как будто с меня сняли цементный пиджак.

Через час мне позвонил банк. Он сообщил, что теперь я не только безработный, но и интересный пример финансового недоразумения. Через два часа меня бросила жена – вежливо и мило. Через три я понял, что теперь у меня есть свобода, и это было ужасно.

Когда я выбрался на улицу, шёл дождь. «Хороший день для перерождения», – подумал я. Только я не был уверен, в кого перерождаться: святого, убийцу или продавца пылесосов.

Я решил пойти не в бар, а в кофейню. В баре всё слишком прямолинейно: если ты пьёшь, значит, тебе плохо. В кофейне можно делать вид, что у тебя творческий кризис, а не жизнь развалилась на детали, как дешёвый шкаф.

Бариста выглядел как человек, который проснулся с мыслью «Я снова в этом аду», но маска профессионализма прилипла к его лицу крепче пенки капучино. На бейджике было написано: «Счастье рядом», а глазами он транслировал: «Но не здесь».

– Самый крепкий эспрессо, – сказал я. – Желательно такой, чтобы после него я услышал Бога или хоть кого-нибудь, кто ещё не оставил меня.

Он посмотрел на меня так, будто я попросил смысл жизни.

– У нас нет крепкого. Есть… философский, – сказал он и приготовил что-то на миндальном молоке. Он заявил мне это так, будто молоко доили с миндаля при полной луне, под шёпот людей, которые давно перестали верить в лучшее.

К чашке я получил странную награду: в углу витрины сиротливо скукожился зелёный шпинатный калач. Выглядел он так, будто пытался стать едой, но посередине процесса решил, что жизнь слишком бессмысленна. Я купил его тоже.

– Кажется, я достиг дна, – сказал я баристе, кривясь от отвратительного напитка.

– Главное – не копай, – добавил он и предложил ещё кофе.

Если бы коллеги увидели, чем я завтракаю, они смеялись бы надо мной до самого Нового года. Но, к счастью, коллег больше не было. И смеха тоже.

На остановке стоял старик и кормил голубей. Он сказал:

– Молодой человек, вы выглядите, будто только что умерли.

– Почти, – ответил я. – Осталось дождаться похорон.

Он усмехнулся и сунул мне кусок хлеба.

– Делитесь. Мир не любит одиночек.

Я стал крошить хлеб голубям, и один из них вдруг сел мне на плечо. Я ожидал, что он испачкает мне рубашку, но он просто посмотрел в глаза. Как будто сказал: «Ну и что теперь?»

И тут я понял: падение – это не дно. Это площадка для прыжка. Просто у большинства нет сил оттолкнуться.

На следующий день я проснулся раньше будильника, хотя я его даже не включал. Тело знало: сегодня уже никто не прикажет проснуться вовремя – можно сделать это просто по привычке. Я пошёл в парк, нашёл скамейку, которая выглядела так, будто уже много лет ждала человека во флисовой куртке с надломленной судьбой, и написал на картонке: «Профессиональный слушатель. Бесплатно».

И сел. Без ожиданий. Уныло, зато торжественно.

Первой подошла женщина, худощавая, в идеально сидящем пальто, с глазами человека, который всю ночь пытался быть сильным.

– Я развожусь, – сказала она, словно представлялась.

Я кивнул. Иногда признание – уже победа.

Она говорила долго, путано, перескакивала с бытовых мелочей на философию, потом на кошку, потом обратно на мужа. Я не перебивал. Иногда она смеялась, а сразу после начинала плакать. К концу монолога она сказала:

– Спасибо, что не пытались меня исправить.

И ушла, будто ей стало немного легче.

Потом подошёл мальчик лет двенадцати. Он держал собачий поводок.

– Он ушёл к соседям, – сообщил мне подросток. – У них ему, видимо, веселее.

Я сказал:

– Понимаю.

Он сел рядом и минут десять молча смотрел на голубей.

– Может, он вернётся, – сказал я.

– А может, нет. Но теперь я знаю, что могу скучать, – ответил он, как старик, который прожил сто лет.

Он оставил мне яблоко и убежал, будто мог догнать свою потерю.

Ближе к обеду появился мужчина среднего возраста, в костюме, который стоил больше моей прежней зарплаты. Он не сел. Просто стоял.

– У меня всё есть, – сказал он. – И мне… тошно.

Я кивнул:

– Привычный диагноз.

Он словно впервые за несколько лет улыбнулся, но криво, словно мышцы лица давно забыли, зачем эта функция.

– Я даже не знаю, что хочу, – сказал он. – Только знаю, что так больше нельзя.

Он говорил резко, обрывочно, иногда зло. Не мне, а в пустоту. Но пустота была занята мной, и этого хватало.

Когда он закончил, то достал бумажник и положил на скамейку десять тысяч рублей.

– За то, что не убежали, – сказал он и пошёл дальше, не оглядываясь.

Я попытался догнать его, чтобы вернуть деньги, но он махнул рукой, как человек, который хочет впервые в жизни оставить след и боится, что его сотрут.

До вечера ко мне подходили ещё люди: кто-то рассказывал о работе, кто-то – о страхах, кто-то просто садился рядом и молчал.

И я слушал. Без умных фраз. Без советов. Без спасения.

Когда солнце пошло на спад, у меня было три яблока, два бутерброда, десять тысяч сто рублей и странное новое ощущение, которое трудно назвать иначе, кроме как: я снова существую.

Через неделю я понял, что стал счастлив. Это выглядело неприлично, но я не мог ничего с собой поделать. Возможно, я просто слишком устал быть несчастным.

И если когда-нибудь вы увидите человека, который разговаривает с голубями и улыбается без причины, не торопитесь вызывать скорую. Возможно, он просто понял, что копать вниз бессмысленно: под нами всё равно бетон.

Михаил Войтович

Может?..

Может, нужно проще относиться к жизни,Может, стоит легче отпускать людей?И тогда, быть может, станет ближе ближний,И тогда любовь будет гореть сильней.Может, нам не надо рвать друг друга в клочья,И идти, смеясь, по головам?И тогда не будет нам так страшно ночью,А душа найдёт дорогу к небесам.Может, лучше выбросить те вещи,Что свинцовым грузом тянут нас на дно,И тогда наш мир станет ясней и резче:Пазлы сложатся в единое панно.Может, нам забыть про боль и плети,Не испытывать чужих грехов судьбу,И тогда не будут брошенными детиВ одинокую растерянную тьму…Может, вспомнить, что у нас есть крыльяЗа горбатой согнутой спиной,И тогда взлетим небесной эскадрильейНад бессмысленной и глупой суетой?Может, хватит сожалеть о прошлом,И цепляться за крючки минувших лет?И придёт тогда весна в венце роскошном,Чтобы дать на всё простой ответ.Может, научиться жить в согласьеС этим миром, Богом и собой,Чтоб с людьми проститься тихо в белой рясе,Заслужив воспетый классиком покой…

Строки неба

Воздух густо намазанНа тротуары улиц —Взгляд отражённого глазаВ радужной саже лужицСветится тьмой столетий,Жестью труб водосточных.Режет на части ветерПлоть наступающей ночи.Хмарь малахитовых далейТлеет в рассыпанном прахе,Блеск неотлитых медалейВ зеркале ветхой плахиТенью воздух чеканит,Мелом проклятия чертитВ изречённой ночамиТихо крадущейся смерти.Ржавый фонарь скрипучеБудто стихи бормочет,Зреют над городом тучиБременем ждущих строчек.Смыслом слова набухают,Ухают эхом колонны,Как кладовая глухаяНеба даров нескромных.Льются слезами строфыВ пыльные улиц глазницы.Вздрогнут камни Голгофы,Перевернутся страницы.Слово, что было вначале,Станет вибрацией терцийТам, где звёзды зачалиВечно живое сердцеВ ослепительных струях.Снова уставшие богиПотерянным людям диктуютНеба забытые строки…

Собственное зачатие

Я чувствовал какой-то тихий звон,Присутствие души, желавшей воплотиться,И словно видел странный инфернальный сон,В котором мне зачатие своё же снится.Лечу сквозь узкие туннели прямо в свет,Что кажется чернее самой чёрной ночи,Среди хвостатых и стремительных комет;Кого же изберёт судьба из многих прочих?Пал выбор на меня – игра небесных сфер,Насмешка, фатум, роковая тайна,Хитросплетенье призрачных аферИли развязка связей неслучайных?И вот вся боль пружиной сжалась в дикий крик,На волю вылетела жизнь из тесной клети —Тот самый краткий и неизъяснимый миг,Когда рождение во всём подобно смерти.Что ждёт меня, когда минует первый вздох,Когда обрушатся с небес все краски мира,И грудь заполнит эхо растревоженных эпохВ бескрайних волнах вездесущего эфира?Мой путь пока не предопределёнВ тоске и страхе будущих попытокОткрыть своё из тысяч ждущих запертых окон,Связать свой узелок из миллионов разных ниток.Как хорошо же было в тёплых влажных снах,Разлитых в ласково-уютном материнском чреве:Ещё не требуется сердца, а тем более ума,Чтобы в Того поверить, кто в тебя поверил…

Монолог в баре

Чёрная соль эпохПод сапогами дней.Мы никуда не спешим,Сметая остатки крохС давно насиженных мест.Лучше, старик, налей!Солнце простреливает насквозьОкна моей души,Гвоздь плавно входит в крест,Сыпется пеплом хребет;Пусто моё нутро:Сам у себя я гость,Сам для себя я враг —Мой сумасшедший богУмер вместе со мной;Некому делать добро,Совесть трещит по швам,Рёбра ревут навзрыд —Сердца за ними нет,Но не окончен бой;Новый вируса штаммВ клетках нашей крови:В блуд превратился стыд,В ад – придуманный рай.Стаей бескрылых птиц,Тоскующих о любви,В клочья друг друга рвём.Это не крик, а лай,Волчий горючий вой,Горький солёный плачПод масками вместо лиц.Так, старик, и живём,Смерть забирая в плен.Время вернуться домой —Будь ты хоть слеп, хоть зряч,Не признавая стен.Но нет, ты не прав, старик,Я сделал всё, что мог!Жаждет ещё душаМира вместо войны,Веры без глупых догм.Хочет сама решать —Солнца глоток или тьмыСделать в последний миг…

У последнего края

Ты летишь и несёшься,А потом обернёшься —Вот и жизнь пролетелаНеприкаянной стаей.Обернут тебя белым,Обведут тебя меломУ последнего края.Что предъявишь потомкамВ завещании тонком?!Разговоры пустые,Слабость, злость и обиду,Выстрелы холостыеДа пути запасныеСреди истин избитых.Но никто не отпуститВ щедрой роскоши чувстваНи грехов, ни успехов.Здесь покорность – расплата,Нам давно не до смеха,Коль свобода – помеха,А усталость – награда.Бесполезные годы,Как бесплодные роды:Слишком мало накалаВ этом проводе хрупком;И выходят из залаБез страстей, без скандалаПобеждённые куклы.Если нет жара в сердце,Когда заперты дверцыВ золотые чертоги,То и ключ бесполезен.Вечно ждать на порогеСуждено всем убогимВ добровольной аскезе.Так и строим мы хаты —На заплате заплата,С краю все, да за кругом;И сидим с краю робко,Презирая друг друга —Подавившихся звукомВ перетянутых глотках.Где же доблесть и воляВ добродетели ролиБез мучительных масокНа дырявых подмостках?Без чужих жить указокВ мире собственных красок —Это мудро и просто…

Осеннее одиночество

Дни становились короче,Ночи – темней и длиннее.И в эти длинные ночиМне становилось больнее.В теле – стальные иголки,Рвут мякоть плоти на части,Словно голодные волкиС жадной разверзнутой пастью.Это клыки лихолетья,Осени острые копьяДушу уставшую метятРжаво-багряной дробью.Мне ведь давно уже не с кемКров делить, стол и ложе —В вечность летят эсэмэски,Где ждёт адресат, быть может.Там, может, кто-то услышитУдары больного сердцаИ озарит все крышиСценами звёздных проекций.Покажет, что было и будетНа стыках разорванных звеньев,Преподнесёт на блюдеСпасительное забвенье.Осень возьмёт свою жатвуИ, наигравшись, отпуститКольца пружины сжатойВ небо закатной грусти.Дни становились короче,Ночи – темней и длиннее,И в эти длинные ночиЯ становился сильнее…

Когда я с тобой…

Я с тобой – как в доверчивой юности,Слышу вновь удары сердца горячего.Ношу эту я с тобой не боюсь нести:Из слепого она сделала зрячего…Мне любовь глаза открыла на многое:Дали дивные, необозримые,И что даже в пространство убогоеМожно вплыть золотыми дельфинами.Чтоб наполнить его сияниемОт сердец, друг к другу привязанных,Доверительным нежным касаниемИ теплом от слов недосказанных…Потому что словами не высказатьВсей любви, что внутри накоплена,Эта вечная мудрая истина —Отражение нежного облика.Без тебя мне себя не вынести,Без тебя мне не мил мир враждующий,В его странной забытой невинностиНаши души зачем-то врачующий…

Я искал тебя…

Я искал тебе всюду —У покинутых скал,У закрытых дверей,Я ещё верил в чудоВ одиночестве дней,Но смертельно устал.Я метался кругамиПо бесплодной землеВ окружении снов;Находил только камни,Угли брошенных словВ неостывшей золе.Я узнал тебя сразуСреди тысячи лет,Среди тысячи лиц:Я сложил этот пазлИз сожжённых страницИ обрывков газет.Я простился при встречеПод растущей лунойНа дрейфующем льду.Я запомню тот вечер,Где теперь я найдуСлед изменчивый твой?

Прожитый год

За год – крутые виражи,Где горних высей тишинаВ союзе с громкой суетойТревожит зыбкий мой покой —Метанья страждущей душиНа кромке льда, на грани сна.Стрелой летящей – прямо вдаль:Разбег, рывок, опять разбег,И снова в пропасть – от винта!Нам мать родная – темнота;Вбирает жизнь судьбы спираль,На год накручивая век.Сплелись чернильные миры,Слились в один большой потокЛавины рифм, сетей и слов,И битвы каверзных умовВ неясных правилах игры —Глухой тупик, простой урок.Куда бежим, зачем бежимСреди блуждающих огнейПо лабиринтам смутных лет,Где каждый шаг – и брод, и бред,Чем же так страстно дорожимНа клетках шахматных полей?Путь наш известен наперёд —Марионеточный коктейльИз грёз, надежд, кнутов, оковВ борьбе измученных полов;Корабль прочно сел на мель,И торжествует кукловод.Но тот, кто правит этот бал,Не может абсолютно всё учесть —Свободу воли, шёпот звёзд,И нравственный закон внахлёстСо всем, чем жил, что ждал, искал,Со всем теплом, что в сердце есть.Поэтому растопим лёд;Корабль выйдет на просторЧерез проём открытых врат,Через огонь пробитых лат.Благодарю за этот год,За пропасть дна, за святость гор!

Роскошь земного пира

Скатерть ночного небаЗвёздами сервирована,Ломтем ржаного хлебаМесяц висит зачарованный.Воздух густой и пряный,Мёдом планет приправленный,В соусе из тумана,Млечным Путём оставленным.Чаша Земли исходитДивными ароматами:Тёплой манящей плотью,Вкусами нестандартными.Реки, моря, озёра —Словно в гигантской супнице;Сопки, леса и горы —В этом меню их спутницы.Звёздным гурманам раздолье —Невиданное угощение,В меру перца и солиВ новом рецептов прочтении.Роскошь земного пираНе знает пределов щедростиВ кухнях народов мираНа необъятной поверхности.В космосе отовсюдуЗапахи аппетитные;Радуют разные блюдаДоступные и дефицитные.Сможет попробовать каждыйЭти яства обильные,Голод унять и жажду,Взмахнуть окрепшими крыльями,Чтобы взлететь, как птицы,Над бесконечной скатертью,И до земли поклонитьсяЩедрой природе-матери

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4