21 день

Нерешительно делаю несколько шагов. Ясно чувствую, что я не одна в темноте. Меня охватывает такой же ледяной трепет, как в ту бурную ночь. Волосы на затылке встают дыбом, ладони становятся липкими, вдоль хребта пробегает нервное покалывание. Когда где-то рядом со мной ломается ветка, я резко оборачиваюсь. Зрелище настолько пугает меня, что я парализована на несколько секунд.

Он приходит.

Рядом с моим садовым сараем, на краю света, падающего через дверь, из которой я вышла, стоит фигура, почти растворившаяся в чернильном мраке. Пока я борюсь с парализующим страхом, ко мне тянется рука, словно хочет дотронуться до меня.

Движение ломает мой ступор. Со сдавленным криком бросаюсь обратно в дом и захлопываю за собой дверь так сильно, что окна трясутся.

Только сейчас мой мозг снова начинает работать. Я совсем сошла с ума? Как можно быть такой беспечной? Сведения обо мне, которыми располагает звонивший, не оставляют сомнений. Кто-то прячется возле моего дома ночью и наблюдает за мной днем – и что, мне больше нечего делать, как преподнести себя ему на золотом блюдечке?

Джози стоит, а Сандра посадила Моцарта к себе на колени, чтобы он не улучил шанс и не дал деру на улицу. Обе обеспокоенно смотрят на меня.

– Луиза, – я улавливаю намек на нетерпение в тоне Джози, – может, уже скажешь, что с тобой сегодня не так?

– Извините, – оправдываюсь я и выдавливаю смущенную улыбку, хотя сердце мое бьется так быстро, что почти разрывает грудь.

Игнорирую ее вопрос, хожу от окна к окну и опускаю все ставни. Только когда это сделано, чувствую себя чуть менее уязвимой.

– Ты белая, как молоко, – говорит Джози, а я сажусь на диван, избегая взгляда в сторону двери.

Кто это был в моем саду? Или мои расшатанные нервы сыграли со мной злую шутку? Мне что, выпитое ударило в голову сильнее обычного? Да, наверное, мне все привиделось. Ничего не было. Постойте, а откуда тогда звонивший так много знает обо мне?..

– Наверное, еще один кот приблудился, – говорит Сандра, гладя Моцарта по спине, на что тот с готовностью отвечает громким мурлыканьем. – Вот уж не думала, что ты такая пугливая.

– Сама в шоке, – бормочу я, заставляя Джози почти незаметно нахмуриться.

– Кто это тебе звонил? – хочет знать она.

Я делаю глубокий вдох:

– Не знаю… Но этот кто-то, кажется, сейчас наблюдает за нами.

– Прости, что? – восклицает Джози, а Сандра выпрямляется.

– Что за чепуха, – отвергает она мои слова. – Да это какой-то придурок наверняка тебя разыгрывает.

– Он знал цвет моей рубашки, хотя я переоделась до того, как вы пришли, – глухо говорю я. – Он комментировал каждое мое действие, даже назвал вино, которое мы пьем.

На несколько секунд воцаряется изумленная тишина.

– Ты что, серьезно думаешь, что за нами кто-то следит? – со скепсисом уточняет Сандра.

– Я это знаю, – поправляю ее убежденно.

– Позвони в полицию, – предлагает Джози, и я нерешительно смотрю на нее.

Сандра согласно кивает.

– Да, Лу, – говорит она. – В конце концов, нам еще по темноте ехать домой, а мне вот совсем не нравится мысль, что какой-то псих будет караулить нас в саду.

Стоит ли звонить? В принципе ничего не произошло. Но телефонный звонок и тень снаружи, в сочетании с электронными письмами и куском зеркала в моем «фиате», заставляют думать, что у меня есть все основания для беспокойства. Да и раз Джози так считает, и Сандра. пускай.

Хватаюсь за телефон и набираю короткий номер. Поспешно выкладываю принимающему звонок оператору все самое важное, и меня заверяют, что наряд уже в пути.

– Реально стремная фигня, – замечает Сандра; она кажется такой веселой, будто все это ее только забавляет. Ну, с нее-то взятки гладки – как и Джози, она скоро вернется домой, к мужу. А я останусь одна.

Следующие двадцать минут мы сидим как на иголках. Да, я заварила подругам свой любимый чай, и мы пытаемся вернуть прежнюю легкость, но ничего не выходит. Я продолжаю замечать, как Сандра и Джози обмениваются встревоженными взглядами, и притворяюсь, будто мне самой спокойствия не занимать. На деле же мои мысли в хаосе. Сценарий второго письма реализован – глупо и наивно закрывать на это глаза. Кто-то, как встарь, оживляет глупые страшилки.

Когда трезвонит дверной звонок, я спрыгиваю с дивана и через несколько секунд оказываюсь у входной двери. Понятное дело, это полиция, но я все равно снимаю цепочку, только дважды перепроверив, что глаза меня не обманывают.

– Фрау Петерс? – спрашивает один из пары офицеров, пристально глядя на меня, пока его коллега осматривает коридор. – Это от вас поступил звонок на наш коммутатор?

Я киваю и сбивчиво пересказываю события минувшего часа, решительно игнорируя мысль о том, что эти типы могут подумать, будто я чокнулась. Джози и Сандра маячат где-то на заднем плане; они лишь покачивают головами – не то с сожалением, не то с облегчением, – когда их спрашивают, заметили ли они что-либо необычное.

Следующие полчаса полицейские осматривают сад и ничего необычного не находят.

– Это был первый раз, когда вы получили такой звонок? – спрашивает тот из них, который пониже.

– Ага, – подтверждаю я, уже зная, к чему он клонит.

– В таком случае мы воздержимся от запроса к провайдеру, – говорит он почти что извиняющимся тоном, тем самым подтверждая мои подозрения. – Вам не угрожали, и нет никаких доказательств посягательства на вашу собственность. Предположительно, кто-то просто над вами подшучивает. У вас дом на отшибе… сами понимаете, для определенного типа людей это как для быка красная тряпка.

Что-нибудь резкое так и просится на язык, но я лишь фальшиво улыбаюсь.

– Спасибо за беспокойство, – бормочу я, прежде чем они прощаются.

– Мы тоже поедем домой, – говорит Джози после того, как патрульный автомобиль отъехал, и я замечаю, что они с Сандрой уже держат сумки наготове. Видимо, сговорились уйти у меня за спиной. Ничего удивительного, в общем-то. Вместо расслабленного вечерка по плану они угодили в нервотрепку со мной, напряженно пялящейся в темноту, и с полицией в довесок.

– Да не вопрос, – отвечаю нарочито небрежно.

Они уезжают, и вот я снова одна.

Тут же закрываю дверь, несколько раз поворачиваю ключ и завожу в паз тонкую металлическую цепочку. Несмотря на это, ощущения безопасности нет. Я почти ожидаю, что телефон снова зазвонит в любую секунду. Несколько минут неподвижно стою в коридоре. Когда ничего не происходит, набираюсь смелости вернуться в гостиную. Там я убираю тарелки, стараясь не поворачиваться спиной к двери. Быстро помыв посуду на кухне, поднимаюсь наверх и принимаю душ. Гашу весь свет в доме, оставляя только ночник. Перед сном подхожу к окну, чтобы напоследок взглянуть на сад.

Сперва все снаружи кажется безмятежным, но потом меня омывает волной ужаса. Прямо перед садовым домиком я вижу черный силуэт на фоне светлой деревянной стены.

Несколько раз моргаю, чтобы исключить ошибку, ведь после звонка я все еще взвинчена… разумно ожидать, что чувства в какой-то момент меня подведут. Но нет. Фигура двигается, стирая все надежды на иллюзию. Она поворачивает ко мне темную гладь своего лица, будто смотрит, и меня окутывает холод. Незнакомец знает, что я его вижу. Он явно хочет моего внимания.

Я практически отскакиваю назад и бросаюсь к прикроватной лампе, погружая всю комнату в темноту. Хотя я знаю, как все бессмысленно, запираю дверь в спальню и ныряю в кровать. Вся дрожу, на грани слез. Отчаянно цепляюсь за мысль, что через несколько часов снова будет светло – при дневном свете все кажется гораздо менее угрожающим.

Надеюсь, таким оно и будет.

4

Я смотрю в монитор, но, сколько бы раз я ни моргала, тема не меняется. После более чем беспокойной ночи никак не выходило сомкнуть глаза больше чем на пару минут, и я почти не отдаю себе отчета в том, как добралась до работы, да и две чашки кофе, выпитые дома, не дают никакого эффекта. С тех пор как я проснулась, все мысли были о том, что, скорее всего, я найду в своем почтовом ящике, и письмо в 6:50 утра подтвердило мои опасения.

Славненько.

Очень хочется удалить это письмо, не читая, но я, разумеется, не решаюсь на такой шаг. Необходимо узнать, что ждет меня дальше.

Небрежно оглядываюсь через плечо, проверяя, не смотрит ли кто из коллег, затем приступаю к чтению.

Смерть застала Луизу холодной ночью.

Друзья подначили ее доказать свою храбрость. Всего лишь ночь в старой лесной хижине. Всего лишь продержаться в одиночестве до рассвета.

Что может случиться?

Много раз они бывали в этом лесу. Много раз спали в этой хижине.

Ничего такого уж невыполнимого?

В этот раз все сложится иначе.

Знакомые голоса отдаляются.

Она остается одна. Наедине особой.

И вот…

Шум заставил ее подпрыгнуть. Резкий хруст сменяется сухим треском.

Звук снаружи, мимолетный и сухой, как шепот ветра. Вот только ветер не может запирать двери.

Луиза…

Твои крики никто не услышит.

Ползучий холод сменяется неумолимой жарой. Горячий дым застилает глаза.

«Вытащите меня отсюда?»

Так жарко. Слишком жарко.

Она забивается в угол. подальше от огня.

Страх. Испуг. Паника.

Отчаянные слезы в красном свете.

«Спасите меня?»

Пламя жадно разливается, протягивая к ней свои губительные пальцы.

Оно сияет. Оно пожирает все.

Окна заколочены. Выхода нет.

Она здесь заперта. Поймана в огненную ловушку.

О, когда-то ей нравилось играть согнем.

На сей раз он играет с ней.

Слишком поздно.

Боль все сильнее, крики все тише.

Он смотрит на снедающий ее жар.

Он уже здесь.

Буквы расплываются перед моими глазами, пока я мысленно просчитываю, как кто-то может воплотить эту историю в реальность. Осколок зеркала был оставлен на заднем сиденье моей машины, до этого я видела темную фигуру на обочине дороги… и сценарий в последнем письме прошел вчера точно по описанному. Анонимный звонок и незваный гость в саду. Что было бы, если бы я задержалась снаружи подольше или, набравшись смелости, пошла прочесывать сад всерьез? Напал бы этот кто-то на меня? Спасла ли мне жизнь вчерашняя трусость?

Я напоминаю себе успокоиться. Не слишком остро реагировать. Ведь со мной пока ничего не случилось. Тем не менее в ближайшие дни я уж точно не войду в сад, не говоря уже о какой-то там лесной избушке.

Когда «то ей нравилось играть согнем.

На сей раз он играет о ней.

Слова вызывают у меня оторопь, и я изо всех сил стараюсь сохранять бесстрастное выражение лица, чтобы Фиона не заметила моего состояния.

От кого эти письма? Опять же, адрес отправителя генерируется случайным образом и не допускает никакой ссылки на автора. Какова его цель? Я действительно в опасности или он просто пытается меня напугать?

Если да, то его план работает на сто процентов. А что будет, когда обратный отсчет в теме письма закончится? Что произойдет в мой личный нулевой день?

Чем больше я об этом думаю, тем больше беспокоюсь. Захотелось сказаться больной и забаррикадироваться дома. В четырех стенах я почувствую себя в большей безопасности, чем здесь. Мои нервы были на пределе со вчерашнего вечера, и я начинаю сомневаться в том, что что-нибудь изменится в следующие две недели.

Минут двадцать у меня выходит отсидеть за столом с видом строгой погруженности в работу. На самом деле все это время я бездумно щелкала курсором по пустым местам на экране. Прежде чем Фиона заметит мое тунеядство, решаю прогуляться к кофеварке. Небольшая разминка только на пользу пойдет.

На кухне для персонала в изнеможении прислоняюсь бедрами к столешнице и жду, когда машина запустится. Но тут начинает мигать дисплей – оказывается, нужно досыпать зерен.

Вздохнув, иду в соседнюю конурку, где мы храним запасы кофе и различную чистящую утварь. Когда я на цыпочках тянусь к соответствующей полке, чувствую чье-то прикосновение к своему плечу и вздрагиваю так сильно, что едва не роняю банку.

– Что, напугал? – спрашивает Карстен и закрывает за собой дверь.

Мы с ним стоим в полутьме, единственный скудный свет проникает в маленькую комнату через узкую щель под дверью. Мое сердцебиение сразу ускоряется.

– Мне очень жаль, что я так внезапно ушел в четверг, – говорит он, стоя позади меня и проводя носом по изгибу моей шеи.

На самом деле прямо сейчас стоит указать ему, как унизительно он себя со мной ведет. Как мне больно, что он при каждом удобном случае предпочитает мне свою жену. Что он играет с моими чувствами, всегда оставляя мне надежду. Что пусть катится к черту, если не может принять окончательное решение.

Вместо этого я прижимаюсь к нему и позволяю просунуть обе руки мне под блузку. Его пальцы касаются моей голой кожи, и это так приятно. Я не могу сопротивляться – он прекрасно это знает и нещадно пользуется. Кляну себя за свою слабость.

Пока он ласкает мой живот и одновременно целует в шею, я не могу не позволить своей голове слегка опуститься на его плечо и насладиться нежными касаниями.

Он ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах и скользит рукой в мои трусики. Когда он массирует меня круговыми движениями, а затем проникает в меня пальцем, я со стоном трусь о него, что также вызывает сдавленный вздох. В этот момент остатки моего самообладания испаряются, и я буквально бросаюсь на Карстена. С одной стороны, потому что я все равно никогда не могла ему противостоять, а с другой – потому что мне прямо вот сейчас очень нужно это.

Поворачиваюсь к нему, расстегиваю его рубашку и целую каждый дюйм обнаженной кожи. Дойдя до пупка, расстегиваю штаны и стягиваю их вместе с «боксерами». Прежде чем выпрямиться, пользуюсь случаем и немножко дразню его губами.

Карстен хватает меня за волосы одной рукой и судорожно выдыхает.

– Лу, – выпаливает он. – Нет времени.

Затем он хватает меня за плечи и притягивает ближе к себе. После быстрого, но страстного поцелуя Карстен встает передо мной на колени, спускает с меня джинсы и трусики, достает из кармана презерватив, хватает меня за талию и кладет на стол, где лежат чистящие средства. Пока он надевает презерватив, я провожу кончиками пальцев по его волосатому торсу. Вскоре он уже внутри меня.

Следую его ритму, подаюсь к нему и обхватываю ногами талию, дабы ощутить его еще глубже внутри себя. Движения Карстена медленные, почти вялые, и осознание того, что нас могут поймать в любой момент, меня дополнительно возбуждает.

Одной рукой удерживая меня на весу, другой он массирует мой клитор и то же время наращивает темп, так что стол начинает выбивать по стене дробь. Через короткий промежуток времени я вся напрягаюсь – оргазм поражает так сильно, что рвущийся из меня стон не так просто удержать. Карстен тоже в неистовстве – он мощно толкается в меня, безудержно отдаваясь страсти, впивается в чувствительное местечко у меня над ключицей. Боль продлевает бурю внутри, и я молю о том, чтобы не грохнуться со стола. Он точно знает, как свести меня с ума. Сама не знаю, как мне оторваться от него.

– Карстен, – говорю я, едва переведя дыхание.

Он смотрит на меня и нежно гладит по щеке. В его глазах я читаю нежность и сожаление. Я ему нравлюсь, но этого мало. Этого недостаточно и, хоть ты тресни, никогда не будет достаточно.

– Так продолжать нельзя, – шепчу я. – Я больше не могу так. И бегать от тебя тоже не могу. Эта интрижка меня доканывает.

Прощальную речь я репетировала за последние полгода миллион раз, а вышло по итогу все равно серо и пошленько. Карстену, по крайней мере, хватает такта не ловить меня на этом.

– Ох, Лу, – просто говорит он, накручивая прядь моих волос на указательный палец. Жест неподдельно нежный и потому жестокий. Почему бы ему не расстаться с женой? Он что, недостаточно смелый для такого шага?

В почти смущенном молчании мы снова одеваемся. Карстен выходит из кладовой первым. Я остаюсь одна и чувствую себя салфеткой, в которую спустили. Использовали, смяли, бросили в угол.

Лишь по прошествии нескольких минут у меня находятся силы выйти из подсобки. С кофейными зернами, которые и были первопричиной моего визита, иду на кухню для персонала, заправляю машину и наконец готовлю себе кофе. Третий за сегодня. Мои колени неприятно трясутся, я чувствую себя странно опустошенной. По крайней мере, плотский голод отвлекает от странных анонимок – сейчас я слишком эмоционально истощена, чтобы продолжать бояться.

С чашкой кофе в руке вхожу в кабинет и опускаюсь на свое место.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Фиона. – Что-то ты долго.

– Зернышек недосыпали, – неопределенно объясняю я, на что она лишь кивает.

А вдруг у нее какие-то подозрения? Черт, я ведь почти хочу, чтобы наши отношения были разоблачены. Тогда Карстену придется наконец принять решение.

Остаток дня проходит почти без происшествий. Я сопротивляюсь желанию снова открыть почту. Вобрать мозгами каждое слово, обыграть все возможности реализации новой садистской сценки. Однако я осознаю, как это скажется на моем и без того весьма расшатанном самообладании. И наконец, всегда остается шанс, что это просто чья-то злая шутка. Из которой мое воображение раздуло невесть что.

Дома я замираю на пороге. Что-то будто бы не так. Нерешительно вхожу в коридор и закрываю за собой дверь. Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что меня настораживает.

В воздухе витает странный запах. Не неприятный – странный. Пряный, с терпкими нотками. Похоже, табак. Он живо напоминает мне…

Я обнимаю себя за подрагивающие плечи.

напоминает ту ночь в лесу – так пахло у меня в машине, когда я вернулась после того, как спихнула корягу с дороги. И как раз перед этим я нашла зеркальный осколок на заднем сиденье.

Кладу ключи в вазочку и крепче сжимаю сумку. Жалею, что вернула садовую лопату обратно в гараж.

Осторожно иду по дому, ожидая, что в любой момент на меня набросится фигура в закрывающих пол- лица лыжных очках.

Только после того, как я проверяю все комнаты, включая подвал, опускаюсь на диван. Я понимаю, что слишком остро отреагировала… снова. В моем доме пахнет только пряным лесным воздухом, но я бегаю, как испуганная курица, по всем комнатам, таская за собой сумочку. Нет, мне определенно стоит взять себя уже в руки.

5

Следующие два дня проходят приятно и спокойно. Настолько спокойно, что в среду днем я даже чувствую, что готова пойти на занятия йогой, которые решила пропустить.

До половины девятого вечера у меня достаточно времени, чтобы вернуться домой, перекусить, собрать спортивную сумку и выпить чашку чая на дорогу.

Когда вода закипает и я открываю дверцу кухонного шкафа, чтобы достать коробку с чайными пакетиками, запинаюсь. Соответствующее отделение пусто, хотя я уверена, что вернула все на место вчера перед сном. Нервозность поднимает уродливую башку из песка – у меня на кухне кто-то хозяйничал, пока я была на работе?

Ну да, конечно, за здорово живешь вломился в дом, чтобы свистнуть коробку с чайными пакетиками! Моя паранойя постепенно принимает более причудливые черты. В нерешительности позволяю своему взгляду блуждать по кухне, и через несколько секунд он останавливается.

Коробка стоит рядом с микроволновкой. Я не помню, чтобы ставила ее туда, но ведь чем черт не шутит.

Делаю глубокий вдох, достаю пакетик и завариваю чай. На диване так славно сидеть, расслабившись, что я всерьез подумываю: не забить ли на йогу? Но тут в тяжелую схватку с подсознательными страхами и чувством комфорта вступает саднящая гордость. Да, тут, за семью печатями, я в относительной физической безопасности, но тревожным мыслям никакие замки не помешают съесть меня прямо тут живьем. Так что пора переступить через себя и выйти в мир.

Решительно тянусь за своей спортивной сумкой, выключаю весь свет в доме, тщательно запираю двери и иду к машине.

Прихожу в спортзал чуть позже восьми, переодеваюсь и складываю вещи в шкафчик в раздевалке.

Сажусь на свой коврик и слушаю приветственную мантру сэнсэя, затем он ведет нас через различные упражнения. Поначалу мне трудно сдерживать свои дикие мысли, но в конце концов спокойный голос мастера и ненавязчивая музыка делают свое дело. Когда занятие заканчивается, я чувствую себя куда более расслабленной, чем в предыдущие дни. Хорошо, что все-таки пошла.

Пока остальные принимают душ, снимаю одежду, в которой занималась, заворачиваюсь в полотенце и иду в сауну на террасе на крыше. Выходя в ночь, чувствую холод – после душной студии ветер приятно ласкает кожу. Быстрыми шагами прохожу через деревянные шезлонги и мимо двух душевых кабин. Вся оздоровительная зона пуста.

Обычно мне нравится быть здесь одной. Я появляюсь в студии по крайней мере раз в неделю в течение года, и за все это время у меня никогда не было сомнений по поводу хождения в сауну в одиночку – до сегодняшнего дня. Сразу же вернулась знакомая тревога.

С силой отбрасываю воспоминания о последнем письме.

Так жарко. Слишком жарко.

Не лучше ли сегодня отложить обычный ритуал? Так, безопасности ради.

Да нет, полный бред.

С другой стороны, я понимаю, что не могу стряхнуть липкое ощущение дискомфорта. Пойти в сауну только для того, чтобы доказать себе, что я не боюсь, было бы ребячеством. Кроме того, я все равно не смогу расслабиться в данных обстоятельствах.

Решаю спросить Джози, не хочет ли она попариться на выходных.

Внезапно слышу слабый скребущий звук и резко поворачиваюсь. Дверь в сауну открылась прямо передо мной. С чего бы вдруг? Как сотрудники комплекса, так и посетители парилки обычно тщательно следят за ней, чтобы свести к минимуму потери тепла.

Нервно облизываю губы. Пора бы уже сполоснуться и валить отсюда. Одна здесь, на террасе, я просто искушаю судьбу. Надо вернуться в раздевалку.

Нервно оглядываюсь в поисках виновника шума. Нет никого. У меня пересохло в горле, и я несколько раз с трудом сглатываю. Ледяное покалывание пробегает по моему позвоночнику. Я больше не одна здесь? За мной следят? Буквально спиной чувствую чей-то прилипчивый взгляд.

В тот самый момент, когда я вопреки всему решаю бежать сломя голову, меня вдруг резко толкают в плечо.

Я вскрикиваю и отшатываюсь в сторону… и падаю прямо в открытую дверь сауны – должно быть, нападавший все это время прятался за створкой. Со сдавленным вздохом замечаю человека в лыжных очках, затем дверь захлопывается.

Несколько секунд стою неподвижно в полумраке. Во мне поднимается паника. О совпадении не может быть и речи; хотя я подозреваю, что усилия пройдут втуне, кидаюсь всем телом на деревянную дверь с затемненным смотровым окошком. Она не поддается ни на дюйм – похоже, ее заперли снаружи. Я, черт побери, в ловушке.

Жара резко контрастирует с прохладным воздухом на террасе, и уже через несколько минут я обливаюсь потом. По мере того как жар становится невыносим, растет и мое беспокойство.

Я снова подхожу к двери и несколько раз ударяю ладонью по стеклу. Без успеха. Налегаю на нее изо всех сил – напрасно. Меня законопатили в этом инкубаторе. Готова об заклад биться, что и температура у меня уже скакнула выше нормальной, но, возможно, иллюзию нагоняет ужас, мешающий дышать, укутывающий все чувства толстым одеялом.

На ум, как назло, лезут зловещие заголовки различных газетных статей о людях, умерших в похожих условиях: «Адская сковородка», «Сварились заживо»… Как долго тела людей способны выдерживать экстремальные температуры и до какого вообще предела может добежать жар? Разве снаружи нет контроллера – на случай, если посетители сауны вдруг не смогут изменить настройку внутри?

Я отчаянно пытаюсь не паниковать. Не осталось и следа легкой дрожи, которая била меня еще несколько минут назад.

Ползучий холод сменяется неумолимой жарой.

Снова кладу ладони на дверь и толкаю изо всех сил.

Дверь не сдвигается ни на дюйм.

Нет выхода.

Спокойствие, только спокойствие. Если впаду в панику, отключусь быстрее, чем следует, и я даже думать не хочу о том, что произойдет, если я грохнусь в обморок здесь и меня вовремя не найдут. Как-то надо привлечь к себе внимание. Кто-нибудь видел, как я выходила на эту террасу? Кто-то вообще здесь следит за такими вещами? В конце концов, я пошла сюда одна.