21 день

– Если бы. – вздыхаю я.

Она ставит стакан на стол и смотрит на меня во все глаза:

– Тогда что?

Кратко пересказываю ей суть зловещих «писем счастья». Джози слушает молча, и лицо ее заметно мрачнеет, когда я снова упоминаю об осколке зеркала в машине.

– Но вообще что-то такое в этом духе уже было, – неопределенно говорю я и подношу стакан к губам, чтобы сделать короткую передышку. Мои дальнейшие откровения выходят неуклюжими. – Еще в школе… Мне было шестнадцать, и у нас была своя компания. Такая бандочка. Нас было четверо, и вечно мы искали приключений на свою задницу. Ник был моей первой большой любовью, и я просто таяла в его обществе. Что бы он ни предложил, воспринимала с восторгом. Нет, все было довольно невинно – например, однажды мы придумали, как нам свистнуть экзаменационные билеты из учительской.

Джози смеется:

– Да уж, преступление века.

– Астрид, девчонка из нашего класса, подслушала, как мы обсуждали план.

– Астрид, – повторяет Джози. – Нелегко, наверное, жить с таким именем.

– Она была себе на уме, и у нее было мало друзей, ябеда и любимица учителей. Так вот, она нас заложила. Нам всем влепили плохие оценки и недопуск, – рассказываю я. – Теперь-то я понимаю, что за дело, но в те годы все видишь совсем в ином свете. Астрид стала для нас врагом номер один. Мы невероятно злились и решили отомстить – хорошенько ее напугать. И тогда родилась идея поспорить.

– Поспорить? – Джози закатывает глаза. – Чую неприятный поворот в истории. И о чем был спор? Тоже что-то в духе «писем счастья»?

– Ник и раньше любил сочинять истории – стоит сказать, очень даже недурственные. Ты наверняка в детстве слышала байку о психопате, который сбежал из лечебницы и решил навести шороху в округе.

Джози хмурится:

– Кто ж ее не слышал.

– Так вот, Ник сказал, что сможет убедить кого угодно, будто эта чушь – правда. На спор. Жертвой выбрали Астрид – просто потому, что нам хотелось свести с ней счеты. Мы были так злы на нее, что все вместе сочинили историю о маньяке, который якобы сам себя называл Обратный Отсчет. Якобы он отправляет своим жертвам электронные письма со сценариями смерти, а в теме письма указывает, сколько дней им осталось жить.

– Двадцать один день… – бормочет Джози.

– Вот-вот, – подтверждаю я подмеченную ею связь. – Итак, сперва мы втерлись к Астрид в доверие, вроде как пошли на мировую. Но на самом-то деле взялись за нее всерьез. Пустили слух про маньяка, про письма. Потом Ник вскользь упомянул, что этот Обратный Отсчет рассылает письма многим – нервы пощекотать, но если жертва выбрана наверняка, он подбрасывает ей осколок зеркала.

Джози недоверчиво фыркает:

– И Астрид купилась на такую фигню? Уж я бы поставила против твоего дружка. без обид.

– Астрид купилась не сразу, – говорю я. – Встревожиться – встревожилась, но вряд ли поверила. Но потом мы начали претворять в реальность страшилки из писем. Подложили ей в школьный рюкзак осколок стекла, преследовали ее, а чтобы она не узнала нас, устраивали цирк с переодеванием, царапали ночью ее окно и даже проникали в ее дом через террасу, чтобы наследить в комнатах. В какой-то момент придуманный нами Обратный Отсчет зажил своей собственной жизнью, и это больше не было вопросом спора. Наши идеи становились все более экстремальными, мы практически перебивали друг друга, предлагая все новые и новые, а Ник координировал. И каждый раз потом казалось, что Астрид лишь чудом избежала смерти. Чтобы она не смогла привыкнуть к посланиям, не смогла отмахнуться, мы отправляли их через неравные промежутки времени. Однажды между ними прошла почти неделя. Но обратный отсчет до самой последней истории – и, таким образом, до ее предположительной смерти – шел непрерывно.

– А она-то небось надеялась, что вся эта канитель закончилась, когда наступал долгий перерыв… – качает головой Джози. – Да, ребята, вы и впрямь были те еще паршивцы. Но с ней ведь ничего серьезного не произошло. так?

– Слушай дальше, – говорю я, и Джози подается вперед. – Пришел самый последний день нашего розыгрыша – нулевой, как его назвал Ник. В последнем послании мы описали сценарий, согласно которому безумец устраивает засаду на мосту, потому что мы знали, что Астрид должна пересечь мост по дороге домой из школы. Она жила в одном из новых микрорайонов, так что мост, по которому ходили редко, казался идеальным местом преступления. – Рассказывая, я гляжу на молочную пену в стакане передо мной – та медленно опадает. Столько лет прошло, а воспоминания рождали неприятные чувства где-то в животе. Теперь-то было совершенно очевидно, что нам не стоило так далеко заходить. – Двое из нас пошли за ней, двое других ждали на другой стороне моста. Мы были одеты в темное, а на голову напялили лыжные очки. Во-первых, так бы нас никто не узнал, а во-вторых, Астрид должна была подумать, что это Обратный Отсчет пришел за ней. – Я ненадолго закрываю глаза и кусаю губу, а Джози, затаив дыхание, слушает меня. – Ну, она так и подумала. Шла все быстрее… а потом сорвалась на бег. Она была жутко измотана – плакала, кричала. Только тогда мы поняли, что зашли слишком далеко. Мы позвали ее по имени, но она еще больше запаниковала. Побежала на тропинку под мостом – где-то на двадцать футов ниже. Наверное, хотела нарушить тот сценарий, который мы прописали жертве. – Мой голос срывается, и я прокашливаюсь. Я впервые говорю об этом. После всех этих лет нарушаю свое обещание хранить молчание, и мне невероятно тяжело. – Набережная была очень крутой, повсюду гравий с острыми краями. Астрид поскользнулась, потеряла равновесие. упала и приземлилась прямо на рельсы. Да, там, внизу, проходила ветка железной дороги. И самое плохое было то, что почти сразу промчался состав. Знаешь, мы были на все сто процентов уверены, что состав проехался прямо по ней. Но потом увидели Астрид в сторонке. Она была вся в ссадинах, ее обожгло искрами от колес – машинист резко затормозил. Она тряслась и походила на сумасшедшую. Но была жива. Мы убежали до того, как поезд полностью остановился.

– Боже мой! – охает Джози. – Что, так все и было? – Она умолкает, не находя слов. – Скверно все вышло, – наконец удается ей закруглить мысль. – Живешь в страхе почти что месяц, а потом тебя чуть не разрезает пополам… Родители Астрид жутко злились на вашу компашку, – говорит она утвердительно. – Были какие-то последствия?

Я избегаю ее взгляда и проглатываю вставший в горле ком:

– Вообще-то. нет. Никаких. – Джози смотрит на меня с недоумением. – Конечно, ее предки связались с нашими. Но было принято решение оставить все как есть, раз уж все закончилось хорошо. Ну, почти хорошо. Те ожоги долго заживали.

– Вау. – Джози рассеянно водит пальцем по краю своего стакана с латте макиато. – Если бы кто-то так мучил моего ребенка, я бы точно взбесилась. И просто так это дело не оставила бы.

– Думаю, родители Астрид не хотели, чтобы она стала темой для разговоров. Вся их семья вела очень замкнутый образ жизни. Кроме того, отец Ника в то время был очень заметной политической фигурой, собирался баллотироваться в мэры. Это, безусловно, на них оказало влияние. Так или иначе, после надлежащей выволочки нам велели забыть про инцидент и никогда больше о нем не говорить. Что мы и сделали охотно.

– Значит, ее семья действительно не предприняла против вас никаких дальнейших действий? – спрашивает Джози, и, несмотря на ее нейтральный тон, я слышу обвинение в вопросе.

– Нет, – качаю головой. – Но через некоторое время Астрид попала в лечебницу для душевнобольных, а ее семья уехала. Мы потеряли их из виду. Время от времени – да, интересовались, пытались найти какие- то следы… – Сжав губы, я крепче сдавила стакан. – Несколько лет спустя мы узнали, что она покончила с собой. Уверена, ее смерть была связана с тем, через что мы заставили ее пройти. Прошлое наконец настигло ее.

Долго стоит тишина, затем Джози снова наклоняется ко мне:

– Лу, а ты, оказывается, замешана в очень жестоком деле.

– Знаю. И, поверь, мне стыдно, – признаюсь я. – Только когда я уехала на учебу, я смогла как-то об этом забыть. Тем не менее я себя никогда не прощала. Знай мы тогда, до чего доведет тот идиотский спор. Ну да, мы были молодые и тупые, но это не объяснение и не оправдание. Мы не только разрушили жизнь Астрид – мы в итоге отняли ее.

– И теперь ты получила два электронных письма вроде тех, что вы сами посылали в ту пору, – возвращается Джози к актуальной теме.

Я слышу по ее голосу, как трудно ей не осуждать меня за то, что я сделала в молодости.

– Очень похоже на то. – Я беспомощно пожимаю плечами. – Содержание, стиль этот обрывистый.

Знаешь, когда больше описываются ощущения, чем обстановка.

– Они совсем такие же, как ваши? – уточняет Джози.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Не могу точно вспомнить, что мы тогда писали. Хотя первое письмо, которое я получила, точно отличается от нашего. Побег психа из лечебницы никогда не фигурировал в наших текстах. Мы только сказали об этом Астрид. Письма отправляли с аккаунта, который Ник создал специально для этой цели. Делились с ним идеями, какой еще ужас описать, а он это все обрабатывал.

– Вообще, есть только одно предположение, – говорит Джози, делая несколько глотков латте. – Исходя из того, что ты мне рассказала, лично мне совпадение не кажется случайным. Две письма, осколок зеркала… Видимо, кто-то очень хочет напомнить тебе о прошлом.

Я грустно киваю:

– Я тоже так думаю, но кто? Мы все были рады оставить это позади. Никто больше об этом не говорил, и когда семья Астрид уехала, у нас будто камень с души свалился. Так почему кто-то должен утруждать себя написанием и отправкой на мой адрес электронных писем, как это было тогда? И почему сейчас?

– Может, в психиатрической больнице Астрид познакомилась с кем-то, – говорит Джози. – Вполне возможно, подружилась.

– Хочешь сказать, кто-то вместо Астрид собирается меня достать?

Джози пожимает плечами:

– Ну, или кто-то из твоих старых знакомых – как вариант.

Не знаю почему, но я не рассматривала эту возможность раньше. А ведь точно стоит ее рассмотреть.

– Я так давно о них не слышала. Какой смысл находить меня сейчас и…

– Может, это такой неловкий способ навести мосты, – предполагает Джози. – Будет лучше, если ты просто подождешь. Старайся игнорировать послания, не сильно на них зацикливайся. Пока ведь ничего с тобой не произошло.

Верно. Пока. Не считая подброшенного невесть кем и незнамо как осколка зеркала. И я до сих пор уверена, что тогда, на дороге в лесу, видела чей-то силуэт на обочине.

Чтобы больше не беспокоить Джози, я нерешительно улыбаюсь:

– Да, ты права. Подожду. Наверное, больше ничего не произойдет, так что я потом пожалею, что так сильно напряглась.

В течение следующего часа мы обсуждаем более приятные темы: идеальный подарок на день рождения мужа Джози и подборку фильмов для нашего девичника в следующее воскресенье. Время летит незаметно, и мы спонтанно решаем поужинать в кафе. Когда мы наконец выходим на улицу – много позже, чем планировалось, – уже стемнело. Холодный ветер заставляет дрожать, я кутаюсь в куртку плотнее. Что ж, хотя бы нет дождя.

После того как мы обнялись и попрощались, обследую багажник «фиата»: что-то ищу, а что именно – сама не знаю. И только когда Джози скрывается из виду, отпираю заднюю дверь и внимательно осматриваю салон. Если бы я сделала это при ней, она бы мигом смекнула – я вовсе не такая крутая, какой хочу показаться.

Мне хочется окликнуть ее, попросить остаться на ночь со мной. Часто после смерти родителей я чувствовала себя одиноко. Продать их дом, где я сейчас живу, все еще кажется мне хорошей идеей. Он слишком большой для меня одной, маленькой квартиры недалеко от города было бы вполне достаточно.

Только после того, как я несколько раз убеждаюсь, что в салоне все по-прежнему, сажусь за руль, откидываюсь на спинку кресла и делаю глубокий вдох. Смешно, что меня так легко вывести из равновесия. Кусок стекла и две анонимки. С каких это пор я такая пугливая?

Около восьми часов я глушу двигатель. Одной рукой тянусь к своей сумке, другой – к маленькой лопате, которая была моей постоянной спутницей со вчерашнего вечера. По дороге из гаража в дом приходится брать себя в руки, чтобы не оглядываться на каждом шагу. Только когда я захлопываю за собой дверь, запираю ее на оба замка и на цепочку, меня отпускает. И в то же время досадно как-то: я слишком остро на все реагирую. Да, в прошлом я поступила плохо – любой скажет. Но все кончено, и давно уже нет причин позволять этому влиять на меня сегодняшнюю.

Решительно отодвигаю воспоминания в самый дальний угол своего разума и сосредоточиваюсь на своем коте, который настойчиво мяукает, напоминая, что неплохо бы и поужинать.

Позаботившись о Моцарте, удобно устраиваюсь на диване с чашкой чая и ноутом. Браузер только-только открылся, как тут же звонок в дверь. Нахмурившись, откладываю компьютер в сторону и встаю. Час довольно поздний для незваных гостей в будний день.

Быстро беру ключи от дома из вазочки на комоде в прихожей, отпираю и приоткрываю дверь, убеждаясь попутно, что Моцарт не сбежит.

– Привет, Лу, – говорит Карстен, и при виде его мое сердце бьется вдвое быстрее.

Притворяю дверь, чтобы снять цепочку, и пользуюсь случаем, чтобы причесаться по-быстрому. К счастью, я еще не сняла макияж. Впускаю его с демонстративно беспечным видом:

– Добрый вечер, босс.

Как только за ним захлопывается дверь, он быстрым шагом сокращает пространство между нами, кладет обе руки мне на щеки и целует. Его губы прохладны от вечернего воздуха, но огонь, пронизывающий меня от его прикосновения, чертовски горяч. Все мое тело реагирует на него, и он тихо вздыхает, обнимая меня. Взаимное влечение неоспоримо. Его рука скользит под край моей рубашки, следуя по изгибу моего позвоночника вверх, оставляя на моей коже огненный след. Я погружаю пальцы в его густые каштановые космы, когда он прижимается ко мне всем телом и облизывает губы, которые я охотно открываю для него. В ответ просовываю руку ему под свитер и касаюсь его груди и живота. Он судорожно выдыхает, и в ту же секунду играет мелодия, которую я научилась ненавидеть за последние несколько месяцев, – рингтон на его мобильном телефоне. Наш с Карстеном поцелуй тут же прекращается, и он, кое-как отдышавшись, отвечает на вызов.

– Привет, дорогая, – говорит он в трубку, одаряя меня извиняющимся взглядом.

Я пожимаю плечами и поправляю рубашку. Его жена беспокоит нас не в первый раз, но все равно все так же неприятно.

– Нет, у меня еще есть работа в офисе. – Снова он все спихивает на переработку. – Реально? Да. – Он слушает, склонив голову. – А… это может подождать. Неважно. Давай, скоро буду.

Да неужто?!

Карстен вешает трубку и быстро целует меня.

– Извини, нужно идти, – говорит он с сожалением. – Ноутбук Тани заглючил, а у нее сегодня вечером важные дела в офисе.

Не дожидаясь моего ответа, он исчезает, оставив меня одну, в дико расстроенных чувствах. Я чувствую себя такой использованной и неполноценной, что уже не в первый раз думаю о том, чтобы положить конец нашей неприятной интрижке. Суть в том, что эти украденные моменты просто делают меня несчастной. Я бы все отдала, чтобы заставить его расстаться с ней, а он продолжает говорить о том, как сильно хотел бы быть со мной, но ничего не происходит. Шесть месяцев между нашей первой страстной случкой на кухне для персонала после работы и сегодняшним днем полны обещаний, и ни одно из них он не сдержал.

Потираю лоб и смиренно запрокидываю голову назад. Он никогда не уйдет от нее. Я прекрасно понимаю, насколько наивно надеяться на его разрыв с женой. И все же я зачем-то надеюсь. Я настолько влюблена в этого мужчину, что отчаянно принимаю каждую частичку близости, которую он дарит мне. Хуже всего то, что об этом даже и поговорить не с кем. Джози, моя лучшая подруга, знает только, что у меня слабость к моему привлекательному боссу. Все остальное слишком рискованно. Если бы что-то просочилось о нашем романе, Карстен оказался бы в довольно щекотливой ситуации. Хотя часть меня осознает, что он просто пользуется мной, я не хочу чинить ему проблем.

Остаток вечера провожу на диване с чаем и историческим романом. Снова и снова щурюсь на свой мобильный телефон в надежде, что Карстен ответит. Но этого не происходит, и в районе десяти вечера я принимаю решение лечь спать. Прошлая ночь для меня была какой угодно, только не спокойной, так что не потребовалось много времени, чтобы заснуть.

3

Следующий день – на контрасте – на удивление спокоен. В моем почтовом ящике нет новых писем, а на работе я успешно избегаю Карстена. Когда я возвращаюсь вечером домой, я настолько оптимистично настроена, что возвращаю садовую лопату назад в гараж. Кажется, я расстроилась без причины. Подумаешь, просто розыгрыш с намеком на кое-какое прошлое. Кто-то всерьез решил, что сможет напугать меня разбитым зеркалом и двумя нелепыми электронными письмами? Ха!

Хотя поутру мне никуда бежать не надо, просыпаюсь рано и, как следствие, быстро выматываюсь. Наливаю себе вторую чашку кофе и апатично пялюсь на нее, как вдруг кто-то звонит в дверь.

Со стоном поднимаюсь, шаркаю по коридору и через некоторое время устало моргаю в пасмурную октябрьскую субботу.

– Ага, все еще спишь? – Фил, мой доверенный курьер, проводит рукой по своим светлым волосам с притворным сожалением.

– Ошибаешься, – угрюмо отвечаю я, получая посылку. – Я просто месмеризирую с утра свой кофе, чтобы он работал лучше. Хочешь попробовать, что получается?

Фил притворно морщится:

– Держись от меня подальше со своим месмеризмом! А от простого кофе, знаешь, не откажусь.

– Извини, забыла, что ты суеверный тип. – Смотрю на коробку, и настроение как-то внезапно улучшается. – Как раз вовремя, девчонки рассчитывают на наши любимые соусы завтра. А ты по воскресеньям не работаешь. К несчастью.

Фил награждает меня скромной улыбкой:

– Утренние заказы действуют на нервы. Зато тебе не придется трястись, что какой-то дурацкий соус не поспеет к девичнику. Блага цивилизации!

– Эй! Думаешь, раз постоянно доставляешь мне барахлишко, так уж и дерзить мне можно?

– Вовсе нет, – потупляется он. – Всегда приятно доставлять вам заказы, фрау.

– Радуйся, что я так много заказываю. Без меня ты бы давно остался без работы, – смеясь, отвечаю я, засовываю коробку под мышку и, помахав ему на прощание, снова прячусь в свою раковину.

Он уходит без кофе.

Остаток дня провожу частично на диване с историческим романом, который меня не особо увлекает, частично вполсилы работая над заданиями, которые не успела сделать за неделю. Снова и снова ловлю себя на том, что щурюсь на свой мобильный телефон, но от Карстена до сих пор ни слуху ни духу.

В воскресенье я сплю до полудня, а потом готовлю запланированные суши. Уже стало традицией, что я, Джози и наша общая подруга Сандра каждое второе воскресенье месяца собираемся посмотреть кино по очереди у кого-то из нас. Завернув рис и рыбу в листы водорослей, использую остаток дня для обширных прихорашиваний.

Вскоре после девяти мои подруги звонят в дверь. Когда я отпираю, Сандра, как и всегда, жалуется на удаленность моего дома, умудряясь параллельно хвалить мою старую полуантикварную мебель, – этого ритуала она придерживается со стойкостью, достойной лучшего применения.

Затарившись из буфета, мы садимся на диван, Сандра и я – с бокалом просекко, Джози, которая сегодня за рулем, с кока-колой.

– Итак, Лу, что нового на личном фронте? – спрашивает Сандра.

Как и Джози, она счастлива в браке, что, на мой взгляд, придает ее вопросу второе дно. Порой мне кажется, что мои подруги подозревают, будто я стремлюсь к одиночеству. Но, будь рядом со мной правильный человек, я бы ему не отказала. Но я точно не хочу отчитываться перед кем-то о моих встречах с Карстеном. Я отчетливо представляю, как они отреагируют, – увольте!

– Откушать не желаете? – говорю я, оставляя вопрос Сандры без ответа.

Игнорирую взгляды, которыми обмениваются у меня за спиной подруги, и исчезаю на кухне, чтобы взять суши, соевый соус и немного васаби. Джози хватает пульт и врубает комедию, которую мы договорились смотреть еще на прошлой неделе.

Настроение худо-бедно налаживается, мы много смеемся, хотя фильм не шибко-то и хорош. Мне по душе сама непринужденная атмосфера.

В какой-то момент я слышу странный шум, и поначалу мне сложно поверить в то, что исходит он не от телевизора. Будто где-то что-то скребется, царапается – точно сказать не могу. Сажусь чуть прямее, и Джози смотрит на меня сбоку:

– Все путем?

– Ага, – поспешно заверяю я. – Просто послышалась какая-то фигня.

Лицо Джози – зеркало ее мыслей. Ей известно, что последние несколько дней я нервничаю больше, чем обычно, и она знает, в чем причина. Смотрю на нее умоляюще и надеюсь на ее понимание. Сандре ни к чему знать о моих текущих проблемах. Хотя обе они мои самые близкие подруги, я все-таки ближе к Джози, что и неудивительно: мы с ней знакомы еще со времен учебы.

Однако через несколько секунд я убеждаюсь, что Сандра тоже заметила мою нервозность, потому что, когда звонит стационарный телефон, я вскакиваю, будто меня шандарахнуло током. Разозленным взглядом упираюсь в телефон, который все никак не хочет смолкать.

– Может, ответишь? – смущенно спрашивает Сандра, и я нерешительно беру трубку.

Она приняла вызов. И это было ошибкой.

Раздраженная, я отталкиваю память об электронном письме и впиваюсь взглядом в телефон.

Неизвестный номер.

– Алло. – Мой голос хрипит, я осторожно прокашливаюсь. Просто звонок. Хватит уже шугаться каждой тени.

У звонившего были плохие намерения. Очень плохие.

– Луиза…

Кожу неприятно покалывает, будто на меня смотрят невидимые глаза.

Я повожу плечами.

Луиза, выходи, иди ко мне…

– Слушаю. Кто это?

Моя реакция до того банальна, что впору засмущаться. Но так лишь в первые несколько секунд – ответ с того конца линии демонстрирует, что страх был полностью оправдан.

– Я за тобой слежу. За тобой и двумя твоими подружками. – Это сказано ровным шепотом, делающим голос тревожно нейтральным. Не понять, кто говорит – мужчина или женщина.

Невольно я крепче сжимаю трубку. Надо отключиться. Но я все равно на линии.

– Твоя блузка очень милая. Зеленый тебе идет, – продолжает звенящий шепот, и у меня мурашки бегут по спине. – Хотя мне нравится и та твоя голубая, жаль, ты ее заляпала, пришлось стирать.

Я молча тянусь к бокалу с просекко, стараясь не волноваться.

– Правильно, – одобряет звонящий, – выпей. Но только один глоток. Ты ведь не хочешь, чтобы алкоголь ударил в голову? Почему просекко, могу я спросить? Другие сорта тебя не устраивают?

Собрав все свое самообладание, я встаю и иду к двери во внутренний дворик, все еще держа телефон у уха. Кто-то действительно прячется там, в темноте? Или звонивший просто так хорошо угадывает? Навряд ли.

– Ну что, видишь меня? – спрашивает голос, отметая мои последние сомнения.

Там кто-то есть, и он может заглянуть в мою ярко освещенную гостиную из темноты сада. Пока я пытаюсь осознать, что происходит, снова раздается странное царапанье. Его источник находится не в доме, звучит так, как будто звук идет от двери.

Кусаю нижнюю губу. На том конце линии молчат.

– Лу? – спрашивает Сандра не «телефонным» голосом, отчего я сильно вздрагиваю. – Что-то случилось?

Я качаю головой и прислоняю ладонь к стеклу, словно пытаясь установить контакт с тем, кто наблюдает за нами снаружи.

Повод для беспокойства. Для тревоги, переходящей ветрах.

Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, смотрю в ночь горящими глазами. Ничего не вижу. Неопределенность сводит меня с ума.

Сжимаю дверную ручку свободной рукой, до белизны в костяшках пальцев, и несколько раз моргаю.

– Лу? – окликает Джози из-за спины.

Я не отвечаю – слишком уж поглощена воспоминаниями о сценарии из письма. Там такая же угрожающая ситуация.

Приоткрываю дверь и прислушиваюсь к черноте.

Голое снаружи. Мимолетный и глухой, как шепот ветра. Но ветер нем.

«Луиза…»

Нет. Меня не так просто заставить запаниковать. Не позволю этому случиться со мной. Отбрасываю телефон в сторону, затем полностью открываю дверь и выхожу в сад.

Прилив мужества? Безрассудство?

Изо всех сил пытаюсь выкинуть из головы цитаты, то и дело всплывающие из омута памяти. Я прочла эти письма много раз. Слишком часто возвращалась к ним.

– Лу? – слышу я голос Джози. – Ты что там делаешь?

Она ломает последний барьер, отделяющий ее от тьмы.