Судья Клаус

Диего Мальхед

Судья Клаус

Глава 1

Предыстория

1

Ещё задолго до того, как люди узнали вкус железа, когда первые кланы только учились складывать камни в стены, разжигать огонь из трута и познавать искусство охоты, по этим землям бродило древнее могучее существо. Имя его было Клаус. Не человек, не дух умершего, но древнее божество, созданное и забытое временем. Никто не знал, откуда он пришёл: был ли он рожден самим холодом и мраком вечных снегов, или же кто-то когда-то вызвал его из иных миров. Он был Судьей, Карателем, Хладным палачом, что приходил к тем, кто любил купаться в крови невинных, тех, кто строил свою силу на убийствах и жестоких пытках. Он не выбирал жертвы случайно – его гнев чувствовал запах пролитой крови сильнее любого зверя. И когда на землю падала ночь, он шел к ним. Настигал так же верно, как тьма после захода солнца, и никто не мог уйти от его гнева. В первые тысячелетия существования мира он бродил среди людей как буря, как мор, как ледяной холод. Целые племена, чья жизнь строилась на жертвоприношениях, исчезали за одну ночь. Судью боялись, ненавидели, презирали и в то же время шептали о нем, как о великом карающем боге. Но люди по своей природе всегда жаждали власти и жизни без страха. Шаманы древних кланов объединили свои силы и нашли ритуал способный изгнать Судью в тень, в иные миры, и погрузить в спячку. Так Клаус исчез из нашего мира, но память о нём осталась, словно чёрное пятно на сердце земли. С тех пор поколения сменяли друг друга. Простые люди забыли его имя, но немногие старые жрецы всё ещё помнили о том, кого тревожить нельзя и передавали знания о нем новым поколениям избранных. Они шептали детям у костра страшные сказки о Судье, который идёт за теми, чьи руки запятнаны кровью. Они говорили им: «Не проливайте кровь ни человека, ни зверя ради забавы – иначе придет Судья и жестоко покарает вас». Его боялись и одновременно чтили – как силу, которую нельзя уничтожить.

Прошли тысячелетия. И пришел день, когда шепот вновь превратился в крик. Однажды, когда северные племена ещё не знали ни слова «Америка», ни слова «Канада», их жизнь оборвалась вместе с приходом чужаков. Из-за горизонта приплыли чёрные корабли викингов. Их драккары рассекали туман на далеком горизонте, а щиты и топоры сверкали в лучах восходящего солнца. Они принесли с собой огонь, ярость и сталь. Мужчины падали под их клинками, женщины кричали, дети тонули в крови. Земля была усыпана мёртвыми телами и залита кровью, дым пожарищ так густо застилал небо, что на какое-то время над поселением вновь наступила ночь. Среди этого ада выжила лишь горстка беглецов и одна жрица – маленькая девочка, обученная с детства слышать шёпот духов. Ей было не больше десяти зим отроду. Израненная стрелой, она шаталась и почти падала, но успела добраться до святилища племени, в пещеру, где ее народ веками приносил дары и возносил молитвы, чтобы удерживать духов по ту сторону. Следом за ней в святилище ворвался молодой воин ее племени – юноша, который едва научился владеть копьем. Его тело было изрешечено стрелами, на лице имелся глубокий порез от меча, и страшные раны его обильно изливали кровь быстро лишая юношу сил. Он успел закрыть за собой каменную плиту у входа, которая замаскировала собой проход. Сделав это, юноша упал у самого порога, издав последний предсмертный стон, а затем хрип. Девочка подползла к нему, оказывать помощь уже было бессмысленно. Ее руки дрожали от страха, холода и слабости, но она смогла собрать его кровь в ладонях и принялась рисовать символы на полу пещеры – старые запретные знаки, что знали только жрецы. Она шептала слова, которые слышала с детства, слова, которыми ее учили пугать и удерживать духов, но теперь она использовала их наоборот – чтобы открыть врата и вызвать одного их них.

Пещеру поглотила тьма. Сначала это был просто холод, словно дыхание зимы, но затем стены задрожали. В воздухе раскрылась черная дыра, и из нее в разные стороны потянулись щупальца тени. Они вгрызались в камень, расширяя проход и ломая границы между мирами. Девочка, вся дрожа, продолжала шептать, пока кровь погибшего юноши не была поглощена тьмой вся до последней капли. Он стал той жертвой, которую она принесла для ритуала. Её тело ослабевало, дыхание рвалось, но губы неустанно продолжали шептать слова древнего призыва. Прошло уже несколько часов на грани смерти, но она не останавливалась, взывала к Судье. Время тянулось очень долго, слишком долго, когда жизнь висит на волоске. И наконец тьма содрогнулась и из дыры выпал он. Сначала – как тень, потом – как человек, но не человек. Огромный, более двух метров ростом, бледный, с кожей, словно вырезанной из льда. Его глаза сияли мертвым голубым светом. Судья Клаус снова пришел в наш. Сначала он шатался, едва смог поднять свое могучее, обнаженное тело от пола на руки. Он был силен, но в то же время слаб, будто пробуждался от тысячелетнего сна. Судья упал, бросив свое лицо на холодные камни и тяжело вздохнув уснул. Придя в этот мир он остался без сил. Жертва, при помощи которой его вызвали, была слишком слаба, как и слаба та, кто проводил ритуал.

Судья очнулся лишь к вечеру, когда солнце уже зашло за горизонт. К этому времени его тело набралось сил, а кожа приняла пусть слегка бледный, но уже более естественный человеческому облику цвет. Призвавшая его девушка была еще жива, но спасти ее не мог уже никто. Она потеряла слишком много крови, и ее рана уже начала гнить. Судья поднялся с холодного пола и тихо приблизился к ней, дыхание девушки угасало. Он поднял ее на руки, тело было таким же холодным, как и его собственное. Она, едва улыбнувшись, прижала свою ладонь к его груди. И тогда он увидел ее глазами все то, что происходило: огонь, кровь, мертвых людей, горящие стрелы шквалом обрушившиеся на дома, как небо полное смерти. Он чувствовал ее страх, ее боль – и его ярость росла все больше с каждым мгновением. Впервые за многие тысячелетья он ощутил связь. Эта девочка была единственной, кого он не мог убить и кому он был готов оказать милость. Она спасла его из мира теней, но сама угасала у него на руках. Когда ее сердце замолчало, Клаус опустил тело на камни, осторожно, почти с нежностью, которой никто, даже он сам, от него не ждал. Затем он встал. Его босые ноги тихо зашагали по холодному камню в сторону валуна, загораживающего вход, и выбил его одним ударом ноги. Холодный воздух смешанный с дымом врезался в лицо, когда он выбрался наружу. Судья вдохнул его, словно жизнь. Но одного воздуха ему было недостаточно. Дабы восстановить свои силы ему нужна была плоть и кровь, и желательно человеческая. После бойни устроенной викингами, вокруг было полно мертвых тел, и Клаус тут же принялся есть. По мере того, как он поглощал мясо, его мышцы набухали, кожа принимала человеческий вид, вены словно трубы извивались на его могучих руках и пульсировали на шее прогоняя через себя потоки крови. Насытившись, он еще долго бродил по выжженной деревне, гладил пальцами окровавленные камни, слышал крик, отпечатавшийся в земле. Его гнев креп, его дыхание превращалось в бурю. Он снял кожу с павших в бою людей и создал из нее для себя одежду. Он не чувствовал холода, так как сам источал его, температура его тела лишь немного превышала температуру тела покойника.

Из растерзанных тел Клаус стал разливать по земле кровь вырисовывая с ее помощью древние символы для начала нового ритуала. Дабы придать силы новому призыву, он положил перед собой пять мужских сердец и опустился перед ними на колени. Голос судьи звучал, как раскаты грома, когда он произносил древние лова на таком же древнем языке. Пространство надломилось и из тьмы, из такой же темной дыры, вырвались щупальца тени и вновь стали расширять окно между мирами. Когда оно стало больше. Из образовавшейся дыры выпало новое создание. Сперва это была все та же тень, но затем она начала принимать форму и подниматься с земли. Мало по малу фигура стала принимать очертания огромного лося с рогами разветвленными как древо, и зубами острыми словно у хищника. Сердца мужчин поглотила тьма и исчезала за спиной зверя забрав с собой подношение. Лось открыл глаза и тихо зарычав оскалился, из его пасти сочилась слюна. Густой пар, будто дым из кузницы, вырывался из его ноздрей, и они втягивали в себя ароматы разбросанной в округе свежей плоти мертвых людей. Клаус слегка улыбнулся, видя перед собой своего старого друга и верного скакуна. Лось узнал призвавшего его из тьмы, глубоко втянул воздух и громко заревел, приветствуя своего хозяина и таким способом выражая ему свою радость и благодарность. Лось питался плотью, как и его хозяин. Они были связаны одним голодом, одной жаждой крови виновных, всех тех, кто купался в крови невинных, и любил причинять боль и страдания. Но лишь сам Клаус мог чувствовать таких людей и видеть всю черноту их души. Он был для них и судьей и палачом, он ощущал черные души самых жестоких убийц и мог найти их в любом уголке земли. Его нельзя обмануть, нельзя подкупить, нельзя договориться… Для Судьи любая черная душа непосредственная цель, и если он направился по следу этой души – ее существование быстро прекращалось, а смерть была жестокой и очень болезненной. Сейчас он отчетливо знал, что целая группа таких душ переплывает большую воду и она уже стала его целью.

– Ешь, Скальтир! – сказал Клаус на своем древнем как мир языке. – Нас ждет дальняя дорога.

Скальтир, так звали этого огромного черного лося, огляделся и не веря своему счастью принялся поедать мертвые тела. Он с огромной радостью раздавливал черепа людей и съедал их мозг. Для него это был деликатес, то, что никогда не оставляло его равнодушным и всегда вынуждало нападать на любого, у кого под черепом есть мозг. Пусть он даже носит его в качестве аксессуара – на вкус это никак не влияло.

Когда Клаус и Скальтир наелись и закончили все приготовления, они подошли к воде, к месту, куда вело множество следов, а еще крови и мочи тех, кого жестокие викинги взяли в плен. Клаус запрыгнул на спину своего могучего скакуна, и они устремились вперед. Скальтир поскакал по песчаному берегу, а затем, когда суша под ногами закончилась, его огромные копыта стали нести его по поверхности воды. Он не был настолько легким, его вес был огромен, но Скальтир имел одну особенность, которая помогала ему и его хозяину добираться до самых труднодоступных мест, даже если эти места находились за океаном. Скальтир умел скакать по небу, и сейчас, когда водная гладь была относительно спокойной он не видел смысла подниматься на высоту и направлялся за убийцами самой короткой дорогой. Он скакал очень быстро и даже шторм, который явился позже, не был способен замедлить его бег. Так охотник и его не менее опасный скакун отправились в путь, медленно нагоняя корабль викингов. Мерзкий смрад черных душ убийц вел Клауса через океан к краю страны вечных льдов. Его путь лежал туда, где викинги устроили временную базу, место, где они собирали награбленное добро и пленников с окружающих земель.

Драккар свернув паруса приближался на веслах к земле. Ярл Ульфрик, когда-то заслуживший титул самого лучшего воина и хранящий его по сей день, стоял в центре палубы приближающегося корабля и наблюдал за тем, как его люди встречают его радостными криками. Среди них находился его юный сын Бьерн и держа над головой топор старался кричать громче всех дабы привлечь внимание отца. Мальчику было уже пятнадцать зим, но Ульфрик все еще не разрешал ему участвовать в набегах. Юному наследнику не нравилось, что отец сдерживает его жажду битв, не дает насладиться славой, и из-за этого они иногда сорились, но идти наперекор решения отца пытаясь тайком проникнуть на драккар он не пытался. Ульфрик часто говорил ему: – «всему свое время, сын». И, пожалуй, именно это решение уберегло его наследника от грядущего жестокого кровавого наказания, но увы, лишь на какое-то время.

Вечером того же дня, когда в лагерь вернулось еще несколько кораблей с награбленной добычей и рабами, в медовом зале устроили пир. Воины пели и плясали, устраивали драки и прочие состязания, мед лился рекой, а прирученные рабы уставали подносить к столам питье, жаренное мясо и прочие закуски. Люди не однократно поднимали тосты за своего вождя, громко выкрикивая его имя, а деревянные кружки едва не разбивались о столы от сильно удара, когда опустевали. В зале также присутствовал Бьерн, но в отличие от членов клана, ел и пил не так жадно. Ему не было чего праздновать и от этого его горячая кровь сжигала его изнутри. Парень грустил и его печаль не была не замечена отцом на этом славном пиру. Ульфрик уже изрядно выпив обсуждал со своими приближенными людьми некоторые забавные моменты во время битв и их разговор плавно перетек на тему его сына. Какое-то время они что-то тихо обсуждали, а затем любящий отец подозвал к себе Бьерна. Кто-то уступил парню место рядом с вождем и его усадили на свободный стул. Ульфрик положил свою большую ладонь на его плече и заговорил.

– Бьерн, сын мой, мои глаза видят твою печаль. Почему ты не весел?

– Мне нечего праздновать, отец. Я не еще ни разу не сражался в настоящем бою и поэтому не чувствую себя воином, – тихо ответил он.

– Понимаю.

Ульфрик поднял глаза на человека за его спиной и слегка улыбнулся. Там стоял Гуннар, его правая рука. Гуннар ухмылялся и скрестив руки на груди стал покачивать головой.

– Думаю парень готов, – внезапно произнес он.

– Что? К чему? – Бьерн бросил на него вопросительный взгляд.

– Почти все наши корабли уже в сборе. Скоро мы отправимся домой. Но кое кто из моих людей утверждает, что золота могло быть и побольше, а это значит… – Ульфрик снова бросил взгляд на Гуннара, – есть смысл отправиться в путь еще раз. Основная группа отплывет к нашим берегам в назначенный срок, я же возьму с собой три корабля и поплыву искать другие поселения далеко на юг от тех мест, где мы были в последний раз. Я не настаиваю, Бьерн, но если желаешь, можешь отправиться со мной.

– Можно? То есть, ты правда возьмешь меня с собой? – парень не верил своим ушам.

Ульфрик покачал головой, и Бьерн бросился на шею отца с объятьями.

– Вот и решили, – произнес Гуннар, радуясь за них обоих.

Внезапно на другом конце зала началась суматоха и привлекла внимание ярла и Гуннара. Одну из рабынь, молодую девушку, которая подливала мед воинам, бросили на стол и стали рвать на ней одежду. Этим занимались двое крепких мужчин, и поэтому шансов вырваться и сбежать от них у девушки не было. Она лишь что-то кричала на своем непонятном языке и вопила, а другие воины, предвкушая сексуальную картину, радостно ликовали. Непокорную девицу ударили. В отличие от остальных воинов, Гуннар наблюдать за подобными сценами не любил и уж тем более не желал видеть такое на пиру в медовом зале. Его лицо хмурилось все больше с каждой секундой, и когда на девушке оголили все самое сокровенное и развернули задом для удобства, один из воинов крепко стал удерживать ее руки за спиной, а другой принялся доставать член из штанов. Тут Гуннар не выдержал.

– Эй вы, – громко с гневом в голосе крикнул он, – прекратите это!

– А?

Многие не понимали Гуннара. Он во многом отличался от других воинов клана, и за его спиной часто проскакивали разговоры о том, чем он так хорош и что такого совершил, что заслужил милость вождя Ульфрика, и тот решил сделать правой рукой именно его. Конечно, в бою Гуннар был хорош и не знал страха даже перед многочисленным врагом, но… такое можно было сказать о многих викингах, оставшихся в живых после боя. Еще одно явное отличие Гуннара от остальных было тем, что он не любил неоправданной жестокости. Он не любил пытки над врагами, а также считал омерзительным, когда женщину, особенно такую молодую как та, что сейчас была прижата с голым задом к столу, брали силой и при этом избивали. Конечно она получила лишь одну пощечину в мерах воспитания, но Гуннар прекрасно знал, что если дать волю этим пьяницам девушка испытает худшие страдания, которые только сможет вытерпеть на протяжении всей ночи, а на утро наверняка умрет. Возможно от ножа, а возможно от многочисленных побоев. Терпеть это в своем присутствии Гуннар не намеревался и шагнув вперед продолжил напор.

– У вас плохо со слухом?

– Ты чего, Гуннар? Она же никто. Простая рабыня. Она вещь. Когда мы вернемся домой ее ждет еще и не такое… – сказал тот, что стоял позади девушки.

– Я сказал отпустить!

В воздухе повисло напряжение. Воины собиравшиеся взять девушку силой переглянулись. Если бы ярл не присутствовал в этот момент в медовом зале, возможно, они бы послали Гуннара с его моральными принципами куда подальше. Но пока Ульфрик здесь. Сидит за столом находясь рядом с Гуннаром и молчит. Молчит и наблюдает. Он не вмешивался, но все прекрасно знали кого он поддержит в этой ситуации. Если вождь поднимется и скажет слово – могут начаться проблемы.

– Похоже наш Гуннар влюбился. Что ж, оставим девушку ему, – сказал кто-то из воинов и все дружно рассмеялись.

Девушку отпустили и она, находу вытирая слезы и поправляя на себе одежду из шкуры оленя убежала к другой рабыне, так же, как и она обслуживающей воинов на пиру. Раздосадованные воины вернулись к еде и меду, продолжая тихо обсуждать произошедшее. Ульфрик взглянул на благородного Гуннара и тихо произнес:

– Ты лишь отстрочил неизбежное, друг мой.

– Знаю! Но мне…

Прежде чем он сказал что-то еще, где-то с улицы из-за закрытой двери донесся приглушенный вопль. Кричал явно мужчина, хотя его голос был высоким и тонким как у женщины, словно в одну секунду он испытал ужасную боль. Боль принесшую ему смерть. Люди на пиру взглянули в сторону входа и напряглись. Как по команде, все присутствующие тихо поднялись из-за столов, принялись доставать оружие и снимать щиты со стен. В лагере находилось несколько сотен воинов, армия весьма небольшая, и если кто-то решился напасть на них, то он выбрал для этого весьма неплохое время, когда солнце уже зашло, а люди были пьяны. Внутри медового зала продолжали царить напряжение и тишина. Воины держали оружие и щиты наготове не отводя глаз от двери. Так прошло несколько долгих секунд, но никаких криков, как и шума боя снаружи больше не доносилось. Один из воинов, тот, что стоял ближе всех к двери обернулся и взглянул на ярла. Стоявший за столом Ульфрик кивком головы указал ему на дверь, чтобы тот проверил в чем дело. Воин подчинился и неспеша зашагал к двери. Подойдя ближе, он перехватил щит в правую руку и осторожно приоткрыл ее, сделав для себя небольшую щель. Снаружи все было тихо и темно. Воин повернулся к залу и пожал плечами давая понять, что не видит ничего необычного. Затем он снова повернулся к двери и открыл ее немного шире, как вдруг из темноты к нему вынырнула огромная могучая человеческая рука, схватила воина за голову и в один миг утащила его наружу, да так легко, словно он вовсе ничего не весил. Дверь захлопнулась и из-за нее стали доноситься ужасающие звуки: хруст костей и какое-то чавканье, а недолгие приглушенные вопли воина быстро стихли. Оставшиеся защитники медового зала напряглись пуще прежнего и замерли в ожидании крепко сжимая в руках мечи, топоры и копья. Вдруг двери распахнулись и словно снаряд внутрь влетел тот самый воин, которого утащили наружу. Он пролетел почти весь зал, минуя открытый костер в центре помещения и прокатился по полу, оставляя за собой кровавый след, а когда остановился, все увидели, что от него осталось. Их брата по оружию буквально свернули в мясной шарик переломав все кости. Его руки и ноги были завязаны узлом, голова торчала где-то под собственным задом, а лицо с застывшей на нем гримасой боли и ужаса смотрело на ярла покрасневшими яблоками выпученных глаз. Ульфрик – воин до мозга костей, сражавшийся бесчисленное количество раз и не боявшийся ни одного врага, неважно будь то человек или зверь, испытал неописуемый страх. Все, кто стояли с ним рядом чувствовали то же самое и понимали, что сделать такое со взрослым человеком мог только настоящий монстр с огромной нечеловеческой силой. А ведь рука, утащившая одного из них наружу, была как раз человеческой. Кто же это сделал? Кто этот могучий враг сумевший сотворить такое с одним из них? Ответ на этот вопрос показался в дверном проходе почти в тот же миг, выйдя из мрака ночи на тусклый свет настенных масляных ламп и почти погасшего костра. За спиной неизвестного разразилась короткая сцена боя. Несколько викингов с факелами и оружием в руках с криком бросились на… какого-то рогатого зверя. В один миг он поднял атаковавших его людей на свои рога и поднявшись на задние конечности припечатал их к земле. Стоны и тихий хрип сообщил о том, что воины сражаться больше не смогут.

Неизвестный человек стоявший на пороге сделал несколько шагов вперед. Свет выхватил из тьмы гиганта и защитники медового зала смогли рассмотреть его лучше. Черные как уголь волосы спадали на могучие плечи незнакомца блестя в огне каплями чужой крови. Ростом он был более двух метров, широкоплечий и чудовищно мускулистый. Каждое его движение было плавным и напоминало грацию пантеры, приготовившуюся к атаке. Вены на могучих руках, словно толстые канаты, пульсировали под кожей. Оружия при нем не было, что также вызываю дополнительное опасение у кучки людей, а ведь почти вся кожа гиганта была покрыта бурым блеском крови – чужой, свежей, еще дымящейся на холоде. Но самое страшное открывалось приглядевшись. На нем была странная одежда – грубая, будто наспех сшитая им самим, и какая-то необычная. Короткая жилетка без рукавов и такие же короткие штаны. Материал, из которого была сшита эта одежда, был неровный, пятнистый. Швы кривые и рваные, скрепленные странными красными толстыми нитями, напоминающими сухожилия. В этих кусках материала угадывались смутные очертания – то след ребра, то выцветший рисунок бывшей татуировки, то темная прядь волос… После короткого анализа сомнений ни у кого не оставалось – неизвестный носил одежду сшитую из человеческой кожи, и что еще больше устрашило стоящих перед ним воинов – кожа не была обработана, она была сырой.

Двое ближайших воинов бросились в атаку. Гигант махнул правой рукой на отмажь и отправил первого нападающего в стену. Удар был такой силы, что все присутствующие отчетливо услышали хруст ломающихся костей. Второго воина постигла более ужасная участь. Прежде чем гигант схватил его своей огромной ладонью за лицо, он успел вогнать свой топор в его могучее плечо, но к его удивлению и разочарованию никакого эффекта это не дало. Гигант будто и не заметил, как холодное железо разрубило его мясистую плоть. Он держал викинга на вытянутой руке и крепко сжимал переднюю часть его черепа пока тот вопя пытался освободиться. Гигант с презрением взглянул на застрявший железный топор в его плече, затем протянул к нему правую руку и резко выдернув отбросил в сторону. Воин в отличие от всех остальных не видел, как плечо врага зажило на глазах за считаные секунды, когда избавилось от топора. Впрочем, он уже не был способен видеть ничего. Пальцы гиганта начали сжимать его лицо, послышался характерный хруст, когда ломаются кости, и через пару секунд воин упал на землю хватаясь руками за то место, где ранее было его лицо. Его могучий враг оторвал переднюю часть его черепа оголив все содержимое. Было видно мозг пострадавшего, а его глаза свободно болтались на каких-то жилах и все перед ним заливало кровью. Остальные воины с ужасом на лице отступили на несколько шагов боясь даже вдохнуть. В следующий момент в помещение ворвался рогатый зверь, скаля зубастую окровавленную пасть. Это был огромный черный лось. Гигант вновь схватил пострадавшего за голову и резко швырнул его тело назад, в сторону лося. Зверь за его спиной быстро среагировал на добычу, прижал копытами его тело к земле, а затем вырвал и подбросил вверх его мозг. Через секунду мозг был схвачен его острыми зубами и почти моментально поглощен.

– УБИТЬ!!! – раздался яростный приказ ярла.

Его воины выйдя из ступора бросились в атаку на ужасного врага и его питомца. Сразу после этого Ульфрик повернулся к своему сыну и с волнением в голосе произнес: – Спрячься под столом.

Он тут же выхватил из поднесенных ему Гуннаром ножен меч, и они вдвоем выступили вперед на пяток шагов от стола. Его лучшие воины погибали один за одним да так быстро и так жестоко, что ярл не знал, что предпринять. Гигант рвал его людей на части своими могучими руками, ломал их кости, отрывал конечности… Его зверь, огромный черный лось, ко количеству убийств не отставал от своего хозяина. Он давил воинов копытами, вал тела рогами и терзал острыми зубами и точно также не особо реагировал на полученные раны. Они заживали раньше, чем он успевал получать новые. Прошло не больше двадцати секунд. Ульфрик и Гуннар с ужасом наблюдали, как пали последние защитники. Это были одни из лучших воинов клана и теперь все они были мертвы.

Закончив с основной группой, в сторону последних защитников медового зала выступил только неизвестный гигант. Теперь все его тело было покрыто горячей кровью, а глаза… Ульфрик только сейчас заметил, что глаза врага светятся янтарным огнем. Он смотрел именно на него словно и был его основной целью, а остальные были лишь временной преградой. Ульфрик на несколько секунд окоченел при виде этих глаз, но его верный Гуннар в отличие от него не поддался ужасу и как только враг приблизился – бросился в атаку. Могучий гигант сжал свой огромный кулак и одним точным ударом пробил грудь Гуннара на сквозь, выбив его сердце наружу и оставив в груди огромную дыру. Гуннар выплюнул кровь, меч пал с его руки и единственное что он успел сделать перед смертью – это взглянуть в горящие янтарные глаза ужасного врага. Когда рука покинула его грудь Гуннар упал. В этот момент в тело гиганта вонзилось прилетевшее копье, а затем еще одно. В бой вступил ярл Ульфрик и гнев на его лице говорил о том, что врагу, кем бы он ни был, придется дорого заплатить за то, что он сделал. Гигант отшагнул назад и схватив одно из копий вырвал его из своей груди. Они не нанесли ему смертельной раны и не ослабили ни на грамм, как это могло бы случиться с обычным человеком, копья лишь раздражали его, мешали, и поэтому он предпочел быстро избавиться от них. Однако, едва он вырвал из груди первое копье, его живот и шею рассек меч, а затем его лезвие вонзилось в правую руку гиганта намереваясь отсечь ее. Рассекая плоть, меч столкнулся с чем-то, что никак не могло быть обычной костью человека. Ее Ульфрик перерубил бы в два счета, но увы, кость великана не была такой как у обычной. Меч встретился с непреодолимой преградой и когда его лезвие рассекло могучие мышцы на руке гиганта, оно словно врезалось в камень и застряло внутри. Ульфрик едва понял, что произошло не стал пытаться вырвать его обратно. Уклоняясь от встречной атаки он бросился к павшему Гуннару и подняв его меч стал наблюдать и анализировать своего врага. Лицо великана выражало не столько гнев, сколько раздражение и пока он тянулся второй рукой к мечу, чтобы вынуть его из своей руки, Ульфрик заметил, как стали затягиваться нанесенные им раны на теле врага. Его живот и шея зажили на глазах за считанные секунды. Раны открывшееся после того, как он вынул из себя меч и копье, исчезли также быстро. Ярл понял, что обычное оружие смертных не способно убить его противника. Если это не человек, тогда кто же он такой? И единственный ответ, который появился и стал крутился у него в голове – Бог. Чем же они разгневали его, почему он пришел именно к ним? Вопросы начинали отвлекать, их пришлось откинуть в сторону и вернуться к ситуации. Тяжело дыша Ульфрик стал отступать назад, и заметив рядом щит, прицепленный к краю стола, быстро взял его в левую руку. Он не может умереть здесь. Не должен. Только не сейчас. Его сын все еще прячется под столом и единственный кто стоит между ним и этим могущественным существом в человеческом обличии – это он. Ярл надеялся, что сейчас в помещение ворвутся его вооруженные воины и нападут на врага со спины, но снаружи не слышалось абсолютно никаких звуков. «Неужели они все мертвы? Может таких гигантов в лагере двое или даже больше?» – подумал Ульфрик сразу перед тем, как напасть на врага еще раз. Он понял, что помощи не будет и издав боевой клич бросился в атаку. Пропустив несколько тяжелых и быстрых ударов гигант не выбил, а разбил щит своим кулаком в руке ярла, при этом сломав ему руку. Ульфрик отскочил в сторону, но сумел удержаться на ногах. Нанесенные им раны на теле врага снова начали затягиваться, и он предположил, что единственная возможность справиться с этим существом – обезглавить его. Позади гиганта стала вырастать тень. Это приближался к его спине огромный черный лось. Он покончил поедать мозги павших врагов, и теперь сытый шел весьма лениво, покачиваясь из стороны в сторону и облизываясь, как довольный кот. Прежде чем снова броситься в атаку, Ульфрик представил, что может сделать эта тварь и его питомец с его сыном, если он потерпит неудачу. Ужасная картина и страх за родную кровь придали ему и сил. Если бы он только мог вернуть время вспять и послушаться супругу, ведь она просила его не брать с собой Бьерна, словно чувствовала что-то своим материнским сердцем. Он не послушался ее и теперь, возможно, его сын погибнет здесь. Погибнет сразу после того, как этот гигант, кем бы он ни был, расправится с ним.