Сигнал с Земли-2. Меня кто-нибудь слышит?

За талоны в магазине их не купишь. Ребята обменивают у фермеров. Неизвестно, где они взяли саженцы табака или что это было за растение. В горле от таких папирос изрядно першило, но альтернатив все равно не было. Хотя у меня в старой квартире должен был лежать блок, а то и два Мальборо. Но не буду же я снова прорываться в Научный сектор.

Сталкер ухмыльнулся и сказал, что если нужны сигареты на рынке, он познакомит меня с его тезкой, Мишей Обналом. Хитрым малым, который может достать все что угодно: от иголки до крыльев Джиперс-Криперса (они существуют?)

Я рассказал Михаилу, что произошло в Научном секторе. Он покивал, ведь всем было интересно, почему со стороны Пробоя в тот день несколько часов громыхали аномалии.

Про кольцо я рассказывать не стал. Кольцо, кстати, всегда носил с собой, в кармане. После того обыска боялся оставлять его в комнате. Так ни разу и не надел.

Михаил посоветовал дать Бресту что-то ценное. Протянул мне небольшой фотоаппарат размером с зажигалку. На нем была маркировка ФСН-93. Он пояснил, что это значит фотоаппарат скрытного ношения 1983 года выпуска. Времен Холодной войны.

Сталкер пояснил, что я сейчас смогу снять фото каких-то интересных документов из аналитического отдела. Когда сделаю – он их проявит, чтобы я передал Бресту.

Хитрый какой. Все, что проявит, – себе тоже скопирует. Хотя, получается, всем выгода – и мне, и Бресту, и группировке свободных Сталкеров.

Я едва успел поинтересоваться, с чего он взял, что я попаду в аналитический отдел, как к нам подошел человек в форме Министерства и передал мне бумагу. На которой было написано:

Приказ 8674/12

Перевод Германа Пысларя с позиции инспектора-фиксатора 7 разряда Департамента Наблюдений на позицию младшего аналитика в Закрытый Отдел на период временной нетрудоспособности.

И подпись полковника Варвары Дмитриевой.

Я хмыкнул: опять Гоша постарался. Он всегда мне помогал с подработками, чтобы хватало на хлеб с маслом. Подумал, что на всякий случай возьму с собой Зеркальный осколок из хроно-аномалии. Пусть он и показывает отражение того, что было всего 15 минут назад – это может пригодиться. А антигравитационными ботинками я так ни разу и не воспользовался. На работе рассказывали, что уже несколько человек цеплялись нога за ногу, подлетали метров на двадцать и разбивались. Сертификат отозвали.

Здание тридцатки (ЗО, закрытого отдела) было двухэтажной кирпичной коробкой с шиферной крышей. Когда-то выкрашенное в яркие цвета, сейчас оно сохранило только кусочки облупившейся краски.

Деревянные рамы с двойными стеклами. Где-то куски фанеры. На первом этаже – решетки. Над входом – козырек из ржавого металла, под ним – лужи.

Внутри – потертый линолеум желтоватого цвета. Стены покрашены до середины темно-зеленым, а выше – белым. Под потрескавшейся краской видна штукатурка.

Лампочки просто свисают на проводах. Двери кабинетов из дерева, с жестяными табличками, на которых название подразделений или фамилии владельцев. В холле – старая мозаика, частично отвалившаяся. На ней изображен кто-то из советских вождей, уже не разобрать. Запах старой бумаги и легкое послевкусие плесени с пыльным амбре.

Работа оказалась одновременно интересной и рутинной. Я собираю отчеты Наблюдателей и агрегирую из них полезную информацию по готовому шаблону.

Оказывается, то, что мы писали в отчетах и что реально интересовало Министерство – разные вещи. Видимо, наблюдателям специально не дают много информации, чтобы им сложно было сделать выводы.

Самые интересные факты, показания приборов, описания артефактов и аномалий я заносил в специальные разделы отчета и передавал аналитикам больших данных.

Эти аналитики вручную просматривали тонны отчетности и искали там закономерности. В здании поговаривали, что они знают, как и где появляются новые аномалии или Искаженные, находят все более эффективные способы защиты и борьбы со всем, что появляется из Пробоя.

На обед мы пошли всей группой младших аналитиков, среди которых были и молодые ребята лет по 18, и мужики прилично за 30.

Столовая у нас светлая, из белой плитки с голубыми линиями. На окнах – бежевые шторы с вышитыми узорами, а на столах – белые скатерти, слегка шершавые. Запах домашней еды и чего-то кислого (соленые помидоры или капуста).

Я купил только чай и, сказав, что у меня тошнота после таблеток, вернулся в отдел. Там в это время было пусто. Меня интересовала не работа, а дверь в углу кабинета. За ней располагался архивчик, в котором хранятся результаты неудачных экспериментов сотрудников научного отдела.

На двери расположен кодовый замок. Но благодаря зеркальному осколку я смог подглядеть код от двери: 1703.

Внутри стоят стеллажи, и я быстро пробежался глазами по табличкам разделов.

В основном содержание меня разочаровало. Или неамбициозные эксперименты в стиле «что будет, если бросать камни в гравитационную аномалию» (известно что: или его сожмет до размера песчинки, или выбросит со скоростью пули в случайную сторону), или совсем уж фантастические (в стиле «попытка привить волколаку веганскую диету»).

Но один меня заинтересовал, проект «Вытяжка». Про устройство поглощения аномалий. Огромный прибор, который засасывает энергию аномалий и сохраняет ее в специальных шариках из адамантовой стали. Этот эксперимент не удался не потому, что технологии не было. Она была, если верить бумагам. Но не получалось сделать шарики стабильными, и некоторые аномалии вырывались. Люди гибли, проект закрыли.

Потом его открыли снова, придумав какую-то новую структуру для хранения (в отчете деталей не было) и получили новое препятствие: процесс слишком энергозатратный, а установка – настолько большая, что не получается ее сделать допустимо мобильной. Потенциал для улучшений – есть, в бумагах так и написано. Но бюджет под это не выделили и «Вытяжку» свернули.

Такое точно будет интересно «Молоту». Я сделал фотографии и едва успел вернуться за свой стол, когда вернулись коллеги.

После работы передал ФСН-93 Михаилу для проявки и печати фотографий, позвонил Бресту, предложил встретиться.

Брест на мои условия согласился. Я ему – результаты проекта «Вытяжка», а он мне папку из Канцелярии с проектом «Архив». Условились встретиться завтра на нашем месте, около заброшенного Луна-парка в полночь.

Отчет #17

Старое ржавое колесо обозрения слегка поскрипывало, но крутилось. Видимо, магнитная аномалия его вращала. Детский поезд с облезлой краской лежал на боку рядом с рельсами. Животные на развалившейся карусели выглядели потусторонними монстрами.

Брест стоял в полутьме в том же месте, что и раньше. Держал в руках папку. Я направлялся к нему, когда заметил несколько фигур, вышедших из темноты. Я даже не успел сделать предположений, кто это – его подстраховка, измененные, милицейский патруль или еще кто-то, как в темноте раздались вспышки и хлопки выстрелов.

Брест несколько раз дернулся, взмахнул руками и тяжело упал на гравий, как мешок с песком. Папка, в которую тоже попали пули, выпала из его рук, а страницы разлетелись.

Фигуры приблизились к телу, собрали бумаги, подхватили труп и растворились в темноте. Я стоял не шевелясь. Кто это был – оставалось только догадываться.

Хотя, учитывая, какая идет борьба за знания и технологии, удивляться не стоит. По факту, НИИ Север-Квантум, Губернатор, корпорации Молот и Вектор-Холдинг – это как города-государства внутри Гагаринска. А на окраинах – своя власть: бандиты, сектанты. Ферма стоит обособленно. Только Промышленный и Привокзальный районы никому не принадлежат: там или работяги трудятся в цехах, или эти странные Измененные.

На всякий случай выждав минут 10, я приблизился к месту происшествия. На асфальте расползлись бурые пятна и лежало несколько обрывков бумаги, разорванных пулями и изрядно заляпанных кровью.

На одном из них я прочитал «Агент ВЛ-38 отправил жену в безопасное место и приступил к выполнению миссии: установке ретранслятора на телебашню».

Меня пробил холодный пот. В директиве из сейфа в моей в старой квартире было написано «Агент ВЛ-38. Экстренный Протокол». И я не узнал папку. Думал, что ВЛ – это Владлена, ведь ее имя созвучно с ВЛ.

Но раз у агента ВЛ-38 есть жена и он должен был отправиться на телебашню, судя по этому обрывку, значит, этот агент – не Владлена, а я.

Я в прострации уставился в пустоту. Не знаю, сколько я так простоял, когда услышал голоса. Чьи они – решил не проверять и тихонько отошел в кусты, а потом бегом добежал до общежития.

До утра я так и не смог сомкнуть глаз.

Отчет #18

В магазине хорошую водку было не купить. А на рынке продавался только самогон. Хорошо, что сталкер познакомил меня с Мишей Обналом. Тот помог мне достать бутылку, оставшуюся со времен еще до Пробоя.

Пришлось отвалить немало талонов, но я не мог пойти к Игорю с чем-то некачественным.

Игорь – это врач, который выходил меня после Пробоя. Я плохо помню то время. В памяти осталось только то, что меня оглушило взрывом и завалило обломками 15 лет назад.

Игорь встретил меня с улыбкой и крепко пожал руку. Я вручил ему бутылку «Столичной» и начал расспрашивать про тот день.

Доктор рассказал, что меня привезли на «буханке» скорой и у меня были травмы разной степени тяжести, включая тяжелое сотрясение головного мозга. Он добавил по секрету, что у меня была рана, похожая на огнестрельную. Свои имя и адрес я вспомнил намного позже, поэтому при выписке меня временно поселили в общежитие Министерства.

Я поблагодарил его и отправился в отдел кадров департамента Наблюдений, по пути забежав в магазин напротив общаги, в котором вооружился банкой хорошего чая и пакетом пряников.

Здание было все тем же: ремонт с советских времен, старый паркет, большие батареи под окнами. Перила были гладкими, за десятки лет отполированными до блеска руками людей, которые работали в конторе.

Тамара Константиновна, специалист по кадровому делопроизводству, сухощавая женщина лет 50 с темным каре, улыбнулась мне, как старому знакомому, достала две кружки и поставила их на свой стол, заваленный бумагами, отодвинув лампу и телефон.

Она рассказала, что когда я был на больничном после выписки из больницы, я вообще себя не помнил. Но сначала в общежитии, а затем и в соседних зданиях старался помогать – в основном по электрике. Отремонтировал щиток, починил слаботочный трансформатор, провел новую ветку к системе вентиляции.

Здание департамента Наблюдений только заселялось в наспех сформированном Министерстве Энергобезопасности, созданном для ликвидации последствий Пробоя. Раньше оно было полузаброшенное, в нем сидел только сторож. И я помог протянуть всю электрику.

А нашли меня после Пробоя в здании телебашни и, учитывая, что я тогда не помнил ничего о себе, записали, что я был там электриком. В Департаменте наблюдений не хватало людей, а я уже успел зарекомендовать себя трудолюбивым и опытным, поэтому меня пригласили на позицию Инспектора-Фиксатора. Или, попросту, Смотрителя.

Я допил чай, поблагодарил и ушел.

Теперь все встало на свои места. Клочок бумаги из папки с «Архивом» не врал. И записка, которую написала Лидия в поле с тыквами – тоже. Если забыть, что она назвала меня «что», а не «кто». Хотя что с нее взять, у нее пятнадцать лет вместо головы была тыква, зря заморачиваюсь.

Я выяснил, что я – агент проекта архив, ВЛ-38. Осталось только узнать, почему пришлось отправить жену в «безопасное место», что делал в момент Пробоя, как получил пулю (если получил) и что у меня была за миссия в телебашне.

Отчет #19

В своей комнате общежития попробовал надеть кольцо-локатор.

Ничего не произошло. Глаза «змеи» не начали светиться, температура не изменилась, звуковых сигналов не было.

Снял, осмотрел. Не вижу источников питания. Батарейку вставлять некуда. Оно автономное?

Возможно, надо попробовать на улице, вблизи аномалий или искаженных.

По крайней мере, я теперь знаю, что если его надеть или даже носить, то видимых признаков не будет, и я не привлеку внимания.

Когда вернусь к работе Смотрителем – попробую на вызове.

Отчет #20

Сегодня проснулся от громкого стука в дверь.

За ней стоял боец отряда «Контур». Сказал, что Наблюдатель их отряда досрочно ушел на пенсию, а я – единственный, кто прошел полевые сборы.

«Ушел на пенсию» – это значит, что человека так сильно засосало в аномалию или травмировал искаженный, что он больше не сможет работать и получил пенсию по инвалидности. Вряд ли в отряде контура был человек возрастом за пятьдесят.

Полевые сборы проходили в прошлом году: это открытая двухнедельная тренировка Контура, в которой может поучаствовать любой из работников Министерства. Обычно «кабинетные» на них не ходят, но за прохождение дают надбавку 200 талонов в месяц, поэтому я каждый год езжу.

Наблюдатель в группе Контур – это такой же боец, только с расширенными функциями. Он сдает экзамен по аналитике, полевому ориентированию в нештатных условиях и часто выступает разведчиком на опасных происшествиях.

По сути, все то же самое, что делаю и я, только в броне и с оружием в руках.

Когда я добрался до базы «Контура» на служебном УАЗике темно-зеленого цвета, навстречу уже высыпали бойцы, чтобы загрузиться в микроавтобус: поступил вызов из центра города. В отеле Радиан (стоит на площади Ленина) уже давно пропадали люди, но раньше исчезали бездомные и никто особо не бил тревогу. Шанс, что это последствия Пробоя, минимален. Бомжи то режут друг друга, то травятся стеклоочистителем.

Но сегодня там пропала группа подростков, которым захотелось острых ощущений: они «на слабо» убедили новичков из их группы в ПТУ пройти «проверку прочности», зайдя в отель и принеся оттуда что-нибудь.

Пока мы ехали, я натянул форму: черные плотные штаны с наколенниками, такую же куртку, берцы, маску-ночь, тактическую разгрузку и шлем с напылением из грибов-светлячков на защитном забрале (эффект лучше, чем от ночного видения). Кольцо-локатор из сейфа было на мне: на него никто не обратил внимания.

Влад поежился от сквозняка, натягивая воротник повыше. Я же холода совершенно не чувствовал, словно моя кожа была просто одеждой. Странно, раньше я всегда был мерзляком. Наверное, адреналин греет.

Получил автомат Гареева-Кошарова (АЕК 971), 4 магазина и 3 гранаты: 1 осколочная, 2 светошумовые.

Автомат был с доработкой: вдоль ствольной коробки располагался обвес с камнями, заряженными отрицательной гравитацией, которые в несколько раз разгоняли пули.

Ребята рассказали, что в штаны и берцы была вшита нить, каждую катушку которой несколько недель заряжали на границе гравитационной аномалии. Она при этом процессе сжималась в десятки раз, зато разорвать ее было практически нереально.

По пути я познакомился с людьми из отряда, но никого не запомнил. Все же были в масках. И комплекция была одинаковая: рослые, мускулистые. Запомнил только Влада, лидера отряда. Причем его зовут Роман, а Влад – его позывной. Немного странно, конечно. Влада я запомнил, потому что он был как я: обычного роста и худощавый. В качестве оружия у него была винтовка Гаусса. Она разгоняет пули за счет электромагнитного ускорителя масс. Скорострельность очень низкая, зато дистанция выстрела и поражающая сила – огромные. Стреляет пулями без пороха. Вместо него – электромагниты.

Когда мы прибыли в отель Радиан, то увидели, что подростки, видимо, забрались по трубе на второй этаж и через балкон попали внутрь: окно там было приоткрыто. Мы же не стали церемониться, и с помощью ручного тарана один из бойцов выбил входную дверь.

Я действовал немного нерешительно. Я знал и протоколы, и коды, передаваемые по рациям, и сигналы языка жестов. Но не успел сработаться с отрядом. Когда на уровне подсознания впитываешь, какой фланг ты держишь, кого прикрываешь, когда кто перезаряжается. Поэтому я шел замыкающим. Мы двигались как в американских фильмах, насколько я их помнил. На полусогнутых ногах (чтобы быть готовыми к прыжку или падению), поворачивали стволы вместе со взглядами, контролировали все направления: стойку, лестницу, дверные проемы.

Холл отеля был давно заброшен. Причем покидали его не в спешке: обрушений в здании не было. Но, по понятным причинам, притока новых постояльцев не наблюдалось: Гагаринск был изолирован. Из-за этого отель законсервировали. Запах, который я сто раз чувствовал в старых зданиях, тут отсутствовал. Не пахло ни пылью, ни сыростью. Ощущался только витающий в воздухе противный запашок гниения и мокрых собак. Не знаю, почему у меня были именно такие ассоциации, просто трудно сформулировать точнее.

Пол, стойку регистрации с лампами, диванчики, шкафы для бумаг и гардероб покрывал толстый слой пыли. Пол был из каменной плитки с узорами, которые претендуют на «дорого-богато»: какие-то вензели, завитушки, все в золотых тонах.

Мебель и облицовка стен добротная: из темного мореного дуба. Местами он рассохся и расслоился. Я перевел взгляд на огромную люстру под потолком: она сделана из множества висящих кристаллов и больше подходила для театра. Блеск и переливы были видны даже из-под пыли.

И в этот момент я заметил движение на потолке. Там сидело странное существо. Это был Искаженный, что-то среднее между человеком на четвереньках и огромным котом. Оно было гибкое, руки и ноги заканчивались большими острыми когтями, лицо или морда слегка напоминали человеческую, но с огромными черными глазами, треугольными ушами наверху и вибрисами, которые хищно шевелились. Из открытой пасти с несколькими рядами острых клыков сочилась слюна.

Что самое странное – оно одновременно переливалось разными оттенками, мерцало и светилось, как помехи в телевизоре. Ноздри то расширялись, то сужались: оно втягивало воздух.

Я вскинул автомат и дал в существо длинную очередь, но не нанес видимых повреждений. Оно отлетело на стену и бросилось к нам. Пуля из винтовки Влада попала ему прямо в грудь, откинув назад и вырвав клок плоти, а я дал еще несколько коротких очередей и ушел на перезарядку. Я не понимал, почему никто не стреляет, кроме нас двоих. Существо совершило рывок вперед, допрыгнув до первого из бойцов и огромной лапой ударило его по голове. Шлем треснул и сплющился как яичная скорлупа.

Искаженный отлетел в сторону от угодившей в него пули Влада: она попала ему в живот и осталась внутри. Тут же вскочил на лапы, перепрыгнул на лестницу и скрылся на втором этаже с диким воем раненого зверя.

Бойцы накинулись на нас с вопросами, в кого мы оба стреляли. Они в суматохе не сразу заметили, что первый боец погиб. Влад тихо, но уверенно приказал всем выйти и остаться только мне. Сказал, что это Лихошерст и моя пукалка его даже не поцарапала, можно оставить ее тут. Ему надо постараться попасть в мягкие ткани, потому что выстрел в грудь только слегка ранил животное, а вот выстрел в живот пробил кожу. Только его винтовка имела шанс убить животное.

Влад протянул мне свисток. Сказал, что я звук не услышу, потому что он ультразвуковой. Но сам оттянул свою маску в сторону и вставил беруши в оба уха. Они были странные, будто чуть заостренные.

Я пошел вперед, он меня прикрывал. Мы поднялись на второй этаж и увидели, что следы когтей и кровавые пятна ведут на третий. В одном из номеров не было двери, причем давно: она лежала в коридоре, покрытая пылью. С той же стороны разносилась нестерпимая вонь. Следы Искаженного вели туда. Судя по всему, там и было его логово.

Я тихо крался по толстому мягкому ковру. В левой руке я держал свисток, а в правой – светошумовую гранату.

Лихошерст внезапно появился сзади, откуда мы его не ждали. Ударил лапой по плечу Владу, разорвав одежду, усиленную нитью-артефактом. Его кровь брызнула мне в лицо.

Я со всей силы дунул в ультразвуковой свисток. Искаженный тут же издал жалобный вой и попытался закрыть лапами уши. Я бросил в него световую гранату, крикнул об этом Владу, упал на пол и зажмурился, ожидая взрыва. Вспышку было видно даже через плотно закрытые веки. Я открыл глаза и сквозь цветные пятна увидел, что Лихошерст упал дезориентированный. Влад вставил ствол Гаус-винтовки ему в рот и нажал на спуск. Раздался звук конденсатора, который передал заряд магнитам, и негромкий хлопок выстрела. Животное сразу обмякло.

Влад оперся спиной о стену, стянул здоровой рукой с себя маску, морщась от боли. Его лицо было невероятно бледное. Серо-белого цвета. Я подумал, что от кровопотери. Он достал фляжку, зубами вынул пробку и сделал несколько глубоких глотков. Когда он убрал ее, я увидел, что по подбородку стекают бордовые густые капли. Рана на его плече начала сразу затягиваться.

Я не успел задуматься: он бросил мне винтовку и кивнул на дверь, чтобы я проверил логово. Я глянул на индикатор – заряжено на 100%. Значит, оружие снова готово стрелять. Прошел мимо трупа Лихошерста, валявшейся двери и, морщась от ужасной вони, зашел в номер.

Там было несколько груд человеческих костей. Много свежих. Лужи крови. Остатки тел, обрывки одежды, пара рюкзаков с вывалившимися книгами. Понятно, студенты.

Я вышел. Влад взглянул на меня вопросительно. Я отрицательно покачал головой. Протянул ему бумажку и сказал: смотри, маршрутный лист Москва – Гагаринск – Москва. Видимо, экспедитор из столицы.

В стене номера зияло идеально круглое отверстие. Наверное, когда долбанул пробой, там была аномалия, которая так этого водителя и искорежила, что он стал диким животным. Странно только, что жертв стало много именно последнее время.

Влад устало сказал, что месяц назад Пробой пробудился и по всему городу были вспышки, грохот, появились новые аномалии. Видимо, этого искаженного тогда сильно изменило: сделало более хищным или более голодным. Я кивнул.

Вообще это было немного непривычно: раньше, когда я вызывал Контур, они вообще со мной не общались. А сейчас – делятся. Видимо, внутри группы секретов нет.

Я посмотрел на Влада. Он был все так же бледен. Рана уже затянулась. Мне показалось, что за его губами я разглядел пару крупных клыков.

Может, секреты все-таки есть?

Он сделал вид, что не заметил, как я его изучаю. А до меня только дошла та странность, что Лихошерста видели только я и он. Я – потому что есть кольцо-локатор. А он?

Влад изучил маршрутный лист и сказал, что мы с ним завтра сюда вернемся: тот водитель вез какой-то крупный груз из столицы с маркировкой «Устройство для изменения П.Я.». И припаркован он тут, на подземном паркинге, бокс 43.

Завтра так завтра. Сегодня, и правда, сил не осталось.

Отчет #21

Меня разбудил громкий автомобильный гудок. Я выглянул в окно, увидел Влада (как всегда бледного), который курил около черных Жигулей девятой модели.

Перед радиаторной решеткой был установлен массивный кенгурятник, на крыше – 4 небольших прожектора. Стекла были защищены узкими стальными пластинами, на кузове – заклепки (наверняка это крепления бронированных элементов). Колеса – широкие и больше стандартных. Такие и выстрела не боятся, и по любому бездорожью проедут.

Я кивнул ему и через несколько минут вышел. Когда спускался с крыльца, увидел, что в мою сторону идет Михаил и еще пара сталкеров. Правой рукой он мне приветливо помахал. В левой была авоська с сушеной воблой и бутылками пива. Но когда он заметил мою форму Контура и Влада, сделал вид, что махал не мне и свернул в торговый центр, который стоит напротив общежития.

Я пожал плечами, поздоровался со своим командиром отряда и сел в машину. Мы неспешно поехали к отелю «Радиан», который располагался в двух кварталах от меня. Быстро ехать было чревато: дорога вся в трещинах и ямах. И трясти начнет, и ходовая придет в негодность.

К отелю мы подъехали сзади, чтобы попасть на парковку. Ворота были закрыты. Влад достал лебедку из багажника, я прикрепил ее к створкам, а он – к бамперному крюку своей «девятки». Разогнался и дернул. Движок, явно форсированный взревел, и створки ворот, протяжно скрипнув, слетели с петель.