Игра проклятий-3. В паутине предательств

Мариан сидел, сгорбившись под тяжестью плаща и смотрел на Саболу. Ему хотелось понять, что он за человек на самом деле. Прежде он испытывал к нему только ненависть, а сейчас к этому чувству начало прибавляться любопытство и внезапно – сочувствие.

– Что, если это была Талика? – тихо спросил Мариан. Сабола вздрогнул, отводя взгляд от котенка и ворона, которые затеяли игру.

– Я знал, что ты это скажешь.

– И что тогда? – подаваясь вперед, с тревогой спросил Мариан.

– Ты знаешь, – глядя ему в глаза, сказал Сабола. – Другого выхода нет.

Мариан кивнул и отвернулся. Любовь к Талике снова затопила все его существо, смешалась с тоской, причинив физическую боль. Ему хватило мужества отрешенно посмотреть на это со стороны и, стиснув зубы, осознать, что в этих чувствах нет ничего, кроме магии.

                        ***

Кордия выглядела жалко. Исцеление Джулиана отняло у нее много сил, мочка уха, которую она принесла в жертву, кровоточила. Мариану стало жаль ее. Если королева и дальше будет исцелять в таком духе, то скоро от нее ничего не останется, она просто умрет от истощения. Он хотел бы ей помочь, но знал, что его советы мало что изменят: это должна преодолеть сама Кордия. Все, что он мог для нее сделать, – снять боль и заживить ухо.

К его просьбе Кордия отнеслась скептически. Бросила взгляд в сторону, словно там кто-то был, но яблоко приняла.

– Она здесь? – тихо спросил Мариан, боясь произнести вслух имя Талики. Кордия кивнула. Мариану вдруг стало страшно. Захотелось убежать, спрятаться, отказаться от своего намеренья стать свободным. Ведь все и так хорошо, зачем ему что-то менять? Он прожил в этом большую часть своей жизни, к чему перемены? У него перехватило дыхание, казалось, что сердце вот-вот остановится. Лоб покрылся холодным потом, а ноги задрожали. С губ слетел глухой стон, и он согнулся пополам от внезапной боли, окутавшей всю грудную клетку. Невидимая сила отшвырнула его назад, и он ударился спиной о дверь. Сполз вниз, и его тело скрутило судорогой. Губы обожгла кровь, и у него не осталось сомнений в том, что его время закончилось.

– Мариан, посмотри на меня! – донесся до него знакомый голос. Чьи-то руки коснулись его лица, срывая с него маску. Пот заливал ему глаза, он жмурился, боясь открыть их. – Мариан, это иллюзия, с тобой все в порядке!

Он продолжил метаться. В ушах звенело и казалось, что от этого звона сейчас взорвется череп. Кордия села на него верхом и прижала руки к полу, не давая двигаться. Несмотря на ее хрупкость, хватка оказалась сильной, и Мариан, в один миг устав, подчинился ей. Девушка поймала его взгляд и начала что-то шептать. Он бессмысленно смотрел, как двигаются ее губы, не стараясь даже догадаться, что они произносят. Ему вдруг стало сонно, слабость окутала его ватным коконом, а боль в грудной клетке отступила, словно с нее сорвали тяжелые цепи, которые врезались ему в ребра. От непонятной ностальгии, вдруг пробудившейся в сердце, из глаза потекли слезы. Он смотрел сквозь них на Кордию, и она казалась ему речной нимфой, переливающейся в радужном свете.

Звон в ушах стих, чародей стал разбирать слова, что произносила Кордия, и от ее цепких пальцев у него заныли запястья, но он был рад чувствовать эту боль. Мариан несколько раз подряд моргнул, рассматривая лицо королевы. Он чувствовал запах ее магии, ее тепло щекотало ему кожу, но от прежней тоски, когда он прежде ощущал это, ничего не осталось. Вздохнув, он почувствовал себя пустым, словно в душе образовалась черная дыра, готовая поглотить его самого.

– Все, – сказала Кордия, отпуская его руки. Она выпрямилась, но не спешила слезть с него. Ему показалось, что она ему не доверяет. – Ты свободен.

– Я думал, это будет что-то более сложное и кровавое, – сказал Мариан, глядя в потолок, на котором танцевали тени от свечей.

– Ну, это было трудно, – проведя рукой по лбу, сказала Кордия. Неуклюже начала подниматься и чуть не упала, но вовремя схватилась за край тумбочки. Мариан приподнялся на локтях, наблюдая за девушкой. То, что он чувствовал к ней еще в их прошлую встречу, больше не тревожило его. Не было ни тяги, ни желания коснуться ее. Он закрыл глаза и, прижав руки к груди, ощутил благодарность. Теперь он принадлежит только себе, и так будет всегда.

Послышался странный хруст, и Мариан, подняв голову, посмотрел на яблоко, что он принес Кордии. Наливные бока лопнули, разделив фрукт на две части, и из сердцевины черной склизкой массой повалили черви. Смрад тут же заполнил комнату. Черви падали на пол, ползли к Мариану, и с каждой секундой их становилось все больше.

Кордия вытянула вперед руку, и нарисовав в воздухе символ огня, подожгла яблоко. Оно запылало, издавая звуки, схожие с человеческими воплями. Те черви, что оказались на полу, лопались, растекаясь темной слизью. Мариан поднялся на ноги, и попятившись, уперся в стену. Он с ужасом смотрел на то, чем была наполнена его жизнь – ложью и демонами, которых он принимал за истину.

Яблоко сгорело, превратившись в кучку пепла. Кордия устало опустила руку. По комнате пронесся сквозняк, гася все свечи, но королева тут же приказала им снова гореть.

– Не думайте, что вы победили, не думайте, – четко прозвучал голос Талики, полный желчи и злости. – Я возьму все, что принадлежит мне, и уничтожу вас.

Последний червь лопнул, забрызгав Мариану сапоги, и в комнате стало тихо. Он машинально посмотрел на часы и понял, что с того момента, как он пришел сюда минуло три часа.

Кордия села на стул, сложив руки на коленях. Он подошел к ней и коснулся ее плеча. Девушка вздрогнула и посмотрела на него.

– Спасибо, – тихо сказал Мариан. – Я никогда не забуду этого.

Он притянул Кордию к себе и обнял. Она мягко подчинилась ему, и Мариан понял, что впервые обнимает по-настоящему ее, а не иллюзию Талики, и ему вдруг стало до одури хорошо, словно он напился самого лучшего вина.

– Ты тоже для меня много сделал, – сказала Кордия, отстраняясь от Мариана.

– Тебе надо отдохнуть, – взяв ее за подбородок и посмотрев в глаза, сказал Мариан. Она едва заметно усмехнулась. – Я пришлю Делору, чтобы она тут прибралась и помогла тебе переодеться.

– Поесть пусть принесет.

Мариан взял Кордию за руку и с почтением припал к ней губами. Поклонился ей и поспешил исполнить ее поручение.

                        ***

Эйфория от освобождения чар Талики прошла так же быстро, как и началась. На Мариана навалилась усталость, он понял, что не может ступить ни шага. Привалившись спиной к стене, он решил перевести дыхание и немного успокоить сердце. Пожалуй, для одного дня слишком много впечатлений. Женский крик мгновенно вывел его из ступора. Ему показалось, что он узнал голос. Делора.

Оттолкнувшись от стены, Мариан двинулся в сторону кухни, но не успел дойти, как оттуда вышел Бальтазар, тащивший за собой упирающуюся Делору, по красным щекам которой градом катились слезы. Она выглядела напуганной и растерянной. Чародея охватила злость за нее.

– Я ничего не сделала! Ничего! – захлебываясь от эмоций, повторяла она, но Бальтазар не желал ее слушать.

– Ты нашел доказательства ее вины? – подойдя к Бальтазару, строго спросил Мариан.

– Ее видела Грета, полагаю, этого достаточно, – с вызовом ответил Бальтазар. Он был раздражен и явно не в себе. Красные шрамы на его лице стали бордовыми и выглядели угрожающе, словно вспухшие вены.

– Насколько я помню, речь шла только о надписи на стене, – сказал Мариан. – Отпусти девушку, Бальт.

– Король приказал разобраться в этой ситуации, я всего лишь выполняю его приказ, – криво усмехнувшись, сказал Бальтазар. Делора умоляюще посмотрела на чародея.

– Я ни в чем не виновата, правда! Не думай обо мне плохо, пожалуйста! – протараторила она и с опаской бросила взгляд на Бальтазара. Тот еще сильнее стиснул ей плечо, и она охнула. – Мариан, уйди с дороги. Я не хочу ругаться с тобой из-за служанки.

– Куда ты ведешь ее? – спросил Мариан, лихорадочно соображая, что может сделать чтобы спасти Делору.

– В темницу, к палачам. Пусть разбираются, – равнодушно сказал Бальтазар и, обойдя Мариана, свернул к лестнице, ведущей в подвал. Делора обернулась и умоляюще посмотрела на Мариана. В ее глазах были страх и отчаяние, она просила его о помощи. И он понял, что пойдет на все, чтобы спасти девчонку.

Из комнаты вышла Кордия и подошла к Мариану.

– Что здесь происходит?

– Похоже, тебе придется поесть в обеденной, – сказал Мариан. – Бальтазар арестовал Делору, обвинив в предательстве. Поможешь мне доказать, что он ошибается?

Кордия удивленно посмотрела на него, будто спрашивая: у нас что, других проблем нет? Но потом, словно вспомнив что-то, кивнула.

Глава 9. Женщины короля

Больше всего Лейф не любил оказываться в двусмысленных ситуациях. А еще он всегда терялся, когда понимал, что у него на руках нет козырей, с которых можно пойти в общении с человеком. Граф Рейский поставил его именно в такую ситуацию, припер, можно сказать, к стенке своим заявлением о споре между ним и королем. Рейский выиграл, а значит, там было что-то важное и для Дамьяна, иначе с чего бы им затевать этот спор? Проблема была в том, что Лейф не знал, что за игру вели эти двое, и он не сомневался, что граф понимал это и затеял эту проверку специально, с целью доказать, что он самозванец. Но зачем? Что он с этого получит? Ведь в любом действии есть скрытая цель получить вознаграждение. Лейфу очень хотелось разгадать, что за этим стоит, и больше не чувствовать себя дураком. Не окажись рядом Кордии, он бы мог выдать себя с головой. Воспоминание об этом разговоре вызвало у Лейфа злость, и, идя по темному коридору, он не сдержался с яростью стукнул кулаком по стене. Костяшки пальцев обдало болью, но на душе стало немного легче. Он выдохнул и снова задумался. На этот раз о возможном суде. Однажды ему уже пришлось пережить суд и услышать вердикт «виновен, приговаривается к смерти». Второй раз переживать этот опыт не хотелось, но и как его избежать, он понятия не имел. Ему нужен был хороший законник, который бы смог ему все объяснить и дать совет, как действовать дальше.

                              ***

В комнату Дора Лейф вошел без стука. Там было чуть светлее, чем в коридоре, тускло горели свечи и пахло травами. Герцог сидел за столом и читал чье-то письмо. Увидев Лейфа, отложил его в сторону и откинулся на спинку стула. Никакого уважения, даже его видимости, он ему оказывать не собирался. Лейф подумал, что когда-нибудь он предъявит ему счет за все, чем он его когда-то задел, и этот момент тоже будет в том списке.

– Сейчас три часа ночи, – заметил Дор. – Не слишком поздно для желания пообщаться?

– Возможно, время действительно раннее, – откликнулся Лейф, – Но мне, как своему королю, ты должен быть рад в любой час и момент своей жизни.

Дор тихо рассмеялся и смерил его взглядом, однако продолжил сидеть.

– Ты же не просто так пришел, – сказал он, сложив письма в аккуратную стопку. Лейф, заложив руки за спину, нервно прошелся по комнате.

– Кто такой этот граф Рейский? – спросил он, остановившись у окна. – Какие у Дамьяна были с ним отношения?

– Дамьян никогда не отчитывался мне о своих личных пристрастиях, – пожав плечами, ответил Дор. – Граф начитанный, интересный собеседник и его всегда приятно послушать. А король любил всевозможные истории, которые отвлекали его от реальной жизни. Они часто общались, но большего я не знаю.

– Ты ведь с ним тоже в дружеских отношениях, – заметил Лейф.

– Ну, я тоже люблю занимательные истории, – улыбнулся Дор. – К тому же граф дружил с нашим отцом и прежде часто бывал в нашем доме.

– Почему ты раньше не рассказал про него? – проворчал Лейф, чувствуя, как по его телу эхом разлетается фраза Дора «нашим отцом».

– Да не до него как-то было, – ответил Дор. – К тому же, я не знал, что он вернется именно сейчас. Дамьян отправил его куда-то с личным поручением, и я о нем долго ничего не слышал.

– Значит, о нашем споре ты ничего не знаешь, – вздохнул Лейф, понимая, что ему придется самому разобраться с этой проблемой.

– Дамьян был трусом, так что вряд ли это что-то серьезное, – подумав, сказал Дор. – Хотя… Иногда он мог удивить.

– А Нола?

– Что – Нола? – нахмурился Дор.

– Они были любовниками? – спросил Лейф, глядя Дору в глаза. Даже упоминание имени этой девушки, заставило его сердце биться чаще.

– Нет. Дамьян отверг ее, когда она призналась ему в чувствах. Не знаю, что там точно произошло, но после этого он попросил ее покинуть замок, – медленно проговорил Дор, и Лейфу показалось, что знает он намного больше, чем рассказывает ему. – Сомневаюсь, что Нола ему простила это.

– Вот тьма! – сквозь зубы процедил Лейф.

– Неужели Лейф Безродный оступился? – усмехнулся Дор. В тусклом свете свечей он был похож на огромную хищную птицу.

– Любая моя ошибка может стоить жизни все вам, запомни это, – зло сказал Лейф. – И чтобы этого не случилось, ты должен быть на моей стороне. Иначе смысл твоей голове оставаться на плечах?

– Я так полагаю, предупреждать тебя не тащить Нолу в постель будет уже запоздалым, – проговорил Дор. Лейф поджал губы и отвернулся. Ему было невыносимо признавать свои промахи. Его охватывала ярость как на себя, что позволил себе оказаться не таким умным, каким он себя считал, так и на того, у кого хватило дерзости его так унизить. Он бы сам все понял, но пережил позор в одиночестве.

– Почему Дамьян избегал ее?

– Предположу, что у них не сложилось что-то в интимных делах, – осторожно сказал Дор. – Но это лишь мои выводы.

– Не понимаю, что там могло не сложиться, – пробормотал Лейф. – Ты должен все это узнать для меня.

– Думаю, отыгрывать назад нет смысла.

Лейф не ответил. Снова прошелся по комнате, вслушиваясь, как за окном завывает ветер.

– Ты больше ни о чем не хочешь со мной поговорить? – спросил его Дор, и король вздрогнул. Медленно обернулся и посмотрел на герцога.

– Хочешь меня выпроводить? – усмехнулся Лейф.

– Да, – не стал скрывать Дор.

– Будь ты нормальным, предположил бы, что ты ждешь любовницу, – сказал Лейф, нехотя направляясь к двери. Ему не хотелось оставаться сейчас одному, и он бы предпочел одиночеству компанию Дора.

– Будь ты настоящим королем, мы бы сейчас обсуждали другие вопросы, – не остался в долгу Дор и распахнул дверь. Лейф неспешно вышел в коридор, герцог – следом за ним. Закрыл дверь и торопливым шагом двинулся к выходу. Лейф подумал, что для прогулки странное время, учитывая, что на улице не безопасно. Драммарские маги продолжали атаковать крепость, но уже не так сильно, будто для отвода глаз, и это тревожило короля. В этой крепости он чувствовал себя, как в ловушке, и ему хотелось покинуть ее как можно скорее.

Он прошел за Дором до крыльца и, увидев, что его там ждет граф Рейский, вернулся назад. Лишний раз обмениваться любезностями с этим человеком у него не было никакого желания.

                              ***

Войдя в обеденную, Лейф увидел Кордию с наслаждением поедающую жаркое. Она была так увлечена процессом, что даже не заметила его появления. Он усмехнулся, наблюдая за ней. Меньше всего она сейчас была похожа на королеву. Волосы спутались, платье грязное и местами порванное – она не успела переодеться после того, как пыталась остановить драммарских чудовищ. И, похоже, ее ни капли не волновало, как она выглядит. Вытерла рот тыльной стороной ладони и, подняв голову, посмотрела на Лейфа.

– Мог бы пожелать приятного аппетита, – заметила Кордия.

– Не похоже, чтобы ты в этом нуждалась, – усмехнулся Лейф, кивнув в сторону пустых тарелок. Отодвинул стул и сел напротив жены, которая продолжала жевать. – Мне понравилось, как ты вмешалась в наш разговор с графом Рейским.

– Не за что, – с набитым ртом ответила Кордия, переведя его фразу как «Спасибо за помощь». Что ж, она хорошо его знает, ей лишних объяснений не надо. – Ты ведь понимаешь, что я не только о тебе заботилась.

– Конечно, – улыбнулся Лейф, и их взгляды встретились. – Я знаю, что при любом удобном случае ты играешь против меня.

– Странно, что ты все еще жив. Очень странно, – задумчиво проговорила Кордия и потянулась к бокалу с вином. Лейф тихо рассмеялся и взял девушку за руку. Она тут же напряглась, словно он нарушил ее личные границы. Мягко провел пальцами по ее запястью, наблюдая за ее реакцией.

– Что ты думаешь о последних новостях? – спросил Лейф. Он знал, что в политике она разбирается лучше него, в конце концов, у нее было достойное образование для будущей первой леди, но открыто это признавать не собирался. Не по-королевски это как-то уступать в уме своей жене.

– Тебе оптимистичный или пессимистичный вариант? – вздохнула Кордия. Лейф потянул ее к себе, вынудив подняться со стула.

– Озвучь оба, – усаживая девушку к себе на колени, сказал Лейф.

– Учитывая наше положение, скорее всего, проиграем мы быстро. Аталаксию растащат на кусочки победители и будут долго молиться богам, приводя в порядок разрушенные войной и проклятиями землю, – бодро проговорила Кордия, кладя ему руки на плечи. – Если мы за короткий срок успеем найти союзников, которые готовы дать нам солдат, готовых выступить за нас, то тогда у нас появиться шанс сопротивляться чуть дольше и возможность одержать победу. Но вместе с этим мы окажемся в позиции должников другим правителям. Впрочем, гордость нам сейчас не поможет, так что…

– С кого начнем?

– С Кассиопея. Он сейчас исполняет роль регента при принцессе Аверьяне. Каведония, где он правит, соседствуют с Истратой. И отношения у нынешних правителей не самые дружеские. Если Артей вернется с победой, то вполне возможно, решит навести порядок и у соседа.

– Тогда смысл ему помогать нам? Чтобы еще усилить вражду с Артеем? – пожал плечами Лейф.

– Убрать его чужими руками, чем не вариант? Ну, или сильно ослабить страну, чтобы не строил амбициозных планов, – сказала Кордия.

– Откуда ты знаешь о проблемах Кассиопея? Ты общаешься с ним?

– От Мариана, они дружат, – ответила Кордия, но Лейфу показалось, что она что-то недоговаривает. Словно этот Кассиопей много значит для нее самой.

– Ладно, допустим, Кассиопей оказался слишком занят и нам нужны другие варианты, – стараясь скрыть внезапную ревность, продолжил Лейф.

– Наемники, – просто ответила Кордия. – Люты, например, или клехты.

– Люты же бешеные, – с сомнением произнес Лейф. – Они же перебьют нас во время переговоров.

– Ну не сильнее, чем те же дикари или варвары, – возразила Кордия. – Эти все еще приносят человеческие жертвы своим богам, едва ли не по любому поводу, и делают это с собой жесткостью. Сражаются так же безжалостно и со злостью. Люты более цивильны, если можно так сказать.

– А клехты?

– Что-то между лютами и дикарями, – чуть нахмурившись, ответила Кордия. – Но у кочевников сейчас сложности, та земля, на которой они жили, стала неплодородна, да еще мор уничтожил большую часть скота. Они перебрались во владении к королю Людвигу, но тому это не понравилось, и он выдворил их со своей территории.

– Вот, значит, как, – задумчиво протянул Лейф. – Откуда ты все это знаешь?

– Когда была во дворце каждый день читала корреспонденцию, вела переписку с разными дипломатами и королями, – пожав плечами, проговорила Кордия. – Ты тогда болел и всем этим занималась я одна. Нам нужна хорошая идея, мотивация, почему клехты или те же самые люты должны сражаться на нашей стороне. Наша казна почти пуста, увы, и заманить хорошей оплатой не выйдет. Или же запустить слух, который напугает их… Ты ведь знаешь, как все это делается, правда? – сказала Кордия, убирая мужу за ухо прядь волос. Лейф знал: для него это было так же естественно, как дышать. Сплести интригу, настроить людей друг против друга – он занимался этим последние четырнадцать лет. С тех пор, как его воспитанием занялся отец. Хотя для того, что он делал с ним, есть другое слово. И какое облегчение понимать, что в нем не течет кровь этого человека! Что он не его сын и они ничем не связаны, пусть и думая о нем, он по привычке называл его отцом.

– Допустим, – глядя на губы Кордии, на которых дрожали капельки от вина, проговорил Лейф. Он провел по ним пальцем, стирая красную влагу. – Еще варианты есть?

– Ну…– начала Кордия и замолчала, когда Лейф коснулся ее щеки. Взяла его за запястье и опустила его руку. – Ты меня отвлекаешь от мыслей.

– Звучит приятно, – сказал Лейф. Кордия хотела встать, но Лейф обнял ее талию, не дав сделать этого. Ему не хотелось отпускать ее. Он запустил ей пальцы в волосы, от них пахло травами и пеплом. Притянул ее к себе и поцеловал в губы. Она ответила ему сперва неохотно, но под напором его страсти расслабилась, и сама стала целовать. Он подхватил ее на руки и усадил на стол, не отрываясь от ее губ.

– Ты с ума сошел, – отстраняясь, тихо проговорила Кордия. – Сюда в любой момент могут войти!

Возможность быть застигнутым другими людьми волновала Лейфа меньше всего. На всякий случай он прислушался – было тихо, никаких шагов в коридоре или голосов. Задержал взгляд на часах. По идее, сейчас сюда должны прийти слуги, чтобы готовить завтрак.

– Ладно, пойдем в комнату, – примирительно сказал Лейф, помогая Кордии спрыгнуть со стола.

– Я хочу, чтобы ты дал мне разрешение спуститься в темницу, – сказала Кордия, глядя ему в глаза. – Хочу попрощаться с братом перед его казнью. Прошу тебя, это важно для меня.

– Только в сопровождении охраны, – мгновение поразмыслив, сказал Лейф. – Узнаю, что ходила одна, – тебе не поздоровиться.

– Прикажешь отрубить мне голову? – спросила Кордия, и в ее голосе прозвучал нервный смешок.

– Высеку. Твой прошлый поход в Узкую башню чуть не закончился драмой, и я надеюсь, ты учишься на своих ошибках, – сурово сказал Лейф. Он не шутил, и Кордия знала это. Он не успел понять, что промелькнуло в ее взгляд – ненависть или покорность. Впрочем, по личному опыту он знал, два этих чувства редко бывают по одиночке. – Ты просто не оставишь мне выбора.

Кордия вскинула подбородок, хотела ему что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем.

– Как приятно перед завтраком увидеть влюбленных! – послышался за спиной Лейфа насмешливый голос графа Рейского. – Говорят, это хорошая примета. Обещает хороший день.

Лейф обернулся и посмотрел на графа. Тот улыбался, и в этой улыбке была надменность, словно он знал секрет и упивался этим. За его спиной появился Дор – хмурый и уставший. Бросил взгляд на Кордию, которую Лейф продолжал держать за талию, и прошел к окну, где было больше свободного пространства.

– Что ж, если это и правда хорошая примета, то самое время поговорить о делах, – садясь на подоконник, сказал Дор. – Сейчас сюда придет генерал Луупа, остальные тоже подтянуться. Устроим совет.

С картой в руках в обеденную вошел Оскар, а следом за ним – Бальтазар и Мариан. Яркой птичкой впорхнула Нола. На ней было розовое платье, волосы заплетены в две косы и перекинуты на грудь. Кружевной воротник и такие же манжеты белоснежного цвета казались сотканными из облаков. Она что-то говорила, но Лейф не вслушивался в слова. Лишь смотрел, как она улыбается, как румянец растекается по ее светлой коже. Нола сияла, и это сияние затмевало Лейфу рассудок. Ему было страшно признаться себе в этом, но эта девушка делала его и сильным, и слабым одновременно. Он вдруг понял, что до встречи с ней никогда не влюблялся. Все его отношения строились на необходимости чего-то достичь или получить удовольствие. С Нолой все было иначе. Он любовался ей, ему нравилось ее слушать, она была умна и Лейф старался учиться у нее новому. Близость с ней не остужала его желание, а наоборот, разжигала еще большую страсть. В какой-то миг он даже хотел, чтобы Нола родила ему наследника, но вовремя одернул себя – пока у него не будет первого ребенка от Кордии, не стоит увлекаться мечтами.

                              ***

Первый раз Лейф поцеловал Нолу, когда они были в темнице и он позволил ей высечь Августина. Это желание девушки позабавило его, хотя и показалось странным. Несмотря на то, что она уверяла его, что у нее нет опыта, с кнутом Нола обращалась не хуже палача. Он не вмешивался, стоял в стороне и наблюдал, как на спине Августина расцветают красные полосы. Нола же тяжело дышала, ее щеки пылали, светлые волосы тонкими прядями метались вокруг лица.

– Хватит с него, – сказал Лейф, когда Августин потерял сознание, а Нола войдя в раж, продолжила его хлестать. – Хочу, чтобы он умер на плахе, а не тут.

Лейф подошел к Ноле и, забрав из ее горячих рук кнут, отбросил его в сторону. Она с вызовом посмотрела на него, явно не одобряя его действий. Он усмехнулся и привлек ее к себе. В пыточной, кроме них и бесчувственного Августина, никого не было. Нола с недоверием посмотрела королю в глаза.

– Вы так смелы, ваше величество, – тихо сказала она, глядя ему в глаза.