Реальность простит чудеса

Артём Посохин

Реальность простит чудеса

Глава 1. Мост

Автобус падал с моста.

– Етить колотить. Египетская сила! – закричал водитель.

Сидевшая впереди рыжеволосая девчонка-подросток завизжала.

«Вот глупая, – подумал я. – Визжи не визжи, а нам конец».

Время, как растопленный и залитый в форму для леденцов сахар, начало застывать. Слух пронзил неприятный писк, почти сразу заложило уши. Я хотел закрыть глаза, но любопытство победило, так что, вцепившись обеими руками в поручень, я продолжал смотреть в лобовое стекло.

Правда, было сложно разглядеть что-либо снаружи: сверкающая белыми вспышками дымка, окутавшая автобус, была густой и плотной, словно вата.

«Что случилось?.. Ракетный удар? Метеорит?» – размышлял я, пытаясь осознать происходящее.

Но ответа, конечно, не нашёл. Зато всё вдруг, в один миг, затихло. Мир будто онемел. Или я стал глухим. Или умер.

Вместо недавней паники мною овладело ощущение лёгкости и невесомости. И я поддался ему, не в силах сопротивляться. Сперва показалось, что душа вырвалась из тела и, подобно птице, воспарила в вечернее небо, расписанное красно-зелёными всполохами северного сияния. Но, немного сконцентрировавшись, я понял, что вовсе не парю, а, наоборот, стремительно пикирую в темноту закручивающейся из тумана воронки. Рой разноцветных огоньков окружил меня, сделав частью мерцающей стайки. Я ощущал на себе тысячи взглядов невидимых зрителей, с любопытством наблюдающих за происходящим, слышал шёпот тысячи ртов. Слова, доносящиеся до меня, звучали на незнакомом мне языке. Но на интуитивном уровне мне всё было понятно.

Моё тело покорно впитывало исходящий отовсюду свет и принимало нереально объёмную и в то же время жизненно важную информацию.

Это был миг пьянящего блаженства и неведомой ранее радости и силы… внутренней силы. А затем окружавшее меня и я сам – всё вдруг сжалось в чёрную точку. И наступила темнота.

_____________________________________________________________________

Я не знаю, сколько прошло времени с того момента, как впервые меня поглотила тьма. Но вот всё изменилось. Перед глазами вдруг полыхнуло белым светом и почти сразу погасло.

Я огляделся.

Где я нахожусь? Что это? Рай? Ад? Кома или галлюцинации умирающего сознания?

Слегка ослеплённый, я вздрогнул, когда передо мной возник человек: низкорослый плечистый мужчина. Он появился прямо из ниоткуда, из воздуха. Ветер развевал его длинные седые волосы, прижатые к макушке очками наподобие тех, что используют сварщики. Полы свободного кожаного плаща частично прикрывали чёрные ботинки с высокой шнуровкой. Лицо незнакомца было искажено испугом. Слегка ссутулившись, он протянул ко мне руки – то ли милостыню просил, то ли схватить намеревался.

С незнакомцем явно было что-то не так. Отшатнувшись, я сделал пару шагов назад, споткнулся и упал.

– Твою ж налево! – выругался я, сердито буравя взглядом стоявшего передо мной мужчину.

Разозлившись не на шутку, я рывком поднялся с пола. Осмотрелся. Вокруг была непроглядная темнота. Только я и этот странный тип стояли теперь в круге света, исходящего откуда-то сверху, прямо из черноты.

Незнакомец досадливо покачал головой. Как будто осуждал.

Кто он? На ангела не похож. Дьявол? Жнец?

Становясь прозрачным, словно призрак, незнакомец продолжал пристально смотреть на меня. Его взгляд будто говорил: «Это не шутка. Всё очень серьёзно».

Не придумав, что ещё можно сделать, я пожал плечами и помахал ему рукой. Но вместо ответного жеста мужчина начал надрывно что-то говорить. Несмотря на очевидные усилия, которые он прилагал, чтобы докричаться до меня, я почти ничего не слышал. Голос его звучал глухо, и всё, что мне удалось разобрать, – слова «должен» и «надежда». Я непонимающе помотал головой. Тогда незнакомец, явно нервничая и делаясь при этом ещё прозрачнее, несколько раз притопнул ногой.

– Да пойми же!.. – выкрикнул мужчина, раздосадованно тряся перед собой раскрытыми ладонями.

Пятно света, в котором мы стояли, стремительно разлетелось на брызги, словно мыльный пузырь.

Глаза вновь упёрлись в непроглядную темноту.

На уши давила тишина, словно я находился под водой.

И… больше ничего.

Сложив руки в рупор, я прижал их к губам и изо всех сил крикнул:

– Эй! Есть кто-нибудь живой?

И снова – яркая вспышка света.

Передо мной в прямом смысле нарисовался бело-синий автобус с надписью на боку: «Новый Уренгой». Светящаяся табличка в правом верхнем углу лобового стекла сообщала: «Маршрут № 8 Север – мкр. Дорожников». Это был тот самый автобус, на котором мы недавно угодили в аварию на мосту и… Погибли?

С характерным шипением распахнулась передняя дверь, приглашая войти. Стоять одному в темноте совсем не хотелось, и я принял приглашение. Заходя внутрь автобуса, я обернулся и посмотрел на то место, где недавно стоял загадочный незнакомец, но там никого не было.

Двери закрылись, и автобус, мерно тарахтя двигателем, поехал.

Что происходит? Быть может, я угодил во временную петлю, где одно и то же событие происходит снова и снова?

Или это моё утомленное сознание, дождавшись, когда я засну, так мрачно приукрасило недавние события?

Но сплю ли я?

Ранее произошедшее замельтешило обрывками фрагментов, словно внутри меня работал неисправный проектор, выдающий изображение на замутнённое полотно сознания. Вот я оплачиваю проезд… Вспышка света. Сажусь на заднее сиденье… Входит девочка… Снова яркая вспышка.

«Реальность не будет прежней!» – громко прозвучал в моей голове голос загадочного незнакомца из недавнего видения.

Я ощутил, что автобус начал резко сбрасывать скорость. Как и в прошлый раз, устремив взгляд по проходу между рядами сидений, я разглядел через лобовое стекло выстроенные в ряд дорожные барьеры, увешанные гирляндами красных сигнальных огней.

– Нашли время для ремонта дорог, – нарочито громко проворчал водитель автобуса, перестраиваясь на соседнюю полосу.

Всё происходило точь-в-точь как раньше. Непонятным для меня образом я словно оказался в роли актёра, играющего себя же в мистическом ремейке, основанном на реальных событиях.

Двигатель зарычал заметно громче, когда автобус начал подниматься на изогнутый подковой виадук, нависающий над железнодорожной веткой.

– Что там ещё?! – воскликнул водитель. – Они и мост ремонтируют, что ли? – последние слова он произнёс, явно испытывая раздражение и растерянность одновременно.

Всё через то же лобовое стекло мне удалось разглядеть и клубы дыма. Или это был туман? Даже со второго раза не разберёшь. Но выглядело данное явление странно: бугрящееся облако серо-фиолетового цвета, изредка вспыхивающее белыми огоньками, словно там, внутри него, сейчас бушевала гроза. Оно парило прямо посреди моста.

– Остановите, бога ради! – заволновалась старушка, наблюдая то же, что и я.

Я перевёл взгляд на пожилую парочку, сидящую справа. Оба пассажира были опрятные и миловидные, словно из рекламы мази от боли в спине. Но сейчас они были до чёртиков напуганы. Как и я.

Что будет происходить дальше, мне было известно.

Водитель ударил по тормозам. Но это не принесло желаемого результата. Учитывая погодные условия и то, что автобус ехал под горку, его по инерции юзом понесло вперёд. Стараясь избежать столкновения с парящим над дорогой облаком, водитель выкрутил руль вправо. Слегка изменив траекторию движения, автобус проскользил ещё несколько метров и всё же окунулся в светящееся облако дыма. Нас несколько раз сильно качнуло, когда автобус ударился, по-видимому, в отбойник. В густых клубах тумана возник и тут же угас фонтан выбитых им искр. Находящиеся в автобусе снова закричали.

Мои глаза широко распахнулись, когда в свете мигающих фар возник силуэт человека. Кажется, это был мужчина. И напоминал он того, который совсем недавно пытался со мной поговорить. Сомнения исчезли, когда автобус приблизился к нему достаточно близко. Ссутулившись и опустив укрытую капюшоном голову, незнакомец стоял, окутанный туманом, и прижимал к груди светящийся шар размером, быть может, немногим больше того, что используют для игры в боулинг.

Происходящее выглядело настолько реальным, что мне стало вновь очень не по себе – не хотелось еще раз переживать тот страшный момент.

Секунда… вторая…

Раздался глухой удар тела незнакомца о кузов автобуса, хруст стекла, а может быть, и костей, сигналы машин, крики. Последние доносились откуда-то снаружи, с той стороны белесой… туманной стены.

Затем лучи ослепительно-белого света прошили корпус автобуса насквозь, как копья пробивают картон, и озарили собой сидевших внутри. Нас.

Снова тряхнуло.

Скрежет металла, звон бьющихся окон, крики испуганных пассажиров и кондуктора с водителем, ругающегося больше не сдерживаемым никакой внутренней цензурой трёхэтажным матом – всё смешалось, превратилось в какую-то немыслимую какофонию звуков.

Я же просто сидел на месте, не разжимая ноющих от боли пальцев, а вокруг всё рушилось, вращалось, как дьявольская карусель, вибрировало, деформировалось, разваливалось на куски – по крайней мере, так мне казалось. Белую пелену перед глазами разорвал рой искр, словно в огромный костёр бросили охапку сухих еловых веток. Причём закрытые веки для этих искр не являлись преградой.

«Больно», – подумал я, ощущая жжение в груди и от этого сгибаясь пополам и почти укладываясь грудью на горизонтальный поручень.

– Хватит! – выкрикнул я во весь голос. – Пусть это прекратится!

Тело вдруг несколько раз содрогнулось, словно его били током, по спине пробежал леденящий холод.

«Реальность простит!» – прозвучал с надрывом голос того самого незнакомца с моста.

«Реальность, прости», – повторил уже более спокойным тоном всё тот же голос, угасая, улетучиваясь из моей головы.

Вдох-выдох. Вдох…

Ощущение реальности – привычной мне реальности – начало возвращаться.

Кажется, я стал приходить в себя.

«Так… без паники, – попытался я успокоить себя, анализируя своё физическое состояние. – Пальцы рук чувствую. Пальцы ног – тоже».

Не открывая глаз, ущипнул себя за руку. Почувствовал боль.

Выходит, аварию действительно пережил.

А где я, кстати?

Морщась от света, я с трудом заставил себя смотреть. Выдохнул и… упёрся взглядом в белый глянцевый потолок с квадратными светильниками. Два из них висели прямо надо мной. Я покосился направо. Примерно в метре от меня стояла серая прикроватная тумба, придвинутая вплотную к пастельно-зелёной стене. За ней располагалась койка с массивной металлической спинкой в ногах. Лежавшего на ней человека разглядеть не удалось – лицо было скрыто за тумбой, а тело – одеялом. За кроватью соседа, за плотно сдвинутыми жалюзи виднелось большое окно.

Интересно, сейчас день или ночь?

Прилагая усилия, я повернул голову налево. Возле моей кровати стояла точно такая же тумба, а чуть поодаль, в самом углу, размещалась раковина. Над ней – стеклянная полочка с мылом и санитайзером. Мой взгляд остановился на приоткрытой двери, а точнее, на тех, кого я увидел возле неё: врача и двух мужчин в черных классических костюмах. Учитывая выражения их лиц – одновременно озадаченные и напряжённые – и то, что они разговаривали полушёпотом, можно было сделать вывод, что тема обсуждения являлась важной, а возможно, даже секретной.

Памятуя о том, что мы угодили в аварию, и по специфическому запаху, – а пахло здесь лекарствами, моющими средствами, содержащими хлор, и улавливались лёгкие нотки столовской еды – я догадался, что, скорее всего, нахожусь в больнице. Нельзя сказать, что я был очень огорчен последним. Как ни крути, лучше оказаться тут, чем на том свете! Особенно в том случае, если не имеешь ни малейшего представления о том, существует ли «тот свет», и, если существует, что он из себя представляет.

Борясь с лёгким головокружением, я приподнялся на локтях и осмотрелся по сторонам. Кроме нескольких шкафов и висевшего в дальнем углу довольно большого телевизора, по которому сейчас шла какая-то детская передача, мне удалось насчитать шесть кроватей. Это вместе с моей. Лежавших на тех четырёх, что стояли вдоль противоположной стены, мне вполне удалось опознать: это была девочка-подросток, девушка-кондуктор и пожилая пара из автобуса. Все они, как и я, были одеты в одинаковые хлопковые пижамы: сине-белые, в полоску.

Выходит, справа от меня, на соседней койке, лежал водитель автобуса. Как минимум, учитывая мерный протяжный храп, это был точно мужчина. И он, как и я, был жив.

Ну и дела.

Получилась этакая палата пассажиров вечернего автобусного рейса № 8.

Выжили.

Как мы тут очутились? И что это за таинственное облако из тумана было там, на мосту?

От размышлений меня отвлекла динамичная заставка, вспыхнувшая на экране телевизора. Она сообщила о начале местной новостной программы «Главное за неделю». Звук был убавлен почти до минимума, но это не мешало смотреть. Я вцепился взглядом в экран, а точнее, в появившуюся надпись: «Загадочная авария на мосту». Я напряженно всматривался в сменяющие друг друга фотографии и короткие видео, снятые, судя по всему, на телефоны очевидцами, а также камерами наблюдения и видеорегистраторами проезжающих в тот момент по мосту машин.

Некоторые кадры ввергли меня в состояние ступора, да что уж там – ужаса! Вот из-за развернувшегося на дороге ремонта автобус выезжает на мост, вот он преодолевает его центральную часть и начинает спуск. И вдруг перед автобусом, буквально метрах в десяти от него, возникает облако светящегося тумана. На всех без исключения видео момент столкновения автобуса с туманом выглядел одинаково: экран усеивали помехи. Смазанные цветные шлейфы, вспышки света, извивающиеся полосы или частая рябь – всё это словно бы намеренно не позволяло разглядеть, что там произошло на самом деле. Складывалось ощущение, что устройства выходили из строя, как только начинали снимать этот конкретный момент. Или, быть может, это было сделано намеренно при монтаже передачи?..

Я мельком глянул на стоявшую у дверей троицу. Они всё ещё вели свой тихий, но весьма напряженный разговор.

Тут на экране телевизора появилась девушка–корреспондент – в бежевом пальто с поднятым воротом и с собранными в хвост волосами. Надпись в правом верхнем углу экрана, сообщила: «Прямой эфир».

Ведущая стояла возле того самого моста в окружении полицейских машин и оградительных лент, трепыхающихся на ветру красно-белым пунктиром, а за её спиной виднелся сложенный в гармошку автобус и несколько помятых легковых автомобилей. Большая часть автобуса была залита противопожарной пеной, сквозь которую проглядывал обожжённый передок с разбитым лобовым стеклом. Задняя же часть пламенем тронута не была. Показали фрагменты моста: перила и отбойники с фонарными столбами были искорёжены и изогнуты, словно после мощного взрыва. Часть же оградительных элементов и вовсе отсутствовала – по-видимому, всё это лежало где-то внизу, под мостом, вместе с кусками вырванного бетона.

– Добрый день!

Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Передо мной стоял врач. Он выглядел одновременно сосредоточенным и крайне утомлённым. Один из мужчин в чёрном, неподвижный, как статуя, остался стоять у двери, а второй, выглядывая из-за спины медика, рассматривал меня с откровенным любопытством. Я без застенчивости ответил тем же – осмотрел незнакомца с ног до головы. Он был довольно худой, среднего роста и возраста. Коротко стриженные чёрные волосы, седина на висках, бежевая рубашка, начищенные до блеска классические туфли и костюм. Ни одной лишней детали. Всё строго и лаконично.

– Я Дмитрий Андреевич, главврач и по совместительству невролог, – представился мужчина в белом халате и улыбнулся.

Стоявший рядом с ним представляться не спешил.

– Глеб Вольнов, – ответил я, продолжая коситься на экран телевизора.

Было до жути интересно досмотреть этот немой сюжет об аварии, в которой находившимся в палате чудом удалось выжить.

– Как себя чувствуете, Глеб? – поинтересовался главврач, и взгляд его стал более пристальным, словно бы он начал что-то подозревать.

– Вроде хорошо, – неуверенно ответил я, на всякий случай ещё раз осмотрев свои руки и ноги, насколько это было возможно в данном положении.

– Рад за вас и одновременно сбит с толку, – признался Дмитрий Андреевич, открывая бутылку с минеральной водой и протягивая её мне.

– Спасибо, – поблагодарил я и тут же принялся пить.

В горле действительно была сущая пустыня.

– Вы, между прочим, очнулись первым, – Дмитрий Андреевич обвёл раскрытой ладонью лежавших на соседних койках. – И на вас, как и на остальных, ни единой царапины или ссадины. Внутренних травм также не обнаружено. Но выводы делать рано. Сейчас я дам вам успокоительное, а позже мы проведём повторное, более детальное обследование. Ну а пока отдыхайте. И пожалуйста… не поднимайтесь с постели, пока я не разрешу, – он извлёк из кармана халата пластиковую баночку, ловко достал из неё овальную капсулу и отдал её мне.

– Поймите правильно, – вступил в разговор мужчина, стоявший рядом с главврачом. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась настойчивость. – Мы не имеем права вас задерживать, но настоятельно просим прислушаться к рекомендациям Дмитрия Андреевича.

Я вопросительно посмотрел на него: мол, «кто вы такой?»

– Я – следователь, Владислав Егорович Глухарёв, – представился он, словно прочитав мои мысли.

Достал из внутреннего кармана удостоверение тёмно-синего цвета с надписью «ФСБ России» и, раскрыв его, поднёс к моему лицу. Всё, видимо, куда серьёзнее, чем я думал, раз нас навестили такие люди.

– Вам, выжившим в аварии, нужно пройти обследование, – сказал следователь, убирая удостоверение обратно в карман. – Нам же необходимо время, чтобы разобраться в ситуации.

Я согласно кивнул. Закинул в рот капсулу, по-видимому, успокоительного. Снова отпил из бутылки. Спросил:

– Сколько времени я был без сознания?

Дмитрий Андреевич покосился на следователя, тот коротко кивнул, видимо, позволяя ответить на мой вопрос.

– Больше двух суток, – сообщил главврач.

– Больше двух суток?! – переспросил я и закашлялся, поперхнувшись от удивления.

– Да, – ответил Дмитрий Андреевич и, посмотрев на наручные часы, добавил: – Пятьдесят часов, если быть точным. А теперь, прошу вас, отдыхайте, – он взял с тумбочки пульт и выключил телевизор.

Надо отдать должное, главврач старался быть спокойным, уверенным и тактичным. Но его бегающий взгляд и слегка дрожащий голос выдавали владевшие им тревогу и замешательство. Возможно, такое поведение было вызвано присутствием этих «товарищей» в чёрном: наверняка они уже провели с ним разъяснительную беседу и дали чёткие указания.

Дмитрий Андреевич ещё раз пристально глянул на меня и направился к двери. Немного помедлив, служитель закона последовал за ним.

– Где мой телефон? Можно мне позвонить? – крикнул им вслед я, представляя, как сейчас там чувствуют и что надумывают себе близкие.

– Позже, – ответил Глухарёв, торопливо прикрывая за собой дверь. – И кстати… покидать данный этаж вам также пока не стоит.

Ну и дела.

Чувствуя себя заключённым, я окинул взглядом лежащих на койках.

– Просыпайтесь, – обратился к ним я и усмехнулся абсурдности сложившейся ситуации. – Будем вместе разбираться, что с нами произошло.

Само собой, ответа ни от кого не последовало.

«Главное – живы, – успокаивал я себя. – А с остальным уж как-нибудь разберёмся».

Закинув руки за голову, я улёгся поудобнее и, всматриваясь в белый свет потолочной лампы, вновь принялся вспоминать моменты аварии на мосту. И, кажется, вспомнил.

Увидел мысленным взором человека со светящимся шаром в руках. Мимолётный его образ из воспоминаний вдруг приобрёл чёткость и яркость. Не оставалось никаких сомнений: именно этот же человек являлся мне недавно в видении. О чём он пытался меня попросить или предупредить? Кто он?

«Скоро ты всё поймёшь, – прошептал мой внутренний голос. – Нужно только подождать».

Успокоительное начало действовать.

Словно по щелчку глаза закрылись, и я погрузился в сон.

Глава 2. Неизвестный

Утро понедельника началось не с завтрака и даже не с чашки больничного кофе или какао. Сперва всех нас с пристрастием осмотрела коллегия врачей. Стайка людей в белых халатах с блокнотами в руках перемещалась от кровати к кровати, беря в кольцо очередного чудом, по их коллективному мнению, выжившего пассажира того самого загадочного рейсового автобуса № 8.

Еду на подносах принесли прямо в палату, когда через плотные жалюзи просочились лучи утреннего солнца. Переглядываясь между собой, мы молча завтракали. Овсяная каша, зелёный чай, два сырника, политых сверху вареньем из малины… – этого казалось катастрофически мало. Организм требовал добавки. Но вместо этого нас начали по очереди вызывать на допрос.

Первым пошёл водитель автобуса.

– Головин Анатолий Иванович, пройдёмте, – пригласил его появившийся в палате полицейский. – Следователь вас ожидает.

Я взглянул на погоны вошедшего. Старший сержант. Он не выглядел смельчаком. Во всяком случае, вел себя с нами, как с прокаженными – сторонился, будто опасался заразиться. Громко сопя, словно не желая подчиняться, водитель автобуса поднялся с кровати, нервно одёрнул пижаму, плотно обтянувшую выпирающее брюшко, глянул на меня. На его широком круглом лице отчётливо читалось: «Что хотят, то и творят с нами».

Я еле заметно кивнул ему: мол, понял.

– Куда вы его уводите? – вступилась вдруг девушка с соседней койки.

Это была наша кондуктор, Вера – я сразу вспомнил её имя. Точнее, мне подкинуло информацию вспыхнувшее перед глазами видение: вот я заскакиваю в автобус и сразу же натыкаюсь на миловидную девушку в салатовой жилетке с надписью на прикреплённом к ней бейдже: «Кондуктор. Солнцева Вера Алексеевна». Натянуто улыбаюсь ей и, не дождавшись ответной любезности, как и полагается добропорядочному пассажиру, оплачиваю проезд…

– Вера Алексеевна, не переживайте, – ответил полицейский. – Всё строго в рамках закона, – заверил он её, примирительно выставив перед собой ладони.

Допив оставшийся в кружке чай, водитель автобуса растопыренными пальцами поправил свои короткие тёмно-русые волосы и последовал за представителем закона.

Оставшиеся в палате молча проводили их взглядами.

Я посмотрел на пожилую пару. Мужчина с сединой на висках и довольно глубокими залысинами, с заметными, торчавшими щёткой большими усами под длинным носом с горбинкой и полноватым лицом, не скрывая переживаний, смотрел на сидящую рядом с ним женщину. Женщина, наверняка являвшаяся ему женой, выглядела весьма колоритно для своего возраста: стройная шатенка со стрижкой каре. Нервным движением поправив очки, она положила голову на плечо мужа.

– Допросят каждого, – заговорил пожилой мужчина, ещё крепче прижимая к себе явно напуганную жену. – Только вот что им рассказывать? Сами, поди, уже больше накопали информации.

Не найдя, что ответить, я пожал плечами.

Проверив ящики своей прикроватной тумбочки и демонстративно сложив на груди руки, девочка-подросток заключила:

– Ни телефона, ни наушников! Отстой! Мы что, арестованы? – возмутилась она.

– Не думаю, – ответил я и спросил:

– Ты помнишь, как нас сюда привезли?

– Нет, – шаркая ногами, девочка подошла к окну. – Но мне снился дурацкий сон, прежде чем я проснулась.

Она потянулась к жалюзи, чтобы раздвинуть их и выглянуть на улицу.

– Не нужно этого делать, – остановил её стоявший в дверях полицейский.

– Почему? – поинтересовалась девочка, морща курносый носик.

Но служитель закона не удостоил её ответом, а лишь снова помотал головой – нельзя и все!

– Глеб Вольнов, пройдёмте, – пригласил меня вновь появившийся в палате сопровождающий.

Водителя автобуса за его сутулой спиной не было видно – видимо, тот ещё общался со следователем.

Я послушно поднялся с кровати и, хмурясь, направился к двери. Выйдя в коридор, осмотрелся. В обоих его концах стояло по одному человеку в полицейской форме. Ровно по центру, за небольшим столиком, сидел главврач и о чём-то разговаривал с двумя молоденькими медсёстрами. Двери в соседние палаты были настежь раскрыты, и пациентов в них не наблюдалось. Видимо, на этом этаже, кроме персонала больницы, располагались только мы – пассажиры того злосчастного автобуса – и сотрудники полиции. От этого ситуация становилась только ещё более запутанной и напряжённой. Хотелось понять суть происходящего, смысл такого оцепления и конспирации.

Мы со служителем закона молча вошли в лифт. Сопровождающий нажал кнопку «восемь» – самый верхний этаж. Когда мы вышли из лифта, перед нами открылась всё та же картина: пустой коридор с полицейскими в обоих его концах, отсутствие пациентов и вообще кого бы то ни было, раскрытые настежь двери палат. Кроме одной. Видимо, там-то и расположился следователь.