Стридуляция

"Отправлять за ней Майю – было не лучшей идеей…" Девочка, трясясь, как окоченевший котенок, заметно боялась заштопанной девушки, с мертвенно-черными глазами. В прочем, у Майи быстро появился соперник.

Подняв глаза на восседавшего перед ней Дворецкого, новенькая побелела, готовая вот-вот упасть в обморок. Или заплакать.

– Как тебя зовут? – мягко, пытаясь успокоить до смерти перепуганную девочку, улыбнулась Катя.

– Она не помни… – хотела ответить за трусишку Майя. Но, поймав суровый взгляд из под монокля, тут же закрыла перештопанный рот, слегка кивнув головой в извинительном жесте.

– Худая слишком. Тоньше только родившегося паука-свина, – хрюкнул Коба, перевалившись на стуле, – Такая на кухне не пригодится. И в супе тоже, хэх-хах-х.

Сердито махнув, в сторону беспардонного повара, крыльями черных ресниц, Катя вновь повернулась к девочке:

– Не помнишь?

Новенькая подняла на Катю побелевшее от страха лицо. Мертвое. Белое, как снег, на фоне её иссиня-чёрных волос. В больших, голубых глазах девочки мерцали слезы. По трясущимся уголкам тонких обескровленных губ, не сложно было догадаться, что она еле-еле сдерживает вырывающиеся рыдания.

– Я… Я… домой хочу-у, - всхлипнув мокрым носом, еле выдавила из себя девчушка.

– Это теперь твой дом, - грустно улыбнулась Катя, – Ну же, успокойся. Тебя не обидят, - спустившись, под удивленным взглядом Кобы, воспитательница приобняла трясущуюся новенькую. Протянула к её носу рукав платья. Девочка, не сразу поняв, звучно сморкнулась.

– Она помнит дом, - наклонившись в сторону, прошептал повар. Дворецкий, пристально глядя единственным оком, на утирающую сопли новенькой, Катю, безразлично кивнул.

– Хочешь отдохнуть? – поглаживая черноволосую по голове, успокаивала Катя. Новенькая, с надеждой взглянув в темные, обрамленные тяжелыми ресницами, глаза воспитательницы, кивнула.

– Хорошо… Тогда мы сейчас быстро закончим и пойдем. Дай руку.

Новенькая неуверенно вытянула тонкую, покрытую росинками пота, ладонь.

Ногти Марии жестоко впились в тонкую кожу Нимы. Девочка чувствовала, как по её пальцам течет тонкая струйка крови. Её крови.

– Отпусти! – чуть вскрикнула на подругу Нима, невольно обратив на себя удивленные лица сидящих рядом детей. И мимолетный суровый взгляд из-под монокля Дворецкого.

Катя достала нож. Новенькая вскрикнула, попытавшись вырвать ладонь из хватки Катиных пальцев.

По трясущейся ладони девочки потекла струйка ярко-красной крови.

– Тише, тише, - продолжая держать руку девочки, постаралась успокоить Катя, приобняв свободной рукой её плечи, – Сейчас. Сейчас это заживет…

– Слишком слабая, - положив ногу на ногу, добавил Коба, – В первый раз вижу, чтобы так реагировали на такую царапинку.

Коба был прав. Свойства Дома сильно меняют болевой порог детей. Все это собрание не просто претензионное распределение в Сверчки, Кошки или Мыши. Точней, не только… Самое важное – подтвердить влияние Дома на нового жильца. Честно говоря… Просто традиция, не более.

Это вовсе не значит что дети не способны чувствовать боль. Еще как способны. Например, сейчас, Нима морщилась от впившихся в её ладонь ногтей Марии.

Змейки крови, обвившие её руку, пачкали алым ядом ковер. Кровь не останавливалась, пульсируя, истекая из-под ногтей Марии. Руку новенькой так же обвили красные змейки. Кровь – не останавливалась.

Катя растерянно обернулась. Кажется, она совсем не понимала, что делать.

– Подождать… ещё? – неуверенно произнесла Катя. Кровь продолжала бежать по руке новенькой, рубиновыми каплями пачкая чистый ковер. Дворецкий покачал головой:

– Все на выход. Майя, Нелли, Баст – остаетесь, – коротко отдал приказ безликий.

У новенькой в конец сдали нервы. Неловко всхлипнув, дернув худыми плечами, девочка зарыдала навзрыд.

Дети, не совсем понимая контекст сложившийся ситуации, беспрекословно подчинились. Громко перешептываясь, бросая на новенькую любопытные, испуганные взгляды; напряженные стайки Мышей, Сверчков и Кошек столпились у черного входа, стараясь поскорее покинуть комнату.

– Маша! Пошли! Пошли быстрее, - попыталась растолкать застывшую подругу Нима, всё еще чувствуя сильную боль от впившихся в её руку когтей, – Маша…

Мария плакала. Из голубых глаз черноволосой, переливаясь в зеленоватом свете гостиницы, текли змейки слез.

– Сестра… – всхлипнула девочка.

"Что..?"

Боль исчезла. Вонзившиеся в руку ногти Марии по-прежнему терзали её ладонь. Но она не чувствовала боли.

Нима схватила подругу за плечи.

– Это моя сестра…