Тени прошлого

Всё изменила одна новость: весть о её скорой свадьбе.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Лукас из любимого младшего брата превратился в соперника, должного в будущем занять её трон. Это была не его вина, но пока эта мысль всё ещё отдавалась болью в груди, мешая воспринимать его как прежде. Астрид нужно было время всё принять. А потом она не увидит брата до его восхождения на престол в лучшем случае. К тому моменту они уже забудут друг друга, и прежняя привязанность сотрётся из памяти, оставшись лёгким, трепетным воспоминанием.

Может, и к лучшему, что она избегала его в этой поездке: мысль о скором прощании причиняла ей невыносимую боль.

– Астрид… Он же ребёнок, – с укором напомнила Матильда, и Астрид захотелось провалиться сквозь землю от стыда.

Её горячность и язык всегда летели впереди разума. Она спрятала покрасневшее лицо за светлыми локонами волос и устало пожала плечами.

– Не будем об этом. Просто возьми шкуру из моего сундука и не мерзни.

– Ты не хочешь увидеться с ним перед…

– Нет! – снова перебила Астрид и на этот раз не выдержала, порывисто вскочив с места. Сердце кольнуло уже привычной болью. Увидеть брата сейчас было бы сродни смерти. – Я устала. Пойду спать.

– Сядь на место, упрямица, и говори прямо. Эта злость скоро проест в тебе дыру, – спокойно ответила Матильда, и её размеренный, тихий голос не позволил ослушаться.

Астрид опустилась обратно на стул.

– Лукас скучает по тебе. Всю дорогу спрашивал, как ты, почему не приходишь к нему. Ты должна набраться храбрости и попрощаться с ним, как настоящая королева.

– Я никогда не стану королевой, – возразила Астрид, с горечью качнув головой. – Кем я буду в Элдергарде? Ты же знаешь нравы короля, думаешь, его сын чем-то лучше? Моё слово ничего не будет значить. Об Эринбурге можно забыть…

– Не говори так! – горячо воскликнула Матильда и схватила её за руку, вынуждая посмотреть на себя. – Никогда не забывай о том, кто ты есть, Астрид. Ты – дочь Астора и Эленоры, принцесса Эринбурга и невеста будущего короля Элдергарда. В твоих силах всё изменить, принести мир в наши королевства. Я знаю тебя с самого детства и ни за что не поверю, что ты позволишь сделать из себя марионетку в тени своего мужа.

– Не думаю, что от моих слов будет много толку, – равнодушно пожала плечами Астрид.

По двору разнёсся заливистый смех придворных, что сидели у соседнего костра. Астрид недовольно обернулась. Две фрейлины и молодой лорд, отправившийся в Элдергард, чтобы повидать мир. Казалось, что даже они уже смеются над ней.

На деле же придворные лишь обсуждали какие-то глупости и смеялись. В глубине души Астрид понимала, что сама настроила себя против всего мира, но ничего не могла с этим поделать. Иногда так хотелось просто пожалеть себя, пока противный голос в голове не заскрипит о том, что ты должен быть сильным. Но в конце концов, как долго можно быть сильным? Рано или поздно она непременно даст слабину, и что тогда?..

Поднявшись с места, Матильда подошла ближе и ласково убрала со лба воспитанницы непослушные пряди волос. Астрид вздрогнула от прикосновения ледяных пальцев. Снова захотелось возмутиться беспечности Мати, но слова так и застряли в горле, осев внутри стеклянной крошкой. Матильда встала за её спину и принялась заплетать волосы в косу.

Глаза снова защипало, а в горле встал горький, странный ком. Астрид так хотелось верить, что даже если весь мир отвернётся от неё, с ней всё равно останется Мати, заменившая ей сначала мать, а затем и всю семью.

– Не сразу, моя милая девочка, – продолжила кормилица, как всегда тонко ощущая настрой воспитанницы. – Но в твоих силах всё изменить. Доказать, что тебя нужно слушать и слышать. И я верю, что ты с этим прекрасно справишься. Ведь ты особенная.

– Они убьют меня, если…

– Тише, – предупреждающе шикнула Мати, и Астрид не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что она заговорщически улыбается, продолжая плести ей косу. – Ты сумеешь очаровать принца своей загадкой. У тебя должны быть козыри в рукаве, и тогда ты непременно победишь.

– А если я не хочу никого очаровывать? Если я просто хочу править Эринбургом, а не этой выжженной, забытой солнцем землёй? – сухо спросила Астрид.

– То, что твоё по праву, всегда тебя найдёт, – с этими словами Матильда доплела ей косу и оставила на затылке нежный поцелуй. – А теперь тебе надо отдохнуть, милая. Завтра тяжёлый день.

Астрид на автомате кивнула, больше не проронив ни слова. Матильда ушла. По спине побежали мурашки при мысли о завтрашнем дне, а внутри зацарапался страх неизвестности. Астрид мечтала хотя бы о доли той уверенности, с которой Мати говорила о ней. Потому что на самом деле Астрид рисковала многим больше, чем свободой. Она рисковала жизнью, и прекрасно это осознавала.

Придворные постепенно расходились по домам, продолжая разговоры о предстоящем пире и тёплой ванной. Астрид уже даже не разбирала их слов, улавливая только общую суть, не особо изменившуюся с начала вечера. Где-то вдалеке раздавался голос Мишель, зачитывающий последние приказы к завтрашней поездке. И даже это уже не вызвало у Астрид прежней злости. Возможно, она просто смирилась. Или слишком устала, чтобы тратить остатки сил на бессмысленную злобу.

Неожиданный порыв ветра заставил её съёжиться от холода и плотнее укутаться в меха. Пламя костра ещё причудливее изогнулось в загадочном первобытном танце, и Астрид невольно подумала о том, что они с ним очень похожи: импульсивные, резкие, мечущиеся в разные стороны, словно звери в клетке. Они оба были ограничены в своих действиях. Она не могла покинуть этот двор, а пламя – вырваться за пределы костра.

Астрид хотела бы перекинуться на ближайшие дома, расправить крылья, сжечь дотла терзающие душу сомнения и страх. Хотела бы хоть на минутку повидаться с отцом, спросить у него совета. Ведь он всегда знал, как будет лучше. Он не колебался – он делал, смело шагая вперёд. Интересно, она всегда была такой? Или в ней что-то сломалось после его смерти? Хотя даже если и сломалось – чинить уже было поздно.

С этими мыслями Астрид поднялась на ноги и бегло оглядела опустевший двор, заметив парочку горожан, будто случайно проходящих мимо. Они с интересом разглядывали её, словно она была какой-то невиданной зверушкой, но поняв, что их обнаружили, тут же опустили головы и ускорили шаг. Астрид снова почувствовала себя здесь до ужаса чужой и неправильной и поспешила скрыться в доме.

Внутри горел огонь, чертыхаясь в грубо сколоченном камине и отбрасывая на стены мрачные тени. Они тянулись к Астрид когтистыми лапами, норовя утащить её в свой холодный, тёмный мир. Дом казался ей враждебным и неуютным: маленьким, тёмным и сухо обставленным. Однако дело было далеко не в обстановке и мебели, а в самом Элдергарде.

Странно, что в городе близ столицы была такая бедная, аскетичная жизнь. В сравнении с Эринбургом, где всё пестрило лёгкой, непринуждённой атмосферой и разноцветными домами, такой явный контраст сразу бросался в глаза. Словно на всё это здесь был строгий запрет. Хотелось взять в руки кисть и раскрасить это место в яркие цвета, чтобы хоть как-то заглушить болезненную тоску по дому.

Но несмотря на скудную обстановку и темень, в доме было чисто и тепло. Разумеется, небольшая гостиная – она же кухня – и маленькая спаленка, виднеющаяся из-за приоткрытой двери в конце комнаты, не могли впечатлить Астрид после роскошного замка в Эринбурге, где даже простой камин был выполнен как произведение искусства. Однако жаловаться не приходилось.

Во-первых, было некому. Ей отвели отдельный дом без слуг, словно специально оставив в полном одиночестве в надежде на верные мысли. Или в наказание, что было уже больше похоже на правду. Во-вторых, Астрид не привыкла жаловаться. Несмотря на все свои недостатки, она никогда не капризничала по поводу недостаточно роскошного наряда, остывшего ужина или скудно обставленной комнаты. Её с детства учили тому, что она должна быть сильной и решительной, способной взять всё в свои руки и преодолеть любую проблему, возникшую на пути. Будь то внезапно порванное платье или зверь в лесу.

Отец научил Астрид защищаться: держать в руках меч, охотиться из лука и колко отвечать особо настойчивым придворным, не заботясь о мозолях на нежных руках и привычных образах кротких принцесс. Он научил её ориентироваться в лесу и скрываться от любопытных глаз в тронном зале. Матильда показала, как самой заботиться о себе: зашивать платья, укладывать волосы и улыбаться, даже если очень хочется плакать или кричать. В большинстве случаев за Астрид всё равно ухаживали служанки, но она, в отличие от изнеженных дворцами аристократок, могла позаботиться о себе самостоятельно в случае надобности.

И теперь, сидя в чужом доме за сотни километров от родного королевства в полном одиночестве со страхом предстоящего, Астрид начинала понимать всю полезность подаренных ей знаний. Словно они знали, что однажды наступит тот день, когда…

– Нет, – едва слышно выдохнула она, непроизвольно сжав кулаки от досады.

«Нет!» – мысленно повторила она, запретив себе даже думать об этом. Никто не мог знать, что отец умрёт, а на трон сядет Мишель, решив избавиться от неё.

Астрид скинула с плеч шкуру, перекинув её через спинку стула, и пошла в спальню, на ходу развязывая многочисленные шнурки на корсете платья. Хватит с неё мрачных мыслей на сегодня. Надо выспаться…

Комната за дверью оказалась такой же серой и невзрачной, как и весь дом. Принесённый из кареты сундук с изображением оленя в зелёном сказочном лесу и изящными позолоченными ручками казался насмешкой в бедности чужих стен. Спешно скинув с себя платье, Астрид осталась в одной сорочке и забралась в кровать, укрываясь тонким одеялом с головой. Она прикрыла глаза в ожидании, когда рой мыслей зажужжит в сознании, не позволяя ей заснуть. Но этого не произошло. В голове зазвенела такая нужная сейчас пустота.

***

Тяжёлые шаги эхом отражались от каменных стен. Они заполняли собой всё пространство и пригвождали к земле неведомой силой. Подобно мрачной древней песне, предвещающей смерть, неприятно гремели чужие доспехи. Было так холодно, что в жилах стыла кровь. Даже пошевелиться было тяжело: неудобное узкое платье сковывало собой все движения, а корона болезненно давила на голову, словно специально вылитая из тяжелого металла в вечном напоминании о своей ноше.

Астрид безучастно смотрела на мужчину в оборванной одежде, едва прикрывающей кровоточащие раны на груди и ногах. Это было отвратительным зрелищем, но что-то мешало ей отвести взгляд. Она ненавидела жестокость, но продолжала смотреть на то, как стражник, не скрывая удовольствия, сильно встряхивает мужчину за плечо, бросая его к подножию тронов.

Лицо несчастного исказила боль, и он поднял на неё умоляющий взгляд, полный слёз. Сердце сжалось до невообразимо маленьких размеров, готовое разорваться на куски. Астрид хотела, чтобы это случилось на самом деле, потому что смотреть на чужие страдания было невыносимо.

Чей-то холодный, незнакомый голос равнодушно бросил:

– Казнить.

– Нет! – отчаянно закричал мужчина.

Астрид хотела зажать себе уши и не слышать душераздирающего крика, но ладони словно приросли к холодным подлокотникам трона.

– Пощадите! Я ни в чём не виноват! Просто выслушайте! Умоляю!!!

– Сейчас же, – вновь произнёс равнодушный голос, пробираясь под кожу и замораживая собой всё внутри.

Стражник сделал к мужчине шаг. Снова загрохотали доспехи. Астрид собралась закричать и остановить это безумие, поручившись за несчастного, но из горла не вырвалось ни звука. Она с ужасом поняла, что не может разомкнуть губ, и в тот же миг её ладони, прилипшие к трону, наконец подчинились ей. Астрид прикоснулась к своему горлу – странному, словно изрезанному десятками порезов, положила пальцы на губы и замерла, неверяще водя по неровным, грубым швам. Тело прострелила яркая вспышка боли, будто до сознания только сейчас дошло всё произошедшее. От невыносимой агонии, сжигающей собой изнутри, хотелось вопить и плакать. Но единственное, что оставалось – в панике водить по лицу. Изуродованному и чужому…

Астрид видела, как стражник занёс свой меч, потому что по-прежнему не могла отвести взгляд. Как размахнулся для удара. Как отлетела голова несчастного, отделившись от тела.

Боги… За что?..

Астрид зажмурилась ровно в тот момент, когда красный фонтан крови брызнул во все стороны. Кто-то схватил её под руки, сильно встряхнул, заставив распахнуть глаза, и без церемоний пихнул вперёд, прямо к ногам сидящего на троне. Она задрожала. То ли от холода, пробравшегося в самую душу, то ли от страха, сковавшего тело. Она упорно смотрела на каменные ступени перед собой, потому что отчаянно не желала знать, что за монстр мог сотворить такое. Её схватили за подбородок холодной рукой, облачённой в латные рукавицы, и грубо вздёрнули вверх, заставляя взглянуть страху в глаза.

Темноволосый мужчина презрительно смотрел на неё с трона, кривя губы в мстительной улыбке. Его лицо можно было бы назвать красивым, почти идеальным: волевой подбородок, острые скулы, аккуратный правильный нос и бледная аристократичная кожа, выгодно выделяющая тёмные, неестественно тёмные глаза. Они и портили всю красоту, выдавая непроглядную тьму хозяина с головой. Астрид казалось, что в них пляшет сам Форас. Они прожигали её насквозь, смотрели в самую суть и сводили с ума от страха. Мужчине даже не нужно было разлеплять губ, чтобы человек понимал свой приговор. Всё говорил его взгляд, не знающий никакого иного, кроме смерти.

– Обещаю, скоро мы снова будем вместе, – уверенно усмехнулся он, и Астрид почувствовала холод лезвия на своей шее.

Не было больше никакой уверенности в завтрашнем дне, не было мечтаний или надежд сделать мир лучше. Был только страх, пробирающий до костей, вопящий изнутри и заставляющий дрожать колени. А ещё отчаянное желание жить.

Лезвие надавило сильнее, и из горла Астрид наконец вырвался крик:

– Никогда!

***

Астрид продолжала кричать. Точнее, она проснулась от собственного крика и внезапной боли, машинально хватаясь за горло. Её пальцы заскользили по чему-то мокрому, усиливая неконтролируемый приступ животной паники, пока не пришло спасительное осознание: пот… Она вздрогнула, прекратила кричать и коснулась губ, на всякий случай проверяя их целостность.

Всё хорошо… Просто сон… Ужасный, ужасный сон…

Астрид обнаружила себя на полу в ворохе одеяла. Теперь понятно, откуда пришла боль. Резко сев, она обхватила свои колени руками и нервно оглянулась по сторонам. Просто перенервничала… Она просто перенервничала. Нафантазировала себе всякого. Такие сны – это естественно, когда почти месяц живёшь в напряжении и неизвестности. Она успокаивала себя этими словами, но беспокойство всё равно царапалось изнутри, сжимая внутренности в хаотичный, уродливый ком.

Дрожащие пальцы коснулись загривка в попытке снять липкое напряжение, сковавшее тело, размяли затёкшие мышцы, прошлись массирующими движениями по мокрой от пота коже, но тщетно… Предчувствие чего-то нехорошего не желало уходить, словно всё её естество вопило: «Завтра ты умрёшь. Умрёшь в Элдергарде от рук короля. Непременно умрёшь!». И этот мысленный крик, ничем не подкреплённый, кроме внутренней тревоги, занимал все её мысли.

Камин давно потух, и светом служила лишь серебристая полоска луны, пробивающаяся сквозь задёрнутые шторы. Тьма давила со всех сторон, мешала сделать вдох и вкупе с нарастающим беспокойством просто сводила с ума. Астрид не выдержала. Вскочила на ноги, понимая, что больше не может оставаться в этом доме. В этом королевстве, наполненном удушливой тьмой и сырой безликостью. Она бросилась к сундуку, не обращая внимания на то, что его крышка с шумом ударилась о стену дома. Торопливо и нервно она принялась копаться в аккуратно сложенных вещах, превращая их в хаотичный ворох тканей.

Наконец её пальцы упёрлись во что-то твёрдое, и Астрид с облегчённым вздохом выудила из сундука колчан со стрелами. Кожа с тиснённым гербом Эринбурга приятно холодила руку. Она осторожно провела ладонью по оперению стрел, наслаждаясь лёгким ощущением щекотки, и, отложив колчан в сторону, потянулась за луком. Ей запретили брать с собой оружие, потому что принцессе негоже было таскать с собой мужские игрушки. Матильда убеждала её в том, что рядом всегда будет верная охрана и защищаться не придётся. Но откуда ей знать, кому ещё можно было доверять?

Лук дарил призрачное чувство безопасности. Но этого по-прежнему было мало. Астрид закрепила на оружии тетиву и достала из сундука рубашку с брюками, зная, что больше не уснёт. В голову пришла абсолютно дикая мысль. В замке короля её ждала не жизнь, а настоящая преисподняя. Её казнь была вопросом времени, и никакая вера Матильды не поможет ей заставить наследного принца и короля считаться с её мнением. Может быть, поначалу она и сойдёт за молчаливое украшение, но затем… Воспоминания о сне снова заставили вздрогнуть.

Решение принялось быстрее, чем мозг начал обдумывать возможные последствия. Астрид готова была пойти на что угодно, лишь бы избежать ненавистной свадьбы. Даже если её поймают. Даже если убьют – это хотя бы будет её выбор, а не приказ безумного тирана. Охота с отцом многому её научила. Так что до этапа, где её хватают и убивают, у неё был шанс сбежать. Она найдёт союзников, армию и придёт под стены Эринбурга, заставив Мишель сдаться и освободить её законное место.

Мечтательный план выглядел опасно заманчивым, пусть и абсолютно безумным. Астрид намеренно не думала о сложностях, чтобы не дать страху просочиться в душу. Скрутив одежду, она подложила её под одеяло, чтобы в случае чего ни у кого не возникло сомнений, что маленькая капризная принцесса просто решила поспать подольше. Натянув вместо аккуратных туфелек, что непременно бы стесняли движения и выдавали её шаги, кожаные сапоги, Астрид покинула дом, закрепив за спиной лук и колчан со стрелами.

Сердце загнанно билось внутри. Мозг вопил, что есть сил, о безумстве затеи, но она упрямо его не слушала, внимательно оглядывая пустой двор, соединяющий дома, выделенные для делегации из Эринбурга. Придворные спали, видя во снах тёплую ванную и богатый пир в честь её помолвки. От их низменных желаний в горле вставал тошнотворный комок. Интересно, Мишель специально окружила себя идиотами, не заботящимися ни о чём, кроме балов и веселий?

Пока отец был жив, двор Эринбурга состоял из самых верных поданных, всем сердцем горящих за благополучие королевства и готовых отдать жизнь за его безопасность. А теперь эти напыщенные индюки были лишь жалким подобием некогда преданного двора. Всего пять лет… И этого хватило, чтобы великое королевство превратилось в жалкую тень своего прошлого. Возможно, упадок Эринбурга начался задолго до этого. Например, в тот момент, когда Рэндалл протянул свои лапы к их магам.

Тихой тенью Астрид скользнула вдоль дома, вспоминая дорогу из города. Нужно было пройти не меньше пяти улиц, чтобы оказаться у главных ворот. Пытаться перелезть через высокий частокол не было смысла – Астрид отсюда видела, как горят на стенах огни факелов. Стража дежурила день и ночь. У главных ворот охраны тоже будет немало. Придётся отвлекать. Только вот как?

Астрид пожалела, что не следила за дорогой внимательнее, но кто же знал, что она отчается настолько, что решится на побег? Ей крупно повезёт, если удастся найти лошадь. При всём своём желании далеко пешком она не уйдёт, а её так или иначе хватятся.

Пригнувшись, Астрид перебежала к другому дому, и Матильда с Лукасом остались позади. Эта мысль, такая неуместная и болезненная сейчас, заставила её замереть, приникнув к холодному дереву стены. Астрид прикрыла глаза, борясь с чувством вины. Она даже не попрощалась. Но будь иначе, Матильда никогда бы не позволила ей свершить задуманное. Она слишком переживала за неё. И слишком в неё верила. А Лукас… Лукас бы непременно разрыдался, сначала высказав ей всё, что о ней думает, за холодную стену, что она построила между ними за последний месяц, а потом вцепился бы в неё своими крохотными ручонками, пока на его плач не сбежалась бы половина двора.

Нет. Этого Астрид допустить не могла. К тому же Лукасу в любом случае пришлось бы смириться с их расставанием, а Матильде… Матильде разочароваться в ней. Она была уверена, что без неё им будет намного лучше и спокойнее. В конце концов, это не первая её безумная выходка и далеко не последняя. Уж лучше сохранить в их памяти хорошие воспоминания о себе, чем увидеть разочарование в глазах.

Сделав глубокий вдох, Астрид двинулась дальше, оставляя всю боль и сомнения позади. Она знала, что это далеко не самый сложный выбор, что ждал её впереди. Протиснувшись в узкий переулок между домами, Астрид обошла лужу грязи и заметила в конце главную улицу. Она, как спасительный маяк, мелькала впереди тёплым светом свободы. Но что-то было не так…

Астрид резко замерла, сделала шаг назад и нырнула за высокую поленницу у одной из дверей, едва успев сбросить с плеч длинный лук. Главная улица вспыхнула ярким светом факелов, за которыми последовали приглушённые голоса. Осторожно выглянув из-за укрытия, она заметила, как в переулок бесцеремонно затолкали мужчину. Загремели доспехи, разгоняя по телу дрожь страха от неуместных воспоминаний о сне. Не время бояться…

Мужчину с силой толкнули в грудь, и он, не удержавшись на ногах, упал прямо в грязь, с неприятным звуком разбрызгивая вокруг себя мокрую землю. Стража громко захохотала, откровенно упиваясь вседозволенностью.

Ублюдки! Астрид пришлось сжать зубы, чтобы не закричать это вслух.

– Ты же знаешь, что положено за нарушение комендантского часа? – угомонив свой смех, спросил один из стражников и шагнул к мужчине. – Или совсем память отшибло после наказания пару дней назад?

Астрид нахмурилась. Комендантский час и наказания? А чего ещё она ждала от Элдергарда… Только вот зачем ограничивать передвижения жителей после наступления темноты и почему об этом не сказали им?

– Моя дочь… – взмолился мужчина, даже не пытаясь подняться на ноги. – Моя дочь при смерти! Мне прилетел голубь с посланием от лекаря, я должен…

– Ты должен сидеть дома! – рявкнул стражник, без капли сочувствия оборвав речь несчастного. – Люди умирают каждый день, чем ты сделал ей лучше, что вместо одной смерти подаришь Аманте целых две?!

– Делайте со мной что хотите, – бесстрашно согласился мужчина. – Но позвольте увидеться с дочерью… Я не переживу, если…

Не дослушав, стражник размахнулся и ударил мужчину наотмашь. Грохот его доспехов заглушил болезненный стон. Астрид подавила в себе крик ужаса, спрятавшись обратно за поленницу, и, зажмурившись, привалилась плечом к стене. Перед глазами ярко запечатлелся образ мужчины, чья голова безвольно откинулась в сторону. Её затрясло от омерзения и жестокости. Так быть не может, не должно… Проклятый Элдергард!

Снова послышался весёлый гогот стражников, а сквозь него… Астрид вдруг услышала тихий, знакомый голос, которого точно не должно было быть здесь:

– Асти…

Открыв глаза, она в ужасе уставилась на маленькую фигурку, застывшую в паре шагов от неё. Нет, не видение – реальность. Внутренности полоснуло волной страха и холода, ведь перед ней стоял Лукас…

Ох, ну и дрянь! Местная стража не станет разбираться, кто шастает по городу после отбоя. Если их поймают – с нынешними нравами они, скорее всего, даже не доживут до рассвета. Астрид могла поставить под угрозу себя, но не Лукаса. Не это маленькое, наивное существо, последовавшее за ней. Какие бы планы не строила на него Мишель, он оставался её братом. Которого она искренне любила…

Медленно, мучительно медленно, Астрид подняла руку вверх и приложила указательный палец к губам. Лукас смотрел на неё в ответ абсолютно растерянным взглядом, не понимая, почему они должны играть в молчанку именно сейчас. Он не видел всего происходящего в конце переулка. Пригнувшись, Астрид сделала осторожный шаг навстречу, и теперь её сердце не то что бешено стучало внутри – оно буквально колотилось о рёбра, норовя пробить собой все кости.

Боги… Их заметят. Их точно заметят, и тогда всему конец. Глупый, маленький Лукас! Ну зачем же он пошёл за ней?!

Оставался один шаг, как вдруг за спиной раздался грохот доспехов. Астрид бросилась вперёд, обхватила брата руками и прижалась к стене, моля всех Богов, чтобы их не заметили. Лукас испуганно охнул, но она успела накрыть его рот ладонью, заглушая все звуки. Переулок погрузился в звенящую тишину. Сердце стучало уже где-то в горле. Секунды растянулись в тягучую вечность, пока напряжение не достигло предела, превратившись в тонкую, натянутую тетиву.

– Показалось, что там…

– Крысы в переулках, – грубо прервал напарника второй стражник, судя по звуку закидывая на плечо обмякшее тело мужчины. – Пойдём. С утра придётся ехать в столицу. Хочу выспаться.