Тени прошлого

Инга Вейн

Тени прошлого

По легендам магов и людей

Они надеялись, что этот день войдёт в историю. Принесёт с собой долгожданный мир или вновь прольёт реки крови, окрасив улицы полуразрушенного города в красный. Первый сбор впервые с ужасной трагедии, пять лет назад унёсшей с собой сотни жизней. Магическая трансляция во все уголки королевства для тех, кто не смог или не захотел приезжать в столицу, каждой своей улицей напоминавшей о произошедшем. Король и королева, обещавшие появиться на глазах у народа. Рука об руку. Как стабильность, как уверенность в завтрашнем дне.

Конкрадел ликовал, шумел и дышал жизнью, как в прежние, безоблачные времена, где ничто не напоминало им о смертях и войне. Красивые картины украшенного города и сладкие речи всегда подкупали народ. Даже, если разноцветные яркие ленточки и зеленые венки свисали с руин строений некогда великой столицы, а все речи были очередной ложью.

***

Главный зал был забит битком, и народ толпился у входа. Запрокинув головы, они поглядывали на золотистый шар, застывший над зданием и поддёрнутый полупрозрачной дымкой. Вскоре на нём должно было появиться изображение короля, а пока все ждали его прибытия, занимая удобные места. Кто-то сидел на крышах близлежащих домов, кто-то расселся прямо на площади, а кто-то не терял надежды попасть внутрь.

По выложенной плиткой площади застучали копыта белоснежной лошади. В её пышную, светлую гриву были вплетены цветы ароматной сирени. Позади тянулась украшенная драгоценными камнями карета. На её дверцах распускались нарисованные цветы, а сердцевины-камушки красиво сверкали на солнце, ослепляя расступающуюся в благоговении толпу.

Карета остановилась у лестницы величественного храма из белого мрамора. На фоне остального города, погрязшего в руинах, он особенно выделялся своим нетронутым, священным видом. Когда-то это место стало рубежом Огненной битвы. Его защищали до последней капли крови, как собственную жизнь, как жизнь ребёнка, матери или возлюбленной. Этот храм – единственное, что осталось у них из прошлого. Незыблемый и твёрдый, как оплот последний надежды.

Витиеватые колонны из мрамора поддерживали собой куполообразную крышу, разукрашенную изнутри и снаружи. Витражные окна из всевозможных оттенков фиолетового и зелёного игриво блестели на солнце, а на широкой площадке у входа храм его стерегли огромные статуи диковинных существ, чьи останки давным-давно нашли в Костяной долине.

Их происхождение так и осталось загадкой. Никто не знал, кто это, откуда они взялись и от чего погибли. Их скелет составлял удивительную смесь ящериц и птиц, а вся история была окутана тайной. Возможно, именно потому что магов всегда тянуло ко всему необычному и таинственному, они решили увековечить увиденное в двух каменных глыбах, добавив детали своих фантазий. Ещё зачем-то назвали их Фэй и Танг, тем самым сделав из простых статуй эдаких неживых защитников храма. Но легенды оставались легендами, а камень – камнем. В решающий момент Фэй и Танг так и остались безжизненными статуями, огромными глазами наблюдая за кровью, заливающей лестницы храма. Магам никто не помог… Впрочем, и людям тоже.

Завидев карету, дежурившие у храма хранители разогнали толпившийся у входа народ и выстроились в ровный ряд вплоть до самых дверей, образуя безопасный проход для короля и королевы. Словно теперь даже их нужно было защищать от собственного народа на пороге их священного места. Это заставляло в очередной раз вспомнить, как сильно изменился их мир…

Двери кареты распахнулись. Из неё вышел высокий темноволосый мужчина в тёмно-синем мундире. На его спине серебряными нитями был вышит герб – таинственное крылатое существо, найденное на территории Костяной долины. На голове сверкала серебряная корона, украшенная изумрудами, но даже без неё он выглядел бы как король – статный, уверенный, непоколебимый, с горящим силой взглядом.

Он протянул к карете руку, и из-за открытой дверцы показался полупрозрачный подол светло-фиолетового платья, а затем и тонкая ладонь королевы. В нос тут же ударил запах свежескошенной травы и сирени. Выйдя на площадь, она замерла, задержав задумчивый взгляд на стенах храма. Небрежно поправила свободный рукав платья, откинула за плечо копну светлых вьющихся волос и посмотрела на мужа, коротко кивнув. Сжав её руку, он повёл её вперёд, а она попыталась игнорировать придавливающее к земле чувство отгороженности от мира.

Так было далеко не всегда…

Цвет её платья удивительным образом гармонировал с фиолетовыми витражами на окнах храма. Словно очередная попытка угодить народу, показав единство их правителей с сердцем королевства. Но ей претила сама мысль о том, что её появление действительно могут расценить подобным образом. Она не планировала поддерживать спокойствие народа эффектным появлением. Не планировала убеждать их в благоприятном исходе войны лживыми речами. И уж тем более не планировала становиться символом надежды в этом безумии, опустившимся на их мир. Фиолетовый просто был ей любимым цветом, и ничего более.

Народ, толпившийся вокруг, с любопытством смотрел на них сквозь могучие силуэты хранителей, оцепивших вход. Они жадно ловили каждый их шаг, каждый их жест. Король ускорился, чтобы поскорее скрыть королеву от любопытных глаз. Она не противилась, чувствуя уже привычную слабость в ногах. Её советница Афи верной тенью следовала за ними, нервно причитая о том, что стоило хотя бы дать королеве время поздороваться со своими поданными. Кто-то из хранителей не слишком дружелюбно напомнил ей об опасности.

Эрина так и не поняла, о какой опасности шла речь. Их болтовня превратилась в неразборчивый белый шум, и она запоздало осознала, что они поднимаются по белой мраморной лестнице, покрытой ненавязчивым золотым узором, в ложу Совета. Элдвиг осторожно придерживал её за талию, будто она вот-вот готова была рухнуть вниз или собиралась вырваться из его сильных рук. Это было почти смешно… Она никогда не сбежала бы от своего народа.

В последнее время туман в голове становился всё привычнее. Эрина уже почти не удивлялась ему, когда апатично позволяла хранителям или Элдвигу вести её под руку куда бы то ни было. Что-то беспокойное продолжало ворочаться в груди, но она не успевала ухватиться за это чувство. Все её мысли занимала набирающая обороты война магов и людей.

Так тоже было не всегда…

Оказавшись в ложе совета, Элдвиг машинально коснулся губами её лба. Поцелуй вышел каким-то холодным и отстранённым, хотя его слова были пропитаны нежностью:

– Хранители будут поблизости, если что-то случится. Я тоже. Тебе не о чем переживать.

– Я знаю, – равнодушно ответила Эрина.

Элдвиг отстранился, ещё раз сказал о том, что здесь она в полной безопасности, и ушёл. Гремя позолоченными доспехами, хранители последовали за ним, а Эрина проводила их удаляющиеся спины бездумным взглядом. И почему он постоянно твердил об опасности? Она чувствовала, что ей тоже надо туда: к народу, к мужу, к остальным, но что-то удерживало её на месте.

Эрина заставила себя развернуться, оглядывая пустующую ложу. Афи молчаливой тенью замерла рядом с ней. Изнутри храм представлял не менее величественное зрелище, чем снаружи. Особенно с высоты ложи, нависающей над основным залом, откуда можно было рассмотреть каждую искусно выполненную фреску и колонну. Мраморные изваяния изображали собой великих магов, пятьдесят лет назад основавших единое королевство. Теша их тщеславие, бездушные силуэты взирали пустыми, белыми глазницами на каждого прихожанина, великодушно поддерживая своими руками сводчатый потолок, расписанный яркой фреской.

Там наверху восходящее солнце выглядывало из-за гор, озаряя собой зелёные луга, усеянные цветами, и бескрайние леса, загораживающие горизонт. Маленькие фигурки людей и магов тянулись к цветам, норовя стать ближе к красотам природы, а на их лицах сияло счастье. Наивная и добрая картина создания мира, где все они были едины. Как жаль, что слишком наивная, чтобы быть правдой…

Эрина каждый раз любовалась ей как в первый, не оставляя надежды на то, что, изображённое на фреске, всё ещё может воплотиться в жизнь. Мечтая, чтобы их королевство, разрозненное долгой кровожадной войной, наконец вспомнило о своей истории. Счастливой и прекрасной. Процветающей и понимающей…

Поэтому, восхищаясь фреской на потолке, Эрина всей душой ненавидела расписанные стены храма. С каждой новой картиной они отражали самые неприятные моменты их истории, наглядно демонстрируя глупый путь, что они избрали. Коснувшись холодного камня стены, Эрина провела тонким пальцем по очертаниям фрески, задумчиво разглядывая жестокую сцену изгнания людей. Хотелось отвести взгляд, но она заставляла себя смотреть и чувствовать.

Может быть так у неё получится понять, когда они превратились в монстров… Может быть так она осознает, что допустила это сама?

Эрина двинулась дальше, замерев перед другой фреской, которую могла перерисовать с закрытыми глазами в любое время дня и ночи. Хотя бы потому, что видела эту сцену наяву: их некогда мирный город, их столица из белого камня, утопающая в зелени, окружена огнём и россыпью маленьких точек – людей. Словно они ничто, пустое место, не достойное даже полноценной фигуры на фреске.

Не выдержав, Эрина всё же отвернулась. Почему-то именно в ложе они решили запечатлеть последние события. Самые мерзкие и кровожадные. Будто в напоминание о собственных ошибках…

Чувство вины душило и сжимало горло, обещая воздать по заслугам. Всё равно уже было слишком поздно. Дело сделано – их мир извращён до неузнаваемости, а она в самом эпицентре.

Подойдя к краю ложи, Эрина положила ладони на холодные каменные перила и оглядела толпу, собравшуюся внизу. Казалось, этот холод вместе с липким влажным туманом преследовали её повсюду. Словно она всё-таки сгорела в том пожаре. Словно от неё остался только призрак, беспомощный и сломленный. Способный лишь проглатывать эту горечь, что копилась внутри день за днём.

Что же она натворила?..

Глава 1

Паршиво…

Дела обстояли откровенно паршиво.

Она думала об этом уже который день, но по-прежнему ничего не сделала, ограничиваясь мрачными мыслями. Собственная покорность раздражала. Она была не столь наивна, чтобы поверить, что внезапное чудо вдруг спасёт её от незавидной участи, но и не столь безумна, чтобы распахнуть дверь кареты и выпрыгнуть на ходу в свободную жизнь.

Хотя по мере того, как они удалялись от дома, эта идея казалась всё менее безумной. Особенно, в одной карете с этой грымзой.

– Не хмурьтесь, принцесса, – голос фрейлины звучал откровенно равнодушно. Сухой и скрипучий, он резал слух не хуже кинжала, заставляя вопреки совету хмуриться ещё сильнее.

Безвкусное строгое платье нелепо облегало её пышные формы, высокий воротник был застёгнут прямо под подбородком, стесняя движения. Наверное, поэтому она безотрывно следила за принцессой внимательным колючим взглядом серых, выцветших глазок. Ещё и считала своим святым долгом каждые полчаса делать глупые, никому ненужные замечания. Она была похожа на маленькую уродливую жабку: на высветленное белилами лицо спадали золотистые пряди волос, выпущенные из высокого хвоста, а на носу цвела большая несуразная бородавка. Хотя, казалось бы, куда уж несуразнее.

Астрид догадывалась, что это своеобразный вид наказания от мачехи: посадить с ней в карету это недоразумение. Что же… Может отчасти она это даже заслужила. Проклинать от злости весь совет и королеву было не самым разумным решением в её жизни.

– Улыбнитесь, – монотонно продолжила грымза, видимо и впрямь надеясь, что принцесса вдруг возьмёт и послушается. – Через несколько дней мы прибудем в Элдергард, где вас ждёт самое радостное событие в жизни.

Может, Астрид и впрямь была сумасшедшей – идея распахнуть дверь и выпрыгнуть на полной скорости уже не казалась ей такой уж ужасной. Но вместо этого она подавила зарождающееся в груди негодование и, вперив недовольный взгляд в женщину, холодно уточнила:

– Помолвка с сыном тирана? Прошу прощения, кажется, у меня другие представления о самых радостных событиях в моей жизни.

Карета вдруг свернула по ухабистой дороге, и их подбросило вверх. Впившись пальцами в мягкую обивку сидения, Астрид раздражённо зашипела себе под нос, но при взгляде на грымзу мстительно улыбнулась. Подпрыгнув на месте, та смешно округлила свои серые жабьи глазки. Интересно, что удивило её больше: непозволительная дерзость принцессы или впившийся в подбородок накрахмаленный воротник?

Слово «радость» в сложившейся ситуации казалось чем-то абсурдным и нелепым. Астрид даже не представляла, сколько синяков уже заработала за две недели в пути. Как только они пересекли границу Эринбурга, дорога заметно испортилась. Вечные повороты, подъёмы и спуски по равнинной местности, на которых их по-варварски подкидывало каждый раз. Казалось, эта дорога не закончится никогда…

И уж тем более радости не добавляли не стихающие разговоры стражи снаружи, что без умолку трещали об унылой местности вокруг. Астрид удивлялась их терпению, гадая, когда же эта тема наконец исчерпает себя, но они продолжали обсуждать Безлюдную долину день за днём. День за днём! И так по кругу!

Астрид перестала выглядывать в окно на второй день после границы, полностью разделив мнение стражи: смотреть там было не на что. Впрочем, как и обсуждать. Сложнее всего было оставаться на месте, борясь с желанием выглянуть наружу и приказать им развернуть её карету назад.

Своё первое путешествие в жизни она представляла совсем иначе и уж точно не в таких обстоятельствах. Реальность же выглядела, как тоскливые, мрачные пейзажи, заведомо кажущиеся неприветливыми и враждебными. На сотни километров вокруг растянулись безжизненные пустоши, разбавленные редкими поселениями бедных крестьян. Даже солнце, не желая освещать эту землю, уже неделю не выходило из-за туч. И пусть Астрид знала, что в середине весны в этих краях это было не редкостью, ей мстительно хотелось верить, что Элдергард ненавидит даже природа.

Она никогда не уезжала так далеко от дома. Солнечного, безопасного, уютного и тёплого. С вечноцветущими деревьями, ароматными садами, светлой столицей и океаном, который она видела из окон своей спальни каждое утро, просыпаясь под звонкое пение золотистых птиц. Её увезли из дома против воли… Не спросили даже мнения, пообещав принцу Элдергарда, как какую-то девку! Потому что важнейшим событием в её жизни должно было стать восхождение на трон Эринбурга… Так о какой радости может идти речь?!

Астрид злилась. О, как она злилась… Уже вторую неделю теснясь в карете с мерзкой фрейлиной мачехи, в то время как её родная, преданная Мати была вынуждена приглядывать за королевским сыном. Иногда Астрид думала о том, что Мишель очень хитра. Что ей никогда не перехитрить её, если она не научится держать свои мысли при себе, а язык за зубами. Если не научится защищаться.

– Что за вздор?!

Астрид почти забыла, что грымза замолкла лишь для того, чтобы поправить свой нелепый воротник. Она так очевидно притворно возмутилась, умудряясь довершить своё недовольство всплеском рук, что Астрид едва хватило сил не закатить глаза. За эти мучительно долгие две недели ей удалось запомнить все повадки фрейлины наизусть. Набор был достаточно скуп, и почти никогда не искренен, словно весь её до скрежета зубов противный чопорный образ был построен на одной большой и очевидной лжи.

– Женитьба с принцем Элдергарда… – нравоучительным тоном продолжала фрейлина, глупо тараща глаза, словно дерзость Астрид непременно ставила её жизнь под угрозу. – Это большая удача. Выгодней партии не сыскать. Вы должны быть этому рады, такая честь выпадает не каждому!

Астрид следовало промолчать. Просто проглотить её слова и сдержанно кивнуть. Что слова какой-то придворной дамы для законной наследницы престола? Отец всегда говорил, что чужое мнение не должно её волновать. Но, наверное, Астрид плохо слушала его уроки…

– Я буду рада, когда получу обратно свой трон, – губы растянулись в мстительной улыбке. Будь здесь Мати, она непременно осудила бы её за столь дерзкое поведение, но вид расширившихся от ужаса глаз грымзы сполна покрывал всевозможные последствия. – А принц может оказать честь кого-нибудь другому.

Женщина громко ахнула. И её голос – растерянный, испуганный, разочарованный – проник под кожу, растворившись там горечью. На смену гневу быстро пришла вина. Астрид не стоило этого говорить… Но она и её эмоции редко находили разумный баланс, который удовлетворял бы обоих. Только разница состояла в том, что в Эринбурге она могла себе это позволить, а теперь, находясь вдалеке от дома…

Карета резко остановилась.

Не ожидая этого, Астрид едва успела ухватиться за сиденье напротив, чтобы не поваливаться прямо на грымзу, или чего хуже – не разбить себе нос. К сожалению, подпорченное личико едва ли спасло бы её от нежелательной свадьбы, зато уж точно опустило бы и без того гадкое настроение на самое дно. Она потянулась к шторке на окне, чтобы выяснить причину резкой остановки, но не успела.

Дверь распахнулась столь же резко и порывисто, заставив похолодеть от напряжения всё внутри. Кто знает, какой приём им решили оказать в Элдергарде? Может свадьба была лишь предлогом развязать очередную войну? Как удобно – заманить наследницу престола в чужое королевство и подстроить печальную смерть по пути на смотрины…

Но Астрид не знала, что хотела бы увидеть больше: разбойников с обнажёнными мечами или высокую темноволосую женщину, застывшую в дверях с величественной осанкой. Тёмный мех небрежно укрывал её плечи, белоснежная рубашка была заправлена в высокие тёмные брюки, и казалось бы – не слишком женственный наряд для королевы, но он сидел на ней идеально. Даже в простом льняном платье она выглядела бы изящно и величественно.

Астрид раздражала её напускная идеальность. Раздражали пышные чёрные волосы, заплетённые в множество косичек с золотыми кольцами. Раздражала корона, украшенная самоцветами её семейного герба. Это была самая жестокая насмешка судьбы – позволить Мишель надеть корону Эринбурга на свою голову…

И наконец, Астрид раздражала приторно сладкая улыбка, застывшая на её идеальных, пухлых губах. Но она обещала себе, что больше не купится на эту мастерскую игру, не даст себе обмануться лживым участливым взглядом голубых, холодных глаз. Они могли заморозить собой воды Бескрайнего океана, и она знала об этом как никто другой. Чёртова ведьма испортила всю её жизнь после смерти отца, а теперь решила избавиться от неё, словно Астрид была не законной наследницей престола, а одной из служанок, которых можно было просто отослать куда подальше!

– Сделаем привал, – коротко заявила королева, и её мелодичный голос, насквозь пропитанный ложью, едва не заставил Астрид сморщиться от неприязни. – Наша невеста наверняка устала, а впереди ещё нелёгкий путь. Пройдёмся?

Мишель посмотрела прямо на неё. Внимательно и изучающе, словно уже просчитывала каждый вариант, в котором Астрид срывалась с места, пытаясь сбежать. Она протянула ей руку, на корню обрубая все мысли, что разгорались в юной, мятежной голове.

– Ваше величество! Принцесса верно не понимает, какая честь ей выпала! – не упустив шанса наябедничать, влезла грымза, льстиво склонив голову перед своей королевой.

Астрид прикрыла глаза, представляя, как накрахмаленный воротник впивается в её расплывшийся подбородок, и она до ужасного смешно округляет свои жабьи серые глазки.

Промолчать. Нужно просто промолчать. И когда-нибудь она заставит их обо всём пожалеть…

Придворные неспешно вылезали из своих карет, оглядываясь по сторонам и морщась от окружающей их серости. В своих пёстрых, лёгких нарядах все они здесь казались бельмом на глазу. Усиленно делая вид, что их вовсе не волнует происходящее у кареты принцессы, они негромко переговаривались и прогуливались, разминая затёкшие в дороге мышцы. Но Астрид знала, что всё их внимание было направлено в её сторону.

Сдержавшись из последних сил, она смиренно вложила свою ладонь в руку Мишель. Скандалы на глазах у двора не прибавят ей чести, но ещё наступит тот день, когда они все увидят, что за гадюку пригрели у себя на груди. Она не изменилась в лице даже, когда Мишель сильно сжала её руку, оцарапывая ногтями нежную кожу. Их молчаливая борьба взглядами осталась незамеченной, как всегда прикрытая снисходительной улыбкой и добрым тоном:

– Астрид просто нервничает. Предстоящее знакомство, свадьба. Ах! Все мы знаем эти юные умы.

– Верно, – ровным тоном ответила Астрид, ступая на чужую, холодную землю. – Юные умы не должны высказывать своего мнения. Юные умы смиренно принимают свою судьбу, не так ли?

На мгновение Мишель сбросила с себя напускное дружелюбие, испепеляя её уничтожающим взглядом, и даже милая улыбка тут же превратилась в некрасивый оскал.

Всего одно мгновение.

Мишель всегда быстро возвращала себе самообладание. И Астрид стоило признать, что этому у неё нужно было поучиться.

Королева взяла её под руку и неспешным шагом пошла прочь от вереницы карет. Так, чтобы всё выглядело как невинная прогулка мачехи и её падчерицы. Так, чтобы никто не увидел её настоящего лица. Безразлично-холодного, жестокого и по-настоящему уродливого.

– Слушай меня внимательно, – тихо начала Мишель, когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы её раздражённый голос никто не услышал. От прежнего дружелюбного тона не осталось и следа. – Я думала, что мы обсудили всё ещё в Эринбурге, и ты чётко осознала ответственность и важность данного решения. Но видимо я ошиблась… Твоя свадьба – вопрос давно уже решённый. Неважно, сколько ты будешь кривить личиком и возмущаться – ты выйдешь за Эльтариона. Я понятно изъясняюсь?

Астрид до боли прикусила щёку, потому что весь поток её гневных мыслей вот-вот был готов вырваться наружу. Это когда она успела осознать ответственность и важность данного решения?! Мишель просто поставила её перед фактом, в один день разрушив всю её жизнь. Она всё твердила о том, что так будет лучше для Эринбурга, что это важно и Астрид должна это понять. Но Астрид не собиралась этого понимать! Она не давала своего согласия и уж точно не осознавала важности данного решения.

Совет Эринбурга просто подчинился приказу какой-то самозванки, позволив ей вышвырнуть законную наследницу из родного дома. Астрид никогда бы не подумала, что они могут так поступить, но, когда Мишель озвучивала своё решение, каждый из советников просто промолчал. И вот так просто была решена её судьба.

Астрид мало что могла сделать в этой ситуации, но знала, что ей нужно держать себя в руках. Быть умнее. Сдержаннее. Лучше… Особенно, если находишься в заведомо невыгодном положении.

Они подошли к краю обрыва, оставив позади вереницу из десятка карет и двор, уже обсуждающий это маленькое происшествие. Сплетники и кутилы… Теперь весь дворец кишел им подобными, но Астрид ещё помнила те времена, когда придворные отличались сдержанностью и воспитанием. Многие из них перестали посещать их дворец после смерти отца, словно что-то незримо изменилось навсегда.

Мишель наконец отпустила её руку, всё ещё ожидая ответа, но Астрид упрямо молчала, задумчивым взглядом окидывая высохшие уродливые земли под ними. Элдергард казался ей мрачным, неуютным местом. Кровавым и холодным, что доказывал не только суровый климат, но и ужасная история, корнями уходящая в тиранию правителей. Когда-то они сами изуродовали свои земли беспрерывными войнами в горделивой погоне за властью и жаждой обладать всем континентом. Сама мысль, что они почти добились своего, но только иным путём, приводила Астрид в ужас. Она не могла согласиться на этот брак. Не имела права.

– Я никогда не осознаю важность данного решения, потому что трон Эринбурга по праву мой, – наконец произнесла Астрид, подняв на Мишель холодный, решительный взгляд. – Ты не можешь просто забрать его у меня. Я законная наследница.

– Так вот, что волнует тебя больше всего, – не скрывая яда, неприятно усмехнулась Мишель, сложив руки на груди. – Что есть Эринбург, за который ты так печёшься? Совет не заступился за тебя. Не думала почему? Ты должна была быть готова к тому, что высокое происхождение не гарантирует тебе корону и блага, но ты так привыкла к своему положению, что даже не допускала подобной мысли. Мне стоило внимательнее относиться к твоим наставникам, позволившим тебе забыть о главных чертах правителя. Я могла бы привести множество причин, почему этот брак действительно выгоден, но не вижу в этом смысла. Не стану мешать твоему юношескому желанию обвинить кого-то во всех своих бедах. Нравится тебе это или нет – женщины всегда укрепляли связи между семьями и королевствами. Возможно, твой отец…

Астрид скривилась, борясь с желанием зажать уши, чтобы не слышать бреда, который несла Мишель. Однако в глубине души она знала, что гадюка во многом права. Совет ей не поможет. Никто не поможет… Королевская кровь не гарантировала трон. Дворцовые интриги, паутиной оплетающие каждый замок, не щадили никого. А женщины из века в век, будь то дочь простого фермера или любимая наследница короля, являлись лишь пешками для заключения союзов.