Загадка Эдгара По

– Премного вам обязан.

Затем он передал шляпу Фредерику.

Лумис постучал в дверь библиотеки и вошел. В холле повисла тишина. Ноак повернулся спиной к Фредерику и приподнял руки, чтобы лакей помог ему снять пальто. Негр застыл как соляной столб, устремив неподвижный взгляд поверх головы миссис Керридж.

Двери библиотеки снова распахнулись, и, к моему удивлению, на пороге возник сам мистер Франт, сияя гостеприимной улыбкой. Негр повернулся и посмотрел на Франта, его лицо приняло задумчивое выражение, словно он что-то прикидывал в уме, – он напомнил мне фермера на рынке, когда тот приценивается к кобыле или теленку. В тот момент я не придал этому значения, да и с чего бы? И только позднее я понял, что же в действительности происходило в тот момент в прихожей дома на площади Рассела.

– Сударь, – мистер Франт двинулся к Ноаку, протягивая руку, – это поистине честь для меня. Я не ожидал увидеть вас так скоро, хотя и оставил распоряжение своему секретарю на случай, если вы все-таки прибудете. Вы приехали в почтовой карете из Ливерпуля?

– Да, сэр, вчера после полудня.

– О, я забыл хорошие манеры. – Франт выпустил ладонь Ноака и повернулся к миссис Франт, стоявшей в дверях за его спиной. – Дорогая, позвольте представить вам мистера Ноака из Соединенных Штатов. Вы много о нем слышали из моих уст, он знаком с Алланами и многими другими нашими друзьями из Америки. Сэр, это моя супруга, миссис Франт.

Миссис Франт, как и подобает, слегка покраснела и присела в реверансе:

– Здравствуйте, сэр. Должно быть, вы утомились после столь долгого путешествия.

– А это мой сын, – продолжил Франт, не дав Ноаку ответить. – Подойди, Чарльз, поклонись мистеру Ноаку.

Надо отдать должное аристократам – они умеют выглядеть достойно перед незнакомцами. По их поведению никто никогда не заподозрил бы, что Франты вовсе не счастливейшее из семейств. Миссис Франт погладила сына по голове и улыбнулась сначала гостю, а потом мужу. Единственным признаком ее душевного волнения было дыхание – мне показалось, что ее грудь вздымалась и опускалась быстрее обычного.

– Чарльз собирается вернуться в школу, – сообщил мистер Франт. – Прошу извинить его.

Ноак поклонился:

– Мне не хотелось бы мешать образованию молодого человека.

Он бросил на меня быстрый безразличный взгляд. Франт не счел нужным нас представить. Миссис Франт ослепительно улыбнулась мистеру Ноаку, взяла сына за плечо и подтолкнула его к миссис Керридж.

– Чарли и мистер Шилд уезжают, – тихо сказала она. – Убедитесь, что они возьмут с собой что-нибудь перекусить. – А потом добавила, подчиняясь внезапному порыву, почти шепотом: – Но им нужно ехать немедленно, Керридж, время уже позднее. Мы не можем слишком надолго отвлекать мистера Шилда от дел.

Миссис Керридж присела в реверансе.

Миссис Франт обратилась ко мне:

– Я поручаю сына вашим заботам. Сожалею, что мы причинили вам неудобства.

Я поклонился, чувствуя, что и сам краснею. Вы должны уяснить следующее: миссис Франт очень красива, и ее красота наделяет очарованием даже самые простые слова. В ее обществе я чувствовал себя как человек, наткнувшийся в пустыне на оазис. Поймите это, иначе вы не поймете ничего из того, что случилось далее.

– Как вы сюда приехали? – спросила она меня.

– В нанятом экипаже. Он ждет снаружи.

– Велите кучеру объехать дом и встать у черного хода. Это… это будет быстрее, чем отъезжать от главного входа.

Быстрее и незаметнее. Миссис Франт обняла сына. Ее муж и мистер Ноак обсуждали неудобства путешествия в почтовых каретах, когда полностью зависишь от чужих изнуренных кляч. Я посмотрел на ключицу миссис Франт и подумал, какая же, наверное, у нее нежная кожа и как приятно она пахнет.

Миссис Франт тихонько подтолкнула Чарльза ко мне:

– Иди с мистером Шилдом, Чарли. И пиши мне почаще.

– Но мама…

– Иди, милый. Быстрее!

– Сюда, мастер Чарльз. – Миссис Керридж обняла мальчика за щупленькие плечики и повела его подальше от прихожей. Оглянувшись, она велела мне: – Будьте добры, следуйте за мною, сэр.

Она улыбнулась слуге мистера Ноака, который все еще стоял за спиной хозяина и с мрачным интересом наблюдал за происходящим.

– Я миссис Керридж, сэр.

– Салютейшн Хармвелл, к вашим услугам, мэм.

– Пойдите обсушитесь в комнате слуг. Может быть, вы захотите перекусить, пока ждете?

Он на мгновение замер, словно размышляя над смыслом вопроса, а потом кивнул в знак согласия, и на миг показалось, что он чуть ли не улыбается.

Мне стало интересно, хорошо ли Хармвелл говорит по-английски. Без сомнения, его можно было назвать видным мужчиной на любом языке. Да и миссис Керридж явно так считала. Я понял это, когда она споткнулась о ступеньку, вцепилась в его руку и защебетала, благодаря его за помощь. И тут мне пришло в голову, что, хотя даже смелый полет фантазии не позволял назвать миссис Керридж красавицей, у нее привлекательная фигура и милая улыбка.

Мы спустились в подвальное помещение. Подошла кухарка и позвала юного Франта в свои владения выбирать снедь, которую нам запакуют с собой. Я остался ждать в тени лестницы, всеми забытый и чувствующий себя по-идиотски. Миссис Керридж проводила мистера Хармвелла в комнату для прислуги. Через минуту она вернулась и потребовала графин мадеры и тарелку с печеньем. Не заметив моего присутствия, она поманила пальцем Фредерика, который собирался сходить за каретой.

– Что этот тощий коротышка написал на своей карточке? – тихо спросила она. – Ты видел?

Он повертел головой в стороны, а потом ответил таким же тихим голосом:

– Не больше двух-трех слов. Я прочел только одно: «Карсуолл».

– Мистер Карсуолл?

Фредерик пожал плечами:

– А кто еще может быть? – А потом фыркнул: – Ну, если, конечно, не мисс Флора.

– Не дерзи мне! – огрызнулась миссис Керридж. – Так-так… Сходи-ка лучше за экипажем.

Когда лакей ушел, я перенес вес тела с одной ноги на другую. Пол подо мною скрипнул. Миссис Керридж быстро посмотрела в моем направлении, а потом отвернулась. Я вежливо улыбнулся. Возможно, она размышляла, заметил ли я странность ситуации. Если бы мистер Франт действительно так ждал приезда мистера Ноака, то почему мистер Ноак просто не отправил свою карточку? Почему же имя Карсуолла послужило заклинанием, открывающим вход в волшебную пещеру?

Паж сбежал вниз по лестнице с неподобающей скоростью.

– А ну-ка, не бегай, Ювенал! – рявкнула миссис Керридж. – Ты же в благородном доме!

– Хозяйка велела передать мистеру Лумису, чтобы он подогнал экипаж. – Мальчик задыхался. – Она собирается к мистеру Уэйвенху, на Альбемарль-стрит.

Фредерик осклабился:

– Я бы тоже не стал торчать здесь, если бы умирал мой дядя, который богат, как полдюжины султанов.

– А ну-ка, хватит, – сказала миссис Керридж. – В твои обязанности не входит перемывать кости хозяевам. Если не хочешь потерять место, лучше попридержи язык. – Она повернулась ко мне, без сомнения, с тем, чтобы оповестить и остальных о моем присутствии. – Мистер Шилд, сэр, простите, что заставили вас ждать здесь. А вот и мастер Чарльз.

Мальчик вышел из кухни, держа в руках корзинку, закрытую салфеткой. Фредерик сообщил, что экипаж ждет нас у дверей. Через минуту мы уже ехали в Сток-Ньюингтон. Я развязал корзину, а Чарли Франт молча плакал, вытирая слезы краем салфетки, в которую были завернуты еще теплые рулеты.

– Через год, – сказал я, – вы будете улыбаться, вспоминая все случившееся.

– Нет, сэр, – возразил он голосом, полным печали. – Я никогда не забуду этот день.

Я заметил, что все проходит, и принялся за холодного цыпленка. Но пока жевал, задумался: а правда – как можно забыть лицо миссис Франт?

11

События следующего эпизода этой истории могли бы развиваться совершенно иначе, если бы не сходство между юным Алланом и Чарли Франтом. Они походили друг на друга столь поразительно, что мистер Брэнсби даже порой путал их.

На следующий день после моего возвращения из Лондона я снова задал порку Морлею и Квирду по окончании утренних занятий. Я заставил их визжать и на этот раз испытал болезненное удовлетворение, причиняя им боль. Чарли Франт был бледен, но спокоен. Насколько я понял, этой ночью они его не трогали. Морлей и Квирд не знали, до какой степени могут испытывать мое терпение.

После обеда я сделал круг по саду. Стоял прекрасный день, и я прошелся по аллее до конца. Слева от меня возвышалась изгородь, отделявшая лужайку от той части сада, что служила игровой площадкой для мальчиков. Приглушенный гул их голосов стал фоном для моих размышлений. И тут внезапно чей-то пронзительный голос, очень громкий, словно его обладатель вышел из себя, иглой вонзился в мозг:

– Он ведь твой братец, а? Не иначе. Значит, он такой же бастарденок, как ты?

Раздался другой голос, но я не разобрал слов.

– Да вы братья, я точно знаю, что братья. – Первый голос принадлежал Квирду, он казался еще более громким оттого, что Квирд время от времени срывался на бас. – Пара бастардят от одной матери, но, думаю, от разных папаш.

– Катись к черту! – воскликнул его оппонент, и я узнал по голосу Аллана; в гневе акцент стал еще более отчетливым. – Не смей оскорблять мою мать!

– Еще как посмею, ты, маленький ренегат! Твоя мамаша nymphe du pave[9]. Парень, знакомый с нею, видел ее на Хеймаркет. Она всего лишь уличная девка!

– Моя мать умерла, – тихо сказал Аллан.

– Врун! Морлей видел ее, правда, Морлей? Так что ты не только выродок, но и врун.

– Я не врун. Мои родители умерли. А мистер и миссис Аллан усыновили меня.

Квирд издал странный звук, словно рыгнул.

– Ну да, а я китайский император, ты что, не знал, янки?

– Я вызываю тебя на дуэль!

– Ты? Мелкое ничтожество? Будешь со мною драться?

– Нельзя же драться только с детьми джентльменов, – парировал американец. – Как бы ни хотелось.

– А я и есть джентльмен! – заорал Квирд с неподдельным гневом. – У моего папы даже карета имеется!

– Ну держись, коротышка! – встрял Морлей, каркая, как ворон. – Но если мы собираемся устроить дуэль, то все должно быть как положено. – Морлей был старше своего приятеля, нескладный парень лет четырнадцати-пятнадцати. – После уроков ты должен найти себе секунданта, а я буду секундантом у Квирда.

– Так есть же второй мелкий ублюдок! – сказал Квирд. – Тот, которого мы вывешивали за окно. Весело было, а в этот раз будет даже веселее.

Я не мог вмешаться. С незапамятных времен в школах популярны такие «дуэли» на кулаках. Мальчишки подражали взрослым. Заведения, подобные школе мистера Брэнсби, подражали более дорогим частным школам. А там, в свою очередь, подражали благородному искусству бокса, с одной стороны, и дуэли – с другой. Одно дело – вмешаться, когда ночью старшие мальчики издеваются над младшим, но совсем другое – пытаться предотвратить драку, которую устраивали с молчаливого согласия мистера Брэнсби. Признаю, я был удивлен собственной мягкостью: вообще-то, я привык, что мальчишки – злые маленькие зверьки, которые кусают друг друга, как щенки.

После обеда во время уроков в классе ребята перешептывались. Думаю, мальчики постарше с энтузиазмом ухватились за возможность организовать «дуэль». Я поговорил с Дэнси, который, как я и предвидел, посоветовал мне не вмешиваться.

– Они не скажут вам спасибо, Шилд. У мальчишек весьма изощренные представления о морали. Они решат, что вы вмешиваетесь в дело чести.

Но до ужина ничего не произошло. Это было ясно по непроницаемым лицам Аллана и Квирда и по возбужденному шепоту, который носился над длинными столами.

– Думаю, все произойдет после ужина, – заметил Дэнси. – Еще достаточно светло, да и мистер Брэнсби уже уйдет к себе. У них будет больше часа, чтобы хорошенько отмутузить друг друга на сон грядущий.

Я узнал результат поединка только следующим утром. Надо сказать, он не явился для меня неожиданностью. Конечно, случалось, как в известной сказке, что Джек побеждал великана, к всеобщему ликованию, но чрезвычайно редко. Квирд был как минимум на голову выше Аллана и килограммов на десять тяжелее. Утром Квирд и Морлей расхаживали плечом к плечу с гордым видом. А Эдгар Аллан, в свою очередь, щеголял синяками под обоими глазами, разбитой скулой и опухшими губами.

Я поискал и, надо сказать, нашел повод дать Квирду и Морлею дополнительное задание, чтобы им было чем заниматься после вечерней молитвы целую неделю. Порой проще наказать грешников, чем защитить невинных.

Постепенно я понял, что все воспринимали поражение как нечто почетное. Дэнси сообщил мне, что подслушал, как двое учеников старших классов обсуждали поединок за завтраком. Один сказал, что маленького янки хорошенько отдубасили, на что второй заметил, что янки дрался как черт, а Квирду должно быть стыдно, что он задирает такого малявку.

– Видите, эти драки не приносят вреда, – добавил Дэнси. – Ни капли.

12

Следующие несколько дней я не обращал особого внимания на Чарли Франта и юного американца. Разумеется, я видел их и про себя отметил, что, судя по всему, их уже не обижают, по крайней мере не больше, чем любого другого ученика младших классов. Однако я также заметил, что они часто сидят вместе и играют вместе. Как-то раз я случайно услышал, как двое старших мальчишек притворялись, что спутали их, но в шутливой манере, и это позволяло сделать вывод, что внешнее сходство превратилось в повод для удивления и дружеского подшучивания, а не издевательств.

Следующий важный эпизод данной истории имел место в понедельник, 11 октября. Между утренними занятиями, заканчивавшимися в одиннадцать, и обедом двумя часами позже мальчики были более или менее свободны. Они могли играть, писать письма, делать уроки. Кроме того, им было разрешено отпрашиваться на прогулку в деревню.

Правда, прогулки за территорией школы были строго регламентированы, по крайней мере теоретически. Например, мистер Брэнсби распорядился, помимо всего прочего, чтобы мальчики заходили только в определенные лавки, и ни в какие иные. Только старшим мальчикам разрешалось приобретать спиртное, предварительно испросив позволение у мистера Брэнсби. Но они игнорировали это правило, причем в основном безнаказанно, и часто напивались по выходным и праздникам, а некоторые ученики младших классов не замедлили последовать их примеру. Но признаю, я был удивлен, увидев, как Чарли Франт безуспешно пытается спрятать бутылку под шинелью.

Я отправился в деревню за табаком для трубки. На обратном пути я проходил мимо постоялого двора, сдававшего внаем экипажи. Наша встреча была неизбежна. Крадучись, как пара взломщиков, Франт и Аллан осторожно вышли из постоялого двора и оказались прямо передо мною. Я шел слева, а они повернули голову направо, по направлению к школе, – другими словами, туда, откуда ждали неприятностей. Франт практически врезался в меня. Я видел, как его лицо вытянулось от ужаса.

– Что у вас там? – сурово спросил я.

– Ничего, сэр, – ответил Чарли Франт.

– Не морочьте мне голову. Это очень напоминает бутылку. Отдайте ее мне.

Франт передал мне бутылку. Я откупорил пробку и понюхал. Содержимое пахло спиртом и цитрусовыми.

– Ромовый шраб?

Мальчики уставились на меня расширившимися от страха глазами. Ромовый шраб был излюбленным напитком старшеклассников в Мэнор-хаусе, поскольку смесь рома с сахаром и апельсиновым или лимонным соком являлась быстрым, сладким и дешевым шагом к опьянению. Но для десятилетних это пойло было необычным.

– Кто велел вам это купить? – спросил я.

– Никто, сэр, – сказал Франт, разглядывая свои ботинки, и покраснел.

– Хорошо, Аллан, может, у вас с памятью получше?

– Нет, сэр.

– В таком случае я буду вынужден попросить вас зайти ко мне после ужина. – Я сунул бутылку в карман пальто. – Приятного дня.

Я пошел дальше, помахивая тростью и размышляя, кто же из старших послал их за покупками. Придется наказать Аллана и Франта, по крайней мере для проформы. Аллан и Франт вместе со мною повернули за угол, я обернулся и увидел, что к ним сзади подошел какой-то мужчина. Высокий, в синем пальто с металлическими пуговицами.

– Мальчик… – сказал незнакомец, схватив огромной ручищей Чарли за руку и наклонившись, чтобы заглянуть ему в лицо. – Подойди-ка, дай я на тебя посмотрю.

Его лицо было повернуто в другую сторону, но голос показался мне знакомым – хриплый и громкий, несмотря на то что незнакомец говорил шепотом. Должно быть, он заметил меня, но не понял, что я имею какое-то отношение к мальчикам.

– Отпустите меня, – сказал Чарли, пытаясь вырваться.

– Нет, делай, как я говорю, мой мальчик, потому что…

– Отпустите его, сэр, – перебил его Аллан своим высоким голоском. Он взял Чарли за другую руку и попытался оттащить его.

Чарли увидел меня:

– Сэр! Мистер Шилд!

Незнакомец поднял трость. Я не понял, какого из мальчиков он намеревается ударить, но не стал ждать, пока это выяснится, а закричал и побежал к обидчику:

– Хватит, сэр! Оставьте детей в покое!

Он выпустил руку Чарли и замахнулся на меня:

– А вы кто такой, черт побери?

– Их учитель.

Незнакомец наморщил лоб. Его глаза были скрыты за темными очками. Я не понял, признал он меня или нет.

– Черт!

– А ну-ка, идите отсюда, а не то я позову констебля.

Лицо незнакомца изменилось, словно его черты растворились в пятне бесцветной плоти.

– Я не хотел ничего дурного, сэр! Богом клянусь! Разве вам не жаль старого солдата? Я всего лишь надеялся, что эти юные джентльмены подадут старику на бутылку.

Я подавил в себе желание всунуть ему бутылку шраба и вместо этого поднял трость. Незнакомец пробормотал что-то неразборчивое и быстро пошел прочь, сгорбив спину.

Чарли посмотрел на меня глазами, напомнившими мне глаза миссис Франт:

– Благодарю вас, сэр.

– Предлагаю вернуться в школу, пока вы не попали еще в какую-то беду.

Они побежали по лужайке. Я хотел было догнать незнакомца и заговорить с ним, но тот уже скрылся из виду. Я медленно пошел вслед за мальчиками, ломая голову в поисках объяснения и размышляя, требуется ли действительно какое-то объяснение. Это просто старый плут, говорил я себе, пьянчуга, шастающий вокруг постоялого двора в надежде выпить за чужой счет. Без сомнения, он увидел двух мальчиков, выходящих из пивной с бутылкой шраба, и пошел за ними, как охотник за дичью.

Любой на моем месте решил бы, что происшествие самое обычное и в нем нет ничего странного. Но меня кое-что все-таки насторожило. Я не был уверен, но мне показалось, что где-то я видел этого типа раньше. Не тот ли это человек, что заговорил со мною на прошлой неделе возле особняка мистера Аллана на Саутгемптон-роу? Пальто и шляпа были другие, да и акцент тоже, но голос тот же, как и темно-синие стекла очков и спутанная борода, похожая на гнездо птицы.

13

Я малодушно выбросил происшедшее из головы и не стал проводить расследование. После ужина я наказал мальчиков как можно мягче, не нарушая приличий. Оба они после порки поблагодарили меня, как того требовала традиция. Аллан побледнел, но не показывал, что ему больно, лишь охал, когда сыпались удары. Франт беззвучно плакал, но я отвел взгляд, дабы он не узнал, что я видел момент его слабости. Из них двоих он был слабее и всюду следовал за Эдгаром Алланом.

Мистер Брэнсби имел обыкновение перекинуться парой фраз со мною и Дэнси, когда мы заходили к нему перед вечерними молитвами. В тот вечер я воспользовался этой возможностью и при встрече упомянул, что в поселке с Франтом и Алланом заговорил какой-то пьянчуга. Кроме того, добавил, что, к счастью, я оказался рядом и смог разобраться с обидчиком, так что никто не пострадал.

– Говорите, он докучал юному Франту? – Брэнсби торопился, он не любил задерживаться ни до, ни после вечерних молитв, поскольку сразу же после них ужинал. – Что ж, никто не пострадал. Я рад, что вы оказались поблизости.

– Мне кажется, я намедни видел этого бродягу в Лондоне, сэр. Он утверждал, что знаком с отцом Аллана.

– Эти типы везде пытают счастья. Куда только смотрит магистрат, раз всякое отребье шастает по улицам и пристает к добропорядочным людям?

Больше мистер Брэнсби ничего не добавил, но история имела продолжение на следующей неделе. Двадцатого числа Брэнсби распорядился зайти к нему после утренних занятий.

– Садитесь, Шилд, садитесь, – сказал он с необычной учтивостью, взяв понюшку табака и чихнув. – Я получил от миссис Франт письмо, касающееся вас. По-видимому, мастер Чарльз в красках живописал матери ваш разговор с бродягой. Вы просто герой в глазах мальчиков, насколько я понимаю.

Я поклонился, но ничего не сказал.

– Кроме того, завтра четырнадцатая годовщина битвы при Трафальгаре, в честь чего учебный день сокращен.

Мне это было прекрасно известно, как и всем остальным в школе. У мистера Брэнсби имелся кузен, отличившийся на военной службе: он воевал при Трафальгаре и даже лично пожал руку самому адмиралу Нельсону. В результате мистер Брэнсби с большим уважением относился к достижениям Королевского флота.

– Миссис Франт хочет, чтобы мальчик провел полдня с нею в Лондоне. Она приглашает и Аллана. Насколько я понимаю, он тоже вел себя как герой в великом сражении при Сток-Ньюингтоне.

Брэнсби выжидающе посмотрел на меня. Вообще-то, ему не были свойственны ни тонкая ирония, ни юмор, и попытка пошутить показалась мне столь жалкой, что я смог выдавить в ответ лишь слабую улыбку.

– Более того, – продолжил Брэнсби, – миссис Франт хочет, чтобы мальчиков сопровождали вы. Надеюсь, вы не сочтете ее просьбу за труд.

Я снова поклонился и сказал, что меня это совершенно не обременит.

На следующий день после обеда нас ждала карета. Оба, и Чарли Франт, и Эдгар Аллан, пребывали в приподнятом настроении и жаждали поскорее покинуть стены школы.

– Ты заедешь к родителям? – спросил я американца.

– Нет, сэр, их сейчас нет дома.

– Да и вообще они ему не родители, – сообщил Чарли, краснея от волнения, что посвящен в тайну, о которой я, по его мнению, не осведомлен. – Они приемные.

Я взглянул на Эдгара:

– Это правда?

Чарли покраснел еще больше.

– Мне не стоило этого говорить? Ты не против, Эдгар?

– Это не секрет. – Аллан повернулся ко мне. – Да, сэр, мои родители умерли, когда я был совсем малюткой. Мистер и миссис Аллан взяли меня к себе и всегда относились как к родному сыну.

– Уверен, ты отблагодаришь их за доброту, – ответил я и указал на какую-то птицу за окном кареты Франтов. – Это ласточка или стриж?

Да, способ отвлечь внимание весьма грубый, но эффективный. Всю дорогу мы проговорили о других вещах и не возвращались к вопросу об усыновлении Аллана. Когда мы добрались до площади Рассела, я вошел в дом вместе с детьми, чтобы узнать у миссис Франт, когда их забирать. Лумис, дворецкий, попросил меня подняться вместе с мальчиками. Он проводил нас в гостиную. Миссис Франт сидела у окна с книгой в руках. Чарли, без сомнения памятуя о присутствии посторонних, то есть меня и Эдгара, был холоден и сдержан с матерью; он позволял себя обнимать, но на ласку не отвечал. Через мгновение миссис Франт повернулась ко мне и протянула руку.

– Я должна поблагодарить вас, сэр, – сказала она. – Меня дрожь берет при мысли, что могло бы случиться с Чарли, не окажись вы поблизости.

– Не стоит преувеличивать степень опасности для вашего сына, мадам, – сказал я, подумав, что рука у нее мягкая и теплая, словно живая птица.

– Но матери именно так воспринимают опасность, с которой сталкивается их дитя, мистер Шилд. А это, надо полагать, Эдгар Аллан?

Когда она пожимала мальчику руку, Чарли внезапно подал голос:

– Его дедушка был солдатом, мама, как и мой. Возможно, они воевали друг с другом. Его дедушка был генералом в Американской революционной армии.

Миссис Франт вопросительно посмотрела на Эдгара.

– Да, мэм. Он был широко известен среди друзей и соседей как генерал По, но мой приемный отец мистер Аллан сообщил мне, что на самом деле мой дед не имел генеральского чина. Думаю, он был майором.

– А его мама была известной английской актрисой, – продолжил Чарли, хотя, насколько я понял, разговор вызывал у Эдгара некоторое чувство неловкости.

– Какая прелесть! – восхитилась миссис Франт. – Вы происходите из талантливой семьи. А как ее звали?

– Элизабет Арнольд, мадам. Она англичанка, но больше играла в Соединенных Штатах. Там и скончалась.

– Бедняжка. – Миссис Франт сменила тему. – Наверное, вам следует первым делом заглянуть на кухню. Не удивлюсь, если кухарка испекла вам что-нибудь вкусненькое.

Мальчики, стуча каблуками, выбежали из комнаты, обрадовавшись, что избавились от необходимости пребывать в обществе взрослых. Я впервые остался наедине с миссис Франт. Ее платье зашелестело, когда она отошла от окна и села на оттоманку из резного красного дерева. Когда она проходила мимо, воздух вокруг меня колыхнулся, и я уловил запах ее духов. Меня охватило безумное желание упасть перед этой женщиной на колени, обнять ее и спрятать лицо в сладостной мягкости подола ее платья.