Лили. Заставлю тебя полюбить

– Марк.

Он сел в спорткар, и дверца с другой стороны поднялась. Я всё ещё медлила, но ветер усилился, а на нос мне упала большая капля. Мама говорила… Мама много чего говорила. Например, что в квартире у пожилой родственницы её подруги у меня будет не жизнь, а малина! Может, и малина, правда, напрочь червивая.

Я села в машину, и Марк подмигнул мне.

– А хочешь, по городу прокачу? В качестве извинений?

Я поколебалась ещё несколько секунд.

– А, знаешь что, Марк? Давай, катай. В качестве извинений.

Мы встретились взглядами, и он усмехнулся. На его щеке появилась ямочка.

– Ок. – Двигатель взревел. – Погнали, малышка!

По городу Марк катал меня больше двух часов. Остановились мы только раз, чтобы взять кофе, а после продолжили спонтанную экскурсию. Когда он всё же привёз меня домой, одежда на мне была сухая, а настроение приподнятое.

– Телефон, – потребовал он. Я посмотрела с вопросом. – Оставь мне номер, я позвоню.

– Какой же ты наглый!

– Есть такое дело.

Он сказал мне свой номер, и я сделала прозвон.

Зашла в подъезд, но сразу к лифтам не пошла – дождалась, когда машина сорвётся с места и умчится в ночь. Марк…

Свет в квартире не горел. Стараясь не создавать никакого шума, я разулась и прокралась в свою временную комнату. Когда я только собиралась в Москву, мама категорично заявила, что жить я должна с надёжным человеком. Таким оказалась бабка её давней подруги – Анна Германовна. Уже после пары месяцев под одной крышей с ней я мечтала съехать в общагу, но… мест в общаге не было, денег у меня тоже. Пришлось стиснуть зубы и терпеть вечные подозрения, понукания и, что самое ужасное – попытки старухи накормить меня той дрянью, что она готовила.

Свет в комнате резко включился.

– Пришла? – прошамкала бабка, на вид которой было лет двести.

На самом деле ей было около восьмидесяти.

– Да, Анна Германовна.

– И где была?

– Да так… С друзьями встречалась.

– Кто в такое время с друзьями встречается?

От допроса меня спас телефон. Я выразительно посмотрела на старуху, и та, недовольно пробурчав, удалилась.

– Есть контакт, – сказал Марк.

– Не поздно для звонков?

– Самое то. Что делаешь, скажем, послезавтра?

– М-м… Пока не знаю. – Я присела на кровать. – У меня выходной.

– Выходной – отлично. Значит, составишь мне компанию на тусовке. В качестве компенсации, – он хмыкнул в трубку. – Из-за меня ты пропустила сегодняшнюю, организую тебе новую.

– Я не люблю тусовки. Спокойной ночи, Марк. Уже поздно, а я живу не одна.

Я положила трубку и со вздохом сжала в ладонях телефон. Опыта с парнями у меня было всего – ничего. Ко мне иногда подкатывали, но я обычно посылала их лесом. А Марка почему-то не послала. Вспомнила смешинки в тёмных глазах, ямочку на щеке.

– Придурок, – шепнула и сама улыбнулась.

Настоящее

Лиля

Я подползла к кровати и взяла брошенную Мироном сумку. Слёзы всё ещё текли, но они были только досадной помехой. Смахнув их, я высыпала всё, что было внутри на постель. Не так много – пачка мятных леденцов, ключи от нашей с Марком квартиры, косметика и карточка. Но главное – телефон.

Уже миллион раз я звонила и нарывалась на голос автоинформатора. Но всё же позвонила опять. Прижимала телефон к уху и слышала ставший ненавистным за последние недели голос.

– «Аппарат абонента выключен…».

Безэмоциональное сообщение сменилось короткими гудками, они – тишиной. А я так и сидела на ковре рядом с кучкой хлама, оставшейся от моей жизни. Помада, которую мы выбрали вместе с Марком, ключи, на которые он повесил брелок, телефон, подаренный им…

«Я тебя люблю, Марк. Ты нам нужен. Очень нужен. Мы в беде. Пожалуйста, ответь», – написала ему.

Люди не исчезают просто так! Тем более такие, как Марк!

Прошлое

– Подожди ещё немного, – сказал Марк у меня над ухом.

– Марк, ну хватит, – хотела убрать его ладони со своих глаз. – Марк! Дай посмотрю!

– Нет. Сказал – жди.

Он подтолкнул меня вперёд. Судя по звукам, мы были в многоэтажном доме, но где, я не представляла. Глаза мне Марк завязал ещё когда я села в машину, а теперь ладонями закрыл, чтобы я не сняла повязку.

– Так… Переступи.

Я подняла ногу повыше.

– Всё?

– Всё, – объявил он, и повязка исчезла вместе с его ладонями.

– Это что? – спросила, осматриваясь в светлом коридоре.

– Наша квартира.

Я порывисто повернулась к нему.

– Наша?!

Он довольно кивнул.

– Я снял её для нас. Будем жить тут. Ты и я. И никаких бабок! – он так и скривился. – Чёрт, как вспомню эту полоумную старуху, так вздрагиваю. Как ты с ней пять лет прожила и не тронулась умом, не представляю.

– Так это… – я прошла в кухню и опять посмотрела на Марка.

Взвизгнула и, бросившись к нему, обхватила за шею. Он обнял меня и, приподняв, крутанул вокруг себя.

– Нравится?

– Безумно! Марк! Я… Ты супер!

Я улыбнулась Марку. Со дня нашей первой встречи прошло два месяца, и я уже не знала, как жила без него. Из обычной девушки с ним я превратилась… в счастливую.

– Марк, – прошептала и, обхватив его лицо ладонями, снова улыбнулась. – Я люблю тебя.

– Это тебя квартира так воодушевила?

– Дурак, – отпустила и легко ударила в грудь.

Сделала вид, что обиделась и пошла в комнату. Но Марк поймал меня и прижал к себе.

– Дурак, – подтвердил он. – Но я тоже тебя люблю, малышка. Чёрт… Кажется, я втрескался, и это серьёзно. Точно серьёзно!

Я засмеялась и попыталась вырваться. А вместо этого оказалась к нему лицом и получила порывистый жаркий поцелуй.

Настоящее

Я задремала. Воспоминания были такими сладкими, что принесли успокоение, жаль, что на совсем короткое время.

– Мы это переживём, – сказала я малышу. – Мы же вместе.

В комнате было душно. Подойдя к окну, я хотела приоткрыть его, но оно оказалось не закрытым, а запертым.

– Негодяй, – бросила с досадой и погладила живот. – Мы дождёмся твоего папу. Я тебе обещаю. И тогда…

Взгляд остановился на дорожке. Несмотря на темноту. Я различила Мирона, а рядом с ним…

– Марк, – прошептала мгновенно севшим голосом. – Марк! – я постучала ладонью по стеклу. – Марк! – Постучала сильнее.

Я не могла ошибиться – это был Марк!

– Марк! Марк, я тут! Ну посмотри, пожалуйста, – взмолилась шёпотом.

Но он разговаривал с Мироном, и не догадываясь, что я совсем близко.

Я бросилась к двери. Сама не знала, на что рассчитываю, но…

Ручка неожиданно поддалась, и я, не помня себя, бросилась в холл.

Глава 6

В холле второго этажа горел светильник, дальше – темнота. Сбегая с лестницы, я едва не свернула шею. Чудом успела схватиться за перила и удержаться на ногах. Дверь должна быть прямо, я точно помнила. Только бы успеть, пока Марк тут!

Рванула дальше, и вдруг оказалась в чьих-то руках.

– Ай!

Я шарахнулась назад, и руки исчезли.

От испуга сердце готово было из груди вырваться. На миг я забыла, что тут делаю, а когда опомнилась, рядом никого не было. Словно мне показалось. Это точно был Мирон! Или…

– Кто здесь? – спросила в пустоту и не услышала ни слова. – Эй! Это вы?!

Простояла немного в необъяснимом страхе. Казалось, это не дом, а склеп. И где персонал?!

Во тьме я дошла до двери. Она была заперта. Я водила руками в надежде найти засов или оставленный в замке ключ – ничего. Постучала и прислушалась к звукам – ничего. И снаружи, и в самом доме стояла глухая тишина. Может, это не Марк был? Да нет же, Марк!

Казалось, я схожу с ума. Сбегая по лестнице, я не сомневалась, что на улице Мирон разговаривает с Марком, теперь же не была уверена ни в чём. И в здравости собственного рассудка тоже.

Попытки найти ключ на столике у двери успехом не увенчались, выключатель – тоже. Опустошённая, я села на низкий столик и уставилась в никуда. Сколько времени? Сейчас вечер или ночь? А, может, раннее утро?

Чем дольше я сидела, тем сильнее было чувство, что моё воображение сыграло со мной злую шутку. Тот мужчина.. Да, он был похож на Марка: рост, тёмные волосы, кожаная куртка… Сейчас я не была уверена, что на нём была куртка. Может, укороченное пальто или пиджак?

Зато в другом я была уверена.

– Есть хочешь? – погладила живот.

Ответом послужила та же тишина. Как насчёт малыша, я не знала, а сама хотела очень.

Снова я двинулась по холлу наощупь, только без адреналина это оказалось сложнее. Завернула в первую попавшуюся комнату. Показалось, что она большая – воздуха здесь словно бы больше было.

– И где его грёбаная прислуга? – спросила в сердцах и вздрогнула.

В углу комнаты включился свет. Его хватало только чтобы различить мужчину, сидящего в кресле. В руках его был стакан, глаза разглядеть я не могла – только что он смотрит на меня.

Мирон сделал глоток из стакана, который держал в руках. Рядом с ним на столике стояла бутылка, но различить, сколько в ней осталось, я не смогла. Перевела взгляд обратно. Взъерошенные волосы, взгляд стеклянный и пристальный. Он совсем не походил на человека, которого я видела в офисе компании. Тем более на того, с которым имела несчастье познакомиться сегодня лично.

– Хочешь сбежать, – голос его был глухим, замогильным, – можешь попробовать. – Чёрный ход там, – стаканом показал мне за спину.

– Я есть хочу.

– Кухня там же, – сказал он безэмоционально и, осушив стакан, налил ещё.

Я топталась на месте, борясь с желанием спросить, что случилось.

Складывалось ощущение, что Мирон потерял ко мне интерес. Подождав ещё немного, я ушла в темноту холла. Только не могла отделаться от ощущения, что он прожигает мою спину взглядом.

Кухню я нашла сравнительно быстро. Как включить свет, искать и вовсе не пришлось – стоило мне зайти, он загорелся сам. Я снова испугалась, правда страх мгновенно сменился озадаченностью, она – восхищением и досадой.

Кухня напоминала картинку из журнала. Такого, в каких печатают фотографии «висит груша – нельзя скушать» или, попросту говоря, из мира богатых. Сам по себе включившийся свет был ничем в сравнении с современной техникой и мебелью. Сама того не желая, я провела ладонью по плите, бросила взгляд на микроволновую печь и полку под мелкую бытовую технику.

– На космическом корабле и то проще, – шепнула с обидой, подумав о маме.

Моя мама закончила кулинарное училище и хоть по профессии никогда не работала, очень любила готовить. Ей бы хоть десятую часть всех этих прибамбасов! Зачем они Добронравову?! Потому что деньги есть?!

Открыв холодильник, я всё ещё думала о маме, потом о нашей с Марком квартире. Всё у нас было просто, зато тепло.

На глаза попались кусок сыра и мясная нарезка, желудок буквально влип в позвоночник.

– Ой… – приложила пальцы к животу и улыбнулась. – Ты это хочешь?

Внутри словно бы рыбка плеснулась.

– Слушай, у нас с тобой полная солидарность. А ещё… – я привстала на носочки, чтобы увидеть содержимое верхней полки. – Во! – достала солёную рыбку. – Будем?

Малыш зашевелился снова. Сочтя это одобрением, я принесла добычу на стол.

Если Марк меня бросил… Да нет, не правда это! Он хотел ребёнка, он хотел семью. И ни одна скотина не заставит меня поверить в обратное! Даже, если эта скотина – брат Марка! Не просто так он мне ничего про своего брата не говорил.

Безотчётно я отрезала ломоть сыра, и тут он исчез прямо из-под ножа. Ощущение опасности пронзило насквозь, рука с ножом застыла. Впервые я сделала вдох рядом с Мироном. От него пахло крепким спиртным, деньгами и вседозволенностью. Никогда я такого рядом с Марком не чувствовала…

На мою руку опустилась ладонь. Я вздрогнула, отпустила рукоять ножа. Мирон зажал на ней мои пальцы.

– У тебя хороший аппетит.

Он сдавил мою кисть. Спиной я соприкасалась с его грудью, и это заставляло нервничать. Удерживая мою руку, он отрезал ещё один кусок и развернул меня к себе.

– Ешь, – взяв, поднёс сыр к моим губам.

Я оттолкнула его руку и отошла.

– Я вам не послушная собачонка! Команды выполнять я ваши не буду!

– Да… – сказал задумчиво. – Ты не послушная собачонка – ты – собачонка дерзкая.

– А вы – мерзкий!

Уголок его рта надменно дёрнулся. Он поставил стакан, который держал всё это время, на стол и взял второй кусок сыра.

– У моего брата всегда был паршивый вкус на баб. Но у других хватало мозгов молчать. У тебя же ещё и язык поганый.

Глядя на меня, он прожевал сыр. Да в жизни не скажешь, что он – брат Марка!

– Ничего, – продолжил он. – Дрессировка и плётка решают всё. Нужно же мне с тобой жить под одной крышей пока, – кивнул на мой живот и скривил губы.

– У вас есть прекрасная возможность со мной не жить. Отпустите меня и дело с концом. Или дайте мне телефон Марка! Он приедет и сам меня заберёт. Ещё и вам морду набьёт!

– Мой брат тебя бросил, – сказал он с неожиданной ожесточённостью. – Он за тобой не приедет. Никогда. – Швырнул недоеденный сыр на стол. – Он уехал и не вернётся.

– Вы врёте! – голос зазвенел. – Я вам не верю, ясно?! Можете, что хотите говорить! Я вам не верю! С кем вы разговаривали на дорожке?! Это был Марк?!

Лихорадочно всматривалась в его непроницаемое лицо. Пыталась хоть что-то прочитать, но не могла.

– Скажите! Это был Марк?!

– Нет.

– Я вам всё равно не верю!

– Это дело твоё. Одна из величайших человеческих глупостей – тешить себя иллюзиями. Мне тебя жаль.

Он ушёл, оставив на столе пустой стакан, а в воздухе – ощущение опасности. Рыба, нарезка, сыр и свежий хлеб так и лежали, но есть уже не хотелось.

Повернувшись, я заметила дверь, о которой он говорил. Не подошла – не в этот раз. Но я выберусь из этого капкана! Клянусь всем, что у меня есть – выберусь. И найду Марка, во что бы это ни стало…

***

Приняв душ, я залезла под одеяло и взяла телефон. Голод напомнил о себе, хоть и в разы слабее прежнего. Нужно было взять что-нибудь с собой, но я не взяла. Нужно было настоять на знакомстве с родителями Марка, но я не настояла. Нужно было сразу прийти к Мирону Добронравову, как только я узнала, что он – брат Марка, но я не пришла. Нужно было, нужно было, нужно было…

С заставки телефона на меня смотрел Марк. Рядом с ним стояла я – простая фотография, сделанная в один из обычных дней. Но мне она нравилась.

«Я знаю, что ты нас не бросил, Марк. Мы тебя любим и ждём. Очень. Где бы ты сейчас ни был, мы ждём», – написала я в мессенджере.

Сообщение улетело, а я невидящим взглядом уставилась на экран. Как и другие, оно оставалось непрочитанным.

Хотела отложить телефон, но вдруг статус сообщения изменился.

Прочитано.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, сон как рукой сняло.

Я ждала. Ждала, ждала… Но Марк так ничего и не написал.

А когда я позвонила, абонент снова был недоступен.

Глава 7

Лилия

Просыпалась я всегда рано. Привычка, оставшаяся с детства. Хоть посёлок у нас и был благоустроенный, с городом не сравнить. Один садик, одна школа. Если слякоть – доберись попробуй, а зимой через сугробы так и вовсе никакой физкультуры не нужно.

Несмотря на то, что уснула я поздно, сонливости не было. Только и вставать было незачем. Я лежала, глядя сквозь окно на тёмное небо, и всё думала, думала… Почему Марк мне не ответил?! Что, если вчера я всё-таки его видела?!

Мои раздумья прервал стук в дверь. Спохватившись, я села в постели и прикрылась одеялом. Думала, это Мирон, но в комнату вошла женщина. Ещё не старая, но уже не молодая.

– Доброе утро, Лили. Я вам завтрак принесла.

Она поставила на прикроватную тумбочку поднос. На нём было прикрытое высокой крышкой блюдо, чашка и пиала с нарезанными крупными ломтиками фруктами.

– Доброе, но я не завтракаю.

– Это распоряжение Мирона Фёдоровича.

– Он распорядился, чтобы я позавтракала?

– Чтобы я вам принесла завтрак. В остальном я, увы, бессильна, – она виновато улыбнулась. – Меня зовут Любовь Матвеевна. Я горничная. Если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне.

Лицо у женщины было доброе, глаза светлые. Она показалась мне хорошей, насколько я могла судить о людях.

– Она сняла с тарелки крышку.

– Сырнички свежие, без сахара. Я положила сгущёнку с одной стороны, с другой – сметану. Уж не знаю, что вам больше по нраву.

– Я и то и то люблю, – безотчётно ответила я.

Хоть я никогда не завтракала, отсутствие ужина дало о себе знать, и живот нетерпеливо заурчал. Даже стыдно стало.

– А аллергия? – спросила горничная.

Я мотнула головой.

– Что вам на ужин подать?

– Вы давно Мирона знаете? – спросила, пропустив её вопрос.

– С детства. Пришла работать в семью, когда он ещё ребёнком был, – она немного помолчала. – И он, и Маркуша. А потом время полетело… Мальчишки выросли, я вот перешла к Мирону работать.

– А почему к Мирону? – вырвалось у меня.

Она посмотрела словно бы с насмешкой, которой я не могла понять.

– Ну не к Марку же. Ему нужна горничная? Ему только бы машины его, свобода… – Она отмахнулась. – Представить сложно, что в семье настолько разные сыновья. Но всякое бывает – это же жизнь.

– Мирон и Марк не ладили?

– Почему же? – она озадачилась. – То есть… Простите, Лилия, мне пора. А вы позавтракайте. Мирон Фёдорович сказал, что вы вчера не поужинали. А вы всё же не одна, – многозначительно посмотрела на мой живот.

Чем-то она напоминала булочку. Сдобную, с корицей и изюмом, даже пахло от нее уютом и ванилью. Сложно было представить, что столь приятная женщина работает у Мирона Добронравова. Ему бы больше крыса подошла.

Только она хотела уйти, я схватила её за руку.

– Подождите, – горячо попросила я.

Она посмотрела на меня с вопросом в добрых глазах.

– Мне очень нужна ваша помощь.

Слова застряли комом в горле. Я отпустила рукав её платья и стушевалась. Она внимательно смотрела на меня, словно бы видела насквозь, и мне становилось неловко.

– Помогите мне, – попросила я тихо. – Я… Мне нужно встретиться с Марком. И… Я хочу уйти отсюда. Пожалуйста.

Она некоторое время смотрела на меня. Со вздохом плечи её опустились, взгляд стал мягче.

– Простите.

Она погладила мои пальцы. Я разжала их, рука упала на постель. – Простите, – повторила Любовь Матвеевна.

Сердце замерло с надеждой, хотя и бессмысленной, как я уже поняла по глазам горничной.

– Мирон Фёдорович приказал приносить вам завтраки и ужины. Помогать, но всё остальное, – она покачала головой. – Против воли Мирона и его отца я не пойду. Всё остальное – пожалуйста, но о большем не просите.

По её глазам всё было понятно. Вязкий ком подступил к горлу, уголки глаз защипало. Поддержки искать было негде, да и на что я надеялась?

Горничная улыбнулась мне уголками губ и ушла, оставив на тумбочке завтрак. Да, Марк был не таким. Меня бесил его надраенный спорткар и порой – излишнее легкомыслие. Но… Теперь я понимала, какие это были мелочи.

Просидев ещё несколько минут в безмолвии, я переставила поднос на постель. Думала, съем один сырник, а остальное оставлю из принципа. Но… Обмакнула сырник в сгущёнку и застонала от наслаждения. Сама не заметила, как тарелка оказалась пустой, а я – сытой до безобразия.

– Нажралась твоя мамка, как свинтус, – безутешительно подытожила я, поглаживая живот.

Малыш ответил лёгким движением, и я задержала руку. Вот ради чего всё! И я узнаю правду! Узнаю, почему молчит Марк.

Чай был такой же вкусный, как и завтрак. На блюдце лежали разные лакомства и конфеты. В самом начале мы ездили с Марком в Турцию, в отель «всё включено». Там было так же вкусно… Только тепло. А в доме Мирона Добронравова, несмотря на тёплые тона обстановки, царил холод. В его доме было включено всё, кроме любви.

После завтрака я решила сходить в душ. Современный, как и всё в доме, он напоминал о финансовом положении хозяина. Только я бы с радостью вернулась в нашу с Марком съёмную квартиру.

– Блин, – прошипела, пытаясь закрыть воду.

Открыть-то я её открыла, но закрыть воду не выходило никак. Я чувствовала себя кретинкой.

Наконец вода перестала брызгать во все стороны. Я провела по волосам и убедилась, что они мокрые.

– Мне же не на работу, – напомнила себе, зло сорвав с крючка полотенце. Вытерлась и укуталась в полотенце.

Интересно, если я спущусь вниз за кофе, этого гада застану?!

Может, Любовь Матвеевна знает номер кого-нибудь из друзей Марка?

Мысль была внезапной и ошеломляющей. Не отпуская её, я вышла в комнату.

– Тридцать четыре минуты, – окинув меня взглядом, сухо сказал Мирон. – При том, что ты опаздываешь.

У меня душа ушла в пятки. Я запахнула полотенце, но это не помогло – мне всё равно казалось, что я голая. Или что Мирон видит сквозь ткань.

Глава 8

Лилия

Сжимая полотенце на груди, я смотрела на Мирона. В голове со скоростью света мелькали мысли, начиная с того, как давно я делала эпиляцию, и заканчивая – какого хрена?! Какого хрена он расселся на постели в моей комнате и пялится на меня?!

Щёки пылали. От природы кожа у меня была бледная, он наверняка заметил, что я покраснела, как варёный рак. От этого взгляда бы любая покраснела! Я не просто голой себя чувствовала, а словно бы он тоже голый, и расстояние между нами не несколько метров, а протяни руку и коснёшься.

– Куда я опаздываю, – выдавила я.

– На работу. – Он опять посмотрел на часы. – Но я о другом хотел поговорить. Кажется, мы не с того вчера начали.

– Согласна. Кажется, вчера вы меня отправили на аборт. – Вздёрнула подбородок. – Насильно. С учётом, что у меня пять месяцев беременности, это искусственные роды. Представляете? На головке ребёнка на этом сроке уже есть волосы. У него есть бровки, формируется эндокринная система. Ручки и ножки хорошо развиты, и он активно ими пользуется. Это маленький человечек, Мирон Фёдорович, которого вы приговорили к смерти. – Я выдержала паузу. – Это ваш племянник. – выдержала ещё одну. – Да, мы начали и правда не с того. А я всего-то хотела узнать новый номер Марка. Мне плевать, где он. В США или на Луне. Пока я не услышу от него, что не нужна ему, вы не убедите меня в этом. Можете крендельком свернуться и отплясать ча-ча-ча – не поможет.

– Мы не в цирке уродцев.

– М-м-м… Правда?

Я округлила глаза, на секунду забыв, что на мне лишь полотенце, а Мирону Добронравову в районе тридцати. Он богат, харизматичен и может превратить меня в пыль.

Он встал с постели.

– Хватит острить. Собирайся.

– И куда же? Снова повезёте меня избавляться от ребёнка вашего брата?

– Если мне не изменяет память, ты работаешь в «Добронравов Групп», то есть, на меня. Заявление на твоё увольнения я не подписывал. – Он смерил меня взглядом. – А я подписываю всё, что считаю значимым для компании. Каждая шестёрка сперва получает моё одобрение. И если кто-то хочет уйти, меня об этом ставят в известность.

– Сегодня же напишу заявление об увольнении.

– Право твоё. Но отрабатывать всё равно придётся. – Он опять посмотрел на часы. – Всё, хватит острить. У меня на это нет времени.

Я поджала губы. Можно подумать, это не он ко мне пришёл, а я к нему. У меня тоже на него времени нет с утра пораньше.

Мирон рассматривал меня, и я, как ни старалась скрыть смущение, не смогла. Даже злость не помогла.

– Ты работаешь в моей компании младшим менеджером по персоналу. Сегодня – рабочий день.

– И что дальше?

– Дальше ты выйдешь на работу.

Я приподняла бровь. То ли он не протрезвел со вчерашнего вечера, то ли не в своём уме. Брат Марка не только напыщенная скотина – он ещё и двинутый на оба полушария!

– Я не терплю прогулов, – прочеканил он, не сводя с меня глаз. – И опозданий тоже.

– Я же у вас в плену.

– С чего ты взяла?

С чего я, мать его, взяла?! Да хотя бы с того, что двери в этом доме отпирались только с учётом его желаний. Захотел – запер меня, захотел – дал глоток свободы.

– Так с чего ты это взяла?

– Вы сами так сказали.

– Я тебе такого не говорил. Ты сама так решила. – Его губы искривились – Бабская черта – накрутить в своих мозгах невесть что и свалить на других. Не прокатит, девочка. Не со мной, не надейся. У тебя двадцать минут – одевайся и спускайся вниз. Учти, опоздаешь хоть на минуту, я…

– Уволите меня?

– Нет. – Очередная пауза. – Сделаю так, что на тебя повесят внушительный долг, и ты будешь отрабатывать до конца дней своих. Как тебе?

– Вы – мерзкая сволочь! – процедила сквозь зубы.

– Допустим. Но это не меняет того, что ты на меня работаешь. Время, – постучал по запястью. – Не забывай о нём.