Тайна Либереи

Ирина стояла по стойке «смирно», глядя прямо перед собой, в стену позади седой, подстриженной под ноль головы Орлова. Она только что закончила свой доклад. Четкий, структурированный, без лишних эмоций. От находки в Грановитой палате до перестрелки в Александровой слободе. Она опустила лишь мелкие детали вроде изъятия предсмертной записки Семенова. Все остальное – чистая правда.

Орлов слушал ее, не перебивая, его лицо не выражало ровным счетом ничего. Когда она закончила, он откинулся в кресле, сложил пальцы домиком и уставился на нее поверх них. Его взгляд был тяжелым, проницательным, лишенным тепла.

– Майор Смирнова, – его голос был ровным, глубоким, без единой повышающейся ноты. – Вы сообщаете мне, что ввязались в неофициальное расследование на основании сомнительного артефакта, который, по вашим же словам, может быть ключом к мифической библиотеке. В процессе этого расследования был убит гражданский специалист, а на вас и вашего гражданского консультанта совершено вооруженное нападение. Так?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – отчеканила Ирина, чувствуя, как по ее спине начинают ползти ледяные мурашки. Его тон не предвещал ничего хорошего.

– И на основании чего вы сделали вывод, что эти инциденты связаны? – спросил Орлов, слегка наклонив голову.

– Совпадение времени и места, характер убийства, явно профессиональный, а также интерес нападавших непосредственно к артефакту и к Воронову, – перечислила Ирина.

– Случайность, майор. Цепочка случайностей, – Орлов медленно покачал головой. – Реставратора могли убить с целью ограбления. На вас в Слободе могли напасть местные хулиганы, заинтересовавшиеся вашим незаконным проникновением на объект культурного наследия. Вы, пользуясь своим служебным положением, спровоцировали инцидент.

Ирина почувствовала, как кровь отливает от ее лица. Она ожидала скепсиса, но не такой прямой атаки.

– Товарищ генерал-лейтенант, я…

– Ваш «консультант», – перебил он ее, – Сергей Воронов. Бывший следователь, уволенный из органов после громкого провала, связанного с гибелью напарницы. Человек с подмоченной репутацией, одержимый навязчивой идеей. И вы позволяете ему водить вас за нос?

Удар был точен и безжалостен. Ирина сглотнула, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Орлов был в курсе дела. И он использовал это против нее.

– Его экспертные знания бесценны, товарищ генерал. И события последних дней подтверждают, что угроза реальна.

– Реальна ваша готовность нарушать устав и слушать этого… фанатика, – холодно парировал Орлов. – Я понимаю ваш энтузиазм, майор. Вы молоды, амбициозны, хотите отличиться. Но ФСО – не место для самодеятельности и охоты за призраками.

Он выдержал паузу, давая своим словам проникнуть в самое нутро.

– Вот ваши новые правила игры, майор Смирнова. Вы прекращаете все активные действия по этому вопросу. Артефакт подлежит изъятию и передаче в архив до выяснения обстоятельств. Вы составляете подробный рапорт о всех ваших действиях за последние сорок восемь часов. И вы больше не контактируете с Вороновым и Гольдбергом без моего прямого приказа. Ваша задача – наблюдать. Наблюдать за ними. И доложить, если их деятельность выйдет за рамки академических изысканий. Понятно?

Ирина стояла, как вкопанная. Ее мир, выстроенный на дисциплине и вере в систему, трещал по швам. Ей приказывали отступить. Предать. Предать тех, кому она невольно начала доверять. Предать саму себя, свои инстинкты, которые кричали, что Воронов прав.

– Товарищ генерал… – попыталась она в последний раз. – Люди погибают. Мы не можем…

– Люди погибают каждый день, майор, – оборвал он ее, и в его глазах впервые мелькнуло нечто жесткое, почти жестокое. – Наша задача – обеспечивать безопасность государства, а не играть в Индиану Джонса. Правила ясны?

Ирина сжала челюсти до боли. Горечь подступала к горлу. Она сделала глубокий вдох, выпрямилась еще больше, если это было возможно.

– Так точно. Понятно.

– Прекрасно. К вам прикомандируют агента для обеспечения вашей безопасности и… контроля за исполнением приказа. Свободны.

Ирина резко развернулась и вышла из кабинета, не глядя по сторонам. Ее шаги были такими же твердыми и уверенными, как и при входе, но внутри все было перевернуто с ног на голову. Она спустилась на лифте, прошла через вестибюль и вышла на улицу. Утреннее солнце било в глаза, вызывая слезы. Или это были не слезы, а просто реакция на яркий свет после полумрака кабинета.

Она села в свою машину, захлопнула дверь и на несколько секунд опустила голову на руль. Тишина салона была оглушительной. Приказ был ясен. «Наблюдать, но не вмешиваться». Классическая формулировка для того, чтобы сделать козлом отпущения, если что-то пойдет не так. Ее карьера висела на волоске. Рациональная часть ее мозга требовала подчиниться. Выполнить приказ. Составить рапорт. Отойти в сторону.

Но тогда Семенов погиб зря. А его убийцы останутся безнаказанными. А Воронов… Воронов пойдет один. И его постигнет участь его напарницы. Мысль об этом вызывала странное, щемящее чувство в груди. Не просто профессиональная ответственность. Нечто большее.

Она достала телефон. Набрала номер. Не Гольдберга и не Воронова. Агента из своего старого подразделения, человека, которому доверяла безоговорочно.

– Женя, это Ира. Мне нужна парочка «чистых» телефонов. И проверь кое-что для меня. Абсолютно неофициально. Генерал-лейтенант Орлов. Любые его возможные связи, выходящие за рамки службы. Особенно в последнее время. Да, я понимаю, на что это похоже. Спасибо.

Она положила трубку. Правила игры изменились. Теперь она играла против своей же системы. И действовать ей придется в одиночку.

…Тем временем Сергей, оставив Гольдберга досыпать на потертом кожаном диване в лаборатории, не мог найти покоя. Усталость валила с ног, но стоило ему закрыть глаза, как перед ним вставали образы. Кровь на стекле. Безжизненные глаза Семенова. Холодная бронза диска. И за всем этим – тень. Тень Кати.

Он вышел из университета и, не отдавая себе отчета, куда идет, сел в первую попавшуюся маршрутку. Он не знал, куда его везут. Но его ноги, его израненная душа сами выбрали направление.

Минут через сорок он вышел на остановке у грязного, заброшенного забора промзоны. Шел мелкий, противный дождь, превращавший землю в липкую жижу. Он прошел мимо колючей проволоки, мимо ржавых цехов, мимо воющих от ветра разбитых окон. Воздух пах окисью металла и химическими отходами.

Сергей остановился у ничем не примечательного переулка между двумя складами. Здесь, пять лет назад, он оставил часть своей души. Здесь остановилось его время.

Он подошел к тому самому месту, где когда-то стояла их машина. Асфальт был старым, в заплатах, никаких следов той ночи не осталось. Город залечил свои раны, не оставив и шрама. Но для Сергея это место было вечно свежим надгробием.

Он стоял под дождем, не ощущая холода. В ушах снова зазвенела оглушительная тишина, что наступила после выстрела. Он снова видел ее – Катю. Ее улыбку, погасшую в одно мгновение. Ее взгляд, полный недоумения и ужаса.

«Я виноват», – шептал он тогда, стоя на коленях в грязи. «Я виноват», – повторял он и сейчас, сжимая кулаки в карманах куртки.

Он пришел сюда не за отпущением. Он пришел за силой. За правом снова взять на себя ответственность за чью-то жизнь. Сейчас это были Гольдберг и Смирнова. Хрупкая, но несгибаемая девушка, которая смотрела на него без тени страха, лишь с холодной решимостью.

Он боялся. Боялся повторения. Боялся снова увидеть, как жизнь уходит из глаз другого человека по его вине.

«Что бы ты сделала на моем месте, Катя?» – мысленно спросил он, глядя на замызганную стену склада.

И ему почудился голос, насмешливый и теплый, каким он всегда был: «Перестань ныть, Ворон. Делай свое дело. Найди этих ублюдков. Для меня».

Это не было мистическим откровением. Это было эхом его собственной памяти, его собственного разума, наконец-то пробивающегося сквозь толщу вины и самобичевания.

Он не мог повернуть время вспять. Не мог спасти Катю. Но он мог попытаться спасти других. Мог найти тех, кто превратил историческую загадку в кровавую охоту. Он был историком. Он был бывшим следователем. И сейчас эти две ипостаси сливались в одну, рождая нового Сергея Воронова. Не бегущего от прошлого, а идущего сквозь него.

Он достал из кармана тот самый листок с цифрами «3-7-1» и рисунком печати. Дождь пытался размыть чернила, но символы все еще были видны. Это был завет. Завет от умирающего человека. И он не имел права его нарушить.

Он повернулся и пошел прочь от этого проклятого места. Шаг был тверже. Спина – прямее. Призраки прошлого не исчезли, но они больше не владели им безраздельно. Теперь они шли за ним, молчаливой свитой, напоминая о цене ошибки, но и давая силы идти вперед.

Когда он вернулся в университет, его мобильный завибрировал. Неизвестный номер. Он ответил.

– Воронов. – Голос Ирины был сдержанным, но в нем слышалась сталь. – Наш разговор с начальством прошел… не совсем так, как планировалось.

– Представляю, – сказал Сергей, не удивившись.

– Правила изменились. Официально – я вас больше не курирую. Более того, мне приказано за вами наблюдать.

Сергей молчал, давая ей говорить.

– Но, – Ирина сделала паузу, – я не люблю, когда меня используют в темную. И я не намерена бросать своих… консультантов. Особенно когда они правы.

Сергей почувствовал, как в его груди что-то сжалось. Неожиданное теплое чувство благодарности.

– Что вы предлагаете?

– Неофициальное партнерство. Вне системы. Вы ищете свою библиотеку. Я ищу убийц. Наши цели совпадают. Но с этого момента мы делаем все по-моему. Полная конспирация. Никаких лишних контактов. Вы готовы?

Сергей посмотрел на мокрый листок в своей руке. На печать Грозного.

– Готов. Что первым делом?

– Исчезнуть. Оба. Сейчас. Гольдберга я уже предупредила. У меня есть место. Бросьте свой телефон. Через час будьте на станции метро «Краснопресненская». Я вас найду.

Она положила трубку. Сергей медленно опустил телефон, глядя на его черный экран. Он только что ступил на опасную тропу. Тропу вне закона и протоколов. Но впервые за долгие годы он чувствовал, что это единственно верный путь.

Он посмотрел в окно, на серое небо. Где-то там была Ирина Смирнова, такая же одинокая и гонимая своей системой, как и он своей памятью. Их параллельные пути, начавшиеся в кабинете Гольдберга, теперь окончательно слились в один. Два одиночества против невидимого врага и равнодушного мира.

Игра началась. И они писали свои правила.

Глава 7. Ночные гости

Решение исчезнуть висело в воздухе, тяжелое и неотвратимое, как приговор. После разговора с Ириной Сергей провел в лаборатории еще несколько часов, пытаясь хоть как-то упорядочить хаос в своей голове. Гольдберг, получивший аналогичный приказ от Смирновой, метался между стеллажами, пытаясь выбрать самые необходимые книги и копии документов, его руки дрожали. Прощание было коротким и бессловесным – лишь крепкое рукопожатие и взгляд, полный тревоги и надежды. «Береги себя, Сергей». – «И ты, Борис Исаакович. На связи».

Выйдя на улицу, Сергей почувствовал себя голым и уязвимым. Вечерний город жил своей обычной жизнью – грохот машин, огни рекламы, спешащие куда-то люди. Но теперь за каждым углом, в каждой темной подворотне ему мерещилась угроза. Он выполнил первое указание Ирины – вынул SIM-карту из своего телефона, сломал ее и выбросил в уличный слив, а сам аппарат оставил в кармане куртки случайного прохожего в переполненном вагоне метро. Теперь он был отрезан от мира. Один.

Мысль не возвращаться домой была разумной и очевидной. Но была и другая мысль, настойчивая и властная. Ему нужны были вещи. Не много – смена одежды, паспорт, наличные, которые он хранил в книге на случай черного дня. И кое-что еще. Нечто личное, талисман, без которого он чувствовал себя особенно беззащитным. Старый, потертый блокнот в кожаном переплете – его рабочий дневник по «Делу Феникса». Тот самый, который он не открывал пять лет. Он лежал на верхней полке шкафа, заваленный другими папками, и, казалось, молчал. Но сейчас его молчание сменилось мысленным криком. Воронов почувствовал, что нужно забрать его. Что в нем может быть ключ. К чему – он не знал. Может быть, к его собственной голове.

Это было глупо, опасно и безрассудно. И он это знал. Но, как и многое в его жизни последних лет, это решение было продиктовано не логикой, а темными глубинами подсознания.

Он шел к своему дому долгой, извилистой дорогой, постоянно меняя направление, заходя в магазины и выходя через черный ход, останавливаясь у витрин и наблюдая за отражениями. Ничего подозрительного. Никаких явных хвостов. Лишь обычная московская суета. Возможно, паранойя. Возможно, профессиональная осторожность. А возможно, то самое шестое чувство, которое когда-то спасло ему жизнь, а потом – не спасло Катю.

Его квартира находилась в старом, кирпичном доме в одном из тихих арбатских переулков. Он подошел к подъезду уже в сумерках. Все было как обычно. Консьержка, тетя Люда, смотрела сериал за своим столиком. Он слегка кивнул ей и поднялся на свой этаж.

И тут его тело напряглось само по себе, еще до того, как мозг успел обработать сигналы. Воздух в коридоре. Запах. Не тот затхлый, знакомый запах старого дома, а чужеродная нота. Слабый, едва уловимый запах синтетического ароматизатора, как от автомобильного освежителя. Или… как от дешевого одеколона.

Его рука сама потянулась к двери. Замок. Он провел пальцами по личинке. Никаких видимых следов взлома. Но… царапина. Крошечная, почти невидимая, свежая царапина на латунной накладке. Профессионалы. Те самые, что были в Слободе.

Он не стал вставлять ключ. Он знал, что они там. Чувствовал их присутствие за тонкой преградой дерева и металла, как хищник чувствует другого хищника на своей территории. Внутри все мышцы собрались в тугой комок. Адреналин, горький и знакомый, ударил в голову. Страх был, да. Но вместе с ним пришло и нечто иное – холодная, ясная ярость. Они пришли в его дом. В его последнее убежище. Они нарушили негласные правила, и за это придется платить.

Он отошел от двери бесшумно, как тень, и поднялся на один этаж выше. Там, в нише под лестницей, жильцы хранили старый ковер и ведро с песком на случай пожара. Он знал каждую щель в этом доме. Засунув руку за ковер, он нащупал прохладный металл. Запасной ключ от черного хода на крышу, который он когда-то, вскоре после заселения, по старой привычке спрятал на случай чрезвычайной ситуации. Никогда не думал, что придется использовать.

Через пять минут Воронов уже был на чердаке. Он пролез между старыми балками и рулонами утеплителя к люку, ведущему в вентиляционную шахту. Еще одна его тайная уловка – он давно открутил болты на решетке в своей ванной, чтобы в случае чего иметь запасной путь. Детские игры параноика, которые сейчас могли спасти ему жизнь.

Он бесшумно спустился по узкой, грязной шахте, упираясь ногами и спиной в стены. Решетка в его ванной поддалась беззвучно. Он замер, прислушиваясь. Из квартиры доносились приглушенные звуки. Шорох шагов. Кто-то ходил по гостиной. Один? Двое? Он приоткрыл дверь в ванную на миллиметр. Щель позволила ему увидеть узкую полоску прихожей и часть гостиной. Никого. Но он слышал дыхание. Не свое.

Он выждал, считая секунды. Его сердце билось ровно и громко, но он заставил себя дышать глубоко и бесшумно. Он вспомнил план своей квартиры. Чтобы добраться до спальни, где был шкаф, нужно было пересечь гостиную. А в гостиной, судя по звукам, был кто-то.