«СГИ: кузница характеров» – о студенческих годах, преподавателях, первых практиках

Борис Колмогорцев

«СГИ: кузница характеров» – о студенческих годах, преподавателях, первых практиках

СГИ: кузница характеров» – о студенческих годах, преподавателях, первых практиках

История 1

курс

Как и где начиналось…

Июнь 1970-го. Школа позади – целых девять классов отмаялись, а впереди-тo ещё десятый маячит! Жизнь – сплошной экзамен: что делать дальше? Родители уговаривают учиться дальше, а я думаю: «Эй, парень, давай попробуй жизнь на вкус, заодно и деньги подзаработаю!». Сумел договориться о работе в геологической партии – искали бокситы, это такое стратегическое добро, типа основы для алюминиевой промышленности. Представь: июнь идёт, июль подкатывает, а я уж в глухомани Челябинской области копошусь. Что ж это было за первое погружение в таинства геологии?

Разберём по порядку, как в дневнике. Мы с одноклассниками сдали экзамены (тогда, в 1970-м, это был эксперимент по новым программам – но нам-то на это плевать было) и решили: баста учёбе на лето! Классная наша, Тамара Германовна А., горой встала за нас – согласилась поехать присматривать, чтобы мы не сильно влипли в тартарары. И одноклассница Галя С. с нами – девчонка неглупая, с юмором. Умений особых нету: я хоть в турпоходах был, кашу умею варить да палатку ставить, но тут – геология! Всё по-другому. Ребята знакомые, распределение ролей уже продумали: кто копает, кто пробует – пробы берет. Главная фишка в начале 1970-х – геохимия, царица наук! В поле: лопата, закопушка, а пробы на анализ собираешь… в презерватив! Да-да, презервативами для пробы почвы – представляете юмор? В бригаде ещё молодая женщина-геолог рулит, симпатичная, как джинн из бутылки, и все …. строят глазки, работяги не исключение.

На работе – сплошь колоритные типы. 1970 год, в партиях полно всяких: бывшие зэки, бродяги-бичи, студенты не только с геол.фака. Вот Мишка – парень из класса, с бичом подключился. А бич этот – бывший майор, после войны разжаловали, отсидел своё, теперь вот геологию месит. Анатолием звали, кажется. Блин, у него память – феноменальная! Декламирует матерные стихи да поэмы, что заслушиваешься. Сидим вечера у костра, пламя трещит, а он заводит: «Тут тебе и про баб, и про жизнь лагерную, и про водку». Мы, девятиклассники, рты разеваем – мало ж знали про Ивана Баркова, того матерщика-стихотворца. Смех да грех: «Дядь Анатолий, продолжайте, мы не заснём!» Геологи-начальники редко у костра мелькали, а мы сразу притерлись к бичам – они байки травят круче, чем приключенческие романы.

Был там и бывший студент-медик – морда лопатой, умный такой. Мы как-то ляпнули старую латинскую фразу: «Fortuna, non penis, in manus non recipe» – дескать, удача не в… ну, сами знаете, куда. А он смеётся: «Парни, ошибка! Правильно: Felicitas non penis, in manus non recipe. Счастье не там ищите!» Мы обалдели: безлюдье, тайга вокруг, Южный Урал, а тут классика с поправками. Встретишь такое в глухомани – не забывается!

Работа не убила: много бегаешь, проб собираешь, шурфы подчищаешь – мышцы нагружаешь, но не до слез. А проблемы? Ой, были. Вовку Ш. клещ цапнул! Прямо в пах – сейчас-то ржём, а тогда не до смеха, такое дело. Еда на костре – каша да тушёнка, калорийно, но разношёрстно: иногда вкусненько, иногда как подошва. Две недели пролетели – раз-раз, а я уже зацепился. «Эй, это моё! Заработаю на шахматные часы – и понеслась». В Челябинске на ЧМЗ тогда в шахматы играли в каком-то сарае, где читали газеты и журналы, но паспорт сдавай, унижайся перед тёткой-заведующей – брр, лучше своё купить – от стола не выгоняли, а шахматы стояли на доске.

Сказано – сделано. Дома родители не перечили: «Иди, парень, в мир». Подобралась новая группа – не та, с которой начал. У меня друзей полно: не только из старой восьмилетки, но и новых. Я был «разбросанный», общительный, все думал легко – и увлёк приятелей из 61-й школы: Лёху К. (у него чувство юмора на уровне), Змея (Валерку С. – прозвали за своеобразные способности), ну и одноклассника Альку К. Теперь наша четвёрка – сила!

Работа в геолого-поисковой партии

История с нашим приемом на работу длительная, мед.справка и т.д., на третий день все устаканилось, и мы представлены начальнику партии, гл.геологу и девчонкам – студенткам: Марине – 4-й курс Киевского университета (геол.фак.) и Галине – выпускнице Миасского геологоразведочного техникума. Погрузили палатки, спальники кое-какие продукты в ЗИЛок 30, закрепили, чтобы не повылетала наша поклажа и накрыли в кузове все это своими телами, поехали.

Дороги, как и скорость – так себе, не спешно – не валко. Конечно, не обошлось и без предъявления друг-другу взаимных обид, т.к. девчонки обвиняли нас в неумелости, ну а мы ..обижались, ворчали и курили. Ехали долго более 8 часов и к вечеру добрались… Несмотря на наличие палаток наше руководство приняло решение снять пятистенок пустующий в поселке Петропавловка. Рядом колодец, речка, все радости.

Дом изнутри неоштукатурен, что позволяло нам с Алькой рассматривать дранку на потолке, фантазировать и при его (..) громадной любви к В.В.Маяковскому (целую тетрадь исписал, подражая стилю поэта) не понимал и не читал фантастики, а я его пытался убедить в том, что она интересна, нужна и увлекательна (я прочитал «Лезвие бритвы» Ефремова и долго был под впечатлением книги).

Любопытно, мы были первыми бичами в поселке, раньше геологи не останавливались в нем. А первым в знакомстве был Валерка (Змей) С., который на практике показал почему он Змей. В две минуты познакомился с какой-то девахой, что-то наплел ей про себя «студента Миасского техникума» (хм!) и практически раз в неделю менял девчонок на новые (как перчатки!). Леха говорил: «Потому и Змей!» – не получалось ни у него, ни у нас с Алькой так легко, быстро и просто сближаться и увлекать девчонок. Да, честно говоря, нужды особой не было. Меня интересовало, что мы ищем, когда партия пополнится полновесными бичами, как, где и чем кормиться (пацаны – есть хотелось)?

Партия обрастала: разного рода геологическими (и не только) работами, знакомством с алкоголем (как без него!? В поселке был свой спиртзавод и нуждающиеся в дровах – печное отопление у всех жителей). Помогали копать шурфы первым «правильным» бичам. Валера бич со стажем и наш куратор в «жизни», запретил нам ходить в столовую – дорого! «Прожрете всё, что заработаете!» – отвратило нас от общественной пищи. Нашел бабушку с дойной коровой и две трехлитровые банки с краюхой хлеба, а то с двумя каждый       день – компенсировали наш обеденный аппетит. Жарко, копать приходилось как на территории поселка Петропавловка (Кусинский район) так и за его пределами. Случались и курьезные случаи, граничащие с проблемами.

На второй недели шурфования к нам прибежала хозяйка бычка, не пришедшего домой после «свободного выгула». Поиски обнаружили его в одном из шурфов – провалившегося. Сил мычать у него не было – ночь провел в неподвижном состоянии в шурфе. Делать нечего, достанем. Но как!? Сообразили взять канат, которым обвязали бычка между передними ногами – легко сказать обвязали – для этого пришлось с обеих сторон сделать дополнительные углубления в шурфе, но как продеть через грудь канат!?

Пришлось с одной из сторон сделать дополнительное расширение в шурфе и хозяйкиного сына как самого щуплого из нас опустить в шурф, где он захватил конец каната и передал его наверх. Аналогично сделали и через живот бычка. Нужно четыре человека с каждой стороны по двое, а нас трое… Хозяйка не в счет – убежала на работу, а ее пацан не помощник – щуплый, не справится. Благо нового бича приняли на работу, и он был не «приделах» – не задействованный в деятельности партии. Вчетвером – вытащили, замычал бычок, почувствовав твердую землю копытами, покачался и…убежал! Замечу, когда его доставали испражнения были настолько обильные и пахучие, что нас отшатнуло на метр или больше. Что вы хотите – ночь без туалета!

Валера нас пацанов порадовал не только активностью в помощи бычку вернуться на твердую землю, но и тем, как он пил молоко. Стаканов, кружек не было, и мы пили на обеде молоко прямо из трёхлитровой банки, передавая друг другу. Для того, чтобы сделать глоток нужно отклониться вместе с банкой и молоко течет в рот успевай глотать! Валеру угораздило сесть рядом с крапивой и отклонясь для глотка его голая спина касалась жгучей крапивы, но Валера считал, что это мухи кусачие или слепни его одолевали. «Эй, мухи кусают!» – чертыхался, обвиняя бога и всю вселенную: «Твари эти слепни да мухи – не дают поесть!» Он-то думал, мухи, а его крапива «кусит» – ржали мы до колик. Фигня, но запомнилось.

Работал я и в одиночестве. Почему-то именно мне начальник партии доверял сделать грамотные сколы и получить окаменелости – брахиоподы в полной сохранности, извлекая их из известняковой толщи, но не курумника! Работать нужно было и аккуратно и главное делать верные целенаправленные удары способные не повредить плеченогих древностей (барахиопод), доставить их в руки специалистов. Поисковые работы были связаны с бокситами, брахиоподые несли стратиграфическую информацию о горных породах.

Ездил я и за инструментами для проведения горных работ в соседнюю партию, расположенную в Башкирии. Я городской житель, но бабушки мои (обе) жили в Копейске в частном секторе в своих домах поэтому я знал и что такое туалет на улице и отсутствие душа (но при наличии бани! Потанино и другие озера рядом), тем не менее меня потрясло, когда проезжали башкирские деревни.

Уровень безысходности, которая возникала из-за: качества дорог, убогостью жилья, чумазостью, одеждой, поведением детей. Позднее, на практике после 4-го курса я работал в п.Большеустикинское и попадал в башкирские дома, семьи. Разительные перемены, но я больше не бывал в тех местах с 1970 года.

Доставка дров – это была отдельная эпопея! Я, как пацан шустрый да безотказный, приглянулся нашему водиле на ЗИЛ-130 – здоровенный грузовик, рычащий, как медведь после зимней спячки. Ну, и попал в его «милость». Что она значила? По выходным – ни более, ни менее – погрузка дров в кузов: дрова сырые, тяжёлые, руки белые – береза, а запах – такой лесной, бодрящий, как будто сам Урал тебя обнимает. Потом мчимся по ухабам (дороги в Петропавловке – сплошные ямы, как от слоновьих шагов), разгружаем очередную ходку дров бабуле – и она нам платит. Деньги-то водиле, зато спирт на пару мне и ему прямо с местного спиртзавода (чистый), сметана свежая, молоко парное, прямо из-под коровы! Представь: сидишь на крылечке дрова сложил в дровяник, жуёшь хлеб с запиваешь сметаной – рай для голодного подростка. А бабушки – одна другой радушнее: «Милый, вот тебе и горшочек сметаны», а бутылочка-то на душу.

Но рано или поздно эта плата сыграла злую шутку. Водила-то наш, видать, подбухивал немерено – лишка спирта попала ему на утренник, и он за рулём стал… ну, как слон на льду. Только что разгрузили, мчимся обратно: машина виляет, колёса скрипят, а впереди – обрыв, глубокий, как бездна! Я сижу на пассажирском, сердце в пятках: «Дядь, что делаешь?!» – стоп! Машина застряла, колёса над пропастью висят, кабина наклонена, ветер свистит, а внизу – речка бурлит. Я вывалился, подбежал, заорал: «Спасаемся, дядька!» Брызнул ему водой из фляги в лицо, кулаками по щекам – очнулся он, глаза мутные. Самое смешное: трезвел он быстро, я потом такое в Воркуте видел с Филимоном К., как пробка вылетает. Машина умудрилась не сползти – то ли земля вдруг укрепилась, то ли ангел-смотритель свихнулся. Нас спас выходной: начальства нет, дома семья, дети. Водилу позже уволили, но за другой косяк – а про этот инцидент хихикали только мы да бабушки. Вот такая «милость»: наука на шее – и риск, и смех. Эх, молодость!

Девчонки

Постепенно общаясь по работе, мы с ребятами сближались с девчонками-студентками. Они старше, знают геологию назубок – могли объяснить всё: слои земли, минералы, как будто книгу листают. Идеал! Но бичевали нас «достижения» Змея и юность в целом. На второй неделе добавились студенты – инженеры-строители, продинамившие геодезическую практику. Один красавчик-блондин, высокий, как тополь, показал нам фокус: как знакомиться с девчонками симпатичными, без страха перед «неведомым». «Парни, глядеть умеете – теперь действуйте!» Мне мешали начитанность и любовь к Паустовскому: мечтал о романтике, возвышенности, как в книгах. А девчонки – разные. Полная переборка знаний и чувств!

Марина, толстушка-хохотушка, замужем. Муж – немец из ГДР, ребёнку год. Ей 21, мне 16 с гаком – начитанный пацан. Сердце ёкнуло, голова закружилась, но ниже – ничего; знаний не хватает, опыт её давит. Возможна недогулена… А она мои рассказы о книгах воспринимает живо, с интересом – я фантазирую, она смеётся. Взять её руку во время вечернего общения возле работы – на Чёртовом Пальце (скала над рекой Ай) – это шедевр! Сама река Ай: после купания я с наглостью положил ей голову на бедра, самоотверженно, как герой романа. Незабываемо! Вечер, вода плещет, она слушает – любовь чуть-чуть, но не огонь. Робость, любовь к книге и трепетность юности вовсе не преграда. Напротив, они помогают сохранить чистоту восприятия и дарят особую остроту каждому моменту общения. Даже если годы отделяют тебя от предмета обожания, главное помнить: твоя искренность способна преодолеть любые границы возраста и опыта.

Галина, сухопарая, серьёзная, 21 год. Односложно болтала. Алька с ней общался, о чём – не знаю; мне хватало своих впечатлений, делиться не тянуло. Бичи не лезли – приглядывали за нами с Мариной и Алькой с Галиной, но молча.

Неожиданно вмешалась мама: письмо с путёвкой в турпоход по Уралу, новые маршруты, посёлки, городки. «Возвращайся, сынок!» Я подчинился – школа ждёт.

10- ый класс

Сентябрь 1970-го. Школа крутится: шахматы три раза в неделю, тренировки у Леонида Ароновича Г. 10-й класс в математической школе – по 7-8 уроков! Джамиля Бареевна У. задаёт «гонки по вертикали»: каждый день сложнее, кто не справляется – выбывает. Сегодня вызов дошёл до последних оставшихся – троих: двое Вовок – из ЗМШ (заочная математическая школа) Ленинграда и Новосибирска – и я. Меня к доске: исписал полторы доски формулами, объясняю фундаментально. «Есть короче?» – спрашивает. Вова Ш. решал в полдоски, С. – в строчку. «Твоё верное, но математика – не твой путь; стремись в другие области!» – сказала. Уроки ясны: Вова первый – геохимик из ЛГУ, второй – математик из НГУ. Я понял – усилия в геологию, не в цифры.

Классная преподавала литературу, хвалила мои сценки: честность, искренность, самостоятельное мышление. Обязан Славке – соседу по парте. У него полиомиелит, нога не сгибается, но турник – «солнышко» крутит, отжимается с виса хоть час, драка с ним – ад, но сидя, учёба – ять. Позднее профессор, д.т.н., на 4-м курсе обыграл гроссмейстера Панченко. Для филолога мало: литра – пятёрки, русский – четвёрки. Книжки: Маршалл «Я умею прыгать через лужи»», Островский «Как закалялась сталь» – плюс другие. Всё лепит взгляды, мышление казалось и жизнь.

«Квант» читаю, теорему Ферма решаю – бесконечно. Впечатлили: Роджерс «Физика для любознательных», Пуанкаре «Наука и гипотеза». Телепатия Кулешовой, Николаева – моя разбросанность: друзья, география ЧМЗ, геология – интересы растут. Биология слабая: учительница жаловалась на троих детей, бросала нас на самоподготовку. Но Вова Ш. объяснял темы блестяще – благодаря Джамиле Бареевне, устроившей такие уроки. Двоим из класса в медвузы – успех. Астрономия – блекло, танцы и театр – мимо: пересмотрел всё в домах культуры, вальс разучил с мамой, но не зацепило.

Интересы плюсуются или минусуются: после школы яснее – перебор завершён, стремление к определённости растёт. Папа подтолкнул: «Иди в ЧПИ на металлургический или ЧМСХ на электротехнический!» Декан – его одноклассник. Викторина во Дворце Пионеров: конкурс по стратиграфии – выиграл без напряга. Диплом вёз на поступление – гордость! Вот как опыт в экспедиции зацепил: геология манит, знания перекликаются, путь ясен – СГИ впереди.

Экзамены за 10-класс сданы. Наша математичка с уверенностью считала, что ее выпускники 100% сдадут математику на отлично и поступать могут в любой ВУЗ. Собственно, не на 100%, но близкое к тому, причем в любой ВУЗ страны, где профильный экзамен – математика. Я не рискнул ехать далеко за пределы Урала, были причины, но о них в другой раз. Свердловск близко, горный институт (образован в 1914 год императором), один из старейших, геологический факультет имелся, а в нём специальности меня интересовавшие: геологическая съемка и поиски (ГСП), разведка рудных месторождений (РМ). Решили ехать втроём Миша и я – одноклассники, а Игорь из параллельного «А» класса – мой друг с 6-го класса – росли в соседних дворах, а в его семье я первый раз попробовал рождественского гуся и маринованных опят! В процессе обсуждения что-куда и как учиться присоединился Змей.

Второго августа отправились в Свердловск на межгородском автобусе. 4 часа и мы на месте. Приёмная комиссия, заполнение анкет, фото на листке учета, данные о себе (написал о шахматах – 2-ой разряд и мат.школа). Поликлиника института и здесь неожиданный удар – цветоаномальность (дальтонизм) – я не видел цвета «правильно». С таким свойством глаз делать на ГСП и РМ нечего… Здесь позволю себе отступить шаг назад.

Ближе к окончанию школы наш директор ввёл интересную практику. К нам выпускникам десятиклассникам раз в неделю приходили профессионалы, которые прекрасно с примерами иллюстрировали свою работу. Например, патологоанатом с заспиртованными ужастиками. Помимо «ужастикопоказывающих» – геофизик, который рассказывал настолько интересно о своей профессии, что увлёк моего одноклассника Мишку и Игоря поступать на геофизический факультет. Они поликлинические испытания прошли успешно – ноги/руки на месте, цветоаномальности нет, адекватны и потому попали в первый поток сдачи письменной математики. Я задержался, но тоже принял решение поступать на геофизический или на ГФМ ППИ – расшифровка: геофизические методы поисков полезных ископаемых. Сан.эпидем.станция – помывка перед заселением в общежитие во второй корпус горно-механического факультета

Вступительные экзамены в СГИ

4- го августа – письменная математика – вступительный экзамен, 2,5 часа (150 минут). Три с половиной или четыре человека на место, т.к. факультет престижный. Каждый абитуриент сидит за отдельным столом, не граничащем с соседними. Списать и обменяться шпаргалками сложно. Да и право ей-богу не было у меня привычки пользоваться шпорами, необходимости нет. Семь заданий – несложные, решаю быстро. Из отведенного времени затратил около часа. Сижу, верчусь – привычки сдавать первым не было, памятуя о школе.

Сосед за спиной настоятельно требует помочь ему с задачей – я оглядываюсь и тут же нарываюсь на строгий окрик председателя комиссии: «Не разговаривать!». И она направляется ко мне, требует показать, что я нарешал. Хмыкнув, спрашивает: «Почему не сдаете!? У Вас правильное решение!». Я отвечаю: «Не привык быть первым!», но она сделала и мне и К., который за мной сидел замечание и запретила общаться. Первый, второй сдали, и я пошел сдавать свою работу.

Через два дня второй экзамен – устная математика. Билет легкий, да еще и задачка объем усеченной пирамиды – просто, решали в школе и по Симпсону. Подготовился быстро. Сижу жду своей очереди на сдачу. Слушаю ответы и мысленно отвечаю про себя на задаваемые вопросы экзаменаторами. А председатель комиссии – математичка, что и на письменной математике наблюдает за мной и спрашивает: «Вы готовы отвечать»!? – «Да!» – отвечаю я. Она предлагает мне присесть на свободный стул и показать свои решения. Я протянул свои бумаги. Она оторвалась от них мимолетно поглядев. Я знал, что все правильно. И математичка задает вопрос, на который не смог ответить Коля О. (мой однокашник/одногруппник), касающийся понятия абсолютной величины. Я, прежде чем приводить свое определение сказал, что меня не учили зубрить, но требовали умения формулировать. Дал определение получив разрешение. Математичка поинтересовался, где я учился, у кого и я пояснил. Она поставила мне «пять» и сказала, что и за письменную пятерка, хотя по каким-то причинам оценки не вывешивали после сдачи письменного экзамена на следующий день.

У меня после двух экзаменов – максимум! 10 баллов! Проходной 12-13 баллов в прошлом году. Двойку по физике получать нельзя, хотя это и 12 баллов, но тройка сойдет, при неудачном раскладе. А в сочинении я был уверен – напишу. Через три дня – физика и здесь второй удар после дальтонизма! Достается в билете все, что связано с электричеством, а у меня в 10 лет опыт поражения электротоком, где я в течение какого-то продолжительного времени находился без сознания.

Событие, с одной стороны, было заурядное. С кем не бывает там, где электричество крадут (в п. Новостройка г. Копейска) – пацанам нужно было вовремя увидеть «смотрящего» за использованием жучков вместо пробки (алюминиевая ложка) в частных домах, предупредить родителей или бабушек. Со мной была ситуация другая. Кто-то невыясненный выкрутил чуть-чуть лампочку освещающей номер дома и улицу сверху таблички, но оставил её в патроне, наклонив в бок. Я пошёл проверять, почему не горит лампочка, и мои пальцы попали между цоколем лампочки и патроном. Дальше ничего не помню! Кто-то выкрутил лампочку, оставив её в цоколе – непреднамеренное (или преднамеренное!) «убийство», так и не знаю, кому предназначавшееся, но досталось мне и оставило неизгладимый след в памяти. А что, ежели б замешкал ещё секундой – ведь в 10 лет казалось, будто жизнь висит на волоске! Сердце и поныне барабанит, когда вспоминаю проводку.

Билет на тему переменного и постоянного тока я завалил, но задачку решил, на вопросы ответил. Перед экзаменаторами лежала ведомость с моими двумя пятёрками, но сказали: «Четвёрку ставить не будем, только тройку». Я не возражал – проходной балл в кармане, и оставалось написать сочинение. Шутка ли: дальтоник, путающий цвета, теперь токи переменные/постоянные не отличит! Смех сквозь слёзы – на геологическом факультете цвет важен, а здесь электричество… ну, Бог шельму метит. С тем и покинул экзаменаторов с тройкой в ведомости.