Академия высших. Любить дракона

Та сама была похожа на старинную куклу: миловидные черты, большие глаза, вздернутый носик, но совсем не детская кожа, желтоватая, довольно плотная, словно ожившая глина. Недлинные русые кудри казались тусклыми, словно старый парик. Новенький белый атласный бант, собравший пряди на затылке так, чтобы не падали на лицо, выглядел инородным. Как и вручную подрезанный больничный голубой халат, почти такой же, как у меня.

Показалось, что этой ожившей кукле ростом с девочку лет восьми больше подойдет старомодное платье с рюшами и кружевами, только выцветшее, какое можно увидеть в витринах музеев. Мне стало не по себе, сердце пропустило удар. Девочка, не вставая со стула, сделала что-то типа книксена и поклонилась.

– Я Филогана Барилья, красивая барышня. Взрослые зовут меня Филу, потому что так удобнее.

Я тоже сделала поклон, пытаясь взять себя в руки. Девочка своим видом отталкивала и пугала.

– Я Тара Элон.

– Тебя тоже ели демоны? – Девочка уставилась на меня и, если б она не моргнула, я бы снова начала думать, что она ненастоящая.

Я мотнула головой растерянно, вспоминая то, что рассказывал мне Линден про освобождение несчастных из лап демонов.

– Н-нет, нет. Я здесь по другому поводу.

Девочка грустно вздохнула и, оставив куклу на коленях, уставилась в пол.

– Меня здесь все боятся. Я чудище. И никто не говорит, где мама и папа.

Сквозь жутковатую хрипоту в голосе девочки я услышала искреннюю грусть и детское отчаяние. Стало стыдно за собственное малодушие. Я присела на корточки перед стулом, ножки девочки в красных старомодных сандаликах в полах распахнувшегося халата были совсем худенькими, будто две спичечки.

Я взяла «глиняные» маленькие ручки в свои и заглянула ей в глаза, снова преодолевая дурацкое отвращение. Перепрыгнула через него, словно взбежала в горку, и стало легче. Это все равно был только ребенок, маленький и несчастный, настрадавшийся.

– С чего ты взяла, Филу? Ни капельки ты не чудище! Удивительная? Да. Красивая? Да. И сильная! Ты демонов одолела: они мертвы, а ты жива! И все будет хорошо, у тебя точно все будет хорошо! Ведь жизнь – это подарок!

– Правда? – Радость будто прибавила свежести глиняному личику.

– Абсолютная правда!

– А мама и папа?

– Прости, я ничего про них не знаю. Я сама долго болела.

– Но ты выздоровела, – улыбнулась девочка. – Значит, и я выздоровею.

– Обязательно! – Я сжала ладошки, поражаясь плотности кожи, она была словно не совсем человеческая. – Вырастешь большая и красивая и будешь гонять демонов драным веником, если попадутся. А они испугаются и убегут.

Девочка рассмеялась, кашляюще, лающе, словно разучилась это делать, и ее легкие забыли, как расширяться. Я заглянула в голубые глаза, столкнулась со зрачками-гвоздиками и… меня втянуло. Я будто провалилась в них.

Я слышала этот странный смех, как из глубины колодца, телом чувствуя себя в больнице, а сознанием пролетая черные губчатые лабиринты, теряясь в замысловатых геометрических структурах.

Вдруг что-то сверкнуло красным и синим. Гельвасий положил девочке лапы на колени, оказавшись сверкающей фиолетовой стеной между мной и ее лицом. Видение прекратилось.

Еще улыбаясь, но чувствуя себя странно, я поднялась на ноги. Энергии стало сильно меньше, захотелось прилечь. А девочка спрыгнула со стула.

– Еще увидимся, Тара! Ты хорошая!

Филу помахала мне рукой и пошла в коридор ожившая глиняная кукла.

– Надо же! – Рядом со мной остановилась полноватая медсестра, ниже меня почти на голову, с добрым лицом и завитками каштановых волос из-под голубого чепца, очень нормально живая после странной девочки.

– Вы первая, кто заставил Филу рассмеяться! – сказала она и спохватилась. – Ой, Тара Элон, это вы! Вы встали? Вам надо помочь?

Другие в холле обратили на нас внимание. Еще не хватало в обморок перед всеми грохнуться!

– Нет, спасибо! Со мной все нормально. – Я растянула губы в вежливую улыбку, не подавая виду, что от контакта взглядом с девочкой мне до сих пор не по себе.

Кивнув, я прошла дальше в коридор к своей палате, подальше от липнущих взглядов. Но медсестра, будто поклонница какой-нибудь звезды, пошла за мной, назойливо разглядывая меня и стыдливо улыбаясь.

– По документам, Филу пропала, когда ей было восемь, но на деле ей уже почти триста лет, – добавила она.

– То есть как?! – поразилась я так, что остановилась.

Гельвасий подсунул холодную голову мне под ладонь. Это было вовремя: с ним я почувствовала уверенность в ногах; сумбур в груди и голове стал потише. Казалось, в ладонь из макушки орфа потекла прохладная энергия плазмы.

– Мы все в шоке. Она была дочерью преподавателей академии, – вздохнула медсестра. – Хотя что и говорить, когда не было здесь плазменного купола, время от времени хищники Скйардена кого-нибудь похищали.

– А есть еще кто-то из выживших, кхм, такого же возраста?

– Нет. – Медсестра мотнула головой. – Столетние были, и то не очень много. Больше современных. Но никто не догадывался, что демоны устроили целый бизнес на людских душах. Спасибо вам, Тара! – Она низко мне поклонилась. – За спасение всех! Я молюсь за вас! Так рада, что вы поправляетесь!

Мне стало неловко.

– А что будет с Филу? – спросила я, чтобы перевести тему с дифирамбов.

– Решают. Видели чиновников? Юристы королевские. Кого тут только не наехало! Родственников ищут, документы, связи, даже кровь проверяют. – Медсестра перешла на шепот. – Но вряд ли найдут кого-то по линии Филу. За триста лет-то! И знаете что? – Она оглянулась и, приподнявшись на цыпочки, потянулась к моему уху.

– Что?

– Даже если найдут, вряд ли кто забрать захочет. Только если король прикажет, тогда куда уж деваться…

– Почему? – так же шепотом спросила я.

– Плохо всем от нее. Как кто поиграет с девочкой, познакомится поближе, потом хоть под капельницу.

Угу, значит, это было не только со мной.

– Я думаю… – Глаза медсестры забегали. – Да и другие болтают, что за триста лет она, может, и перестала быть человеком. Может, она и вовсе не человек, только по виду. А вы как считаете?

Я отстранилась от нее и сказала:

– Да ладно вам! Это ребенок. Триста лет в аду, каково это? И вы хотите, чтобы она сразу стала на одной ножке скакать и песенки петь всем на радость? Нетерпение… – Я попыталась вспомнить, что говорил Линден, но сказала, как пришлось: – В общем, нетерпение всем во вред, особенно в магической академии. Апельсины не созреют раньше, чем им положено. Даже если всем это будет удобно, потребуется солнце и время. В зрачки ей просто не смотрите.

– Вы думаете? Хорошо, не буду. И всем скажу, – взволнованно забормотала женщина, кланяясь многократно и отступая. – Спасибо вам! Спасибо!

– Не надо. Прекратите.

– Ну как же, вы наша героиня, Тара Элон! Значит, вы все верно говорите!

Это был уже перебор. Я развернулась и пошла в свою палату.

Что-то и мне скакать вприпрыжку расхотелось. За время стерильности в палате я уже позабыла, каким этот мир бывает неадекватным. Особенно при условии, что это вовсе не мой мир, а загадочный слой с хищниками, демонами и заковыристым названием Скйарден.

Мысли о «глиняной» девочки не давали мне покоя. Надо поговорить с Линденом, поскорей бы он вернулся! Может, она тоже какой-то феномен?

У меня пробежали мурашки по коже, едва я вспомнила эффект от ее взгляда, и я вспомнила бешеную скачку по таким же лабиринтам, как в видении, но которая случилась в самом деле. На веприоне, с полуобморочным парнем по имени Эднат… Черт, он же тоже попал в ловушку демонов! И что с ним сейчас?